Turaev_B_A_-_Istoria_drevnego_vostoka_Tom_1

В войне с Умма Урукагина был сначала счастлив, но найденная в 1904 г. в уединенном месте, вдали от архивов, небольшая глиняная табличка выяснила нам, что конец его был трагический. Автор, вероятно, чиновник-патриот, излил в ней свою скорбь по поводу страшного несчастья, постигшего его город: «Люди Умма бросили огонь в Эникалу, подожгли (храм) Анташурра, унесли серебро и драгоценные камни, потопили в крови дворец Тираш, в храме Абзибанда, в святилищах Энлиля и Баббара они пролили кровь... (идет длинный перечень разгромленных, сожженных и разграбленных храмов и других зданий), унесли зерно с Гинарбаниру, поля бога Нингирсу, которое было обработано. Люди Умма, опустошив Лагаш, согрешили против Нингирсу. Могущество, пришедшее к ним, будет у них отнято. Царь Гирсу Урукагина не грешен в этом. Что же касается Лугальзаггиси, патеси Умма, то пусть его богиня Нисаба несет на своей главе бремя греха сего».

Лугальзаггиси был выдающимся царем-завоевателем. Он подчинил Ларсу, Ур и Эрех и сделал его центром своей державы, поместив в своей титулатуре на первом месте «царь Эреха», и принял титул «царь страны и исак (патеси) чужих земель». В Ниппуре найдены его надписи на каменных вотивных сосудах; здесь, между прочим, читаем: «Энлилю. Лугальзаггиси, царь Урука, царь земли, жрец бога Ану, служитель Нисабы, сын Укуша, исака Умма... Энлиль, владыка мира, дал ему царство «страны» (т. е. Сумира). Он покорил его силе земли, и он овладел от Востока до Запада, он уравнял ему путь от Верхнего (Средиземного) моря до Нижнего моря чрез Тигр и Евфрат». Таким образом, сумерийцы создали крупную передне-азиатскую державу; хотя она была эфемерна, и едва ли пережила своего основателя, но Лугальзаггиси проложил путь для последующих сеннаарских, эламских и ассирийских завоевателей. С этих пор в их сознание вошло стремление к Средиземному морю и к господству над всей Передней Азией. Против этой сумерийской монархии выступает семитический Север.

Таким образом, обильный материал, доставленный нам древними Лагашем и Ниппуром, дал возможность выяснить в общих чертах судьбы сумерийского Сеннаара на заре истории и проследить попытки образования из Вавилонии больших империй. Еще более почерпается сведений о культурном и экономическом состоянии страны из огромного количества клинописных документов, найденных и находимых в царских архивах.

В идее древний Сеннаар был единым государством с богом Энлилем во главе. Энлиль, сын верховного, но далекого от людей небесного бога Ану, бог гор и ветра, «владыка горных стран», а потом вообще стран, и даже «неба и земли», отец богов, обитает не только на горах Востока, родины своего народа, но и среди него, в священном граде Ниппуре, где храм его является настоящим средоточием вселенной. Здесь он решает судьбы царей и царств. По его повелению, Эаннатум «набросил великую его сеть на Умма и насыпал могильные холмы»; по его завету и пред его лицом разрешаются пограничные споры и скрепляются договоры. Цари и исаки (патеси) жертвуют в его храм от своей добычи и своего избытка. Трудно сказать, был ли когданибудь Ниппур местом светского царства, может быть, даже стоявшего во главе Сеннаара; в доступный нашему изучению период Ниппур был только нейтральным пунктом, столицей восседавшего на высокой храмовой башне, называвшейся по-сумерийски «экур», а посемитически «зиккурат» (вершина горы), бога. Подобным же образом, и другие боги были тесно соединены со своими городами и областями: они были их идеальными царями, владетелями их территорий. Так, Нингирсу и его супруга Бау были хозяевами Ширпурлы-Лагатпа, Нисаба — его соперника Умма, Энки (потом Эа) — Эриду, Энзу (потом Син) — Ура и т. п. Государственные акты возводились к богам. Так, «по непреложному слову Энлиля, владыки земель, отца богов, Нингирсу и бог г. Умма устроили разграничение, и Месилим... поставил пограничный камень»... «По прямому слову Нингирсу, воина Энлиля, начата война с Умма»... и т. п. Завоевания царей расширяют область их богов, иоругание святынь враждебного города падает на главу богов победоносного города. Местный характер богов, впрочем, не препятствует их почитанию по всей стране, и в каждом городе мы встречаем пантеоны с Энлилем, а затем местным богом во главе. Религия проникла во все стороны жизни. Имена почти все теофорные и указывают на религиозные чувства дававших их, например: «Энлиль — моя защита», «вблизи

81

Бау — жизнь», «Баббар — мой отец» и т. п. У каждого есть свой собственный бог-покровитель, изображаемый на его цилиндре-печати подводящим его к какому-либо великому богу; кроме того, еще существуют группы вестников божества, так называемые «утукку» и «ламассу», крылатые гении, сообщающие их волю. Впрочем, боги могут сообщать ее и непосредственно — в сонных видениях и оракулах, например, в Эриду в шелесте тростника вещал бог бездны и воды Энки. Молитвы и жертвы приносились не только лично, но для постоянного общения с божеством в храмы ставились в молитвенной позе статуи, представлявшие жертвователя пред богом даже после его смерти; самые имена этих статуй знаменательны, например: «Да продолжит мать бога мою жизнь», «Да будет мне жизнь наградой» и т. д. Подобные же имена носили и другие жертвуемые предметы; например, на одном мелком вотивном предмете мы читаем название: «Нингирсу возглашает в храме Урук Урукагине благие слова вместе с Бау». Жертвоприношения были большею частью бескровные, главным образом, растительные, и совершались в честь как великих, богов, так и покровителей каналов, местностей, в честь статуй и даже музыкальных инструментов.

