Dukhovnaya_kultura_Kitaya_Tom_3_-_Literatura_Yazyk_i_pismennost

При дин. Зап. Цзинь (265–316) преследованию подвергались т.н. оракуло апокрифич. книги (чэнь вэй), связанные с гадательной практикой, борьба с апокрифами продолжалась и в эпоху Тан (618–907). Во время правления дин. Сев. Вэй (386–534) начались гонения на буддизм и как следствие запрещались буд. каноны и книги. В нач. правления Тан запрет был наложен на «Сань хуан цзин» («Канон трех императоров»), а в период расцвета Тан ской империи пр во неоднократно пыталось бороться с трактатами, посвя щенными иск ву гадания и нумерологич. практикам школы «инь–ян» (инь– ян шушу).

В эпохи Мин (1368–1644) и Цин (1644–1911) развивается гор. культура и вслед за ней развлекательная и эротич. лит ра, на нее власти зачастую налагают запрет. Среди многочисл. книг такого рода крайне трудно найти отличаю щиеся высоким художеств. уровнем. Тем не менее кит. литераторы и иссле дователи признают такие произведения, как «Жоупу туань» («Подстилка из плоти»), «Фэйянь вайчжуань» («Жизнеописание Фэйянь»), «Хайлинь ван» («Император [Цзинь] Хайлинь»), содержащие любовные сюжеты, достояни ем кит. классич. лит ры.

Одна из «запрещенных» книг минского периода «Цзяньдэн синь хуа» («Новые рассказы у горящего светильника»), написанная в годы правления Чжэн дэ (1506–1521), слишком откровенно повествовала о чувственной любви, а так же о любовных связях людей с оборотнями; она стала одним из первых запре щенных романов в Китае. Та же участь постигла и др. эротич. произведения, напр., развлекательный роман о городских весельчаках и ветреных красотках «Го сэ тянь сян» («Соблазны Поднебесной и аромат небес»), написанный в годы Вань ли (1579–1620).

При дин. Цин эротич. лит ра получила еще большее распространение и мн. слишком откровенные произведения попадали под запрет. Напр., роман «Цу ху лу» («Тыква горлянка с уксусом»), написанный в годы правления Цзя цин (1796–1820), был запрещен из за изобилия описаний внебрачных связей. Роман «Пинь хуа баоцзянь» («Драгоценное зерцало о цветах»), написанный

впериод правления Дао гуан (1823–1850), был запрещен из за возмутитель ных описаний однополой любви. Под «цветами» имелись в виду мужчины, занимающиеся проституцией, актеры, обитатели развлекат. кварталов.

После свержения цинской династии были введены новые цензурные огра ничения. В 1914 республиканское пр во Юань Ши кая (1859–1916) выпусти ло «Закон о печати», в к ром четко оговаривалась необходимость цензорской проверки всей печатной продукции. При пр ве Гоминьдана попали под запрет известные оппозиционные периодич. изд. «Сянцзян пин лунь» («Обозрева тель Сянцзяна»), «Цзюэ у» («Пробуждение»), «Синь циннянь» («Новая моло дежь»).

Периодом наиболее жесткой цензуры в КНР стали годы «культурной ре волюции», когда со страниц книг и журналов была изгнана свободная творч. мысль, на ее место пришло бесконечное тиражирование высказываний и ло зунгов из «Мао юйлу» («Цитатник изречений Мао»). Мн. авторы продолжали писать, подвергая себя немалой опасности, будучи лишенными возможности публиковать свои произведения. В 1970 е в Пекине появилось неск. под польных поэтич. салонов, где поэты читали свои и иностр. стихи. Поэты Хуан Сян (сб. «Хошэн цзяосянцюй» — «Симфония духа огня»), Ши Чжи (наст. имя Го Лу шэн, стихи «Фэн гоу» — «Бешеная собака», «Сянсинь вэйлай» — «Верю в будущее»), До До (наст. имя Ли Ши чжэн) создавали проникнутые лиризмом и поражающие читателей эмоц. накалом стихи, к рые быстро завоевали широкую популярность. В конце 70 х те же авторы основали

вПекине подпольную поэтич. группу «Байян дянь» («Пруд Байян»). К ним присоединились и др. молодые поэты, позже ставшие лидерами направления «туманных стихов» (мэнлун ши). Пекинские поэты из этой группы искали новые модернистские приемы и символы. Наиболее ярким было творчество андеграундных поэтов Ман Кэ (наст. имя Цзян Ши вэй), Гэн Цзы (наст. имя Юэ Чжун), До До. Центр. место в их тв ве занимает авторское «я», мяту

511

щееся, страдающее, разрываемое противоречиями, погруженное в созер цание скрытой символики мироздания. В стихотворениях нередко исполь зуется прием перепада, контраста, резкого противопоставления, что находит отражение в построении строк, в прерывистой мелодике стиха.

