Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. - Духовная культура Китая. Том 2 - 2007

позицию доминирующей. С этим принципом, по-видимому, связаны способы гадания, предполагающие выделение в гексаграмме только одной изменяющейся или, напротив, неизменной (при изменении всех остальных) черты, которая обусловливает получение вторичной, производной от первой, гексаграммы.

В исходном источнике, содержащем описание техники гадания по «И цзину», — «Си цы чжуани» (I, 8/9) представлен метод «числа великого расширения» (да янь чжи шу), говорящий о 50 стеблях (цэ [2]) тысячелистника (ши [7]), выражающих это число. Их длина, согласно «Шо вэнь цзе цзы», определялась рангом гадающего: «у сына Неба — 9 чи, у владетельных князей (чжу хоу) — 7 чи, у сановников (да фу) — 5 чи, у ученых мужей/воинов (ши [/3]) — 3 чи». Исторически им предшествовали стебли бамбука. Ныне для осуществления этого древнейшего мантического приема (ахиллеомантики) 50 стеблей тысячелистника можно заместить аналогичными предметами, например, счетными палочками или спичками. Они кладутся пучком на стол, покрытый тканью, желательно шелковой, и один стебель правой рукой сразу откладывается в сторону, более не используясь, а оставшиеся 49 разделяются по центру обеими руками на два пучка. Левый из них зажимается в левой руке, а из правого правой рукой берется один стебель и помещается между мизинцем и безымянным пальцем левой руки. Затем правой рукой из левого пучка вынимаются по четыре стебля. Остаток (1,2, 3 или 4 стебля) помещается между безымянным и средним пальцем левой руки. Отсчитанные по четыре, стебли возвращаются правой рукой налево, а правый пучок берется и из него левой рукой извлекаются также по четыре стебля. Остаток помещается между средним и указательным пальцем левой руки. Всего между пальцами левой руки может оказаться 5 или 9 стеблей в следующих комбинациях: 1 + 1+3, 1+2+2, 1+3+1, 1+4+4. Они откладываются в сторону, а все оставшиеся стебли обеими руками вновь соединяются в один пучок, состоящий из 44 или 40 стеблей. С ним повторяется вся вышеописанная операция, называемая «изменением». В результате ее между пальцами левой руки оказываются 4 или 8 стеблей в комбинациях: 1 + 1+2, 1+2+1, 1+3+4, 1+4+3. После их откладывания оставшийся пучок может состоять из 40, 36 или 32 стеблей. Затем следует точно такое же третье «изменение», в результате которого между пальцами левой руки образуются те же самые комбинации стеблей, что и во втором «изменении».

После этой трехэтапной процедуры оставшийся пучок может состоять из 36, 32, 28 или 24 стеблей. При делении на 4 указанные суммы дают соответственно числа 9, 8, 7, 6, символизирующие черты гексаграмм: 9 — «сугубый» (чун [/]) «старый ян» (СИили О ), 8 — «разор-

ванная» (чэ) «молодая инь» (— —), 7 — «одинарный» (дань [ /|) «молодой ян» ( ), 6 — «сходящаяся» (цзяо [2]) «старая инь» (X или —к—). Зафиксировав полученную черту, следует аналогичным образом осуществить еще три «изменения», которые позволят получить вторую черту, располагаемую над первой (нижней). Все шестиступенное построение гексаграммы предполагает проведение 18 «изменений». Если полученная гексаграмма состоит из одних «молодых» черт, то далее рассматривается только она и связанный с нею текст. Если же среди ее черт находится одна или несколько «старых», то таковые преобразуют в их противоположность (инь — в ян, ян — в инь) и в дополнение к первой рассматривают подобным образом выведенную из нее вторичную гексаграмму как выражающую тенденцию последующего развития ситуации, предсказанной в первой гексаграмме.

Считается, что Цзин Фан в I в. до н.э. положил начало сформировавшемуся в III—V вв. и впервые упомянутому в VII в. Цзя Гун-янем в комментарии к гл. 1 «И ли» («Церемониальность и благопристойность»), а в X в. подробно описанному буддийским монахом Ма-и-дао-чжэ в трактате «[Лю ши сы гуа] Хо чжу линь» («Лес огненных жемчужин [64 гексаграмм]») новому более простому способу гадания посредством медных монет. Он получил официальные

черт инь и ян в «Чжоу и» цифрами «6» и «9», что должно пониматься как признание его древности не меньшей, чем у самого канона.

