Германия
Основные направления развития германского законодательства в сфере борьбы с нацизмом, расизмом, ксенофобией и иными проявлениями политического и религиозного экстремизма были в значительной степени предопределены еще Уставом Нюрнбергского международного военного трибунала (1946 г.). Известно, что в этом документе была предложена современная система международных преступлений - преступлений против человечества, воспринятая позднее национальным уголовным законодательством Германии, а равно законодательством большинства других стран Европы и всего мира.
Общей дефиниции экстремизма как социального явления или в качестве состава преступления в германском уголовном законодательстве не содержится, хотя первое определение экстремизма с точки зрения теории права было дано именно германским ученым, главой т.н. социологической школы права Ф. Листом еще в конце XIX - начале XX вв. (в 1903 г. его книга "Учебник уголовного права" была переведена на русский язык)*(10). В ней он упоминает об экстремизме как об "экстремизмусе возмущенного демоса" и рассматривает его в уголовно-правовом плане как "нарушение общественного порядка путем крайних, насильственных действий".
В Германии со временем правовое регулирование борьбы с нацизмом, расизмом и иными проявлениями экстремизма стало приобретать более комплексный характер, захватывая и такие области, как административное, финансовое, образовательное и информационное законодательство. В период 1947-1952 гг. во всех землях ФРГ были приняты законы об устранении из действующего законодательства "национал-социалистской неправды" (иначе говоря, об устранении из законодательства всех признаков попрания права, имевших место при гитлеровском режиме). Будучи успешно реализованы, эти законы внесли существенный вклад в создание новой по существу судебной системы и нового законодательства, основанных на демократических принципах.
Включение в более поздний период (60-70 гг. прошлого столетия) в уголовное и административное законодательство Германии и ряда других европейских стран норм о недопустимости и наказуемости публичного одобрения, отрицания или преуменьшения значения фактов совершения преступлений против человечества, имевших место в прошлом, - одно из серьезных проявлений тенденции к созданию в Германии антифашистской нормативной базы, нашедшее поддержку в ряде других стран Европы и Америки. В Германии примером такого законодательства является включенный в УК § 130 (межнациональная травля - Volksverhetzung). Напомним, что вслед за Германией подобная норма появилась в Австрии (в 2004 г. в этой стране к уголовной ответственности по данной норме было привлечено 724 человека) и во Франции (ст. 211-1 УК 1992 г.). Другие виды экстремистской деятельности преследуются в соответствии с § 129 (образование криминальных объединений), 129-а (образование террористических объединений), 129-b (криминальные и террористические объединения за границей).
Позднее - в 2002 г. в Германии был принят единственный в своем роде юридический акт - Уголовный кодекс международных преступлений (Volkerstrafgesetzbuch - УКМП), где сосредоточены нормы об ответственности за геноцид (Volkermord), иные преступления против человечности, военные преступления против гражданских лиц, военные преступления против собственности и иных прав человека, военные преступления против гуманитарных операций и защитных эмблем; военные преступления, состоящие в применении запрещенных методов ведения войн; военные преступления, состоящие в применении запрещенных средств ведения войны (§ 6-12), иные военные преступления (§ 13 и 14). Что касается норм Общей части, то данный Кодекс отсылает к Общей части Уголовного кодекса Германии 1871 г., действующего в редакции 1998 г., за изъятиями, предусмотренными в положениях § 1-5 УКМП, а именно: в § 1 предусмотрено, что Кодекс действует в отношении всех упомянутых в нем составов преступлений против международного права, а равно в отношении упомянутых в нем преступлений, даже если они совершены за границей и не имеют никакого правового регулирования во внутреннем законодательстве Германии.
В подходе к геноциду УКМП сохранил прежнюю достаточно острую формулировку этого состава преступления, которая содержалась в § 220а УК Германии, где регулировалась ответственность за геноцид прежде.
Диспозиция старого § 220а перенесена в § 6 УКМП вместе с прежней санкцией - пожизненное лишение свободы (если деяние совершено при отсутствии смягчающих обстоятельств) или лишение свободы на срок не менее 5 лет (если деяние совершено при наличии смягчающих вину обстоятельств).
Согласно § 6 - это те, кто действует с намерением разрушить полностью или частично какую-либо национальную, расовую, религиозную или этническую группу как таковую:
- убивает члена такой группы;
- причиняет ему физический или психический вред;
- ставит такую группу в такие условия жизни, которые способны привести ее к телесному разрушению полностью или частично;
- принимает меры, препятствующие деторождению внутри такой группы;
- насильно переводит ребенка из такой группы в другую этническую группу.
