Юрлов Ф.Н., Юрлова Е.С. - История Индии. XX век (ИСВ. XX век) - 2010

Халифатское движение

Халифатское движение стало одним из важных политических явлений в Индии, связанных с итогами Первой мировой войны. Оно впервые объединило индусов и мусульман на антианглийской основе, хотя и ненадолго. Во время войны Турция выступала на стороне Германии против стран Антанты – Британии, Франции и России. С окончанием Первой мировой войны она оказалась в числе побежденных. В соответствии с Севрским договором 1920 г. Османская империя была расчленена и потеряла контроль над рядом территорий. Власть султана была сведена к минимуму.

Индийские мусульмане выступили против расчленения Турции,

взащиту султана – духовного лидера (халифа) всех мусульмансуннитов. Еще во время войны видные деятели Конгресса Мухаммад Али (1878–1931) и Шаукат Али, известные в народе как «братья Али», занимались активной антибританской пропагандой. В 1915 г. они были заключены в тюрьму и освобождены только в 1919 г. Тогда же было положено начало Халифатскому движению, которое было направлено против раздела Турции, в соответствии с Севрским дого-

вором 1920 г. Его возглавили братья Али, которые пытались объединить мусульман под лозунгом защиты ислама230.

На всеиндийской конференции Халифатского движения в Амритсаре (конец 1919 г.) Ганди был избран президентом Халифатского комитета. Комитет выдвинул требование к английскому правительству пересмотреть условия раздела Турции. Меморандум в этой связи подписали Ганди, Свами Шрадхананда, Мотилал Неру, Мадан Мохан Малавия и другие видные конгрессисты. В Англии делегация во главе с Мухаммадом Али выдвинула эти требования на встрече с премьер-министром Ллойдом Джорджем.

Англичане их отклонили. После этого Ганди заявил, что единственным способом добиться пересмотра условий раздела Турции является массовое ненасильственное несотрудничество (подобное тому, которое он использовал в Южной Африке, а затем в Индии,

вдистриктах Чампаран и Кхеда). Халифатское движение увязывалось с борьбой за будущее управление Индии на основе индусскомусульманского единства.

Халифатский комитет не только попал под влияние Ганди, но даже стал использовать его идеи ненасильственного несотрудничества. Мусульманские лидеры согласились с ними, указав, что делают это, исходя из политических, а не религиозных соображений, поскольку

111

ислам не запрещает применение насилия во имя правого дела. В результате политическое движение несотрудничества и Халифатское движение развивались в одном направлении. А после принятия Конгрессом гандистского принципа несотрудничества оба движения слились воедино. Братание индусов и мусульман в Амритсаре в 1919 г. против британских правителей способствовало тому, что Ганди использовал эту возможность, для того чтобы выступить против властей. Он говорил, что увидел в сложившемся положении «возможность объединения индусов и мусульман, которая вряд ли представится в течение ста лет». В общении с мусульманскими лидерами Халифатского движения Ганди взял на себя роль лидера. Вот как описывал Неру беседу Ганди с мусульманскими представителями Халифатского комитета. Ганди «говорил в своем самом повелительном тоне. Он был скромен, но в то же время непоколебим, как кремень, любезен, но непреклонен и исполнен глубокого убеждения. Взгляд его был мягок и глубок и в то же время сверкал неукротимой энергией и решимостью… Пока вы считаете меня своим вождем, сказал Ганди, вы должны принимать мои условия, вы должны подчиняться диктатуре и дисциплине, вытекающей из военного положения»231.

Ганди объединил трагедию в Амритсаре и проблему Халифата в движение несотрудничества. Он настаивал на том, чтобы английское правительство удовлетворило требования Халифатского движения и «исправило зло», связанное с бойней в Джалианвалла багхе. Это отвечало его планам сотрудничества индусов и мусульман в освободительной борьбе, что было одной из главных целей, к достижению которой он стремился всю свою жизнь. В июле 1920 г. Конгресс и Халифатский комитет совместно выступили с манифестом, в котором наметили программу действий, которая предусматривала проведение всеобщего хартала и митингов во всех деревнях страны.