Для его применения нужны минимум три и максимум 18 одинаковых монет, которые положено изъять из обращения и использовать только мантически. В полном варианте каждая полученная черта обозначается выкладыванием трех определивших ее монет, а для получения следующей берутся новые три монеты. В сокращенном варианте все производится с помощью одних и тех же трех монет. Удобны с номиналом «3» или «2», поскольку базовыми тут являются числа 3 и 2 — стандартные символы сил ян и инь. Принимается, что одна сторона монет (аверс) выражает число 3, а другая (реверс) — 2. Совместное бросание трех монет в качестве жребия и сложение

выражаемых ими чисел дает четыре возможные суммы: 9, 8, 7, 6, которые соответственно символизируются знаками: О (О или О ), \\ (_ _), \ ( ), X (—х—) и с которыми следует

поступить точно так же, как при первом способе (с помощью стеблей). Здесь построение гексаграммы требует всего шести жеребьевок.

Суммарная вероятность получения черт инь и ян обоими способами одинакова. Однако при использовании стеблей в три раза более вероятно выпадение «старого ян», чем «старой инь», что обусловливает большую вероятность соответствующего появления во вторичной гексаграмме черты инь, нежели ян. В целом вероятности выпадения числовых символов при обоих способах таковы:

Слегка усложнив гадание с помощью монет, можно достигнуть абсолютно той же вероятности выпадания числовых символов, что и при использовании стеблей. Такой синтезирующий оба главных мантических способа вариант был предложен в 1980 г. американскими философами Э.А. Хакером и В.Дж. Кохом. Для получения числового символа каждой черты их метод предполагает не одну, а две жеребьевки: сначала бросание одной монеты, а затем, как и при стандартном способе, — трех монет. Результаты идентифицируются с базовыми числами 6, 7, 8, 9 следующим образом:

ции «круговых перемен» (чжоу и). Перевернув традиционное представление о производности чисел (шу [/]) от символов/образов и заявив, что «числа рождают символы/образы», Шао Юн предложил набор алгоритмов универсальной оцифровки любой из «тьмы вещей» (от знаков, звуков и бытовых предметов до явлений природы) и преобразования полученных чисел в соответствующие гексаграммы.

Для реализации его основного «прежденебесного» (сянь тянь) алгоритма необходимо знать четыре числа, обозначающих год, месяц, день и двухчасье по китайской системе двенадцатеричного исчисления времени. Эти данные для 12 лет (от 1990—1991 до 2001—2002 гг.) представлены в табл. 1. Первую строку в ней занимают номера циклических знаков из набора 12 «земных ветвей» (ди чжи), названия которых даны во второй строке. Третья строка заполнена соответствующими им двухчасовыми периодами суток. В четвертой строке указаны годы, а в остальных 12 строках — начальные даты (по григорианскому календарю) лунных месяцев, пронумерованных в первом столбце. Тут некоторые из позиций разделены надвое и содержат две даты. Это означает наличие вставного (эмболисмического) месяца, который в китайском календаре не получает собственного номера и обозначается тем же циклическим знаком, что и предшествующий ему месяц. Однако дни во вставном месяце, как и в других, имеют свою отдельную нумерацию.

Числовые обозначения (номера соответствующих циклических знаков) года и двухчасья прямо извлекаются из таблицы, а месяца и дня — элементарно высчитываются. К примеру, гадание происходило в 18:00 15 октября 1990 г. 1990 г. соответствует знак № 7, 18 часам — № 10, а 15 октября — это 27-й день 8-го лунного месяца. Следовательно, четыре временные координаты предполагаемого момента гадания выражаются числами 7, 8, 27, 10. Первые три из них следует сложить (в нашем примере: 7+8+27=42). Если полученная сумма меньше или равна

Таблица 1

грамм» (ба гун гуа) и «включения [первого десятеричного „небесного ствола"] цзя» (на цзя), в которых весь комплекс гуа [2] соотносился с пятью элементами, циклическими знаками и всеми прочими мироописательными пространственно-временными схемами. В частности, он поставил в соответствие 360 черт 60 гексаграмм 360 дням года, соотнеся оставшиеся четыре «правильные» (чжэн | /|) гексаграммы (№ 51 Чжэнь, № 30 Ли, № 58 Дуй, № 29 Кань) с четырьмя сторонами пространства.

