1. Показания свидетелей.

Уложение допускало отвод свидетелей в случае «стачки» их с одной из сторон.

Решающее значение имели показания 10 свидетелей, но истец проигрывал дело, если хоть 1 из его свидетелей покажет против него (ст. ст. 158, 159, 161 гл. X). Особо ценились показания родителей против детей. С другой стороны, запрещалось жене свидетельствовать против мужа, а вольноотпущенному – против прежнего господина (ст. ст. 174, 176, 177, 179-181 гл. X).

Особыми видами свидетельских показаний являлись:

а) Ссылка из виноватых – когда одна из сторон ссылалась на одного свидетеля с условием подчиниться обвинению, если свидетель покажет против нее. Примером может служить ссылка одной стороны на отца или мать другой стороны (ст. ст. 158-160, 176 гл. X);

б) Общая ссылка – когда обе стороны ссылались на одно лицо, показания которого имели решающее значение (ст. 169 гл. X).

2. Письменные документы.

Большинство гражданских дел могло решаться только при их наличии. Существовало 2 исключения: в спорах ратных людей во время похода не требовалось письменных актов (ст. ст. 189, 190, 193 гл. X); в спорах о земле при отсутствии писцовых, дозорных и пр. книг допускалось «образное хожение» - обход спорных участков с иконой (особый вид присяги) (ст. ст. 236, 237 гл. X).

3. Присяга («крестное целование») - использовалась в исках более 1 рубля (ст. 10 гл. XIV).

Правом присяги обладали лица, достигшие 20 лет, в крайних случаях – не менее 15 лет. Малолетние могли поручить присягнуть за них кому-либо другому, даже холопу. Присягать можно было только три раза в жизни. Отказ от присяги одной из сторон решал дело против нее (ст. ст. 1, 2, 5, 6 гл. XIV; ст. 96 гл. XX). В некоторых случаях (например, между духовными лицами) присяга не могла употребляться и заменялась жребием (ст. 4 гл. XIII).

4. Жребий – использовался в исках менее 1 рубля, а также в качестве эквивалента присяги (ст. 10 гл. XIV).

5. Обыск – допрос местных жителей. В гражданских делах использовался только в 2-х случаях: при выяснении границ спорных земельных участков (ст. 51 гл. XVII) и в делах о холопах (ст. 108 гл. XX).

6. Очные ставки - использовались, главным образом, в спорах о земле (ст. 59 гл. XVI).

Судебный поединок («поле») уже не указывается в Уложении.

2. Розыскная форма процесса («сыск») – применялась в тяжких уголовных делах.

Основания для сыска:

а) Заявление пострадавшего – подавалось или в Разбойный приказ (в Москве), или воеводам и губным старостам (в других городах) (ст. 51 гл. XXI).

б) Привод с поличным – когда лицо, у которого были найдены предметы преступления, не могло оправдаться (ст. ст. 50, 87 гл. XXI).

в) «Язычная молвка» - показания одного человека на другого, полученные обычно во время пытки или допроса (ст. 38 гл. XXI).

Основные процессуальные средства сыска:

1. Очная ставка.

2. Обыск – допрос местных жителей (ст. 95 гл. XX). Перед допросом обыскные люди присягали (ст. 162 гл. X). Обыску подлежали все чины государства, даже инородцы и иностранцы; исключение составляли только высшие чины служилого класса и церковные иерархи (ст. ст. 161, 162 гл. X). Каждый допрашивался отдельно, отвод обыскных людей был запрещен. Верным считалось мнение большинства. Если голоса разделялись поровну, подозреваемого пытали (ст. 161 гл. X). Если в ходе обыска подозреваемый оправдывался, он передавался на поруки обыскных людей. Если же его признавали «лихим» (опасным, неблагонадежным), то за облихованием следовала пытка, а имущество облихованного человека описывалось (ст. ст. 35, 36 гл. XXI).

3. Пытка – часто указывается в процессуальных нормах Уложения (преимущественно в гл. XXI), но процедура, способы пытки не определены.

Пытке подлежали все чины государства без исключения. Если пытали помещика и его крестьян, то крестьян пытали первыми (ст. 47 гл. XXI).

В гражданских делах пытка не являлась обязательной. Ее применение зависело от воли сторон или свидетелей.

Обычно пытали не более 3-х раз (ст. ст. 9, 10 гл. XXI).

