Lord_A_B_-_Skazitel_Issledovania_po_folkloru_i_mifologii_Vostoka_-_1994

Менендес Пидалъ Р. Югославские эпические певцы и устный эпос в Западной Европе. — Известия Академии наук СССР.Серия литературы и языка. 1966, вып. 2, с. 107.

^LordAB. Perspectiveson Recent Work on Oral Literature, с 203. ^LordAB. Memory, Fixity, and Genre in Oral Traditional Poetries, с 451.

* Гацак В.М. Основы устной эпической поэтики славян (Антитеза «формульной» теории). — История, культура, этнография и фольклор славянских народов. IX Международный съезд славистов. Киев, сентябрь 1983г. Доклады советской делегации. М., 1983, с. 187.

3 2 См.: Путилов Б.Н. Искусство былинного певца (Из текстологических наблюдений над былинами). — Принципы текстологического изучения фольклора. М.—Л., 1966; Черняева Н.Г. Опыт изучения эпической памяти (на материале былин). — Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР. Поэтика и стилистика. М., 1980; она же. О былинных сказителях Карелии. — Русские эпические песни Карелии. Петрозаводск, 1981.

Жирмунский В.М.Предисловие к статье Р. Менендеса Пидаля,с.102.

3 4 Богатый материал наблюдений над искусством певцов заключен в работах последнего времени по тюркскому, бурятскому, калмыцкому эпосу. Однако авторы их, за редким исключением, прошли мимо призыва В.М.Жирмунского. Обещает интересные результаты специальное, по разработанной совместно с автором настоящей статьи методике, исследование творчества сказителей Горного Алтая, проводимое в течение ряда лет И.Б.Шинжиным.

^Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. Л., 1979, с. 169.

3 6 К этому призывает Г.И. Мальцев в статье «Традиционные формы русской необрядовой лирики. К изучению эстетики устно-поэтического канона» (Поэтика русского фольклора. Русский фольклор. 1981, т. 21, с.17).

3 7 См., например: Тройский ИМ. К вопросу о «формульном стиле» гомеровского эпоса. — Philologica. Исследования по языку и литературе. Памяти академика Виктора Максимовича Жирмунского. Л., 1973, с. 53; Смирнов Ю.И. Сходные описания в славянских эпических песнях и их значение. — Славянский и балканский фольклор. М., 1971, с. 96— 97. Сводку критических откликов по проблемам формулы см.: Серебряный СД. Формулы и повторы в «Рамаяне» Тулсидаса (К постановке проблемы). — Памятники книжного эпоса. Стиль и типологические особенности. М., 1978, с. 130—139; FoleyJM. The Oral Theory in Context. — Oral Traditional Literature, c. 60—79 (см. также другие статьи в этой книге).

3 8 См., например, целый ряд общих соображений, относящихся к эпической формуле в понимании Пэрри и Лорда, в книге: Гринцер П.А. Древнеиндийский эпос. Генезис и типология. М., 1974, с. 36—39 и др. Общую оценку и развитие концепции формульного стиля мы найдем во многих статьях, посвященных преимущественно анализу книжных эпических памятников. См.: Oral Tradition. 1986—1987, vol. 1—2.

Некоторые итоги многолетней дискуссии по проблемам формульного стиля подвел в своей статье и сам А. Лорд. Здесь же им высказаны дополнительные соображения, относящиеся к таким аспектам проблемы, как «формульная густота», «формулы и повторения», «формулы устного и письменного эпоса»: Lord AB. Perspectives on Recent Work on the Oral Traditional Formula.

На фоне массы трудов, посвященных преимущественно формульному стилю в памятниках книжного эпоса, следует выделить работу, основанную на изучении живой традиции румынских сказителей: Ghil E.M. Romanian Singer of Tales: Vasile Tetin. — Oral Tradition. 1986, vol. 1,№3.

Tyler LE., Dilevko /., Foley JM. Annotated Bibliography. — Oral Tradition. 1986, vol. 1, № 3. См. также: Oral Tradition. 1986, vol. 1, № 1—2; 1987, vol. 2, № 1—3. О некоторых итогах устноформульного изучения старофранцузского эпоса см.: Волкова З.Н. Эпос Франции. История и язык французских эпических сказаний. М., 1984; о древнеанглийском эпосе см.: Древнеанглийская поэзия. М., 1982.