На этой основе «научная» мантика слилась с астрологией, которая ныне наиболее полно представлена в каноническом собрании даосской литературы «Дао цзан» («Сокровищница Пути-дао»). Впрочем, то и другое имело общие архаические истоки в деятельности скрибов-астрологов ши [9\, у которых протоицзинистическая мантика была неотделима от астрологии. Начиная с неолита археологические артефакты в соответствии с исходными регламентами ритуальных канонов («Чжоу ли», «И ли») являют шестеричный набор священных (царских, мантических, астрономо-астрологических) регалий — «шесть орудий» (лю ци), или «шесть нефритов» (лю юй), одна из которых 4/8-гранный цилиндр цун непосредственно несет на себе изображения троич- но-шестеричных символов, подобных гуа [2\.

Исходные формы китайской астрологии наряду со свидетельствами об ицзинистической мантике также зафиксированы в древнейших канонических памятниках письменности 1 тыс. до н.э. — «Шу цзине», «Чжоу и», «Чунь цю», «Цзо чжуани», «Ли цзи» и др. Объединяющий астрологию и мантику хронотопографический принцип реализован даже в архитектонике «Чжоу ли» («Чжоуская благопристойность») и «Люй-ши чунь цю» («Вёсны и осени господина Люя»), а структура 384 черт (яо [/]), образующих 64 гексаграммы «Чжоу и», очевидно, символизирует 384 дня високосного года (со вставным 13-м месяцем). В IV—III вв. до н.э. были созданы и первые собственно астрологические тексты: «Тянь вэнь» («Небесные знаки») Ши Шэня, «Тянь вэнь син чжань» («Небесные знаки и гадание по звездам») Гань Дэ, позднее образовавшие «Звездный [астрологический] канон» («Син цзин»). Древнейший оригинал подобного текста II в. до н.э., получивший название «Гадание по пяти звездам» («У син чжань»), был найден в 1973 г. в могильнике Мавандуй (КНР, близ г. Чанша).

Исконная линия развития китайской астрологии в кардинальную для нее эпоху Тан ознаменовалась возникновением теоретически наиболее значимой системы «трех моделей» (сань ши),

Таблица 2

Ши Юй-куня «Трое храбрых, пятеро справедливых» («Сань ся у и», XIX в.) само рождение Жэнь-цзуна связывается с гороскопом, составленным придворным астрологом. Описание этих математизированных методов: Тай-и («[астрального духа] Великого единого»),

ци мэнь дунь цзя («укрывающей защиты чудесных врат», или «укрытия [первого десятеричного „небесного ствола"] цзя [/] [в счастливом сочетании трех последующих знаков и [9], бин [2], дин [ /] стремя — кай „открытие", сю [4\ „отдых", шэн [2] „жизнь"] из [восьми космических] чудесных врат») и лю жэнь («шести [бинарных сочетаний 60-ричного цикла с девятым „небесным стволом"] жэнь [5]»), по большей части запретных для частных лиц и основанных на применении концентрических счетных приборов (тянь пань «небесное блюдо» и ди пань «земное блюдо»), было осуществлено под руководством Ян Вэй-дэ, ученика знаменитого астронома Хань Сянь-фу (9387—1013?). Метод лю жэнь лег в основу мантико-астрологической системы, описанной Шао Юном в книге «Мэй хуа и шу».