1 августа 1920 г. Ганди направил письмо вице-королю, в котором заявил, что начинает движение несотрудничества. Он объяснил это тем, что правительство Великобритании не приняло мер, чтобы удовлетворить требования индийских мусульман, нашедшие свое выражение в Халифатском движении, а также игнорированием трагедии, произошедшей в Амритсаре. В этой связи он писал: «Обычные методы агитации путем предоставления петиций, депутаций и тому подобного не могут вызвать раскаяния у правительства, безнадежно безразличного к исполнению своего долга, что оно и доказало». «В европейских странах, – продолжал Ганди, – если бы правительство простило такое зло, которое было допущено в отношении халифата и Панджаба, то это привело бы к кровавой народной революции. Народ сопротивлялся бы любой ценой обескровливанию

112

нации, к которому приводило это зло. Но одна половина населения Индии слишком слаба, чтобы насильственно сопротивляться, другая не хочет этого делать. Поэтому я предложил такое средство, как несотрудничество. Оно может удовлетворить тех, кто не хочет иметь дело с правительством. И если оно не будет сопровождаться насилием и будет проводиться в организованном порядке, то должно заставить

правительство пересмотреть свои действия и устранить допущенное зло»232.

На сессии Всеиндийского комитета Конгресса в Бомбее в июле 1921 г. Ганди соединил воедино проблемы внешней и внутренней политики Конгресса – Халифатское движение и движение несотрудничества. По существу, речь шла о важности индусско-мусульманского единства для судеб страны. А в октябре 1921 г. на заседании Рабочего комитета Конгресса в Бомбее под руководством Ганди была принята резолюция, в которой говорилось, что после того как Индия добьется независимости, ее внешняя политика будет учитывать «религиозные обязанности мусульман, налагаемые на них исламом»233.

Слияние движения несотрудничества с Халифатским движением 1921–1922 гг. стало наивысшей точкой объединения индусов и мусульман, особенно в Бенгалии, где наблюдалось невиданное ранее стремление к единству индусов и мусульман.

В ходе движения несотрудничества стали возникать проблемы, связанные с тем, что во многих случаях это движение выходило за рамки провозглашенного Ганди ненасилия. Это проявлялось в столкновениях участников движения с полицией, сельскохозяйственных работников и арендаторов с землевладельцами и ростовщиками. Наиболее крупным по масштабам и острым по накалу борьбы было восстание безземельных сельскохозяйственных рабочих и арендаторов мопла на Малабаре, которое началось в августе 1921 г.

Мусульмане мопла были потомками арабских эмигрантов, которые веками подвергались жестокой эксплуатации помещиков и ростовщиков, большая часть которых принадлежала к высоким индусским кастам, таким как намбудири и наяры. Напряженные отношения между мопла и их хозяевами уходили корнями в далекое прошлое и нередко выливались в столкновения на экономической почве.

Заявление Ганди о возможности достижения свараджа к концу 1921 г. и пропагандистские лозунги халифатских вождей подтолкнули лидеров мопла к выступлениям как против англичан, так и непосредственных их эксплуататоров – индусов. Цепная реакция волнений среди мопла началась с банального инцидента – насильственным изгнанием помещиком арендатора-мопла с обрабатываемой им земли и арестом местного лидера Халифатского движения по об-

113

винению в краже оружия. Начались столкновения с полицией, а затем и с помещиками. В ходе одного из них был убит плантаторевропеец. После полицейского рейда в одну из мечетей в поисках оружия столкновения стали распространяться по всему региону и переросли в настоящее восстание мопла. Организованные вооруженные группы мопла нападали на полицейские участки, государственные учреждения, дома помещиков и ростовщиков. Многие из индусских общественных деятелей осудили мопла как религиозных фанатиков234.

Британские власти на несколько месяцев утратили контроль

вряде районов, где были провозглашены «халифатские республики», подняты флаги Халифата, где, по мнению правительства, вооруженные банды мопла, насчитывавшие около 10 тыс. человек, вели партизанскую войну. В районах восстания было объявлено военное положение, введены правительственные войска. В конце 1921 г. восстание было в основном подавлено. Мопла понесли большие потери: было убито около 2000 человек, несколько тысяч арестовано, лидеры восстания были расстреляны, остальные осуждены и сосланы на Андаманские острова. Особенно жестоко власти обошлись с одной из групп плененных мопла, которых заперли в товарном вагоне без воды и доступа свежего воздуха. В результате погибло 70 человек. Это вызвало всеобщее возмущение в Индии. Правительство было вынуждено создать комиссию для расследования этого преступле-

ния. Однако дело ничем не кончилось – вина была возложена на инспектора по движению поездов, который к тому времени уже умер235.