Цари и исаки (патеси) были избранниками и ставленниками богов, которые оракулом «провозглашали их имена» и находились с ними в близких отношениях. Так, «Энтемена, исак (патеси) Лагаша, получил жизнь от Энлиля, наделен разумом от Энки, избран сердцем Нины»; «Эаннатум, царь Лагаша, одарен силою от Энлиля, вскормлен священным молоком богини Нинхарсаг, наречен благим именем Инниной»... Лугальзаггиси именует себя, между прочим, тем, «на кого благосклонно воззрел Ану, чье имя провозгласил Баббар», «чадом Нисабы, вскормленным священным молоком Нинхарсаг, воспитанником владычицы Урука»... Таким образом, царями усваивается божественная премудрость и даже делаются шаги к признанию их физической близости к богам, но пока ето еще символическая риторика, и государи продолжают считаться лишь наместниками идеального царя-бога. Царей окружает многочисленный двор и широко развившийся класс чиновников, не говоря уже о могущественных жрецах. Документы сообщают нам множество бюрократических и иерархических терминов, не всегда для нас понятных. Во главе, управления стоит «нубанда», сб. «меньший (по отношению к царю) человек». Царицы пользовались большим влиянием. От жены Лугальанды, Барнамтарры, и от жены Урукагины, Шагшаг, до нас дошли архивные документы, скрепленные их именами, что не может не указывать на их значительную роль в управлении царским хозяйством. Вообще, положение женщины в эту эпоху было вполне почетным. Она является свидетельницей в контрактах, приобретает и отчуждает собственность и т. п. Повидимому, в принципе брак был моногамный, хотя развод для мужа был легкий и сопряжен лишь с уплатой денег — злоупотребление, уничтоженное, равно как и полиандрия. Урукагиной.

Недавно были найдены среди таблеток архивов Урука и Ниппура новые фрагменты сумерийского свода законов, которые вместе с давно известными так наз. «cумерийскими семейными законами» могут дать некоторое представление о сумерийском праве. Вновь найденные таблетки написаны в эпоху династий Исина и Ларсы, но записанные ими законы восходят наверное к более древнему времени. От записи законов, происходящей, может быть, из архива Урука и изданной Clay в 1915 г., сохранилось 9 параграфов. Первые два касаются выкидыша, вызванного ударом. Один из них предусматривает случай нечаянного удара и наказывает его небольшой пеней, а второй предусматривает случай злостного избиения и налагает за подобный проступок значительно больший штраф. В этом пункте сумерийское право даже более разработано, чем вавилонское эпохи Хаммурапи. По крайней мере, кодекс последнего, трактуя о насильственном выкидыше (§ 209), не различает удара нечаянного от намеренного. Третий параграф рассматривает вопрос о возмещении за баржу, сданную в наем и потерпевшую аварию (ср. §§ 236, 237, 238, 241 код. Хаммурапи).

§§ 4 и 5 трактуют об отношениях, вытекающих из усыновления, и почти тожественны с соответствующими постановлениями сумерийских семейных законов; § 6 предусматривает похищение девушки из дома родителей, против воли последних, но без насилия девушки; § 7 трактует о том же случае, но отягченном насилием девушки. Первый проступок мог быть

82

ликвидирован браком, а второй карался смертью. Лишь второй из этих 2 параграфов имеет параллель в кодексе Хаммурапи (§ 130). Последние постановления, восьмое и девятое, устанавливают возмещение за быка, отданного в наем и погибшего или от льва (ср. § 266 код. Хаммурапи), или вследствие небрежности: (ср. § 267 код. Хаммурапи).

Фрагменты сумерийского свода законов из Ниппура были изданы в 1919 г. Lutz'oм. Один из его параграфов рассматривает условия аренды сада (ср. § 61 код. Хаммур.), другой устанавливает возмещение за срубленное в чужом саду дерево (ср. § 59 код. Хаммур.). Третий параграф, посвященный садоводству, устанавливает штраф за вторжение в чужой сад. Этот случай не предусматривается сохранившимися постановлениями кодекса Хаммурапи, но, вероятно, параллельный параграф был записан в той части стелы законов Хаммурапи, которая была сглажена по повелению эламского царя, увезшего памятник в Сузы. В этой же лакуне были, вероятно, перечислены и те постановления, которые являлись параллелями к 2 параграфам сумерийского кодекса Ниппура, посвященным правовым нормам владения домами. Два постановления, определяющие ответственность пастуха, постановление о лицах, укрывающих беглых рабов, и, наконец, таковое о наказании строптивого раба предусматриваются и кодексом Хаммурапи (§§ 266, 15—16, 282). Параллели в своде законов Хаммурапи (§§ 129, 167 и 170—71) имеют и некоторые из законов семейного права ниппурского кодекса. Но два из этих сумерийских семейных законов не предусматриваются последующим семитическим законодательством. Первый из них, неважно сохранившийся, определяет положение детей служанки-наложницы и хозяина дома, в случае смерти жены последнего. Второй и самый интересный: из всей ниппурской записи законов трактует о браке с блудницей: «если у мужчины не родится от жены сына, а если блудница с улицы родит ему сына, то пусть он даст блуднице пищу, масло для мази и одеяние. Сын, которого ему родила блудница, — действительно его наследник, но пока жива его жена, то пусть не живут блудница и жена с мужем в одном доме». Уже из этого суммарного обзора не слишком многочисленных фрагментов сумерийского кодекса мы видим, сколь обстоятельно разработаны нормы права в сумерийском обществе.