Важнейшими мантико-астрологическими произведениями эпохи Тан стали «И сы чжань» («Гадание [по второму „небесному стволу"] и [9] [и шестой „земной ветви"] сы [5]») Ли Чуньфэна (602—670) и «Кай-юань чжань цзин» («Канон гаданий [эры] Кай-юань [713—741]») Цюйтань Си-да (VII—VIII вв.), эпохи Сун — «Лин тай ми юань» («Секретное хранилище духовной башни [императорской обсерватории]») Ван Ань-ли (1035—1096) — младшего брата Ван Ань-ши, эпохи Мин — «Син сюэ да чэн» («Компендиум учения о звездах») Вань Минь-ина (1523—?) и «Гуань сян вань чжань» («Рассмотрение [небесных] явлений и разбор гаданий»).

На основе трактата «Цзы вэй Доу шу» («Числа [созвездий] Пурпурной Глубины и Ковша [Большой Медведицы и шести звезд Стрельца]»), включенного в «Дао цзан» (№ 1474/1485), и анонимного текста эпохи Мин «Тай и жэнь дао мин фа» («Законы предопределения человеческого пути [по методу] Великого единого») сложился один из двух наиболее популярных

до сих пор способов астрологического предсказания судьбы Цзы вэй Доу шу. Второй — Цзыпин теоретическими корнями восходит к раннеханьскому (конец I тыс. до н.э.) учению о «трех [видах] предопределения» (сань мин): счастливом «правильном» (чжэн [/]), несчастливом «инцидентном» (цзао) и зависимом от поведения «соответствующем» (суй) (Ван Чун. «Лунь хэн» — «Взвешивание суждений», гл. 6). Первым астрологическим приложением этого учения стала приписываемая Ли Сюй-чжуну (VIII в.) «Книга предопределения» («Ли Сюй-чжун мин шу»). Сам способ получил название от прозвища Цзы-пин (Учитель Равновесие), принадлежавшего Сюй Цзюй-и (X в.). Наиболее аутентичное его изложение содержится в книге Вань Минь-ина «Сань мин тун хуй» («Проникающее соединение трех [видов] предопределения»).

При последней — иноземной (маньчжурской) династии Цин стремление к сохранению национальной традиции стало сочетаться с активным освоением западных теорий. В итоге к началу XX в. сформировался образ «Чжоу и», напоминающий двуликого Януса. С одной стороны, это самый древний и авторитетный, самый загадочный по своему происхождению и популярный оракул в мире. С другой стороны, старейшее основание и универсальнейший органон общенаучной методологии. С одной стороны, символ прошлого, стоящий во главе всего древнего наследия, буквально — в начале «Тринадцатиканония», с другой — залог модернизации и перемен, согласно самому своему названию и основному смыслу. Поэтому в эпоху Цин бурно развивалась ицзинистика и на «Чжоу и» опирались как архаисты, так и новаторы.

В частности, выдающийся ученый-энциклопедист и политический деятель, один из первых теоретиков модернизации Китая и пропагандистов освоения западных знаний, Вэй Юань (1794-1856/7) в трактате «Mo гу» («Записки Молчальника/Мо», 1878; частичный рус. пер.: 1961)

писал, что «И» является одновременно книгой о гаданиях бу [/] и ши [18\ и книгой о небесном Пути (тянь дао), исходящей из принципа: «гадания бу [ 1\ и ши [ 18\ — это посредничество

логическую интерпретацию «Чжоу и» в традиции ханьского «учения о канонах в современных знаках», представленной Мэн Си, Цзяо Янь-шоу и Цзин Фаном, поддержал лидер реформаторского движения в Китае на рубеже XIX—XX вв. Кан Ю-вэй (1858—1927), а его последователь Тань Сы-тун (1865—1898) в своем главном философском труде «Жэнь сюэ» («Учение о гуманности», 1897; частичный рус. пер.: 1961) этимологически возвел основную мироописательную категорию жэнь |2| («гуманность») к мантическому термину «Чжоу и» юань [ /| («(перво)начало/ большой») и построил шестичленную схему всей истории человечества по модели первой гексаграммы Цянь (Творчество).

Вреспубликанском Китае (см., например, двухтомник Шэнь Чжун-тао: Z.D. Sung, 1934), КНР (за вычетом периода «культурной революции» в 1960—1970 гг., дезавуировавшей «Чжоу и» как воплощение идеализма и мистики) и сопредельных странах в XX в. подобная амбивалентность продолжала только увеличиваться благодаря общему росту популярности памятника, стимулированному обретением им всемирной славы.