Среди наиболее показательных образцов андеграундной прозы периода «культурной революции» можно выделить романы Бэй Дао (написан под псевдонимом Ай Ша) «Бодун» («Волны») и Чжан Яна «Ди эрцы вошоу» («Второе рукопожатие»). В рукописном виде распространялись также рома ны «Шаонюй чжи синь» («Девичье сердце») и «И шуан сюхуа се» («Вышитые туфельки»). «Девичье сердце» написано в жанре дневника и продолжает тра диции ср. век. эротич. лит ры, описывает пробуждение в женщине любов ного чувства и страсти, её эротич. грезы. «Вышитые туфельки» выдержаны

впопулярном приключенческом жанре и напоминают рассказы о необыкно венном эпох Тан и Сун. Авторы этих двух произведений неизвестны. В целом их можно охарактеризовать как грубоватую, непрофессиональную прозу, пользовавшуюся популярностью лишь в силу образовавшегося в ту пору лит. вакуума. «Второе рукопожатие» — произведение в худ. плане также мало выдающееся, в нем речь идет о жизни неск. совр. ученых. В романе чувствуется восхищение перед учеными и науч. технич. прогрессом, что ста ло причиной признания его «антиидеологичным» и стоило автору мн. лет тюрьмы.

С конца 1970 х в КНР в связи с политикой реформ неск. ослабевает идео логич. давление и появляется ряд нелегальных (неофиц.) изд.: «Ди сань жэнь дай» («Третье поколение», 1983), «Жи жи синь» («Обновление», 1984), «Сянь дай чжуи тунмэнь» («Союз модернизма», 1985), «Дасюэшэн шибао» («Поэ тическая газета студентов», 1985), «Чжунго дандай шиян ши» («Современная китайская экспериментальная поэзия», 1986), «Хань ши» («Ханьские стихи», 1986). Один из самых крупных поэтич. журналов «Цзиньтянь» («Сегодня») был образован в 1978 поэтами Бэй Дао и Ман Кэ. В нем начали печататься талантливые молодые поэты: Бэй Дао, Ман Кэ, Цзян Хэ, До До, Ян Лянь и др. Критики, не понявшие образности новой поэзии, окрестили ее «туманной», и название закрепилось, хотя сами поэты предпочли бы именование цзинтянь пай («сегодняшнее направление»). Мн. литераторы, печатавшиеся

в«Цзиньтянь», в наст. время продолжают успешно работать в КНР и за ру бежом. Произведения тех, кто недавно принадлежал к лит. андеграунду, вошли в школьные программы, напр.: «Хуйда» («Ответ») Бэй Дао, «Цзинянь бэй» («Монумент») Цзян Хэ, «Чжисян шу» («К дубу») Шу Тин. Кит. анде граунд представлен неск. поколениями авторов, причем наиболее сильные и интересные произведения были поэтические. Когда первое поколение поэ тов «выходило из подполья», получало офиц. признание, ему на смену при шли другие, склонные к бо´льшему радикализму выразит. средств. Так, «туман ные стихи» сменила «новая волна» (синь чао). В Китае их еще называют «поэ тами третьего поколения», авторами «посттуманных стихов». Им свойственен эпатаж антиромантизма, горячее стремление подвергать сомнению, осмеи вать идеалы «туманной поэзии», что гл. обр. выражается через отрицание приемов, метафор и ценностей своих предшественников. Выразителем этих новых идей стал основанный в 1985 журн. «Тамэнь» («Они»), во главе к рого стали поэты Хань Дун и Юй Цзянь. К 1995 было выпущено 9 номеров, ведущими авторами стали Хань Дун, Юй Цзянь, Ма Юань, Су Тун, Ли Вэй, Ван Минь, Най Гу, Сяо Хай и др. В отличие от авторов журн. «Цзиньтянь», эти поэты ратовали за «народность» поэзии, простоту и непосредственность выражения чувств. Особенно выделяются стихи Хань Дуна «Югуань Даянь та» («О пагоде Дикого гуся»), «Ни цзяньго дахай» («Ты видишь океан») и др., Юй Цзяня «Лин данъань» («Нулевой файл»), написанные на разговорном языке. Т.о., поэзия журн. «Тамэнь» подорвала сложившийся в кон. 70 х стиль утопич. модернизма «туманных стихов».