За данное преступление грозит пожизненное лишение свободы. В менее тяжких случаях, не связанных с причинением смерти, наказанием служит лишение свободы на срок не ниже 5 лет.
Одной из форм экстремистской деятельности является предусмотренное в § 129-а УК Германии "Создание террористических объединений". К ответственности за это преступление, состав которого помещен в гл. 17 УК Германии ("Преступления против общественного порядка"), привлекается тот, кто основывает объединение физических лиц, целью которых является либо деятельность которых направлена на совершение: а) тяжкого убийства, убийства, геноцида или преступлений против человечности (§ 6-7 УКМП), военных преступлений (§ 8-12 УКМП) или б) преступления против личной свободы (§ 239-а и 239-b УК Германии), а равно тот, кто участвует в таком объединении в качестве его члена.
Наказание за указанное деяние - лишение свободы на срок от одного года до 10 лет. В особо тяжких случаях (например, когда виновный является инспиратором или организатором такого преступления) наказание может быть назначено в виде лишения свободы на срок не менее трех лет (максимум лишения свободы по УК Германии равен 15 годам).
Действие § 129-а распространяется и на деятельность криминальных и террористических объединений за рубежами Германии и даже за рубежами Европейского Союза.
Терроризм некоторые юристы считают формой экстремизма, но, хотя терроризм и пересекается в конкретных случаях с экстремизмом, он далеко не исчерпывает содержания этого антисоциального явления. Сам термин появился в Германии в связи с деятельностью террористической группы Баадер-Майнхоф ("Фракция Красной Армии - RAF). Появление этой группы, как и ряда подобных в Германии, Франции и Италии, явилось следствием "студенческой революции" 1968 г., когда левацкое движение среди студентов в Западной Европе, объясняя свои преступные действия, связанные с похищением и убийством видных деятелей, левой идеологией, в первую очередь - теорией индивидуального террора, скомпрометированной еще в период русской революции 1905 г., желало покончить с капитализмом немедленно и безоговорочно именно путем индивидуального террора.
Нельзя не согласиться с исследователем этой проблемы в Германии Д.Ю. Базаркиной, когда она пишет: "На наш взгляд, RAF - хрестоматийный пример деятельности левацких террористических организаций, члены которых настаивают на скорейшей насильственной смене общественно-экономических формаций без учета объективных факторов, которые должны сформироваться для такой перемены. Это ведет к многочисленным и бессмысленным жертвам как среди членов самих таких групп, так и среди тех, кого они избирают объектами своих террористических актов, не говоря уже о рядовых гражданах, которые в больших количествах погибают при проведении акций"*(11).
Совершенные этими "вышедшими из-под контроля детьми буржуазии" (выражение сотрудничавшего с Федеральным уголовным розыском политолога Вилли Терстиге) убийства Генерального прокурора Зигфрида Бубака и исполнительного директора концерна "Даймлер-Бенц" Шляйера потребовали от полиции новой мобилизации. Обнаруженная в марте 1991 г. тайная система связи RAF позволила германским спецслужбам не только выявить разногласия в среде РАФовцев, но и причастность многих людей к деятельности этой экстремистской организации. Так, 27 марта 1991 г. были арестованы 5 сотрудников Службы безопасности ГДР (Штази), которых обвинили в том, что с 1978 по 1984 гг. они тренировали РАФовцев на базе Штази возле Франкфурта-на-Одере, в частности, обучали их стрелять из гранатомета RPG-7, который в 1981 г. был использован в нападении на американскую базу в Рамштайне.
В многолетней борьбе властей с левацкими экстремистами важную роль сыграло и законодательство, в частности уголовно-процессуальное. 1 сентября 1977 г. вступил в силу Федеральный закон 66/1977 "Об изменении Вводного закона к УПК", на основании которого в УПК было включено семь параграфов, где речь шла об изоляции лица, обвиняемого в совершении экстремистского преступления. Ни один антитеррористический законопроект не принимался так поспешно, как этот первый в череде антитеррористических законов в ФРГ, принятых после терактов 1970-х гг.
В 1978 г. новый антитеррористический закон ввел разделительные стекла на время беседы защитника с обвиняемым, расширил перечень оснований для отзыва адвоката, упростил порядок проведения обысков жилищ и ввел обязательные (контрольные) пункты для проверки личности правонарушителя. В целом все это значительно упростило процесс доказывания по такого рода уголовным делам.