Ганди в начале восстания поддержал «храбрых, богобоязненных мопла», которые «сражались за то, что они считали религией, и таким способом, который они считали религиозным». Однако позже он изменил свою позицию. Выступая 19 сентября 1921 г. в Тричинополи, он сказал: «Мое сердце обливается кровью, когда я думаю, что

наши братья мопла сошли с ума… Но их действия – это не действия всех мусульман Индии, и даже, слава Богу, не всех мопла…»236

Сессия Конгресса в Ахмадабаде в декабре 1921 г. уделила особое внимание событиям на Малабаре. Она фактически отмежевалась от них. Конгресс выразил твердое убеждение, что «события на Малабаре можно было бы предотвратить, если правительство приняло бы помощь мусульманского лидера Мауланы Якуб Хасана и разрешило Ганди приехать туда». Кроме того, Конгресс заявил, что «действия властей в отношении пленных мопла, их гибель от удушья

ввагоне, являются актигуманным актом, неслыханным в нынешнее время и недостойным правительства, которое называет себя цивилизованным». Кроме того, было подчеркнуто, что движение несотруд-

114

ничества и Халифатское движение не имеют ничего общего с восстанием мопла. В резолюции, принятой по этому поводу, говорилось: «Конгресс заявляет, что беспорядки, связанные с мопла, не имеют отношения к движению несотрудничества и Халифатскому движению… Конгресс осуждает действия отдельных представителей мопла, направленные на насильственное обращение индусов в ислам и уничтожение жизни и собственности»237. Восстание мопла на Малабаре и его последствия показали, насколько хрупким было индус- ско-мусульманское единство.

Образование светской Турецкой Республики в 1923 г. и упразднение султаната в этой стране в 1924 г. привели к распаду Халифатского движения.

Ганди получает полную власть в Конгрессе

17 ноября 1921 г. начался четырехмесячный визит в Индию наследника престола Эдварда, принца Уэльского. Конгресс объявил бойкот мероприятий, связанных с ним. По прибытии в Бомбей принц Уэльский зачитал послание своего отца Короля-Императора народам Индии. В нем говорилось о желании «Короля-Импера- тора понять ваши трудности и устремления. Я хочу, чтобы вы знали меня, а я знал вас». Принцу был оказан торжественный прием,

вкотором принимали участие европейцы, парсы, богатые гуджаратцы и махараштрийцы238.

Втот же день по призыву Конгресса и Халифатского комитета

впромышленном районе Бомбея состоялся массовый митинг. В нем приняли участие 60 тыс. человек – фабричных рабочих, ремесленников, торговцев, мелких служащих. На митинге выступил Ганди, который объявил о бойкоте визита принца Уэльского. Он особо подчеркнул важность индусско-мусульманского единства, ненасилия и свадеши. После этого Ганди поджег огромную кучу иностранной одежды, которая была специально собрана для этой цели. Затем демонстранты мирно разошлись. Однако уже в тот же день в других районах города начались беспорядки. Произошли столкновения между участниками движения несотрудничества – индусами и мусульманами, с одной стороны, и сторонниками британской власти – европейцами, парсами, христианами – с другой. Эти столкновения проходили на фоне забастовки 140 тыс. рабочих текстильных фабрик

вБомбее, требовавших повышения зарплаты и улучшения условий труда. В результате стычек и применения полицией оружия погибло несколько десятков человек.

115

Ганди обратился к жителям Бомбея с воззванием, в котором поставил вопрос о приостановке кампании гражданского неповиновения. «Рабочий комитет Конгресса, – писал он, – должен обратить внимание на создавшееся положение и решить, можно ли поощрять гражданское неповиновение пока мы не добились полного контроля над массами». В знак протеста против насилия Ганди заявил о своем решении начать голодовку. Это возымело свое действие, и через несколько дней беспорядки прекратились. Но это означало и прекращение движения несотрудничества в Бомбее239.