Еще бо´льшим радикализмом форм и содержания отличалось возникшее в 1986

вСычуани поэтич. направление «нигилистов» (фэйфэйчжуи), в выпускаемом

512

ими журн. «Фэйфэй» они заявили, что выступают «против культуры и против языка». Лидерами направления стали Чжоу Лунь ю, Лань Ма, Ян Ли. В осно ве их идеологии лежало отрицание культуры, абстракции, провозглашалась необходимость «натурального», неотягощенного смыслом письма, в кит. лит. кругах конца 80 х они вызвали большой резонанс. Они, вместе с изд. «Сянь дай чжуи тунмэнь» («Союз модернизма», 1985; ред. Вань Ся, Ян Ли, Чжао Е), «Чжунго дандай шиян ши» («Современная китайская экспериментальная поэзия», 1986; ред. Ян Шунь ли, Хэ Сяо чжу, Ли Я вэй), «Хань ши» («Хань ские стихи», 1986; ред. Ши Гуан хуа, Сун Хо), провозгласили новые прин ципы поэзии, их радикальное лит. поведение принесло им славу в стране и за рубежом. Поэты из журн. «Тамэнь» и «Фэйфэй» расширили тематич. диапазон поэзии, внесли жанровое разнообразие и кроме стихов стали печатать прозу, лит. критику. Роман «Чжа гэнь» («Пустить корни») и лит. эссе «Лунь минь цзянь» («О народности») Хань Дуна стали известными образцами прозы совр. Китая. Активные участники этих изданий — Хань Дун, Ян Ли, Юй Цзянь, Ма Юань, Бань Эр, Чжоу Лунь юй, Хэ Сяо чжу, Ли Я вэй — широко известны в лит. кругах КНР. В тв ве этих авторов не наблюдается открытой критики власти, в нем скорее просматривается стремление к свободе самовыражения. Так, один из лидеров «нигилистов» поэт Ян Ли понимает свободу тождест венно со свободой выражения своего либидо, что отражено в его поэме «Да пао» («Стрельба из пушки»).

1990 е отмечены тв вом независимых поэтов, одним из проявлений «незави симости» к рых был отказ вступать в Союз писателей. Новая поэзия в этот период печаталась в основном в нелегальных журналах или за рубежом. В Ки тае издавалось как минимум 15 таких лит. журналов. Они после одного двух выпусков нередко запрещались, но их продолжали печатать на ротаторе как «самиздат», хождение они имели гл. обр. в ун тах. Громким событием стала программная публикация поэтов Чжу Вэня и Хань Дуна «Дуаньле» («Раскол») с результатами опроса 56 молодых писателей в офиц. журн. «Бэйцзин вэнь сюэ» (1998, № 10). В статье содержалась яростная критика совр. состояния лит. процесса, критериев лит. критики, а также обозначалось полное отме жевание от предыдущих поколений писателей. «Раскол» — это выступление против окололит. бюрократии, против контроля за тв вом со стороны гос. структур.

На исходе XX в. лит ра андеграунда (в классич. понимании этого слова) пе рестала существовать, ее больше не объединяли единые цели, и она сущест вовала в виде тв ва представителей отдельных группировок. Множество неле гальных изданий и интернет сайтов, прикрывавшихся названием «народ ные», реально были заполнены низкосортной продукцией порнографич. ха рактера. Журн. «Цзиньтянь» и по сей день продолжает выпускаться за рубе жом, но он потерял свою прежнюю остроту и актуальность, полностью слив шись с зап. лит. мэйнстримом. Роль распространителя андеграундной поэзии за пределами КНР взял на себя журн. «Цинсян» («Тенденция»), к рый возгла вили поэты эмигранты Вэй Ли и, Мэн Лан и Ма Цзянь. На страницах своего издания они подчеркивали, что в совр. Китае только запрещенная властями лит ра имеет ценность.