ЛИ. Зайцев

КНИГА А.Б. ЛОРДА «СКАЗИТЕЛЬ» И ГОМЕРОВСКИЙ ЭПОС

Книга А.Б. Лорда оказала огромное влияние не только на всю мировую фольклористику. К ней постоянно обращаются и будут обращаться и филологи-классики — как исследователи поэм Гомера, так и специалисты по более поздним этапам развития древнегреческой поэзии, которая вся опиралась на гомеровскую традицию. Учитель Лорда, создатель современной теории устного народного импровизационного поэтического творчества Милмэн Пэрри начинал как филолог-классик, исследующий гомеровские поэмы, а затем занялся изучением еще живой эпической традиции народов Югославии, чтобы лучше понять, как были созданы «Илиада» и «Одиссея». Это определило и замысел книги Лорда, хотя он по своей подготовке являлся германистом и славистом.

Милмэну Пэрри удалось обнаружить в гомеровских поэмах несомненное отражение поэтической техники фольклорного певцаимпровизатора, которого древние греки называли аэдом. Разумеется, исследователи задолго до Пэрриобратили внимание на наличествующие в «Илиаде» и в «Одиссее» в изобилии стереотипные формулы размером от сочетания существительного с постоянным эпитетом до описания типической сцены объемом в несколько стихов. Формулы эти были собраны и сопоставлены в специальном пособии1. О том, что они характерны для устного народного творчества, знал уже Фридрих Август Вольф, положивший своим «Предисловием к Гомеру» (1795 г.) начало исследованиям по так называемому «гомеровскому вопросу». В 1921 году гомеровские клише разбирал в сопоставлении с аналогичными клише народной поэзии славян, финнов и индонезийцев Энгельберт Дреруп2,

Но клише, похожими на постоянные формулы народной поэзии, пользуются иногда и поэты, техника которых не имеет, да и не может иметь ничего общего с импровизацией. Так поступал, например, римский поэт Тит Лукреций Кар: в его философской поэме «О природе вещей» мы находим немало повторяющихся, и притом в одном и том же месте стиха (обычно в конце), стереотипных сочетаний.

В действительности же надежным признаком устно-поэтической импровизационной техники является лишь обширная, четкая система

поэтических формул на самый разнообразный случай, система, которая может сложиться лишь постепенно,трудами целых поколений передающих свое искусство друг другу сказителей-импровизаторов.

Милмэн Пэрри блестяще показал наличие в гомеровском эпосе именно такой системы. Особенно важно его доказательство наличия

вгомеровских поэмах для имен героев и для многих нарицательных существительных системы постоянных украшающих эпитетов, как правило по одному для каждого места в довольно строго урегулированном древнегреческом гексаметре. Сейчас все труды Пэрри, относящиеся к этой проблеме, достаточно легко доступны: уже после выхода

всвет книги Лорда они были собраны и переизданы сыном Милмэна Пэрри, вскоре также безвременно ушедшим из жизни филологомклассиком Адамом Пэрри3.

Надо сказать, что поэмы Гомера явились в известной мере особо благоприятным объектом для выявления этих общих для фольклорного эпоса особенностей. Я имею в виду отмеченную М. Баурой особую четкость и экономность гомеровской системы формул, связанную с тем, что стихотворный размер древнегреческого эпоса предъявляет к искусству сказителя более жесткие требования, чем стихотворные размеры эпоса большинства народов4.

Какие же выводы мы должны сделать о механизме создания гомеровских поэм, исходя из доказанного Пэрри и Лордом отражения в них техники устной импровизации,характерной для сказителя?

Сам Лорд считает, что поэмы были записаны под диктовку гениального сказителя, создавшего их в ходе устного исполнения,примерно так, как создавал свою большую поэму Авдо Меджедович, К такому же решению склоняется и С. Уитмен5.

Особенно решительно поддержал выводы Пэрри и Лорда об устном создании гомеровских поэм греческий ученый Нотопулос, привлекший для подкрепления также материал из новогреческого фольклора. Он даже допускает, что поэмы могли не быть записаны под диктовку сказителя, а сохранялись какое-то время в устной традиции6.