Население Ширпурлы-Лагаша (вероятно, в тесном смысле) Урукагина определяет в «10 cap», т. е. в 36 тыс. Главная часть его была сельским. Скотоводство и земледелие — главные его занятия — наиболее полно отразились па огромном количестве архивных документов, так как цари и патеси веля обширное хозяйство, и в этом отношении выделялись от своих подданных лишь размером своих владений: и стад; земля принадлежала не им, а богу, и они не были единственными ее фактическими собственниками. Вся область была покрыта фермами и поместьями, размеры которых колебались между 9 и 45 десятинами. Лугальанда владел ок. 147 десятинами, его жена — около 60 дес., что вместе составляет всего лишь около 1/725 всей площади: территории Лагаша. Земли царя и царицы, принадлежность которых богу или богине нередко подчеркивалась, распределялись также для пользования разным лицам. Напр., Урукагина «распределил для обработки» площадь в 30 болотистых десятин, - из которых только ок. 18 десятин были годны к посеву, ок. 10 представляли сплошное болото, а остальное являлось солончаками или было занято поселениями, — между шестью лицами, в том числе своей женой Шагшаг. Подчеркивается принадлежность земли богине Бау. Или, напр., также принадлежащую Бау и управляемую Шагшаг площадь в несколько квадратных сажен управляющий Эниггаль распределил шестнадцати лицам, и прежде всего себе. Такие ничтожные наделы указывают на интенсивность хозяйства, доходность земли (известно, что она давала до сам-52), а также развитие садоводства и огородничества, о которых у нас также имеются сведения; разводились лук, огурцы, и пространство дворцовых огородов доходило до 5 875 кв. м. Продуктами земледелия, особенно зерновым хлебом, платилось жалованье, делались взносы и даже взималась подать с побежденных соседей. Центральное положение сельского хозяйства в жизни, отразилось яснее всего на годе. Почти все названия месяцев находятся в связи с ним, напр: «месяц, когда заняты жатвой (4-й), «месяц праздника Нины, когда едят хлеб» (6-й), «месяц, когда быки работают (7-й), «месяц шерсти» (9-й) и т. п. Новый год (Загмук, день брака

83

Нингирсу и Бay), кажется, также стоял в связи с начатием полевых работ весною. В 5-м месяце торжетвенно праздновали конец жатвы и сбора плодов, принося богам начатки.

Однако, сельские занятия не были единственными. В Лагаше процветали всякого рода ремесла, названия которых постоянно встречаются в текстах, будучи не всегда для нас понятны. Уже двор и храмы требовали большого количества мастеров и даже художников. Здесь и столяры, и плотники, и кожевники, и скульпторы, и литейщики, и ювелиры и т. п. Прогресс искусства можно проследить даже на памятниках самого Лагаша. От примитивных рельефов Урнины до сложной символической композиции стелы Коршунов, несмотря даже на наивную примитивность изображений на последней, — несомненно, художество сделало большой шаг. Здесь художник провел основную идею своего времени — идею богоправимого царства. Он изобразил на передней стороне победного памятника городского бога - покровителя, держащего сетчатый мешок с убитыми врагами и государственный герб — одноголового геральдического орла, и только на оборотной стороне в четырех последовательных поясах он представил земного государя и его победу. Интересны изделия из меди, особенно головы быков и фигуры женщин, а также сосуды из камня и серебра, нередко со сложными изображениями, особенно изящная ваза, пожертвованная Энтеменой Нингирсу с изображением того же герба Ширнурлы, орла, уцепившегося лапами за спины львов. Этот герб встречается постоянно на памятниках Ширпурлы и иногда имеет вид львиноголового, иногда двуглавого орла. Что касается глиптики

— известных цилиндров и глиняных булл, то здесь художество достигло большого совершенства. Сцены, изображаемые на цилиндрах, весьма интересны в религиозном отношении. Для знакомства с архитектурой в Ширпурле у нас также имеется хороший материал, благодаря раскопкам де-Сарзэка и исследованиям Heuzey, разобравшимся в сложных постройках, представляющих остатки царского дворца. Характерным отличием сумерийского периода от последующих являются сделанные от руки продольные, несколько выпуклые сверху кирпичи.

На нескольких барельефах мы видим изображение музыкантов и их инструментов: тимпана, лиры, арфы. Для пояснения, при изображении игры на тимпане, помещена фигура гения с головой барана, указывающая на силу удара; при изображении игры на арфе помещалась на резонаторе фигура быка, для указания на характер звука.

Много интересного для истории сумерийского искусства и материальной культуры дали последние раскопки англичан и американцев в Эриду и Уре. В Эриду были найдены остатки, восходящие к неолиту. Найденная керамика напоминает архаическую керамику, раскопанную в Сузах. Некоторые из строения Эриду оказались построенными из камня, что также является необычным для Вавилонии. К не менее важным результатам привели раскопки в Уре. Здесь было раскопано на ряду с сооружениями дин. Ура и других, более поздних эпох, и здание времени до Саргона, может быть, остатки храмовой башни. В ней был найден склад медной скульптуры. Среди нее обращают на себя внимание 4 львиные головы, сделанные из асфальта и покрытые медью. Их глаза, зубы и язык сделаны из глины. Замечателен большой медный рельеф (2,44 X 1,07 м) с Львиноголовым орлом, когтящим 2 оленей, стоящих спиной друг к другу, при этом головы оленей с рогами выступают в виде круглой скульптуры. Рельеф, может быть, служит изображением герба города Ура. Любопытны и 2 медные колонны, найденные здесь. Раскопки Ура подарили нам также интересные каменные статуи, между ними статую сидящего мужчины почти полной сохранности. Эта статуя принадлежит к древнейшим образцам сумерийской скульптуры. К более поздней эпохе принадлежит уже упомянутая статуя Энтемены, найденная в Уре. Найдено много конусов из глины, с основаниями в виде цветов, служивших украшениями стен, раскопано много образцов керамики и т. д.