С конца 1990 х развитие андеграундной лит ры в КНР идет скачкообразно. Выпускавшийся с 2001 по 2004 «Резиновый литературный сайт», созданный Ян Ли и Хань Дуном, собрал большинство писателей и поэтов, ранее издавав шихся в официально разрешенном журн. «Фужун» («Лотос»), к рый после вынужденного ухода его ред. Сяо Юаня недавно был закрыт. На этом сайте увидели свет повести Бэй Фана (лит. псевд. Сяо Юань): «Сы жу и» («Четверо как один»), «И тянь и жи» («День за днем»), «Чуньтянь ды гуши» («Весенняя история»), «Шуй би шуй мэйли» («Кто на свете всех милее»); поэма Ян Ли «Да пао» («Стрельба»); повесть Гоу Цзы «Фэйле» («Улетели»). В этих произведе ниях ярко выразился дух андеграунда — политич., идеологич. и культуроло гич. протест. В наст. время существует неск. лит. сайтов, на к рых публикуется совр. андеграундная лит ра.

513

514

игрустно. / Здесь нет у ворот паланкинов, / Хозяин томится один. / <...> / Он пишет свои поученья / Сердечно, свежо и глубо´ ко. / <...> / И лишь через мно го столетий / Достойное имя Ян Сюна / Умами страны завладеет, / Прослав лено будет страной» (из цикла «Стихи на исторические темы», 4 е стихотв. / здесь и сл. отрывок — пер. В. Журавлева). В заключит. стихотворении этого цикла дается собирательный образ ученого — носителя идеала «благородной бедности», к рый предпочитает личную свободу, дающую ему право на творч. независимость, обществ. преуспеянию и мирским благам: «Бьет крыльями птица все время / По клетке своей золоченой, / И рвется она на просторы — / На воле ей хочется жить. / Похож на нее одинокий / Печальный и бедный уче ный: / Он с тенью своею в обнимку / Лачугу свою сторожит. / <...> / Проекты в дворце отклонили, / Не приняли мудрые планы. / Как рыба в пруду пере сохшем, / Он в мире нужды одинок» (8 е стихотв.).

Образ бедного благородного ученого был органически присущ конф. тради ции. Но только в лирике Цзо Сы он получил столь убедительное лит. во площение. Дальнейшее развитие этого образа и связанных с ним идей, а также метафора птицы, рвущейся из клетки на волю, прослеживаются в тв ве Тао Юань+мина.

Цикл «Чжао инь ши» считается самым ярким образцом лирики с отшельнич. мотивами, выделяемой в особую тематич. группу чжао инь. В цикле закла дываются образная система и набор мотивов, свойств. данной группе. Это мысли о пагубном воздействии служебной карьеры на человека, выхолащи вающей его «я» и превращающей его в приспособленца, а также о нравств.

идух. очищении под влиянием первозданной чистоты природы: «Я обитель себе обрел у подножья восточных гор, / Где орехи, на землю упав, прорастают

515

опять кустами. / До краев здесь колодец полн родниковой холодной водой, / Что сердца и души людей превращает в кристальный камень. / <...> / Не при носят душевный покой ни богатство, ни важный чин, / Повинуясь велениям дня, то согнемся, то плечи расправим. / Водрузив головной убор, попадаешь

кзаботам в полон, / Распустив по плечам власы, грязь и пыль от себя от ставишь» (2 е стихотв. цикла «Призывание скрывшегося от мира»).

Цзо Сы первым из современных ему литераторов вступил в заочную полемику с последователями «ветра и потока» (фэн лю; см. в т. 1), в первую очередь с Цзи Каном, доказывая, что отшельнич. уединение исключает любые достижения и проявления цивилизации. И даже муз. инструменты, ибо и самое искусное музицирование нарушает естеств. музыку природы: «Нет, здесь совсем не надо лютни или свирели, / Если гор и потоков так чист и так нежен звон. / К чему утруждаться пеньем, игрою на инструментах, / Коль обнаженных де ревьев так явствен скорбный стон?» (1 е стихотв. того же цикла).