Если в ходе розыска вина подсудимого была доказана, то его имущество поступало на удовлетворение истца («выть») – ст. ст. 22, 23, 24 гл. XXI. Если для удовлетворения претензий истца, имущества ответчика было недостаточно, то иск истца оставался без удовлетворения (ст. 27 гл. XXI). Если же, после удовлетворения претензий истца, оставалась часть имущества ответчика, оно переходило государю (ст. 26 гл. XXI).

Заключение.

Мы рассмотрели основные правовые институты Соборного Уложения 1649 г. – главного юридического памятника сословно-представительной монархии XVI – XVII вв. С другой стороны, ряд норм данного документа (нормы, оформляющие крепостное право, посадскую реформу, ограничивающие правовое положении Русской Православной Церкви, а также нормы, начинающие правовую консолидацию боярства и дворянства) свидетельствуют о начале новой исторической эпохи в жизни российского государства – переходе к абсолютной монархии.

Новоуказные статьи

Также как и Судебник 1550 г., Соборное уложение 1649 г. законодательно установило возможность дополнения его текста новыми законами по мере их возникновения (ст. 2 гл. X).

Принимавшиеся в период с 1649 г. по 1696 г. (начала единодержавного правления Петра I) царские указы, боярские приговоры, уставные грамоты соборные определения и т.п., большей частью, имели характер дополнений, изменений или дальнейшего развития Соборного уложения. Значительная часть новоуказных статей возникла казуальным путем: дело докладывалось боярами царю, царь давал ответ (указ), на основе которого бояре составляли приговор. Однако многие новоуказные статьи имели характер самостоятельных законодательных памятников, издававшихся непосредственно от имени государя, возникавших не казуальным путем, а как результат изменения социально-экономической, политической ситуации в России во второй половине XVII в.

Наиболее значительными законодательными памятниками данной эпохи стали:

1.«Новоторговый устав» 1667 г. Проект устава был подан государю представителями торгово-промышленного класса. Нормы устава определяли особые правила ведения торговли с иностранными купцами, устанавливали порядок сбора торговых пошлин.

2.«Новоуказные статьи о татебных, разбойных и убийственных делах» 1669 г. Данный документ значительно изменял уголовно-процессуальные постановления Соборного уложения. Прежде всего, в нем прослеживалась тенденция к смягчению наказаний. Например, за 2-ю кражу была установлена не смертная казнь, а кнут и отрезание левой руки. Отменялась пытка обвиняемого в 1-й краже.

Псковская судная грамота

Грамота сохранилась в двух списках: (Воронцовском (XVI – начало XVII в.) и Синодальном (сер. XVI в.). В отличие от Новгородской вечевой грамоты, Псковская грамота сохранилась полностью, хотя текст ее в нескольких местах значительно поврежден.^*

Нумерация грамоты на ст. ст. является искусственной, как и Русской Правды. Исследователи разделяют ПСГ на 120 статей.

Вопрос о времени составления Псковской судной грамоты, также как и Новгородской грамоты, остается дискуссионным. В тексте заголовка указана дата составления грамоты – 1397 г. («в лето 6905–е»). Однако в том же заголовке указываются пять соборов Пскова: пятый собор был построен в 1462 г., а шестой – в 1471 г. Следовательно, речь идет о редакции псковских законов, сложившейся между 1462 и 1471 гг.

Это противоречие осталось неразрешимым в историко-правовой науке. Ряд авторов (Н.Н. Мурзакевич, А.И. Никитский, М.К. Рожкова, А.А. Зимин и др.) предполагают описку писца и считают, что цифру надо считать 1467 г. В 1467 г. из Москвы в Псков наместником прислан был князь Ф.Ю.Шуйский, получивший ряд новых привилегий. Л.В. Черепнин останавливается на 1462 г. как на времени одной из редакций Псковской судной грамоты. В.И. Сергеевич, Б.Б. Кафенгауз и И.И. Полосин, наоборот, считают дату 1397 г. правильной, а упоминание о пяти соборах — позднейшей правкой текста заголовка.