Однако в пользу того, что «Илиада» и «Одиссея» были записаны сразу же, как только они были созданы, говорит, как об этом пишет сам Лорд, их большой объем и четкость построения. Такие поэмы, по его мнению, не могли бы сохраниться в устной передаче. Дело здесь не в ограниченности человеческой памяти — натренированная память индийских брахманов хранила в почти неизменном виде в течение многих столетий ведийские гимны, намного превосходящие своим объемом «Илиаду» и «Одиссею», вместе взятые. Дело в закономерностях эпического жанра народной поэзии: там, где мы можем наблюдать еще живой процесс творчества, везде оказывается, что сказитель модифицирует не только то, что услышал от других, но обычно даже то, что он сам уже однажды исполнял. Поэтому такие сложные и громоздкие создания, как «Илиада» и «Одиссея», неизбежно

подверглись бы при устной передаче тривиализации, а скорее всего, и резкому сокращению, а это не имело места.

Ряд исследователей вносили в построения Пэрри и Лорда свои поправки.

Правда, развернувшаяся полемика о том, что же нужно считать формулой, страдает, на наш взгляд, некоторым смещением плоскости спора в формальную сторону. Конечно, формулой является всякое словосочетание, которое хранится в памяти поэта-импровизатора и используется им. Это справедливо, в частности, и относительно создателя (или создателей) «Илиады» и «Одиссеи». Проблема заключается в том, как нам сейчас установить, какие из встречающихся в поэмах выражений входили в этот запас. Формально этот вопрос можно решить положительно только для словосочетаний, повторяющихся неоднократно в одном и том же месте стиха. Но если мы зададимся каким-то минимальным числом, например, два или три, и будем считать формулами те словосочетания, которые встречаются в гомеровских поэмах не менее двух или трех раз, мы, безусловно, обедним нашу картину. Словосочетание кХеос dqvdifov «неувядающая слава» встречается в гомеровской поэзии всего один раз («Илиада» IX, 413), но на основании параллельных мест в Ригведе мы можем утверждать, что оно представляет собой древнейшую поэтическую формулу праиндоевропейского происхождения7. В других случаях мы можем убедиться в формульности гомеровского сочетания по его отражению в позднейшей греческой поэзии, широко использовавшей послегомеровский киклический эпос, восходящий, в свою очередь, к той же устной эпической традиции, из которой вышли и «Илиада» и «Одиссея». При решении вопроса о формульности гомеровских словосочетаний приходится зачастую рассматривать их в контексте всей древнегреческой поэзии, привлекая всякий раз специфические и неповторимые соображения: полная формализация обеднит наши знания и здесь, как и в других областях науки о литературе.

Важные уточнения в исследование Пэрри и Лордом гомеровских формул внес Дж. Гейнсворт. Он справедливо указал, что выявленная Пэрри система простейших эпических формул, состоящих из существительного со стойким эпитетом, обладает законченностью и полнотой лишь для соответствующих существительных в именительном падеже. Когда же поэту необходимо было использовать то или иное имя собственное или нарицательное в одном из косвенных падежей, ему зачастую приходилось решать задачу выбора подходящего в метрическом и смысловом отношении эпитета самостоятельно8.

Встречаются и параллельно существующие метрически эквивалентные формулы, например 7roAi)(pAoia(3oto $а\аоог\с, «многошумного моря» и daAdoanc eupimopoio «моря с широкими путями», и поэт явно выбирает выражение, гармонирующее с контекстом. Так, в первой песни «Илиады» (I, 34) «многошумное море»

Агамемноном жреца Хриса. В двадцать первой песни «Илиады» (XXI, 527) Ахилл назван 7ГЕАс6рю<; «ужасный, чудовищный». Этот эпитет применяется чаще всего к Аяксу, сыну Теламона, для Ахилла он необычен. Ноименно здесь он особенно уместен, потому что Ахилл воспринимается здесь глазами Приама, который видит, как бегут от Ахилла троянцы, и предчувствует гибель своего сына Гектора от рук Ахилла.

Голландский ученый А. Хукстра, отмечая, между прочим, глубокую древность ряда гомеровских формул, принимает идею устного создания гомеровских поэм, но считает, что они возникли не в ходе импровизации, а были созданы в результате тщательного и длительного обдумывания поэтом (или двумя поэтами), наделенным наряду с выдающимся поэтическим даром еще и феноменальной памятью9.