Уголовная полиция и федеральная прокуратура были убеждены в том, что полная изоляция подозреваемых из числа участников террористических групп могла бы облегчить уголовное преследование и предотвратить в конкретном случае новые преступления с их стороны. Однако такая "пытка изоляцией" не привела к желаемому результату, а лишь породила сочувствие к заключенным в общедоступной прессе и в обществе. Эти же общественные силы видят отступление от принятых норм морали в использовании коронных свидетелей, которые оставались безнаказанными (!), выдавая правосудию своих бывших соратников. В 1973, 1977 и 1986 гг. коронный свидетель (Kronzeuge) подвергся единодушной критике общественности как воплощение несправедливости. Под одним из протестов подписались 90 профессоров уголовного права. Власти дрогнули и временно отказались от коронного свидетеля, но в 1989 г. парламент восстановил в процессуальном законодательстве положения о коронном свидетеле. Это удалось благодаря тому, что одновременно был введен жесткий, грозивший серьезным штрафом запрет за ношение скрывающей лицо одежды, направленный против демонстрантов. Вся общественная критика в тот момент сосредоточилась на этом запрете, не обратив внимания на изменение положений о коронном свидетеле. Повторно это удалось уже в 1981 г. в новом Законе об обороте наркотических веществ. Так или иначе положение о коронном свидетеле продержалось в УПК Германии с 1989 до 1999 г.
Наряду с этим критике подвергается и политика исполнительной власти Германии по борьбе терроризмом и экстремизмом. Последний большой скандал был связан с высказываниями министра внутренних дел Вольфганга Шойбле, который заявил в интервью еженедельнику "Штерн", что "в вопросах борьбы с терроризмом нужно действовать без оглядки на Конституцию". По мнению министра, прежде всего следует отказаться от презумпции невиновности: "Что правильнее - позволить случиться десяти терактам или не дать это сделать тому, кто и так не собирался осуществлять теракт? По-моему, перестраховка еще никому не мешала". Позицию В. Шойбле поддержала министр юстиции Германии, член СДПГ Бригитта Циприс: "Презумпция невиновности не может работать в вопросах борьбы с террористическими угрозами".
Вернемся к конкретным составам преступлений экстремистской направленности.
Одно из наиболее серьезных экстремистских посягательств предусмотрено в § 130 УК ("Возбуждение межнациональной розни" - Volksverhetzung). По этой норме ответственности подлежит лицо, которое способом, нарушающим общественный порядок:
- разжигает ненависть против части населения или способствует насильственным либо самовольным действиям против нее;
- посягает на человеческое достоинство другого лица тем, что оскорбляет часть населения, злостно пренебрегает ею либо порочит ее.
Оба указанных деяния наказываются лишением свободы на срок от 3 месяцев до 5 лет.
Несколько мягче (а именно: лишением свободы на срок до 3 лет или штрафом) наказываются те, кто совершил следующие преступления данного вида (ч. 2 § 130 УК Германии):
1) распространение, публичное выставление, реклама или обеспечение доступа к текстам (Schriften), которые разжигают ненависть против отдельных частей населения либо против какой-либо национальной, расовой, религиозной или против какой-либо группы, определяемой через ее этническое происхождение; способствует насильственным или самовольным действиям против них или посягает на человеческое достоинство члена такой группы путем оскорбления части населения или какой-либо из упомянутых выше групп, злостно пренебрежительного к ним отношения или их опорочивания;
- предлагает, передает или делает доступными эти тексты для лиц моложе 18 лет;
- изготовляет, предлагает, рекламирует, объявляет подписку; делает заказ, поставляет, предлагает рассрочку; ввозит и вывозит такие писания, чтобы их или отдельные приобретенные экземпляры из них использовать в целях распространения или обеспечить другим такую возможность;
2) представление материалов расистского содержания на сцене, в радиопередачах, при показах в телешоу, а также в иных средствах массовой информации.
Следует отметить, что этот пункт был включен в часть вторую § 130 УК сравнительно недавно - в 2006 г. Это дополнение в УК привело, по данным Европейской комиссии против расизма и нетерпимости (ECRI) за 2007 г., к тому, что число демонстраций неонацистских организаций пошло на спад.
Так же успешно применяется § 129 УК Германии ("Создание криминальных объединений") в деле осуждения представителей правоэкстремистских музыкальных групп.