И военное дело у сумерийцов было на известной высоте. Несмотря на мирный, повидимому, характер их жизни, они были воинственным народом. Войнами полна их история, дошедшая до попытки образования великой империи. О войнах повествуют их надписи, битвы изображают их барельефы. Особенностью их строя, увековеченною стелой Коршунов, была замкнутая фаланга

84

копьеносцев, покрытых огромными четырехугольными окованными медью щитами и носящих своеобразные шлемы. Как эти шлемы, так и щиты, из которых каждый покрывал не менее 7 человек, равно как и длиннейшие копья, конечно, заготовлялись на счет государства.

Бессмертную славу приобрели себе сумерийцы изобретением письма, правда, сложного и до крайности неудобного, но пережившего их, распространившегося по Передней Азии, где оно сделалось международным, и бывшего орудием великой вавилонской литературы в течение более чем двух с половиной тысячелетий. В рассмотренный нами период это письмо только в документах отчетности может быть с полным правом названо клинообразным; в царских надписях на камнях оно еще имеет вид линейного и не потеряло внешней видимости своего происхождения из иероглифов. Это вполне понятно, так как знаки этого письма получили вид клиньев только тогда, когда они были перенесены с камня на мягкую глину, а затем уже, в ассирийские времена, они были стилизованы и стали высекаться на камнях в гвоздеобразном виде. Что клинопись вышла из иероглифов, не подлежит сомнению со времени открытия М. В. Никольского, сделанного им в Москве в 1888 г. при определении двух надписей из коллекции Блау, начертанных знаками, еще вполне сохраняющими характер рисунка. К сожалению, в то время наша наука еще не могла оценить всей важности этого открытия — драгоценные документы были выпущены из России в Америку, как фальшивые! Впоследствии нашлось больше десятка таких архаических надписей, поступивших в различные музеи. [Близкие к сумерийской системе письма надписи были найдены в раскопках в Индии. Они тоже носят, как и древнейшие сумерийские письмена, пиктографический характер, но до сих пор еще не расшифрованы].

В Лагаше, да вероятно и вообще в Сеннааре, писали много. Хотя все дошедшие до нас тексты официального или делового происхождения, но уже и этот материал говорит о развитии литературного вкуса и манеры. Текст стелы Коршунов является достойным спутником ее скульптурной композиции. Он начинался кратким очерком отношений двух городов-соперников до увековечения памятников победы. Далее идет повествование о рождении и чудесном воспитании Эаннатума. Иннина принимает его в свои руки и нарекает ему имя, Нинхарсаг вскармливает его, Нингирсу наблюдает за его ростом, который достигает пяти с половиной локтей. Он делается могучим государем и держит на веревке страны. Далее следует историческая часть, потом договор, скрепленный клятвами именем великих богов: Энлиля, Нинхарсаг, Энки, Энзу, Баббара и Нинки. Каждый из них «закинет свою великую сеть на жителей Умма», если они нарушат границу или уничтожат камень. Затем идет рассказ о других победах Эаннатума и, наконец, о содержании самой стелы. В надписи на «конусе» Энтемены также мы видим древнейший образец исторического очерка взаимных отношений двух государств-соседей. Тексты Урукагины, давая нам столь много ценнейшего культурноисторического материала, в то же время обращают на себя внимание и своими литературными приемами, к которым прибегает автор, рисуя бывшие до него непорядки и противополагая им введенный новый уклад.

Последние годы подарили нам, наконец, образцы подлинных сумерийских мифов, не подвергшихся семитической обработке. В 1914 г. Poebel издал сумерийский текст из Ниппура. содержащий миф о мироздании и потопе. Текст написан на большой таблетке 3 столбцами с каждой стороны. Сохранился он неважно, между прочим его начало отчасти уничтожено, и эта фрагментарность, в связи с лексическими затруднениями, препятствует полному пониманию содержания. С некоторой вероятностью можно предположить, что миф начинался с совещания главных богов Ану, Энлиля, Энки (Эа) и Нинту (Нинхарсаг) относительно сотворения людей. Повествованием о создании людей и животных заканчивается первый столбец текста. Второй столбец рассказывает об основании 5 древнейших городов: Эриду, Видтибирт (Патибибл Бероса), Ларака, Сиппара, Шуруппака, и перечисляет их богов-хранителей. Третий и четвертый столбцы сохранились очень плохо. Поскольку можно судить о содержании, в третьем столбце говорилось о решении богов уничтожить потопом людей и о благочестии царя Шуруппака Зиудсуду, сумерийского Ут-Напиштима. В четвертом столбце повествовалось о

85

предупреждении одним из богов (Эа?) Зиудсуду, кажется, с помощью сновидения, как в рассказе Бероса о потопе. Пятый столбец описывает стихийную мощь потопа. Семь суток продолжались дожди и столько же времени носился ковчег по водам, покрывшим землю. По истечении семи суток снова появилось солнце, осветив небо и землю. Зиудсуду открыл окно ковчега и свет солнца проник в него. Зиудсуду пал ниц перед богом солнца, а затем принес в жертву быка и овцу. Текст шестого столбца поддается пониманию с большим трудом. Из тех строк его, которые доступны переводу, мы узнаем, что Зиудсуду пал ниц перед Ану и Энлилем. «Они дали ему жизнь, подобно богу. Бессмертную душу, подобно душе бога, они сотворили ему... В стране Дильмун (?) они дали ему жить». Е. Chiera нашел в 1922 г. среди уже изданных раньше ниппурских текстов миф О грехопадении. Он сравнивает его с соответствующим библейским рассказом и находит восемь общих пунктов и только немного отклонений.