ВXXI в. эта амплитуда мнений настолько расширилась, что на одном ее конце оказалось признание за «Чжоу и» статуса выдающегося научного (математического, логического, теоре- тико-модельного) произведения, способствовавшего прогрессу западной науки и зарождению компьютерной технологии, способного лечь в основу китайской и всемирной науки будущего,

ана другом — его публикации в виде шаржированных комиксов (мань хуа) или игральных карт с мантико-астрологической тематикой.

На Западе эволюция восприятия «Чжоу и» имела обратную, по сравнению с исходной китайской, направленность. В интеллектуальном климате начинавшейся эпохи Просвещения, следуя информации в письмах из Пекина (1700—1704) от миссионера-иезуита и ревностного ицзиниста Ж. Буве (1656—1730), считавшего «И цзин» выражением общей «иероглифической науки» древнего мира, которое представляет собой «метафизику чисел, или общенаучный метод», «содержащий все другие знания», Г.В. Лейбниц (1716) отмел как «суетность» его мантическое толкование и категорически настаивал на том, что единый создатель и китайского государства, и этого канона Фу-си изложил в нем двоичное исчисление, т.е. универсальную научную методологию. Менее известный немец И.Г. Газенбальд (J.H. Hasenbald) в 1745 г. обнаружил в «И цзине» столь же общую научную методологию — силлогистику. Однако уже крупнейшие синологи конца XIX — начала XX в. (В. Грубе, Г. Джайлз, Л. Вигер) считали его всего лишь гадательной книгой.

До недавнего времени самый популярный на Западе перевод «Чжоу и», осуществленный Р. Вильгельмом (1924), миссионером в Китае и сторонником мистической секты даодэ сю шэ («Общество морального совершенствования»), строился в первую очередь на религиозно-ман- тическом прочтении текста, который автор перевода считал изначально «предназначенным для гадания и дачи положительных или отрицательных ответов на определенный круг вопросов». Этот подход получил, с одной стороны, психологическое развитие у дружившего с Р. Вильгельмом, вдохновившего свою ученицу К.Ф. Байнз (C.F. Baynes) на английский перевод (1950) его немецкого перевода и написавшего к нему предисловие (1948), а также самостоятельно в течение десятков лет гадавшего по «И цзину», создателя аналитической психологии К.Г. Юнга (1948), который мантико-астрологическую функцию канона интерпретировал как метод самопознания, основанный на синхронии, или параллелизме, психических и физических событий.

С другой стороны, продемонстрированный Р. Вильгельмом и К.Г. Юнгом потенциал «И цзина» по архетипическому структурированию культуры в целом был художественно осмыслен Г. Гессе в романе-утопии «Игра в бисер» (1943; рус. пер.: 1969). После Второй мировой войны ицзинистическая практика на Западе проникла в массовую культуру. Толкования Р. Вильгельма, К.Г. Юнга и К.Ф. Байнз вдохновляли поколения американских хиппи, а венгерская писатель-

В русле этой тенденции в России первое, опиравшееся на оригинальный перевод, серьезное исследование «И цзина» Ю.К. Щуцким определялось

антропософским мировоззрением автора и переводчика. Аналогичным образом в перестроечное и постсоветское время конца 80 — начала 90-х годов первыми появились переводы и интерпретации «И цзина» (в том числе электронные, для «домохозяек» и «начинающих») как гадательной системы, или «восточного таро», а в начале XXI в. не только изложение этой системы стало непременным атрибутом всех книг по мантике и нумерологии, но и ее практическое применение вошло в быт вплоть до проведения прогностических экспериментов на фондовом рынке (Е.В. Бакулин). Более того, как в Китае и на Западе, «И цзин» начал использоваться в качестве концептуальной матрицы в художественном творчестве: прозе (Б.Б. Виногродский, В.О. Пелевин), поэзии (Б.Б. Виногродский, В.Н. Красиков), живописи (И.Б. Бурдонов). В 1970—1980-е годы здесь сложилось сильное исследовательское направление, занимавшееся его научно-методологическими аспектами (И.Б. Бурдонов, Б.Б. Виногродский, С.Д. Давыдов, В.Е. Еремеев, C.B. Зинин, A.M. Карапетьянц, А.И. Кобзев, A.A. Крушинский, B.C. Спирин, В.М. Яковлев и др.), а в конце XX — начале XXI в. были выявлены его фундаментальные параллели в математике, физике, химии, биологии и музыковедении (К.И. Бахтияров, В.Ю. Григорьев, В.Г. Масленников, C.B. Петухов, O.A. Ханджян).