23 ноября Ганди предупредил правительство, что, если сварадж не будет предоставлен к 1 декабря 1921 г., он и участники движения несотрудничества в талуке Бардоли (административная единица в дистрикте Сурат в Гуджарате) направятся к полицейскому участку и другим правительственным учреждениям и предложат полицейским и чиновникам присоединиться к этому движению. Тогда же Ганди обратился к народу Индии с призывом бойкотировать суды и полицейские участки и не расходиться, даже если против них будет открыт огонь240.

Накануне сессии Конгресса в Ахмадабаде в декабре 1921 г. власти арестовали братьев Мохаммеда и Шауката Али, Мотилала и Джавахарлала Неру, Лала Ладжпат Рая и даже избранного президентом этой сессии Ч.Р. Даса. Находясь в Алипурской тюрьме в Калькутте, Дас подготовил свое президентское послание, которое было зачитано на сессии Сароджини Наиду. В послании Дас поставил ряд фундаментальных вопросов: В чем состоит наша цель? Куда мы идем? Что такое свобода? На последний из них он дал такой ответ: «Это такое состояние, такое условие, которое дает возможность нации реализовать ее индивидуальность и выбрать свою судьбу»241.

Сессия Конгресса обратилась к индийской общественности с просьбой поддержать ручное прядение и ткачество, полный запрет на продажу и приобретение алкогольных напитков и ликвидацию неприкасаемости242. Тогда же по инициативе Ганди каждый доброволец – участник движения несотрудничества – должен был подписать обязательство придерживаться ненасилия и на словах и на деле. В обязательстве говорилось: «…Я верю, что в нынешних условиях одно лишь ненасилие может помочь Халифату и Панджабу достичь свараджа и укрепить единство между всеми народами и религиозными общинами Индии – индусами, мусульманами, сикхами, парсами, христианами или евреями… Я верю в свадеши как в необходимое условие экономического, политического и морального спасения Индии и буду пользоваться домотканью, чтобы исключить любую другую одежду.… Как индус я верю в справедливость и необходимость

116

устранения зла неприкасаемости и буду постоянно искать личного контакта с угнетенными классами и стремиться помогать им… Я готов перенести без сожаления тюремное заключение, оскорбление и

угрозу физического насилия и даже смерть ради моей религии и моей страны»243.

Конгресс заявил, что гражданское несотрудничество является единственной цивилизованной и эффективной альтернативой вооруженному восстанию. Поэтому он обратился к конгрессистам и ко всем тем, кто верит в мирные методы и убежден, что «не остается другого способа, как принести жертву, чтобы низложить существующее правительство… организовать индивидуальное и массовое гражданское неповиновение…».

В сессии Конгресса в Ахмадабаде приняло участие в три раза меньше делегатов, чем в Нагпуре (4762 и 14 583 делегата соответственно). Это объясняется тем, что к тому времени правительство арестовало 40 тыс. конгрессистов за участие в движении несотрудничества. Среди них были такие видные деятели Конгресса, как Мотилал и Джавахарлал Неру, Ч.Р. Дас и другие244. На этой же сессии Конгресса Ганди был наделен полной исполнительной властью и всеми полномочиями ВИКК, а также правом назначать преемника. Во время работы сессии произошло еще одно заметное событие: Маулана Хасрат Мохани, в то время избранный президентом Мусульманской лиги, предложил определить сварадж как требование «полной независимости». Ганди выступил против этого, и предложение было отвергнуто (за него проголосовали 52 члена ВИКК, против – 200). Ганди сказал

вэтой связи, что это предложение «бросит нас в неведомые глубины… Мы должны, прежде всего, собрать свои силы, измерить наши собственные возможности и проблемы. Мы не должны вступать

вводу, глубину которой мы не знаем». Такое решение Ганди позволило ему не только сохранить влияние среди умеренных, но и свиде-

тельствовало о том, что идея «полной независимости» окончательно еще не созрела, но уже витала в воздухе245. И Ганди не мог с этим

не считаться.