Существенно дополняет наши сведения о мифах Сумира и текст № 4561 Ниппурского архива, изданный в 1915г. St. Langdon'oм. Если, может быть, текст и не содержит прообраза библейских сказаний о рае и грехопадении, то, во всяком случае, мы имеем в лице его ряд фрагментов сумерийских мифов о праистории мира, которые служили основанием для магических формул, прицепленных к ним. Наибольшего интереса заслуживает шестой фрагмент, повествующий о решении Энки (Эа) установить смерть неизбежным уделом человека. Эта пессимистическая мысль Сумира о неизбежности смерти для человека была, как мы увидим ниже, унаследована и семитами Вавилонии.

Один из найденных в Теллохе обломков дает нам и образец размышления над вечной проблемой о невинном страдальце. Современник Урукагины спрашивает, почему это благочестивый царь «был побежден» — ведь он «выкопал канал для богини Нины у ее города, у его устья он выстроил Энинну (храм ей), а у его резервуара храм Сирара-шум... 10 дней приносились жертвы. Он говорит; «какой грех я совершил?» Он не совершил греха»...

Таким образом, сумерийцы в рассмотренный нами период обладали уже развитой культурой, и напиравшие семиты не могли не воспользоваться их приобретениями.

Источники изданы в транскрипции с переводом в I т. Vorderasiatische Bibliothek: Die Sumerischen und Akkadischen Konigsinschriften bearbeitet von Thureau-Dangin. Самые тексты в клинописном виде издаются в журнале Revue d'Assyriologie, в лондонском Cuneiform Texts в труде Allote de la Fuye, Documents presargoniques 1908 и сл. годы и др. Документы отчетности. М. В. Никольский, Документы Халдеи из собрания Н. П. Лихачева. Спб., 1908 (III т. 2 вып. Древностей восточных). Genоuillас, Materiaux роur servif a Phistoire de la societe Sumerienne. Par., 1909. С 1911 г. появилось и попало в музеи и коллекции множество клинописных табличек из Дрехема — местности, лежащей в получасовом расстоянии от Ниппура. Документы эти все представляют исчисления скота и содержимое архива скотного двора какого-то большого храма, куда стекались пожертвования скотом со всей страны. Таким храмом был, очевидно, лежавший вблизи ниппурский храм Энлиля. Сообщаются крупные цифры пожертвований от Исаков (патеси) разных городов; они выражаются в сотнях голов. См. Тhureau-Dangin, La trouvaille de Drehem. Revue d'Assyriologie. VII. Genouillac, Tablettes de Drehem (из Лувра). 1911. La trouvaille de Drehem (из Константинопольского и Брюссельского музеев). 1911. Langdon, Tablets from the Archives of Drehem, 1911. Документы относятся уже к эпохе царей Ура. Общий обзор истории периода. Leonard W. King, A history of Sumer and Akkad. Lond., 1910. В 1916 г. появилось 2-е издание. Более важные статьи: Нeuzеу, Une villa royale chaldeenne. Par., 1900. Heuzeу et ТhureauDangin, Restitution materielle de la stele des Vautours. Par., 1909. Heuzey, Musique Chaldeenne. Rev. d'Assyriol. IX. Pancritius, Der kriegsgeschichtliche Wert der Geirstele-Mtmnon II (дает свое объяснение предполагаемой «фаланге»). М. В. Никольский, О сомнительных древностях. Древности восточные, I, 1, 118—125. Н. П. Лихачев, Древнейшая сфрагистика. Спб., 1906. Его же, Древнейшие буллы и печати Ширпурлы. Спб., 1907. По поводу этого последнего издания считаем нелишним заметить, что в нем Н. П. Лихачеву принадлежит описание булл собственной прекрасной коллекции, а разбор текстов на них сделан М. В. Никольским. Это мы делаем в виду

86

того, что в большинстве иностранных трудов (напр., у King'a, p. 173, у Genouillac'a и др.), по странному недоразумению, повторяется легенда «о сокровищах Петербургского Эрмитажа, изданных Лихачевым». Несколько важных документов этого собрания издано В. К. Шилейко, Вотивные надписи шумерийских правителей. Пгр., 1915. Во введении дается весьма ценный очерк истории Вавилонии до Хаммурапи на основании -самостоятельных изысканий автора. См. его же статьи «Вавилония» и «Клинопись» в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона (2 изд.), также Notes presargoniques в Revue d'Assyriologie, XI (1914) и его статью в сборнике, посвященном Мальмбергу (Москва, 1917). И. Мещанинов, Эламские древности. П., 1917. (Вестник археологии и истории, XXII). — Издание 11 описание присланной в Петроград из раскопок де-Моргана коллекции эламских сосудов с геометрическими росписями, предваренное очерком истории Элама. Специальное исследование росписей эламской керамики принадлежит И. И.Мещанинову (Орнамент сузских чаш первого стиля, ИАИМК, V, стр. 412 — 448).