* Чжоу и чжэн и (Правильный смысл «Чжоу и») // Ши сань цзин чжу шу («Тринадцатиканоние» с коммент. и толкованиями). Кн. 1—2 Пекин, 1957.; Чжунго шу-шу гайгуань. Бу ши цзюань (Компендиум китайских вычислительных искусств. Том гаданий на костях и тысячелистнике) / Сост. Го Чжи-чэн и др. Пекин, 1991; Чжунго фан-шу гайгуань. Сюаньцзэ цзюань (Компендиум китайских магических искусств. Том предсказаний). Кн. 1-2 / Сост. Ли Лин. Пекин, 1993; И цзин: «Книга перемен» и ее канонические комментарии / Пер. В.М. Яковлева. М., 1998; И цзин — Чжоу и: Система

Перемен — циклические Перемены / Пер. Б.Б. Виногродского, сост. В.Б. Курносовой. М., 1999; ГэХун. Баопу-цзы / Пер. Е.А. Торчинова. СПб., 1999, с. 243-245; Иллю-

стрированный гадательный «И Цзин» / Пер., сост. Гуань Сюцая. М., 2001; Чжоу

Цюй-фэй. За Хребтами. Вместо ответов (Лин вай дай да) / Пер. М.Ю. Ульянова. М., 2001; Уолтере Д. «Книга Великой Тайны»: забытое дополнение к «Книге Перемен».

Киев—Москва, 2002; Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 2003; Даосская алхимия бессмертия / Пер., сост. Б.Б. Виногродского. М., 2003; Чжу-гэ Лян. Шень шу: Гадание на монетах и книга мудрости древнего Китая / Пер. Т. Мёдингер. М., 2004; Лю И-мин. Алхимические «Перемены» / Пер. Б.Б. Виногрод-

ского. М., 2006; Книга Перемен: Уроки Вэнь Вана / Сост., пер. Б.Б. Виногродского. М., 2006; Виногродский Б.Б. и др. Чудесные врата: Ци Мэнь Дунь Цзя. М., 2006;

** Агеев Н.Ю. Развитие календарных аспектов ицзинистики в творчестве Цзин Фана // XXXIII НК ОГК. М., 2003, с. 160-167; он же. Учение Цзин Фана о Восьми дворцах и календарные приложения этого учения // XXXIV НК ОГК. М., 2004, с. 134—141 ;

он же. Мэн Си и календарные приложения «И цзина» // Китайская классическая «Книга Перемен» и современная наука. М., 2003, с. 37-45; Бакулин Е.В. Практика получения прогнозов по «Чжоу и» // XXXVI НК ОГК. М., 2006, с. 248—253; Бондаровский П. Гадание по «Книге перемен» // В мире книг. 1988, № 3, с. 75-88; Бурдонов И.Б.

Магические квадраты, булева алгебра и «Книга Перемен» // Число в науке и искусстве:

Сб. материалов конференции. М., 2007, с. 200—219; Воскресенский Д.H. Башня Небесных Драгоценностей // Восточная коллекция. 2002, № 4 (11), с. 118-133; Вильгельм Р., Вильгельм Г. Понятие «И цзин». М., 1998, с. 182—193; Голыгина К.И. Звездное небо

и«Книга перемен». М., 2003; Зинин C.B. Из предыстории традиционной китайской

науки // Древний и средневековый Восток: История, филология (проблемы источниковедения). М., 1984, с. 69-81; он же. Отражение «И цзина» в «Цзо чжуани» и концепция перемен // XIV НК ОГК. Ч. 1. М., 1984, с. 51—61; он же. Мантические ритуалы бу

иши в эпоху Чунь цю (VIII—V вв. до н.э.) // Этика и ритуал в традиционном Китае.