Ряд дореволюционных исследователей (Н.В. Калачов, М.Ф. Владимирский-Буданов, М.А. Дьяконов) и большинство историков советского периода придерживаются наиболее компромиссной точки зрения: дата 1397 г. является реальной и отражает один из этапов создания грамоты («…в 1397 г. Псков, по договору с Новгородом, достиг полной независимости, а это должно было отразиться и на его внутреннем законодательстве» - М.Ф. Владимирский-Буданов); упоминание же пяти соборов указывает на время окончательного редактирования дошедшего до нас текста («грамота, очевидно, составлялась на вече не в один раз» - М.Ф. Владимирский-Буданов). По мнению И.Д. Мартысевича, Ю.Г. Алексеева, последняя переработка псковского законодательства была произведена между 1462 и 1471 гг.; т.е. в период существования в Пскове пяти соборов.

Основным источником Псковской судной грамоты является народное обычное право – псковская «пошлина» или «старина», которая так часто упоминается в новгородско-псковских актах (договорах с князьями, Новгородской судной грамоте). Анализируя историческую ситуацию создания Псковской судной грамоты, необходимо учитывать тот факт, что в 1467 г. великим князем Московским Иоанном III в Псков наместником прислан был князь Ф.Ю.Шуйский, снабженный большими полномочиями по сравнению с прежними наместниками. Естественно, у жителей вольного города могло возникнуть желание сохранить свою юридическую самобытность.

«Москва противополагала «псковской пошлине» свою старину, свою пошлину и хотела сделать ее законом для Пскова. Вольному городу, естественно, следовало подумать о кодификации своих старинных обычаев, чтобы сохранить, во внутреннем своем строе, если не политическую, то, по крайней мере, гражданскую самобытность». (Филиппов А.Н.)

Таким образом, псковская республика пыталась противостоять усиливавшемуся влиянию Москвы кодификацией своего народного права – древних обычаев, вечевых постановлений, судебной практики, договорного права. Сила московских порядков все белее и более давала о себе знать, и меньше, чем через 50 лет история псковской республики завершилась (1510 г.).

Благодаря особой исторической ситуации - противостоянию псковской республики и московской монархии – был создан уникальный памятник права, соприкасавшийся, по своему содержанию, с Русской Правдой, воссоздающий много драгоценных черт народного быта и, вместе с тем, позволяющий найти связующие нити между правовыми воззрениями вечевого уклада и московского времени. Как и Русская Правда, Псковская Правда – это памятник живой народной мудрости, отлично отразивший действительность своего времени.

«Юридические отношения, которых касается памятник, все основаны на нравственных началах свободы и равенства, и освящены не только внешней санкцией вечевой автономии, но вековечной стариною и силой церковного благословения. При этих условиях образования права, сила закона в Пскове была совершенно иная, чем в Москве. В закон верили, как нигде и никогда после не верили в него; в него верили все, ибо волею всех он получил свою силу, за него стояли все; за него стояли не только тогда, когда это было выгодно, и не те только, кому это выгодно, за него поднимался весь Псков против сильного соседа, когда это было больше опасно, чем выгодно».

Дювернуа Н.Л.

Такое значение Псковской судной грамоты, как закона, за который «стояли все», объясняется также тем обстоятельством, что сам этот закон лишь санкционировал обычное право, как священное достояние, полученное от предков. Подобная роль выпадает на долю закона далеко не во все времена. Здесь эта роль была особенно благодарна еще и потому, что санкция законом народного права означала охрану самобытности псковской земли.

Краткий обзор содержания Псковской судной грамоты

Отраслевое содержание грамоты во многом обусловлено указанной выше целью кодификации псковских «пошлин» - оформить de jure те черты гражданской самобытности «господина Пскова», которые создавались веками. Сохранение самобытности более всего обеспечивалось кодификацией норм процессуального и гражданского права, в которых своеобразие народной жизни вольного города отразилось всего явственней. В связи с этим, в весьма богатой и разнообразной по содержанию Псковской судной грамоте (даже по сравнению с Московскими судебниками XV – XVI вв.) преобладают нормы, относящиеся к судоустройству и судопроизводству, а также нормы, относящиеся к гражданскому праву. Уголовному праву, в отличие от Русской Правды, грамота уделяет меньше всего внимания, хотя ряд институтов этой отрасли получили серьезное развитие.

Судоустройство и судебный процесс

Нормы грамоты, определяющие устройство судебной системы Пскова, более всех остальных норм раскрывают особенности псковской «пошлины». Эти нормы очень серьезно отличают Псковскую Правду от Русской Правды, где судебная система вовсе не обозначена, а также от многих других юридических памятников древности.