Отожествление Сеннаара, известного из книги Бытия 10, 10, с Вавилонией теперь вызывает некоторое сомнение. Дело в том, что клинописные и иероглифические тексты нам сообщают о стране «Шанхар» (клиноп.), или «Сангара» (иерогл.), которую нельзя не сопоставить с библейским Сеннааром. Эту страну «Шанхар», resp. «Сангара» упоминает один из богазкеойских текстов, приведенный Вебером в его комментарии к изданному Кнудтвоном Телль-амарнскому архиву (Vorderas. Bibl. II, стр. 1082), и здесь она перечисляется рядом с Ассирией и Вавилонией. Из этого, кажется, вытекает, что «Сеннаар-Шанхар-Сангара» не тожественен с Вавилонией; ср. Jeremias, Alt. Test, im Lichte d. A. Or., 1916, стр. 160 и Jirku, Altorient. Komment. z. Alt. Text, Leipzig, 1923, стр. 40—41. Об английских и американских раскопках в Эриду см. Journ. of the Amer. Orient. Soc. 41 (1921), стр. 253 сл.; о раскопках Британского музея в Уре см. Н. R. Hall, Recent excavations at Ur of the Chaldeans (Journ. of the Manchest. Egypt, a. Orient Soc. IX (1921); о результатах раскопок совместной экспедиции Британского музея и Филадельфийского университета см. пока А. Захаров, Новый Восток IV (1923), стр. 507 сл. — К локализации Исина. В Orient, Litera-turzeit. 1917, стр. 140 было высказано предположение, что этот важный вавилонский город похоронен под холмом ТелльЗиблие, несколько к северу от Ниппура. Кажется, большего внимания заслуживает отожествление Исина с развалинами Бахрие, 17 англ. миль к югу от Ниппура. Ср. Journ. Royal. As. Soc. 1922, стр. 431 сл.—хронология. Таблетка с 10 царями до потопа издана St. Lang-don, The Chaldean Kings before the flood (Journ. R. As. Soc. 1923, стр. 251 сл.). Основные фрагменты ниппурского списка царей после потопа от эпохи дин. Исина были изданы Роеbеl'ем, Histor. a grammat. texts (Univers. of Pennsylv. The Museum V, 1914, № 2 cл. Историческое использование см. Роеbel, Histor. Texts (ibidem, V, 1914), А. Т. Оlmstead, The political development of early Babylonia (Amer. Journ. of Semit. Lang. 1917, т. XXXIII, стр. 283 ел.) и Тhurеаu-Dangin, Chronologic des Dynasties de Sumer et d'Accad. Paris, 1918. Новые ценные фрагменты издал Legrain в The Museum Journal (Univers. of Pennsylvania), 1920, стр. 179 сл. и ibidem 1921, стр. 75 сл. С. J. Gad d, The early Dynasties of Sumer a. Akkad, London, 1921, переиздал с некоторыми дополнениями упомянутый важный список Scheil'H. Весь этот новый материал был исчерпывающе использован Ungnad'ом, Zur Reconstructionder altbabylonischen Konigsliste (ZeitschrJB f. Assyr. 1922, XXXV, стр. 1 сл.) и Роеbеl'ем, Ein neues Fragment der altbabylonischen Konigsliste (ibidem, стр. 39 cл.). Предположение об эламском происхождении дин. Авана, упоминаемом и среди эламских городов в ниппурских надписях Саргона, высказывает Meissner, ZeitschaB d. Deutsch. Morgenl. Ges. 1922 № 76, стр. 87. Возможно, реконструируя список, ввести в первую лакуну вместо второй династии Ура вторую династию Урука. В таком случае родоначальником ее мог бы быть давно известный Эншагкушанна, который пожертвовал «добычу злого Киша» в Ниппур, ср. Poebel, ук. соч. Кое-какие исторические тексты, касающиеся нашего периода, издали . I. R. Niеs и С. Е. Кеisеr, Historical, Religious a. Economic texts, a. antiquities, New Haven, 1920 и др. Пересмотру с точки зрения социально-экономической формации посвящен ряд работ В.В. Струве (Очерки социально-экономической истории Древнего Востока, Известия ИАИМК, I вып. 97; Рабовладельческая латифундия Сумира, III дин. Ура. Сборник в честь С. Ф. Ольденбурга, стр. 495—507). — Земледелие. Аl. de la Fuуе, Un Cadastre de Djokhu (табл. эп. дин. Ура), в Rev. d'Ass. XII, 1915, стр. 47; idem, Mesures agraires et

87

formules d'arpentage a l'epoque presargonique (Rev. d'Ass. 1915, ХII, стр. 117 cл.). G. A. Barton, Sumerian businnes a. administrative documents from the earliest times of the dynasty of Agade (Univers. of Pennsylv. The Museum, IX, 1915). — Письмо. Sсheil, Quelques signes originaux de l'ecriture cuneiforme (Rev. d'Ass. XIV, 1917, стр. 91 cл.); Аllоtte de la Fuуe, Origine de quelques ideogrammes sumeriens, Journ. As. т. Ill, сер. XI, стр. 234 cл. — Право. Фрагмент кодекса, принадлежащий Yale-университету: Clay, Miscel. inscriptions in the Yale Babyl. Collection, New Haven 1915, № 28, табл. LI и стр. 20 cл. Фрагменты Ниппурского архива: Lutz, Select. Sumer. a. Bab. Texts (Univ. of Penns. Museum), 1919, № 100 cл. Исследование текстов см. Ungnad, Zeitschr. d. Savigny-Stift. 41, 186 cл., см. также Sсheil, Fragments d'un Code Pre-Hammourabien en redaction Sumerienne (Rev. d'Ass. XVII, 1920, стр. 35 cл.) — Мифы. Сумер. эпос о мироздании и потопе издал Poebel, Histor. a. Gram, texts. I. Перевод в его Hist, texts, I, стр. 13 cл. Landesdоrffer, Alttest. Abh. VII, 5, 7 cл. Дополнение к чтению Роеbеl'я ср. Вaurton, Amer. Journ. of Sem. Lang. т. XXXI (1915), стр. 226 cл.; интересное исследование посвятил ему King в Legends of Babylon a. Egypt, in relation to Hebrew, tradition, London, 1916, стр. 49 cл. Сумерийский миф о грехопадении издал Lutz ук. соч. под № 103 в качестве фрагмента свода законов. Верно понял этот текст Е. Сhiera, A sumerian tablet relative to the fall of man (Amer. Journ. of Sem. Lang. т. XXXIX, 1922—3, стр. 46— 51). Яркой иллюстрацией для трудности понимания сумерийских религиозных текстов может служить спор, который разгорелся вокруг интерпретации St. Langdon'oм одного из ниппурских текстов (№ 4561). Langdоn (Sumerian Epic of Paradise, the flood a. the fall of man, Univers. of Pennsylv. Museum X, 1915) увидел в данном тексте прообраз библейского сказания о рае и грехопадении. С пониманием Langdon'a не согласились ни Jаstrow, Sumerian Myths of Beginnings