Указанная Европейская комиссия дальнейшие свои усилия в будущем сосредоточит "на борьбе с расистскими, ксенофобскими и антисемитскими публикациями в Интернете"*(12). Вопрос стал предметом дискуссий с 2001 г., когда была принята Конвенция ООН о киберпреступности. Согласно Дополнительному протоколу 2003 г. к указанной выше Конвенции государства-участники обязаны принять меры к установлению в своих национальных законодательствах уголовной ответственности за совершение с использованием компьютерных сетей (включая Интернет) следующих деяний:
- распространение расистских и ксенофобских материалов (ст. 3);
- создание угрозы совершения серьезного преступления в связи с принадлежностью предполагаемого потерпевшего к той или иной расовой, национальной, этнической или религиозной группе (ст. 5);
- отрицание, минимизация или оправдание геноцида, а равно иных преступлений против человечности (ст. 6).
Однако в уголовном законодательстве Германии, как и ряда других стран, даже после внесения определенных изменений на основе Протокола от 2003 г., осталось немало важных нерешенных вопросов, в частности, о допустимых пределах уголовной ответственности физических лиц и о возможном допущении, хотя бы в ограниченном объеме, уголовной ответственности юридических лиц, предоставляющих услуги сети Интернет, за распространение экстремистских материалов.
Сегодня УК Германии предусматривает, что лишением свободы на срок до 5 лет или штрафом наказывается тот, кто публично или на собрании одобряет деяния, совершенные при господстве национал-социалистов (в первую очередь - геноцид), либо отрицает их в принципе, либо преуменьшает их опасность (ч. 3 § 130).
С учетом изложенного выше не вполне понятно значение ч. 4 § 130 УК, где предусматривается санкция в виде лишения свободы на срок до 3 лет или штрафа для того, кто публично или в собрании способом, нарушающим общественное спокойствие, посягает на достоинство потерпевшего посредством одобрения, прославления или оправдания нацистского насилия и произвола. Нам представляется, что все это охватывается содержанием изложенной выше нормы ч. 3 § 130 УК, разница лишь в терминах, используемых законодателем для выражения аналогичных идей.
Примечательно, что в уже упомянутом докладе ECRI по Германии за 2009 г. выражается пожелание обсудить возможность включения в § 46 Общей части УК Германии совершения деяния из расистских побуждений (мотивов) в качестве отягчающего обстоятельства.
В своих рекомендациях, содержащихся в докладе за 2009 г., ECRI предлагает компетентным германским ведомствам срочно ввести в законодательство положение о том, чтобы при совершении обычных преступлений расистские побуждения считать отягчающим вину обстоятельством*(13). Сверх того указанным ведомствам рекомендуется усилить внимание к повышению квалификации должностных лиц полиции, прокуратуры и судов в вопросах применения уголовно-правовых норм, направленных против расизма и расистской дискриминации. Вместе с тем ECRI настаивает на независимом расследовании всех случаев неправильного поведения полиции с непременным привлечением виновных к ответственности перед судом.
В Германии к числу преступлений экстремистской направленности иногда относят и такие преступления, как распространение пропагандистских материалов запрещенных организаций (§ 86 УК); использование символов запрещенных властями партий, объединений иных антиконституционных организаций (§ 86-а УК); нарушение запрета на деятельность антиконституционных объединений (§ 85 УК). Основания для такой позиции, конечно, имеются, хотя эти составы предусмотрены в гл. 3 Особенной части УК в числе преступлений, "представляющих угрозу демократическому правовому государству" и, следовательно, по степени своей социальной опасности требуют более жесткой уголовно-правовой реакции, чем преступления экстремистской направленности.
Обычно, когда речь идет о побуждениях виновного в экстремистском преступлении, ссылаются как на принципиальную норму на § 46 УК Германии. К сожалению, эта норма содержит самое сжатое упоминание о побуждениях и целях любого уголовно значимого деяния (просто называя их без раскрытия содержания). Поэтому получается, что оценка расистских побуждений осуществляется наравне, скажем, с корыстными или бытовыми, вследствие чего их специфика в этой ситуации не выделяется, а как бы скрадывается.
Иными словами, четкого указания на то, что расистские мотивы и побуждения влекут более жесткие меры уголовной ответственности, в законе нет. Поэтому международным и внутригерманским правозащитным организациям не остается ничего другого, как просить германские власти тщательно следить за эффективностью существующих уголовно-правовых положений в области борьбы с экстремизмом и призывать их проверять, в какой мере действующее уголовное законодательство дает германской юстиции возможность выяснять и констатировать наличие расистской подоплеки совершенного преступления.