Однако устное происхождение гомеровских поэм приняли отнюдь не все ученые. Последовательно и аргументированно отстаивает создание гомеровских поэм как памятника письменной литературы тбилисский филолог Р.В. Гордезиани10. Против устного создания гомеровских поэм высказывался и А. Пэрри11. Не принял «устного Гомера» глубокий исследователь древнегреческой поэзии Вольфганг Шадевальдт12. Англичанин Уэйд-Гири зашел в своем восхищении дарованием Гомера так далеко, что даже предположил, что Гомер сам создал греческий алфавит на основе финикийского, для того чтобы записать с его помощью созданную им «Илиаду»13.

Соображения, говорящие против возникновения «Илиады» и «Одиссеи» в ходе импровизации, можно вкратце суммировать следующим образом.

Обе поэмы в целом построены по четкому плану. В «Илиаде» действие, несмотря на многочисленные ретардации, последовательно развивается с нарастающим напряжением в направлении к кульминации — поединку Ахилла с Гектором, с тем чтобы привести дело к развязке, которая должна была вызвать психологическую разрядку в душе слушателя, — Ахилл выдает Приаму тело Гектора — в самом

возможная в столь большом произведении, возникшем в ходе импровизации: в частности, симметрично расположены две большие ретардации — «Каталог кораблей» во второй половине второй песни исостязания над могилой Патрокла, заполняющие предпоследнюю песнь.

Построение «Одиссеи» с первоначально независимыми линиями Телемаха и Одиссея, пересекающимися лишь во второй половине поэмы, смещение временных планов в результате того, что длинная «предыстория основного действия излагается в середине поэмы в рассказе Одиссея у феаков, — все это вообще беспрецедентно для фольклора.

В поэмах, особенно в «Илиаде», отчетливо заметно, что их герои характеризуются не только внешне, но и через индивидуальную манеру речи, особенно бросающуюся в глаза у Нестора.

Несомненно, существующие на фоне единства плана каждой из поэм многочисленные непоследовательности и противоречия, являющиеся важнейшим аргументом ученых, отстаивающих множественность авторов поэм, объясняются, на наш взгляд, лучше всего гипотезой Гульда, который предполагает формирование поэм в ходе длительной работы автора по постепенному расширению первоначального, сравнительно короткого записанного варианта; при этом иногда ранее созданные части полностью перерабатывались, но чаще новые разделы вставлялись в лишь частично приспособленное к ним окружение, из-за чего и возникли противоречия в гомеровских поэмах14.

Против сколько-нибудь длительного устного бытования «Илиады» говорит и следующее обстоятельство. По совокупности всех данных поэму нельзя датировать временем раньше середины VIII века до н.э. Между тем в 1955 году была опубликована древнегреческая стихотворная надпись, нацарапанная на глиняном сосуде, из содержания которой видно, что автор этих стихов был уже знаком с «Илиадой», и, видимо, не только на слух, но и в виде исправно записанного текста: иначе трудно объяснить, откуда он научился писать гексаметры один иод другим, так что каждый занимает в точности одну строчку15. Надпись эта датируется третьей четвертью VIII века до н.э. и была найдена в греческой колонии на острове в Тирренском море, за тысячи километров от места, где могли возникнуть гомеровские поэмы. Для устного бытования «Илиады», а с ней вместе, очевидно, и «Одиссеи» просто не остается времени.

А. Лорд настаивает на том, что человек, овладевший в юные годы импровизационной поэтической техникой, научившись затем грамоте, оказывается не в состоянии перейти с успехом к творчеству на листе бумаги с пером в руках. В подтверждение он приводит весьма убедительные данные из своего собственного югославского опыта. Наблюдения над русскими сказителями и сказителями других народов нашей страны говорят о том же. Однако переносить эти выводы на Грецию VIII века до н.э. нельзя. Лучшие аэды древней Греции были не такими людьми, как те сказители, с которыми Пэрри и Лорд работали в Югославии. Разумеется, среди них были личности с незаурядным поэтическим даром, но мы не можем закрывать глаза на то, что все они росли в эпоху, когда способный подросток, очень хотевший не остаться на задворках жизни, всегда имел возможность получить элементарное образование — даже в Турции, не говоря уже о Сербии и тем более Австро-Венгрии. Те, кто оставался неграмотным, несмотря на выраженный поэтический дар, очевидно, несли в себе с детства что-то такое, что мешало им вырваться вперед, как это в свое время сделал, например, Вук Караджич. Отсюда, видимо, и неспо-

348 ЛИ. Зайцев

собность плодотворно использовать приобретенную с запозданием грамотность.