В Пскове был, как и везде, суд княжеский; но князь (как было и в Новгороде) судил вместе с посадником (ст. ст. 2 – 4). Затем был суд старост, сотских и суд «братчин» - особых торговых корпораций, подобных новгородским.

Кроме светского суда, грамота выделяет и суд церковный – суд «владычня наместника», то есть наместника новгородского архиепископа (ст. 109).

Грамота указывает ряд правил, которыми должны руководствоваться судьи в своей деятельности: судить «взирая в правду», «судом не мстится ни на кого ж», «тайных посулов (то есть, взяток) не имати ни князю, ни посаднику» и пр. Кроме того, грамота указывает перечень судебных чиновников: приставов, которые осуществляли вызов сторон в суд, контролировали порядок в суде, исполнение судебных решений («позовники», «подверники», «подвойские»), а также дьяков (княжеского и городского), писцов, которые вели делопроизводство в суде.

В области судопроизводства также можно отметить более высокую стадию правового развития, изменение многих юридических понятий Русской Правды. С одной стороны, грамота воспроизводит старинные формы процесса (заклич, свод и т. д.), знакомую Русской Правде систему доказательств (свидетельские показания, улики, присягу – «крестное целование»), но, с другой стороны, меняется, во многом, конструкция, содержание этих институтов.

Например, свидетели, как и в Русской Правде, разделяются на две категории – свидетелей доброй славы подозреваемого («послухов») и очевидцев, но в грамоте требуются показания только одного «послуха», а очевидцы называются уже не «видоками», а «свидетелями», «сторонними людьми». Таким образом, в Псковской судной грамоте впервые появляется термин «свидетель» в значении очевидец (ст. 56).

Важной особенностью грамоты также является введение в систему доказательств письменных документов («записи», «доски», «грамоты» на владение землей), а также судебного поединка – «поля», в связи с которым появляется и институт судебного представительства: некоторые участники процесса (женщины, дети, старики, монахи, священники) могли выставлять на бой вместо себя бойцов – «наймитов» (ст. 58).

По Русской Правде стороны сами осуществляли сбор доказательств, истец сам вызывал в суд ответчика. По Псковской грамоте вызов в суд совершается уже с помощью органов судебной власти (приставов), причем, устанавливаются правила производства вызова, назначаются сроки явки в суд и указываются последствия неявки (ст. ст. 25, 26).

Следует отметить, что в грамоте обе стороны – истец и ответчик – обозначены единым термином – «истец». Сторона, проигравшая процесс, должна была возместить выигравшей стороне все судебные издержки.

В грамоте указываются различные виды судебных пошлин (ст. 82), а также некоторые судебные акты: например, «позовница» - судебная повестка; «грамота на виноватого» - решение суда о принудительной доставке ответчика в суд; приговор суда также фиксировался в особой «грамоте».

Таким образом, в Псковской судной грамоте, помимо исковой, состязательной формы процесса, появляются элементы следственного, обвинительного процесса. Можно говорить об усилении роли государства в осуществлении судебного процесса, формировании розыскной системы.

Гражданское право

В области гражданского права Псковская судная грамота является, с одной стороны, продолжением, а с другой стороны, существенным развитием институтов вещного, обязательственного, наследственного права Русской Правды. Особенно обилен постановлениями отдел обязательственного права, и это объяснимо: торговый богатый город – республика (после отделения от Новгорода) нуждался в обширном законодательстве по гражданскому праву вообще и обязательственному в частности. Такие сделки, как купля-продажа, мена, дарение, поклажа («соблюдение»), заем, ссуда, наем (личный и имущественный) – нашли для себя немало определений в псковских «пошлинах» и были подробно регламентированы в грамоте.

Например, вводятся условия действительности договоров: надлежащее качество вещи (для купли-продажи – ст. 118), свободная воля сторон (в случае опьянения одной из сторон при заключении сделок купли-продажи или мены, договор признается ничтожным, если данная сторона будет оспаривать его – ст. 114).

Выделяются два вида займа: простой (на сумму не более одного рубля) - исполнение обеспечивается поручительством; сложный заем (на сумму более одного рубля) – исполнение обеспечивается закладом движимого имущества или залогом недвижимого имущества (ст. ст. 30, 33).