Неудивительно, что Европейская комиссия против расизма и нетерпимости (ECRI) в своем докладе за 2009 г. обратилась к властям Германии с рекомендацией четко закрепить в законе, что наличие расистских мотивов в любом деянии должно повлечь за собой ужесточение наказания для виновного*(14). Это было поддержано инициативой гражданского общества и ряда германских земель. Однако федеральные германские власти дали понять, что они рассматривают расистски мотивированные деяния как безусловно заслуживающие уголовного наказания, но не убеждены в том, что такой шаг будет плодотворен. Они указали, в частности, на то, что расистские побуждения могут быть приняты во внимание уже на основе действующей формулировки § 46 УК, а специальное подчеркивание расистских побуждений может повредить гармоничному равновесию всех элементов, учитываемых судьей при назначении наказания, поскольку тем самым создается впечатление, что другие побуждения и факторы имеют меньший удельный вес. К тому же законодатель в случае совершения преступления, предусмотренного § 130 УК, "заранее учел расистскую мотивацию как элемент состава преступления"*(15).
Пока германской Фемиде так и не удалось справиться со случаями разжигания межнациональной розни, включая расистскую пропаганду в Интернете, хотя формулировки § 86-а и 130 УК Германии выглядят вполне достаточными, чтобы противостоять в Интернете такого рода пропаганде. Разумеется, требуются дальнейшие усилия со стороны властей, чтобы воспрепятствовать расистски мотивированным преступлениям и обеспечить достойное и эффективное применение упомянутых выше правовых норм.
Надо отметить, что Европейская комиссия против расизма и нетерпимости поддержала германские власти в их усилиях найти возможности для улучшения применения существующих уголовно-правовых предписаний, направленных против правого экстремизма или вообще против расистского, ксенофобского и антисемитского насилия. Комиссия подчеркнула, что впредь было бы желательно и даже необходимо при обучении и переподготовке полиции и персонала органов юстиции в особенной мере ссылаться на эти законоположения. Комиссия также обратилась к властям Германии с убедительной просьбой приложить все усилия к тому, чтобы взять под жесткий контроль ситуацию с расистскими, ксенофобскими и антисемитскими преступлениями.
Хотя понятие "преступление, совершенное из ненависти" как таковое не нашло своего места в Уголовном кодексе Германии, полиция в 2007 году собрала статистические данные о "политически мотивированных преступлениях" (подразделенных на четыре категории: леворадикальные, праворадикальные, политически мотивированные преступления иностранцев, а также иные виды политически мотивированных преступлений). Эти данные касаются, между прочим, посягательств на людей в зависимости от их социальных, философских и политических взглядов, гражданства, этнического происхождения, расы, цвета кожи, религии, их мировоззрения и идеологии, сексуальной идентификации, их увечий, их высказываний, их общественной позиции.
Преступления считаются наиболее экстремистскими, если они направлены на свержение существующего государственного строя (Umsturz)*(16).
Ксенофобские преступления (совершенные на основе фактического или предполагаемого гражданства жертвы, ее национальной принадлежности, ее расы, цвета ее кожи, ее религии или ее социального происхождения), как и антисемитские преступления (совершаемые на базе антиеврейских настроений), регистрируются полицией как подгруппы деликтов экстремистского характера. Антисемитские и ксенофобские преступления считаются право-экстремистскими. В 2007 г. примерно 24,4% от общего числа совершенных в стране преступлений экстремистской направленности были зарегистрированы как правоэкстремистские, политически мотивированные деликты и оценены как уголовные деяния, совершенные "из ненависти".
В 2007 г. Федеральный уголовный розыск (Bundeskriminalamt) зарегистрировал 17 176 политически мотивированных преступлений, из которых 980 представляли собой насильственные посягательства. Из зарегистрированных в 2007 г. правоэкстремистских преступлений 16% имели ксенофобскую подоплеку. Однако неправительственные организации, которых заботит судьба жертв таких преступлений, констатировали, что проводимая ими самими параллельная статистика ставших известными расистских посягательств показывает существенно более высокий процент политически мотивированных преступлений, чем статистика официальная. Это является в числе прочего проявлением недоверия жертв расистских нападений к способности полиции достаточно эффективно преследовать виновников таких преступлений.