«Цзяо нюй ши» — уникальное по содержанию произведение, хотя формально оно относится к любовной лирике (включено в антологию «Юй тай синь юн», цз. 2). Рассказывается о двух маленьких девочках — дочерях поэта. С нескры ваемой гордостью и трепетной отцовской любовью Цзо Сы рисует портреты очаровательных девчушек, наблюдая за их незатейливыми играми и малень кими причудами. Он искренне возмущается строгостью их воспитания и суро вым обращением с ними взрослых: «Стыдно заставлять их вести себя по взрос лому. / Как услышат, что их накажут, / Утирают слезы и обе поворачиваются

кстенке». Факт создания подобного произведения свидетельствует и о творч. смелости Цзо Сы, и о ростках гуманизма в кит. поэзии того времени: про сыпается интерес к отд. человеку независимо от его пола, возраста и обществ. положения.

Три «классические» оды Цзо Сы, внешне (по назв.) продолжающие традицию од панегириков («Шу ду фу» — «Ода [о] столице Шу», «У ду фу» — «Ода [о] столице У» и «Вэй ду фу» — «Ода [о] столице Вэй»), объединены в поэтич. триптих под общим назв. «Сань ду фу» («Оды [о] трех столицах»). На самом деле они посвящены эпохе Троецарствия (Сань го, 220–280) — одному из са мых сложных периодов в истории Китая. Предназначенные воспеть правящий режим дин. Цзинь, положивший конец раздробленности страны, они тем не ме нее служат еще одним (наряду с тв вом представителей Цзяньанской поэзии — Цзяньань фэнгу) красноречивым свидетельством бедствий «смутного времени». Считается, что триптих относится к периоду наивысшей зрелости таланта Цзо Сы (280–290 е) и отражает взгляды и настроения поэта во время его пребы вания при дворе императора У ди — основателя империи Цзинь, объеди нившего Китай. Рассказывается, что эти оды произвели подлинный фурор сре ди столичных интеллектуалов. Появилось столько желающих иметь у себя их текст, что в столице в неск. раз поднялись цены на бумагу. Четвертая ода — «Бай фа фу» («Ода [о] белых волосах») — это размышления о сущности бытия.

Тв во Цзо Сы неизменно вызывало восхищение и у лит. критиков V–VI вв.

В трактате Чжун Жуна «Ши пинь» («Категории стихов») он отнесен к литераторам высшей (первой) категории со след. характеристикой: «...его тво рения преисполнены скорби; в полной мере овладел тонкостями повест вования, обрел мастерство иносказания. Хотя грубее и проще, чем Лу Цзи, но глубже Пань Юэ». О тв ве Цзо Сы говорится также в трактате Лю Се «Вэнь синь дяо лун» («Дракон, изваянный в сердце письмен», цз. 10, гл. 47): «...имел дивный талант; то, что он делал, глубоко и тщательно продумано; до конца высказался в „Одах о трех столицах“, излил свои чувства в „Воспевании истории“». Оды о столицах, циклы «Юн ши» и «Чжао инь ши» включены в антологию «Вэнь сюань» («Избранные произведения изящной словесности», цз. 5–7, 21, 22).

О характере отношения к тв ву Цзо Сы лит. критиков и филологов более поздних ист. эпох можно судить по высказыванию Шэнь Дэ цяня (1673– 1769): «В своих устремлениях дух [Цзо] Тай чуна беспределен, а движения его кисти бесстрашны». В науч. лит ре особым вниманием пользовался цикл «Юн ши» как один из шедевров кит. лирики гражданского характера. В новейших

516

(посл. десятилетия ХХ в.) исследованиях подчеркивается значимость для истории кит. поэзии цикла «Чжао инь ши» и всех одич. произведений Цзо Сы. Он единодушно признается одним из ведущих поэтов не только периода Си Цзинь, но и всей эпохи Лю чао (III–VI вв.).