Различаются два вида договора найма: наем имущества и личный наем. Объектами найма имущества являются пахотные земли, огороды, участки озер и рек. В соответствии в псковской «пошлиной», обычаями хозяйственной жизни населения, а также в соответствии с церковным календарем, в грамоте установлен срок «отказа», то есть расторжения договора аренды – один день в году, Филиппово заговенье – праздник св. Апостола Филиппа, заговенье на Рождественский пост, 14 ноября по старому стилю (ст. 42). Видами личного найма являлись: наем мастера для обучения ремеслу (ст. 102), наем для производства работы или исполнения поручения (ст. ст. 39. 40).

В отличие от Русской Правды, в грамоте, помимо устной формы заключения договоров, появляется письменная форма: для оформления мелких сделок (на сумму не более одного рубля) используется «доска» - простая расписка; для оформления крупных сделок (более рубля) используется «запись» - более сложный документ, который заверялся на торгу и хранился в «ларе» - специальном помещении (архиве) Троицкого собора Пскова. Большинство договоров требовали письменного оформления. Устная форма допускалась при заключении договора дарения (ст. 100), личного найма, сдачи имущества на хранение в чрезвычайных обстоятельствах (ст. 16).

В области вещного права грамота проводит четкое деление между правом собственности («вотчина» - наследственное землевладение) и правом владения («кормля» - условное владение землей, временное держание - ст. 72).

Имущество разделяется на движимое («живот») и недвижимое («вотчина», «отчина») (ст.ст. 89, 100).

Определяются способы возникновения права собственности: по договору, наследству, пожалование. Впервые указывается срок давности добросовестного владения имуществом – 4-5 лет (ст. 9).

Собственник называется «государем» (ст. 42). Известна общая собственность братьев, родственников (ст. ст. 94, 95).

В области наследственного права различаются: наследование по завещанию («приказное» - ст. 55) и наследование по закону («отморщина»).

Завещание составлялось как в устной форме (требовалось присутствие наследника, священника и нескольких «сторонних людей» (свидетелей) - ст. 100), так и в письменной форме, которая преобладала на практике. Письменно оформленное завещание («рукописание») составлялось в двух экземплярах: один экземпляр оставался у наследника, а другой экземпляр хранился в «ларе» - архиве Троицкого собора. В грамоте установлена абсолютная свобода завещательного распоряжения: можно было завещать кому угодно и что угодно.

Активно развивается также институт законного наследования. Указаны все линии наследников: нисходящие (дети и внуки), боковые (братья, сестры и другие близкие родственники – «племя»), восходящие (отец и мать, но только если умерший не был отделен от родителей), супруг (имел право пожизненного владения и пользования имуществом умершего супруга, однако, он терял это право при вступлении в новый брак) - ст. ст. 84, 86, 88, 89.

Грамоте известен также случай лишения наследства сына, если он отказывался содержать престарелых родителей (ст. 53).

Уголовное право

В Псковской судной грамоте появляется формальный элемент в оценке преступного действия. Преступление рассматривается не только как деяние, причиняющее ущерб частному лицу (как в Русской Правде), но и как деяние, противное интересам всего общества.

Наиболее существенным нововведением грамоты является отдел государственных преступлений. В первую очередь необходимо отметить политическое государственное преступление - «перевет», то есть измена отечеству, тайная передача сведений неприятелю (ст. 7). Далее отметим преступления против судебной власти: взяточничество судей (князя и посадника) - «посул» (ст. 4); умышленное неправосудие, то есть вынесение судьей заведомо несправедливого приговора по дружбе или, наоборот, из-за вражды (ст. 3); нарушение порядка в суде (ст. 111)

К преступлениям против личности относятся: убийство - «головщина» (ст. ст. 96, 97), причинение вреда здоровью – «бой», оскорбление чести действием – вырывание бороды и усов (ст. 117). Необходимо отметить слабую разработку преступлений против личности в ПСГ. Скорее всего, данный объект посягательства менее всего интересовал составителей грамоты. Возможно, в этой сфере уголовного права действовали нормы Русской Правды.

В отделе имущественных преступлений, как и в Русской Правде, преобладает кража – «татьба». Кража простая – с воза, саней и т. п. (ст. 1). Квалифицированная кража – конокрадство; «кромская татьба» (различный перевод: либо кража из кремля («кром» - кремль), то есть кража казенного имущества; либо кража из храма («храмская»), святотатство); кража, совершенная в третий раз (ст. ст. 7, 8).