Греция VIII века до н.э. была охвачена атмосферой культурного переворота, и автор (или авторы) «Илиады» и «Одиссеи» был в числе главных действующих лиц этого великого события. Только что созданный греческий алфавит быстро распространялся по греческому миру, но если Гомер в юности был неграмотен, то, очевидно, не от недостатка желания, а оттого, что кругом были неграмотны все поголовно. Из сопоставления поэм с археологическими находками видно, с какой жадностью поэт как будто торопился запечатлеть в своих поэмах все новое, что появлялось вокруг него, будь то произведения искусства или же военная тактика. Такой человек мог преодолеть и барьер, затрудняющий переход от традиций сказительства к литературному творчеству. Как француз Ламотт-Фуке, изучив чужой язык, смог стать замечательным немецким поэтом, так Гомер, выросший в традициях сказительства, стал поэтом, положившим начало всей европейской литературе.

Восьмая глава книги Лорда, посвященная «Одиссее», дает ценнейший материал, сопоставляя построение «Одиссеи» с типичными сюжетными ходами эпоса народов Югославии. А. Лорд не ограничивается развитием давно сделанного наблюдения, что в самом центре сюжета «Одиссеи» находится широко распространенный фольклорный мотив «муж на свадьбе у своей жены». Среди построений Лорда особенно важно доказательство того, что опознание героя не только его женой, но и его родителями является постоянным эпизодом в фольклорных версиях. Трудно переоценить важность этого вывода: ведь из него следует, что

оспариваемой рядом исследователей концовки «Одиссеи», где этот визит описан.

Очень интересны и соображения о сюжете «Илиады», высказываемые в девятой главе, хотя сближение «Илиады» и «Одиссеи» в начале главы представляется несколько натянутым. Не усиливают аргументацию автора попытки найти фольклорные мотивы в позднеантичных сочинениях о Троянской войне — в так называемых «Диктисе» и «Даресе». Перед нами плоды литературного вымысла, имитирующие наивное повествование, и параллели с фольклорными мотивами рискуют скорее сбить нас с правильного пути.

Лорд в целом ряде случаев объясняет самые разнообразные особенности эпоса вообще и в частности гомеровского его ритуальномагическими корнями. Самой формуле приписывается также магическое происхождение (с. 81—83). Такой взгляд на эпос широко распространен, но не подтверждается фактическим материалом. Ритуально-магические элементы не доминируют ни в древнейших известных нам памятниках эпоса — шумерских поэмах о героях, — ни

в почти современных нам зачаточных формах эпического повествования у чукчей. Ритуально-магические и грубо-фантастические элементы, очевидно, могут проникать в эпос на любой стадии его существования, но истоки эпоса надо искать в гиперболизации и идеализации подвигов на войне и на охоте. Самая серьезная попытка вскрыть предполагаемые религиозные корни древнегреческого эпоса, предпринятая Ш.Отраном16, своей очевидной неубедительностью лучше всего показывает безосновательность такого рода теорий, по крайней мере для гомеровского эпоса. Слишком часто усматривает Лорд у Гомера и скрыто эсхатологические мотивы; там, где они действительно есть, они предстают в древнегреческом эпосе совершенно неприкрыто, как, например, в XI песни «Одиссеи».

Впрочем, неоднократные ссылки Лорда на предысторию героического эпоса никогда не затрагивают основную линию аргументации его книги, которая опирается на вполне осязаемый материал. В целом книга Лорда представляет собой, пожалуй, самый значительный вклад в изучение творчества Гомера из сделанных не античниками,а представителем смежных отраслей знания.

Notopoulos J.A. Studies in Early Greek Oral Poetry. — Harvard Studies in Classical Philology. 1964, vol. 68, с 1 исл.

Schmitt R. Dichtung und Dichtersprache in indogermanischer Zeit. Wiesbaden, 1969, c. 6; WestM.L The Rise of the Greek Epic. — Journal of Hellenic Studies. 1988, vol. 108, с 151—172.