вAmer. Journ. of Semit. Lang. 1917, т. XXXIII, стр. 91 сл. (ср. также его статью в Journ. Amer. Orient. Soc. 36, 1916, стр. 290 сл.), ни Ungnad в Zeitschr. Deutsch. Morgenl. Ges. 71, 1917. Названные авторы пометили текст в своих переводах, как миф о первоначале мира, когда люди еще не были созданы. Langdon остался при своей интерпретации, см. его The necessary revisions of the sumerian epic of paradise (Amer. Journ. of Semit. Lang. 1917, т. XXXIII, стр. 245 сл.). Ему удалось даже найти текст, относящийся к тому же мифу (Langdon, The expository Times 1918, стр. 220 cл.). Ср. Sсheil, (ilu) Tag-Tug — (ilu) Uttu в Rev. d'Ass. 1918. — Искусство. Allotte de la Fuуe, Le sceau d'Ur-e-Jnnanna sur un tronc de i сonе etiquette (Rev. d'Ass. XVII, 1920, стр. 1 cл.). В связи с печатью названного вельможи эпохи Лугальанды исака Лагаша дается обзор всех известных нам печатей данного времени. Связь Сумира с Египтом St. Langdon, The early chronology of Sumer a. Egypt a. the similarities in their Cultures (Journ. of Egypt. Archeol. VII, 1921, стр. 133 cл.). H. R. Hall, The Discoveries at Tell-el-Obeid in southern Babylonia, a. someegypt. comparisons, ibidem, VIII (1922), стр. 241 cл. Hall сравнивает памятники, найденные в Tell-el- Obeid'e (около Ура), с культурой архаического Иераконполя и находит общие формы. Из того факта, что в Египте эти формы впоследствии исчезли и были заменены другими, Hall делает вывод, что центр тяжести этой сумиро-египетской культуры архаического периода лежал в Сумире. H. Schneider, D. Jungsteinzeitliche Sonnenreligion. im altesten Babylonien u. Agypten (Mitteil. d. Vorderas. Ges. 1922, вып. 3) полагает, что население, создавшее культуру Древнего Востока, пришло с северо-запада (Испания, Юяш. Франция) в неолитический период и колонизовало в качестве сумерийцев и техену (ливийцев) около 3500 г. до н. э. долину Евфрата и Нила. — Следы сумерийской культуры в библии: S. Landesdоrfer, Sumer. Sprachgut im Alt. Test. (Beitr. z. Wiss. d. Alt. Test., вып. 21, Leipzig, 1921). Адденда к царским спискам. L. Legrain издал

водном из последних номеров Museum Journal новый фрагмент царского списка, ср. Poebel, Orient. Literaturzeit. 1924, ст. 263 пр. 2. В последнее время стали находить подлинные памятники царей древнейших династий. Так, при раскопках в гор. Уре, в слое под храмом эпохи Шульги, была найдена мраморная таблетка основоположения с именем царя Ааннипадда, сына Месаннипадда, который был первым царем первой династии Ура. Правда, в ниппурском списке сыном Месаннипадда является Мескиагнунна, а не Ааннипадда. См. Amer. Journ. Arch. XXVIII 1924, стр. 85—86. С только что упомянутым Мескиагнунна («любимый витязь всевышнего»), может быть, был первоначально тожественен и Мескиагнанна («любимый витязь богини Наина»), упоминаемый Legrain, Histor. fragm. Philad., 1922, № 6 и 7, и лишь традиция впоследствии раздвоила единую личность древнего царя. Ср. Poebel, Orient. Literaturzeit. 1924, стр. 264.

88

ВЫСТУПЛЕНИЕ СЕМИТОВ

Центром семитизма в Сеннааре был город бога солнца Агаде или Аккад, по имени которого называлась и вся северная часть страны. К северу отсюда мы встречаем везде семитические или семитизированные племена: в Месопотамии — субари, на Среднем Тигре к Загру — ассириян, в горах запада — лулубеев и гутеев. Кроме того, в III тысячелетии появляется новая ветвь семитического племени — амореи, которые оседают главным образом в Палестине и Сирии, но проникают также в Месопотамию и Вавилонию. Даже самый термин для «Запада» у вавилонских семитов был «Амурри». Они были еще близки к бедуинам, тогда как ассировавилонские семиты уже представляли культурный народ, обязанный многим, например, письмом и отчасти религиозными представлениями, сумерийцам, но внесший и свои национальные черты в общую вавилонскую культуру.

Первенствующая роль в Сеннааре переходит к семитам довольно рано. Сначала в Кише, этом древнем гегемоне сумерийской Вавилонии, мы видим семитического царя Энби-Иштара, побежденного затем каким-то сумерийским царем юга [может быть, Эншагкушанной, царем Урука], взявшим богатую добычу в виде статуй, драгоценностей и т. п.; потом появляется семитическая династия, которую считают в целом виде аккадской. Она насчитывала, согласно списку Шeйля, 12 царей [по ниппурскому списку 11 царей], правивших 197 лет [с половины XXVIII в.]. Основателем ее был Саргон I (Шappукин) [может быть, сын некоего Лаипум], по словам шейлевского списка «садовник, затем совершающий возлияния [и почитатель бога] Замамы». [О нем и его ближайших преемниках мы теперь имеем довольно много современных сведений. Дело в том, что в музее Филадельфийского университета имеется таблетка, на которой древний компилятор списал надписи Лугальзаггиси, Саргона, Римушу и Маништусу со статуй и прочей скульптуры, пожертвованных названными царями в Ниппурский храм]. Шаррукин и его ближайшие преемники именуют себя царями Киша, очевидно, для большей авторитетности. Он разгромил царство Лугальзаггиси [победив «в битве Урук и 50 исаков (патеси) оружием Замамы и разрушив город»], взял Лугальзаггиси самого в плен и «провел его через ворота Энлиля», т. е., очевидно, принес в жертву богу Ниппура. Саргон принимает теперь титул великого исака Энлиля. Следующий поход его был направлен против Ура. Он побеждает его и разрушает городскую стену. Затем он обрушивается на Э-Нинмар (город области Лагаша) и опустошает его территорию от Лагаша вплоть до моря. Достигнув берега Персидского залива, он омывает оружие в море. На обратном пути он громит Умму. Саргон горделиво объявляет себя «царем страны, которому Энлиль не давал врага от Верхнего моря (Средиземное море) до Нижнего моря (Персидский залив)». И, действительно, на одной из статуй он объявлен царем «Верхней страны», а «Верхняя страна», по определению надписи той же статуи, это — то же, что «Мари, Ярмути и Ибла, вплоть до Кедрового леса и Серебряных гор». Город Мари, давший Вавилонии в