Таким образом, в правовом сборнике впервые указана повторность, рецидив, как отягчающее вину обстоятельство. Квалифицированная кража наказывается смертной казнью. Высшая мера наказания установлена также за уничтожение имущества путем поджога (ст. 7). Кроме того, в грамоте указываются «разбой, грабеж и наход» (ст. 1), хотя различие между грабежом и разбоем четко не обозначено, а «наход» - это, возможно, покушение на грабеж.

В систему наказаний введена смертная казнь, хотя ее виды не определяются – «живота не дати» (за тяжкие преступления - измену, поджог, квалифицированную кражу). Система имущественных санкций тоже изменена: нет ни «виры», ни «головничества» Русской Правды; менее тяжкие преступления наказываются штрафом – «продажей» и возмещением ущерба потерпевшему; возможна также выдача преступника «головой» потерпевшему для отработки установленной судом суммы штрафа (ст. 111).

В итоге характеристики процесса формирования права на ранних ступенях нашей государственности, можно отметить известного рода «двоеначалие» (Филиппов А.Н.) правовых источников, характеризующее юридическое прошлое многих народов. Это двоеначалие права выражается в том, что рядом с обычным народным правом, как творческой силой, действует законодательная власть, нормирующая правовые отношения: уже с X века появляются известия об уставной деятельности князей, заключаются договоры международные и внутриполитические, происходит рецепция византийского права. То есть рядом с обычным правом начинается, в различных формах, законодательная деятельность князей. Эта деятельность, по мере укрепления и развития княжеской власти, формирования аппарата управления, все более растет и расширяется, но, тем не менее, еще долго идет рука об руку с народными представлениями о праве.

Первоначально законодательная власть сама почти не творит права, но лишь точнее формулирует, подробнее развивает и, наконец, закрепляет в своих нормах те юридические обычаи народа, какие раньше жили в устном предании, изображались в символах, сказывались в пословицах и т. д. То есть первоначально сам закон, по своему содержанию, являлся, в основном, санкционированным верховной властью обычаем. Данное обстоятельство объясняется, прежде всего, тем, что носители верховной власти долгое время жили теми же представлениями о праве, какие самим народом считались в данное время наилучшими. Формально закон и в эти древние времена отличался от обычая, так как создавался носителями верховной власти.

Юридический обычай, как было указано выше, был безличен, создавался народом, как народные былины, песни, сказки и пр. Но, по содержанию своему, законодательство и обычное право первоначально были чрезвычайно связаны друг с другом.

Однако, по мере рецепции византийского права, все более развиваются возможности для воздействия на обычное народное право самой законодательной власти. В нормах чужого, более развитого права, появляются образцы, которыми верховная власть могла пользоваться в своих целях; творя суд, она могла проводить, в той или иной мере, в народ свои воззрения на те или иные жизненные отношения и т. д. В судебных решениях князей мы находим первые зачатки формулировки народных обычаев. Позднее эти судебные решения обобщаются, а иногда видоизменяются, давая затем содержание княжеским «уставам» и «урокам» - этим первым проявлениям их законодательной деятельности, а равно и разнообразным их договорам.

По мере объединения племенных союзов, подчинения их одной общей власти, развития культурного гражданского оборота между отдельными племенами, должны были сглаживаться их особые нравы и обычаи. Партикуляризм норм обычного права становился все более неудобным для гражданской власти, следовательно, все сильнее чувствовалась потребность в таких нормах, которые бы обобщали начала этого развивающегося культурного сближения, создавали бы учреждения и правила, которые могли бы применяться всеми племенами. Такие учреждения и правила могли быть созданы только законодательной властью в лице князей и веча. Законодатель некоторые обычаи сохранял, закрепляя их действие своей властью, тем самым превращая безличную, созданную народом норму, в княжеский устав; некоторые обычаи, напротив, отменялись, прежде всего, те, которые особенно тесно были связаны с языческим мировоззрением древних славян. Наконец, законодатель вводил собственные нормы, формирующие новый строй общественных, политических, культурных отношений на Руси.