Учитывая возможность арестов большого числа членов Конгресса, на сессии было решено не только сохранить, насколько это возможно, обычную организационную структуру партии, но и назначить, впредь до последующих распоряжений Конгресса, Махатму Ганди в качестве единственного руководителя и возложить на него все полномочия, исполняемые Всеиндийским комитетом Конгресса, включая полномочия созыва специальной сессии этой партии. Ганди был также наделен правом назначать себе преемника «в случае чрезвычайных обстоятельств»246.

117

В начале января 1922 г. Ганди принял решение провести в талуке (уезд) Бардоли (дистрикт Сурат в Гуджарате), в виде эксперимента и в небольших масштабах, кампанию по неуплате налогов. Он считал, что от исхода этой кампании могла зависеть судьба дальнейшего развития движения несотрудничества. Но уже 31 января Ганди отказался от своего требования неуплаты налогов. В инструкции конгрессистским организациям в провинциях Рабочий комитет Конгресса и Ганди рекомендовали «платить налоги правительству» и «воздерживаться от массового или индивидуального гражданского неповиновения агрессивного характера»247. 1 февраля 1922 г. Ганди направил вице-королю Ридингу послание под названием «Манифест». Его суть состояла в требовании прекратить проводимые правительством «репрессии в Бенгалии, Ассаме, Соединенных провинциях, Панджабе, Дели, Бихаре, Ориссе и в других местах», а также освободить из тюрем всех мирных участников движения несотрудничества. Если правительство сообщит о готовности сделать это «в течение семи дней со дня опубликования этого манифеста, – писал Ганди, – я готов предложить отложить гражданское неповиновение агрессивного характера до тех пор, пока заключенные в тюрьмы участники движения после их освобождения не рассмотрят заново сложившуюся ситуацию».

Колониальное правительство не замедлило с ответом. 7 февраля оно опубликовало коммюнике (а не письмо в адрес Ганди), в котором заявило о неприемлемости условий, выдвинутых в «ультиматуме» Ганди. «Массовое гражданское неповиновение чревато такими угрозами государству, что с ним нужно обращаться решительно и жестко». Власти напоминали о беспорядках в Бомбее в ноябре 1921 г. в связи с визитом в Индию принца Уэльского (о чем с сожалением писал и сам Ганди), в которых погибло 53 человека. Ганди тут же дал свой ответ на коммюнике правительства и разослал его в ряд газет. В нем он указал на репрессивные меры властей – арест Ч.Р. Даса, Мотилала Неру, Абул Калам Азада, Лала Ладжпата Рая. Ганди подтвердил свое обвинение правительства в «политике беззаконных репрессий» и вместе с тем заявил: «Выбор перед народом состоит в массовом гражданском неповиновении со всеми его несомненными опасностями или беззаконными репрессиями против законных действий людей». И при этом добавил: «Я считаю невозможным для любого уважающего себя человека ничего не делать из боязни неизвестных опасностей, в то время как по всей стране идет ограбление собственности и преследование безвинных людей во имя закона и порядка»248.

Однако уже на следующий день ситуация коренным образом изменилась. 5 февраля 1922 г. в деревне Чаури-Чаура (дистрикт Го-

118

ракхпур в Соединенных провинциях) полиция открыла оружейный огонь по большой толпе демонстрантов, которые пикетировали местный рынок, протестуя против высоких цен и продажи алкогольных напитков. Расстреляв все патроны, полицейские укрылись в своем участке. Толпа направилась к полицейскому участку и подожгла его. Находившиеся в нем 22 полицейских погибли. Правительство назвало это мятежом, поскольку полицейский участок был символом власти. Впоследствии суд приговорил 19 участников демонстрации к смертной казни и еще 153 к ссылке на каторгу. Ганди немедленно принял решение о прекращении кампании гражданского неповиновения. 12 февраля 1922 г. Рабочий комитет Конгресса одобрил это решение и осудил бесчеловечное поведение толпы в Чаури-Чаура249.

Прекращение движения гражданского неповиновения вызвало возражения таких лидеров Конгресса, как Мотилал Неру, Дж. Неру, Ч.Р. Дас, Лала Ладжпат Рай и других. «Мы к своему удивлению и ужасу узнали в тюрьме, – писал Дж. Неру, – что Гандиджи отказался от наступательного характера борьбы и приостановил кампанию гражданского неповиновения… Мы негодовали, узнав о прекращении борьбы в тот самый момент, когда мы, казалось, укрепили наши позиции и продвинулись на всех фронтах». При этом Неру отмечал, что в течение декабря 1921 г. и января 1922 г. в связи с движением непо-

виновения было приговорено к тюремному заключению около 30 тыс. индийцев250.