Представители жертв расистского насилия указывают далее на то, что одним из главных препятствий успешного преследования преступлений в этой области является господствующее в Германии толкование понятия расизма. Поскольку в германском уголовном праве отсутствует дефиниция расизма, то даже в служебных бумагах он понимается (и этот взгляд, по существу, разделяется правыми экстремистами) как явление, базирующееся на предположении, будто одни расы биологически превосходят другие.
Неправительственные организации полагают, что этот взгляд в германском обществе (и даже в сфере уголовной юстиции, т.е. среди полицейских чиновников, прокуроров и судей) широко распространен. Согласно таким воззрениям расистски мотивированные преступления следовало бы расследовать и преследовать как обычные преступления (в соответствии с позицией членов правоэкстремистских групп и их симпатизантов). Но даже если бы это было так, понимание судьями расизма должно быть каким-то образом связано с отсутствием его законодательного определения и необходимостью ввиду этого оценивать расистские побуждения при совершении обычных преступлений как обстоятельства, отягчающие вину преступника*(17). Иначе нельзя надеяться, что суд сможет вынести приговор, соразмерный тяжести содеянного.
ECRI неоднократно настаивала, чтобы лица, совершившие преступления из расистских побуждений, получали соответствующее суровое преследование и наказание именно по этому основанию, поскольку расистское насилие является особенно позорным нарушением основных прав человека.
На это неоднократно обращал внимание и Европейский суд по правам человека*(18) по разным поводам, ибо считал чрезвычайно важным, чтобы насильственное посягательство, совершенное на почве расизма, низовые суды в европейских странах могли сразу распознать на практике и соответственно избрать адекватное наказание.
28 ноября 2008 г. Европейский Союз принял Рамочное решение, обязательное для государств-членов, относительно борьбы с преступлениями на почве расизма и ксенофобии*(19). Эта директива признает наличие различий между законами государств - членов ЕС, направленными против поведения, имеющего признаки расизма и ксенофобии, а также признает существование в этих государствах разных подходов к проблеме ограничения высказываний расистского характера. Цель этого Рамочного решения Евросоюза - установить общий подход в рамках уголовного законодательства, предусматривающий одинаковое наказание во всех государствах-членах за такого рода поведение и потребовать от всех государств-членов проверки своего действующего законодательства на предмет его соответствия положениям данной директивы. Многие документы Европейской комиссии против расизма и нетерпимости, а равно положения Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации и Международного пакта о гражданских и политических правах, осуждая расизм как таковой, призывают принять на национальном уровне закон, запрещающий некоторые формы высказываний, носящие завуалированно расистский характер.
Этот призыв вызвал определенные разногласия среди государств-участников ОБСЕ, и достичь консенсуса по данному вопросу пока не удалось.
В своих недавних решениях Европейский суд по правам человека указал на то, что в соответствии с Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод на государства-члены возложено обязательство по расследованию возможного различия в понимании расистского мотива в совершаемых преступлениях.
Интересно, что в известном решении по делу "Начов и другие против Болгарии", где речь шла о нападении скинхедов, Европейский суд по правам человека постановил, что государственные власти обязаны проводить расследование возможных расистских мотивов при совершении актов насилия. Тот факт, что Болгария в конкретном случае не выполнила этого требования, является нарушением положения о недискриминации, содержащегося в ст. 14 указанной Конвенции. Хотя Европейский суд и не потребовал в решении по этому делу принятия специального законодательства против "преступлений на почве ненависти", он недвусмысленно признал, что такие деяния требуют от национальных систем уголовного правосудия ответных мер, соразмерных величине причиненного преступлением ущерба. Данный принцип Европейский суд по правам человека применил и по делу "Сечич против Хорватии", где речь шла о нападении скинхедов на мужчину цыганской национальности. В своем решении по данному делу Суд выдвинул следующее положение:
"При расследовании инцидентов с применением насилия государственные органы несут дополнительную обязанность по принятию всех необходимых мер для выявления любого расистского мотива, а также для выяснения вопроса о том, сыграла ли в данных событиях какую-то роль этническая вражда или предвзятость. Не делать этого, а равно трактовать насилие и жестокость, связанные с проявлением расизма, на равных основаниях с преступлениями, не имеющими расистского подтекста, означало бы закрывать глаза на специфический характер деяний, представляющих собой особо злостное нарушение основных прав*(20). В случае, когда тот или иной низовой суд проигнорирует данное требование Европейского суда, бывает упущена возможность сделать так, чтобы наказание данного преступника произвело сдерживающий эффект на других в плане общего предупреждения преступлений - главнейшей задачи уголовного права.