Правовые сборники Древней Руси – Русская Правда, Новгородская и Псковская судные грамоты – это сборники, прежде всего, народного обычного права. Однако, значение, судьба обычая в данных памятниках существенно различаются. В Русской Правде обычай становится основой для формирующегося княжеского законодательства; в вечевых сборниках Новгорода и Пскова обычай защищает гражданскую самобытность северо-западной земли, противостоит усиливавшемуся влиянию московского законодательства.

* Тексты договоров с комментариями исследователей см.: Памятники русского права под ред. Юшкова С.В.. Вып. 1: Памятники права Киевского государства X – XII вв. (составитель А. А. Зимин). – М., 1952. С. 10 – 66.; Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. 1. – Ярославль. 1871. С. 3 – 26.

* Тексты договоров с комментариями исследователей см.: Памятники русского права под ред. Юшкова С.В.. Вып. 2: Памятники права феодально-раздробленной Руси (составитель А. А. Зимин). – М., 1953. С. 126 – 131.; Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. 1. – Ярославль. 1871. С.101 – 121.

* Тексты уставов с комментариями исследователей см.: Вдадимирскаий-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права Т. 1. – Киев, 1885. С. 212 – 225; Памятники русского права Т. 1. С.236 – 285; Российское законодательство X – XX вв. Т. 1. С. 134 – 208. Бенешевич В.Н. Сборник памятников по истории церковного права. – Пгд, 1915. С. 64 – 68;

* Текст Русской Правды, нумерация статей (Краткая Правда – по Академическому списку; Пространная Правда – по Троицкому списку), комментарии: Памятники русского права под ред. С. В. Юшкова: Вып. 1. Памятники права Киевского государства Х-ХII вв. (составитель АА_Зимин). - M., 1952. С. 73—232.

Использованы комментарии: М.Ф. Владимирский-Буданов. Хрестоматия по истории русского права». Вып. 1 - Ярославль, 1871. С. 27—100; Киев, 1885. С. 22-91; Российское законодательство Х-XX в.в.» под ред. О.И. Чистякова. Т.1. Законодательство Древней Руси. Ответ.ред. В.Л. Янин. - M., 1984. С. 28 ^— 132.

* Вира в ст. 3 Пр. Пр. предусмотрена потому, что здесь некого подвергать «потоку и разграблению» (ст. 7), т.к. преступник неизвестен, либо община не старается отыскать или не хочет выдать убийцу.

* Тексты церковно-уставных грамот и комментарии см.: Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматии по истории русского права. Т. 1. - Киев, 1885. С. 226—249; Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 1. - М., 1984. С. 212—232, 249—261; Памятники русского права под ред. С.В. Юшкова. Вып. 2: Памятники права феодально-раздробленной Руси XII-XV вв. (составитель А.А. Зимин). — М., 1953. С. 37—53, 116-123, 160-173.

* Тексты договоров с князьями см.: Собрание государственных грамот и договоров. Т l. - M., 1813— 1828; Грамоты Великого Новгорода и Пскова, под ред. С.Н. Валка. - М-Л., 1949; «Памятники права феодально-раздробленной Руси ХII - XVI вв. (составитель А.А. Зимин). - M., 1953. С. 135— 141.

* Текст Новгородской судной грамоты и комментарии см.: Российской законодательство X – XX вв. Т.1. – М., 1984. С. 300 – 320; Памятники русского права. Вып.2: Памятники права феодально-раздробленной Руси XII – XV вв. (сост.А. А. Зимин). – М., 1953. С. 210 – 244; Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. 1. – Киев, 1885. С. 101 – 184.

* Текст Псковской судной грамоты, нумерацию статей и комментарии см.: Российской законодательство X – XX вв. Т.1. – М., 1984. С. 321 – 389; Памятники русского права. Вып.2: Памятники права феодально-раздробленной Руси XII – XV вв. (сост.А. А. Зимин). – М., 1953. С. 302 – 324, 327 - 378; Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. 1. – Киев, 1885. С. 132 – 183.

* Текст Псковской судной грамоты, нумерацию статей и комментарии см.: Российской законодательство X – XX вв. Т.1. – М., 1984. С. 321 – 389; Памятники русского права. Вып.2: Памятники права феодально-раздробленной Руси XII – XV вв. (сост.А. А. Зимин). – М., 1953. С. 302 – 324, 327 - 378; Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. 1. – Киев, 1885. С. 132 – 183.