* Цзинь шу, цз. 92 / Т. 8, с. 2375–2377; Цзо Сы пинчжуань; Вэнь сюань, цз. 5–7, 21, 22 / Т. 1, с. 444–448, 465–466; Цзо Тай чун цзи; Юй тай синь юн , цз. 2 / Т. 1, с. 242–246; лирика Цзо Сы вошла в сводные изд., к рые в Библиогр. II даны на имена их составителей: Лу Цинь ли (т. 1, с. 731– 735) и Дин Фу бао 1964 (т. 1, с. 384–387), одич. произв. см.: Янь Кэ цзюнь, т. 2, с. 1882–1890; Антология китайской поэзии. Т. 1, с. 325– 330; Классическая поэзия Индии, Китая..., с. 211; Резной дракон..., с. 150– 153; Хрестоматия по литературе Китая, с. 176–179; An Anthology of Chinese Verse, p. 94–97; Die Chinesische Anthologie... Vol. 1 (см. Содерж.); New Songs from a Jade Terrace..., p. 85–86; Wen xuan...Vol. 1, p. 311–478. ** Ван Чжун лин. Чжунго чжунгу шигэ ши, с. 428–448; Вэй Цзинь вэнь сюэ ши, с. 386–401; Вэй Цзинь Нань бэй чао вэньсюэ ши цанькао цзы ляо. Т. 1, c. 289–298; Дэн Ся мань. Инь ши юй шань шуй, с. 71–72; Е Жи гуан. Цзо Сы шэнпин цзи ци ши ды фэньси лунь; Линь Гэн. Чжунго вэнь сюэ цзянь ши. Т. 1, с. 182–184; Лю Да цзе. Чжунго вэньсюэ фачжань ши. Т. 1, с. 265–266; Лю Се Вэнь синь дяо лун чжу, цз. 10, гл. 47 / Т. 2, с. 700; Моу Ши цзинь, Сюй Чжуань у. Цзо Сы вэньсюэ ецзи синь лунь; Чжун Жун Ши пинь и чжу, с. 77–78; Шэнь Дэ цянь. Гу ши юань, цз. 7, с. 163; Fran kel H.H. The Flowering Plum and the Palace Lady..., р. 104–107; Holzman D. Landscape Аppreciation in Ancient and Early Medieval China..., р. 118–119.

М.Е. Кравцова

вт. 1; Линь Сюем и др.), разделяя их взгляды. В нач. ХХ в. занялся издатель ской деятельностью. В Шанхае вместе с литератором Сюй Нянь цы основал изд во и журн. «Сяошо линь» («Лес повествований»), в к ром публиковалась,

вчастности, переводная лит ра. В то время его убеждения были близки взгля дам представителей рев. крыла кит. интеллигенции, поэтому он резко осудил казни революционеров (напр., поэтессы Цю Цзинь). Испытывая трудности

виздательском деле, занялся адм. деятельностью в г. Нинбо. После Синьхай ской революции 1911 Цзэн Пу занимал высокие посты в провинц. админи страции, в т.ч. начальника фин. департамента в пров. Цзянсу. В 1926 он поки нул службу и вместе с сыном основал в Шанхае изд во «Мэйшань шудянь» («Книжная лавка красоты и добра») и журнал с тем же названием, к рый изда вался до 1931. Последние годы писатель жил в Чаншу, посвятив себя садовому искусству. Цзэн Пу прославился своим романом «Не хай хуа» («Цветы в море зла»), к рый он писал с перерывами до конца 1920 х. Начало романа было написано его другом Цзинь Тянь хэ, к рый опубликовал первые две главы

вЯпонии, но потом передал рукопись Цзэн Пу. По первоначальному замыслу роман должен был иметь 60 гл., однако его окончательный объем — 30 глав. Гл. особенность романа — его «иностранная тема», к рая раскрывается в ходе путешествия героя, цинского дипломата Цзинь Вэнь цина в Европу, в т.ч.

вРоссию. Цзэн Пу известен также как автор рассказов, пьес и как перевод чик с франц. яз. (в частности, произведений Гюго, Золя).

* Цветы в море зла: Исторический роман / Пер. и примеч. В. Семанова, послесл. В. Феоктистова. М., 1960; то же / Пер., вступ. ст. и примеч. В. Семанова. М., 1990. ** Семанов В.И. Старый писатель в новом окру жении // Литература и культура Китая. М., 1972, с. 267–281; он же. У истоков европеизированных методов в китайской литературе // Историко филологические исследования: Сб. статей памяти акад. Н.И. Конрада. М., 1974, с. 81–88.

Д.Н. Воскресенский

517

«ЦЗЮ ГЭ» «Цзю гэ» — «Девять песен». Стихотворный цикл из др. кит. свода «Чу цы» («Чуские строфы»), представляющего поэтич. традицию южн. регионов Древ него Китая — царства Чу (Чу го, XI–III вв. до н.э.).