Решение Ганди о прекращении кампании, писал Субхас Чандра Бос, вызвало «настоящее восстание» в Конгрессе. «Никто не мог понять, почему Махатма должен был использовать отдельный инцидент в Чаури–Чаура для прекращения движения по всей стране… Дать приказ об отступлении, когда энтузиазм народа достиг точки кипения, было не чем иным, как национальным бедствием …Главные помощники Махатмы – С.Ч. Дас, Мотилал Неру и Ладжпат Рай, которые находились в тюрьме, разделяли общее мнение, – продолжал Бос. – Дас был вне себя от гнева и печали из-за того, что Махатма постоянно допускал ошибки»251.

Тот же С.Ч. Бос описывал ситуацию, сложившуюся в конце 1921 г., следующим образом: «После завершения сессии Конгресса в Ахмадабаде подошел к концу 1921 г. Обещанный сварадж не наступил. За несколько месяцев до этого на встрече с бывшими революционерами в Бенгалии Махатма сказал, что он настолько уверен в достижении свараджа до конца 1921 г., что даже не может представить себя живым после 31 декабря, если сварадж не будет завоеван… После того, как 31 декабря занавес упал и срок истек, эти слова пронеслись в моей голове как несбывшиеся мечты»252.

119

Британские власти, естественно, рассматривали ту же самую ситуацию со своих позиций. В конфиденциальном докладе заместителя директора Разведывательного бюро департамента внутренних дел правительства Индии П.Ч. Бэмфорда по этому вопросу сообщалось следующее: «Ганди не мог закрыть глаза на то, что гражданское неповиновение обязательно приведет к насилию …После того как Ганди довел чайник до кипения, он столкнулся с проблемой – продолжить кипение или не позволить чайнику вообще кипеть… Он знал, что, если не пойдет дальше, его личное возвышение испарится. Он наметил 23 ноября 1921 г. для начала кампании гражданского неповиновения в Бардоли, но смог временно отложить эту программу в связи с беспорядками во время прибытия Его Королевского Высочества Принца Уэльского». Правительство арестовало многих участников движения. Поэтому «Ганди был вынужден назначать новые даты начала гражданского неповиновения, но позже каждый раз находил оправдания, чтобы откладывать движение …Все это не укрепляло его репутацию среди последователей. Изменить занятую им позицию было равносильно политической смерти. Он должен был сделать что-то. И он направил 14 февраля 1922 г. письмо Его превосходительству Вице-королю, в котором заявил о своем намерении, при отсутствии некоторых уступок со стороны правительства, начать агрессивное движение в Бардоли через семь дней».

События в Чаури-Чаура, по докладу английской разведки, послужили Ганди «поводом», чтобы прекратить движение гражданского неповиновения, чего «он, несомненно хотел …Это дало ему необходимое оправдание» поступить так на том основании, что «Индия не была еще достаточно ненасильственной, чтобы приступить к гражданскому неповиновению». Рабочий комитет Конгресса 11–12 февраля 1922 г. решил, что намечаемое массовое движение гражданского неповиновения в Бардоли должно быть приостановлено. Местные комитеты Конгресса получили инструкцию рекомендовать крестьянам платить налоги и предотвращать любую другую агрессивную деятельность253. Далеко не все соратники Ганди воспринимали его идею ненасилия и нравственных ценностей как первичные по отношению к целям и результатам деятельности. В этой связи Дж. Неру писал: «Несмотря на мое теснейшее сотрудничество с ним в течение многих лет, у меня нет ясного представления о его целях. Я сомневаюсь, ясно ли он представляет их сам. Мне достаточно одного шага, говорит он, и не старается заглянуть в будущее или иметь перед собой ясно сформулированную цель». Неру отмечал, что у Ганди «идеал ненасилия становится застывшей догмой, которую нельзя оспаривать. В качестве таковой она утрачивает свою притягательную

120