89

свое время династию, лежит в долине Среднего Евфрата. Ярмути упоминается также в телльамарнской переписке, в качестве житницы азиатских владений Египта, и локализуется некоторыми исследователями в Палестине. Ибла, наконец, встречается и в надписях Гудеи, в качестйе цепи гор, с которых исак Лагаша получает некоторые породы деревьев. Горы эти, вероятно, приходится искать на севере, в области Верхнего Евфрата. Что касается до «Кедрового леса» и «Серебряных гор», то это — Ливан и Тавр. Эта надпись нам, таким образом, свидетельствует, что государство Саргона вышло далеко за пределы Вавилонии и на западе захватило Сирию, а на севере — южные области Малой Азии. Из одного текста, найденного в Телль-Амарне в 1913 г. и дополненного фрагментированным дубликатом из Ассурского архива, мы узнаем теперь одну из существенных причин завоевательного похода Саргона на северозапад. К Саргону, великому царю-завоевателю Аккада, обратилась за помощью семитическая колония на далеком севере в «Галашу», т. е. «Ганиш» каппадокийских таблеток. На нее напал царь города Бурушханда, т. е. Буруш-хатим тех же каппадокийских текстов. Саргон колеблется в виду дальности пути, трудности которого в тексте весьма ярко описываются. Некто Нурдаган, который является главою делегации, указывает на беспомощность колонии, которая состоит не из воинов, а купцов, подчеркивает богатства своего края, упоминает и средства преодоления трудности долгого пути. После долгих бурных переговоров Саргон, наконец, собирает жителей Аккада, и на этом собрании Нурдагану удается восторженным выхваливанием мощи Аккада склонить Саргона к помощи далекой семитической колонии. Поход Саргона, очевидно, не ограничился разгромом Бурушханда, противника Ганиша, но вылился в завоевание Сирии, в полном ее объеме. Расширяя границы своего государства на западе, Саргон не забывал и востока. Ниппурские вотивные надписи сообщают нам о нескольких блестящих победах над коалициями эламских княжеств, давших ему в качестве пленных исаков этих городов и их сановников. Эти головокружительные успехи, сделавшие Саргона властителем мирового государства, объясняются хорошей организацией его войска. Он располагал, согласно его же данным, 5 400 воинами, которые «ежедневно перед ним кормятся», т. е. у него в лице этих воинов была маленькая постоянная армия, на которую, как на испытанную боевую силу, могло опереться наспех набранное ополчение. От него дошел найденный в Сузах лобедный памятник, напоминающий по замыслу и изображениям (коршуны, сеть) «стелу Коршунов». На ряду с военными делами, Саргон трудился и над мирным процветанием своей страны. По крайней мере, те же ниппурские надписи сообщают о восстановлении им Киша. Эти успехи, как внешние, так и внутренние, дали Саргону полное право присвоить себе титул «царя четырех стран света», согласно свидетельству одной из таблеток собрания Morgan'a. Обширное государство Саргона, как и следовало ожидать, сдерживалось в течение долгого 55-летнего царствования его мощной личностью. С его смертью во всех покоренных им государствах вспыхнула надежда освободиться от тяжкого ига. По крайней мере его сын Римуш, или Урумуш пишет, что «всё страны, которые оставил мне отец мой Саргон, восстали против меня и ни одна не осталась мне верной». Эти слова Римуша входят в состав текста, начертанного на монолите, имеющего форму крестообразной призмы и перечисляющего дары царя храму бога солнца в Сшшаре, после покорения им Аншана и Курихума и усмирения всех стран, покоренных Саргоном. [Уже неоднократно упоминавшиеся ниппурские надписи сообщают некоторые любопытные цифровые данные об этих походах, имевших цель снова соединить распавшуюся мировую монархию. Во главе отпавших встал Каазаг, правитель Ура, к нему примкнули Умма и много других городов. Римуш разбивает войско неприятеля. Число убитых равняется 8 040, а число пленных — 5 460. Затем Римуш движется к Персидскому заливу и забирает в городах, примкнувших к Каазагу, названному сумерийцем, пленных, числом в 5 700 человек. На обратном пути он подавляет восстание в Казаллу нанесением поражения, которое стоило городу 12 650 убитых и 5 864 пленных. Эти же тексты сообщают о победе Римуша над коалицией, во главе которой стояли Умма и Дер. 8900 врагов остались на поле битвы и 3 540 были захвачены Римушем в плен. Победой над Авалгамашем, царем Барахсу, Римуш завершил поражение Элама. Очевидно, 15-летнее царствование Римуша было сплошь заполнено этими походами]. Он был. кажется, свергнут своим братом [(или сыном)] Маништусу, который совершил победоносный поход в Элам и оставил нам большой пирамидальный камень, исписанный с четырех сторон и представляющий документ на покупку царем вблизи Киша участков земли для

90