Состоит из 11 произведений. 9 посвящены божествам чуского пантеона, имена к рых воспроизводятся в назв. текстов: «Дун хуан тайи» («Повелитель Востока»), «Юнь чжун цзюнь» («Владыка облаков»), «Сян цзюнь» («Владыка [реки] Сян»), «Сян фужэнь» («Владычица [реки] Сян»), «Дун цзюнь» («Вла дыка/ Повелитель Востока», т.е. местное божество солнца; см. в т. 2 Дун+ цзюнь), «Хэ бо» («Дух реки Хуанхэ»; см. в т. 2 Хэ+бо), «Шань гуй» («Горный дух»), «Да сы мин» («Великий повелитель судеб», т.е. покровитель судеб взрос лых людей) и «Шао сы мин» («Малый повелитель судеб», т.е. покровитель судеб детей). Два последних произведения цикла — «Ли хунь» («Поклонение душе») и «Го шан» («Смерть за родину») — представляют собой соответст венно погребальное моление и гимн погибшим воинам.

В коммент. традиции, как и в совр. науке, существуют две осн. т. зр. на проис хождение «Цзю гэ». Согласно одной из них, «Девять песен» считаются творе ниями великого чуского поэта Цюй Юаня, т.е. сугубо авторскими произведе ниями. Согласно другой, в т.ч. мнению составителя свода «Чу цы» Ван И (89– 158), это исходно ритуальные песнопения, лишь собранные и лит. обработан ные Цюй Юанем. Многие ученые тоже признают в них подлинные образцы чуской культовой поэзии. Высказывается даже весьма смелое предположение (совр. ученый Чэн Цзя), что это записи обрядовых песнопений, восходящих к нач. II тыс. до н.э. Проблема происхождения «Цзю гэ» выходит за рамки вопросов только тв ва Цюй Юаня. Согласно первой из перечислен. версий, предлагается рассматривать «Девять песен» как лит. произведение, порожден ное творч. фантазиями Цюй Юаня или в лучшем случае художественно пере лагающее чуские верования. В след. версии допускается анализ этого цикла как источника для реконструкции южн. религ. представлений и практик, а так же культ. идеологич. истоков местной поэтич. традиции.

«Девять песен» принципиально отличаются от культовой поэзии центр. ре гионов Древнего Китая, т.е. от гимнов сун из «Ши цзина» («Канон поэзии»; см. также т. 1). Во первых, «Цзю гэ» присуща выразительность портретов пер сонажей, к рые рисуются выпукло и красочно, наделяются легко узнаваемы ми внешними приметами и неповторимым внутр. обликом. Во вторых, здесь присутствует определенная сюжетная канва. Песни цикла не столько пане гирики в адрес божеств, сколько повествования об их бытии: «В одеянии из темных облаков, с поясом из белой радуги / Длинной стрелой целюсь в Не бесного Волка. / Крепко сжав свой лук, спускаюсь вниз, / Беру Северный Ковш, наполненный коричным вином. / Натянув поводья, стремительно взмываю ввысь / И в полной темноте следую на восток». Так рисуется облик Повелителя Востока и заключительный эпизод его дневного пути. Очевидно, что в чуских верованиях божество солнца представлялось мужским персо нажем, возницей солярной колесницы, а заход солнца — священным актом, когда происходит трансмутация божества солнца под воздействием напитка бессмертия (корица — гуйшу — Древо бессмертия). В третьих, в «Цзю гэ» исключительно сильно звучат любовные мотивы. Нек рые тексты — это, в сущности, любовно лирич. произведения, воспроизводящие настроения и переживания лит. героев. «Шань гуй» сводится к исповеди красавицы боже ства, обитающей в пустынных горах, о своем одиночестве, о своей тоске по некоему возлюбленному (не ясно — тоже божеству или смертному): «Средь бамбуковой чащи живу, даже неба не видно отсюда, / По обрывистым тропам глухим вновь одна на закате прибуду. / Вновь одной мне стоять, на вершину поднявшись горы, / Где покровом густым облака под ногами легли. / <...> / Я тоскую о вас, дорогой господин, возвращаться домой не спешу, / Верю, помните вы обо мне, да дождаться никак не могу!» «Хэ бо» — рассказ (тоже подается в виде монолога героини) о ветреном бо

жестве, праздно странствующем по речным просторам на волшебной, запря женной драконами колеснице в сопровождении божеств. дев и позабывшем

518

Вкомментариях составителя свода «Чу цы» Ван И (89–158) все они приписы ваются великому чускому поэту Цюй Юаню и признаются гл. его произведе ния, в к рых нашли отражение осн. вехи жизненного пути и состояние внутр. мира автора. В последующей коммент. традиции и в науч. лит ре велось нема ло споров по поводу происхождения «Цзю чжан». Часть произведений цикла («Си сун», «Энь мэй жэнь», «Си ван чжи», «Бэй хуй фэн») считается (напр., Лу Кань жу) более поздней (ханьской) подделкой. В наст. время в кит. литерату роведении преобладает мнение (напр., Ли Чан чжи), что «Девять напевов» действительно принадлежат Цюй Юаню, но созданы в разное время и, следо вательно, отражают взгляды и настроения поэта в разл. периоды его жизни. Авторы нек рых исследований (напр., Жэнь Го дуань) предлагают точные да тировки цикла. Так, «Цзюй сун» датируется 323 до н.э., т.е. относится к юноше ским произведениям поэта; «Си сун» — 313 до н.э., когда Цюй Юань находил ся при дворе (в столице Ин); «Чоу энь» и «Энь мэй жэнь» — 304–303 до н.э.

«Цзюй сун» («Ода мандариновому дереву») выделяется на фоне остальных произведений цикла. Это развернутая аллегория: через красочное описание цветущего мандаринового дерева воспеваются внешнее благородство, дух. чистота и внутр. стойкость человека: «Я любуюсь тобой — / Мандариновым деревом гордым, / О, как пышен убор твой — / Блестящие листья и ветви. / Высоко поднимаешься ты, / Никогда не сгибаясь, / На прекрасной земле, / Где раскинулись южные царства. / Корни в землю вросли, / И никто тебя с места не сдвинет, / Никому не сломить / Вековое твое постоянство. / <...> / Я любуюсь тобою, / О юноша смелый и стройный, / Ты стоишь — одинок — / Среди тех, кто тебя окружает. / Высоко ты возвысился / И, никогда не сги баясь, / Восхищаешь людей, / С мандариновым деревом схожий» (здесь и ни же пер. А. Гитовича). Лит. ценность «Цзюй сун» заключается в том, что оно положило начало аллегориям воспеваниям, т.е. создало особое тематич. на правление в кит. поэтич. тв ве, к рое реализовывалось как в одич. (фу), так и в лирич. поэзии (юн [5]).

Остальные элегии цикла «Цзю чжан» объединены общностью мотивов и на строений; центральные из них отражают переживания поэтом коллизий собств. судьбы и — через них — изъянов правления государя, окружившего себя льстецами и клеветниками. В «Си сун» поэт сокрушается: «Я искренен был и честен / На службе у государя, / Но был удален я, словно / Постылая бо родавка. / Не льстил я ни государю, / Ни тем, кто стоит у трона. / Да, будь мой правитель мудрым — / Он мог бы увидеть это» («Печальные строки»).

Размышления поэта приобретают особенно трагич. звучание в «Ай Ин» и «Хуай ша». Первое из них признается либо одним из последних творений Цюй Юаня, созданных им во время изгнания, либо (мнение, преобладающее в совр. исследованиях) поэтич. откликом на захват армией царства Цинь древней столицы Чу — Ин (278 до н.э.). В «Ай Ин» мотивы страданий и ис пытаний самого поэта дополнены картиной бедствий, обрушившихся на страну: «О милосердное небо, / Где же твои законы? / Спрашиваю: почему ты / Ввергло народ в смятенье? / Люди — все — расстаются / И, потеряв друг друга, / В тихий весенний месяц / Держат свой путь к востоку» («Плачу по столице Ин»).

Это стихотворение правомерно отнести к первым в истории кит. авторской поэзии произведениям с отчетливыми гражданскими мотивами.

«Хуай ша» традиционно считается предсмертным творением поэта. Его назва ние объясняется тем, что Цюй Юань, перед тем как броситься в воды Мило, положил себе за пазуху тяжелый камень, чтобы как можно быстрее утонуть.

Внем заметно сильнее, чем в др. элегиях цикла, звучит противопоставление истинно благородной личности (каковым себя провозглашает поэт) «грязно му и порочному миру»: «Все время я страдаю и печалюсь, / И поневоле тяжело вздыхаю. / Как грязен мир! Никто меня не знает, / И некому свою открыть мне душу. / Я знаю, что умру, но перед смертью / Не отступлю назад, себя жалея. / Пусть мудрецы из глубины столетий / Мне образцом величественным служат» («С камнем в объятиях»).

520