3. Правовая система древней Руси в период политической раздробленности.

В удельных княжествах, в зависимости от особенностей их социально-экономического развития, сформировались различные формы политической власти. Например, Галицко-Волынское княжество представляет нам тип аристократического правления, во Владимиро-Суздальском княжестве был развит монархический тип правления, унаследованный впоследствии Москвой. Новгородское и Псковское государства стали примерами уникальной для феодального общества республиканской формы правления, основными чертами которой были: законодательная власть народного собрания – веча, выборный князь, система сдержек и противовесов в деятельности правительственных органов.

Основой правовой системы удельных государств в XII – XV вв. оставалась Русская Правда. Кроме того, действовали нормы местного обычного права (например, в новгородско-псковских актах постоянно встречается ссылка на «старину», «пошлину»), развивались судебная практика и, конечно, княжеское законодательство.

Например, сохранилось несколько уставов, или церковно-уставных грамот, разработанных удельными князьями на основании церковных уставов великих киевских князей св. Владимира и Ярослава Мудрого (как было указано выше, Русская Православная Церковь оставалась важнейшим объединяющим институтом удельного времени, поскольку церковная организация была единой для всех удельных княжеств).

«...Можно почти наверное сказать, что, по мере учреждения у нас в удельных княжествах новых епископий, местные князья должны были давать своим епископам и особые уставные грамоты. Так, летопись под 1158 годом говорит о суздальском князе Андрее Боголюбском. что он, поставив во Владимире, на Клязьме, соборную церковь Успения Пресвятой Богородицы, «дал ей многие имения и слободы, и села лучшие с данями, и десятину во всем и в стадах своих, и торг десятый во всем своем княжестве». Конечно, все это пожалование документировано было в особой церковно-уставной грамоте, которая не дошла до нашего времени». (Павлов А.С.)

Сохранилось несколько церковно-уставных грамот XII в. (причем подлинность некоторых из них не установлена с достоверностью):^*

1. Уставная грамота новгородского князя Святослава Ольговича 1137 г. — о замене десятины в пользу местной епископии определенным годовым княжеским жалованием. Устав переводит «десятину» натуральную на определенную денежную сумму. Кроме того, данный документ, изданный после восстания в 1136 г, отразил ослабление княжеской власти в Новгороде и укрепление влияния новгородского владыки (устав регулировал доходы архиепископа и давал ему известную независимость от княжеской власти). В уставе содержатся ценные сведения об организации управления в северных и северо-восточных землях Новгорода, а также о развитии новгородской денежной системы.

2. Уставная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича 1136 - 1150 г. — о средствах содержания учрежденной в Смоленске епископии и предметах церковной юрисдикции. Устав содержит в себе пожалование «десятины» в пользу Церкви и определяет круг ведомства церковного суда, сходный, в общих чертах, с перечнем дел церковной подсудности уставов св. Владимира и Ярослава Мудрого.

3. Две грамоты новгородского князя Всеволода Мстиславича (1117-1137 гг.): устав, данный Софийскому собору о церковных судах и уставная грамота, данная церкви св. Иоанна Предтечи на Опоках (построенной Всеволодом в 1127 г.). Устав князя Всеволода почти одинаково с некоторыми списками устава св. Владимира определяет лиц и предметы церковного ведомства.

4. Для истории взаимоотношений государственной власти и церкви на юго-западных и западных землях Руси в ХШ - ХIV вв. представляют интерес устав галицкого князя Льва Даниловича кафедральной церкви Успения 1301 г.

5. Важным этапом в определении церковной подсудности и, вообще, в определении правового положения Церкви в Московском государстве, являются уставные грамоты великого князя Василия Дмитриевича (конец XIV или начало XV века), подтверждающие церковные уставы св. Владимира и Ярослава Мудрого о разграничении церковно-судебного ведомства Церкви и государства.

Особенности социально-экономической и политической истории северо-западной Руси обусловили появление здесь особых правовых источников: вечевого законодательства, торговых договоров с государствами северной Европы (см. выше договоры с немцами), договоров Новгорода и Пскова с князьями.^*

Самыми ранними из договорных грамот с князьями XIII – XV вв., являются грамоты великого князя Ярослава Ярославича 1264—1270 гг. (первая — около 1264 - 1265 гг.; вторая - около 1266—1267 гг.; третья – 1270 г.). Однако они не были первыми из числа договоров новгородцев с представителями княжеской власти. Исследователи предполагают, что формула дошедших до нас договоров начала вырабатываться уже в середине XI века.

После народного восстания 1136 г. князья в Новгороде лишаются полномочий верховных правителей: как и все должностные лица «вольного» города, они избираются народом на вече (Новгород добился права избирать даже архиепископа, хотя по канонам епископы избираются церковным Собором). Права и обязанности князя определялись договором с республикой, который, в свою очередь, основывался на новгородской «старине», «пошлине», то есть нормах обычного права, вечевом законодательстве.

По договору основными функциями князя являлись командование войском (вместе с посадником) и организация защиты города. Судить князь мог только вместе с посадником, и только в пределах города. Князю запрещалось приобретать землю в Новгороде и управлять новгородскими волостями. Договоры определяли имущественное содержание князя и его чиновников (сборы, пошлины и т. п.), места, сроки охоты и рыбной ловли. Участвовать в торговле с Европой князь мог только при посредничестве новгородских купцов. Новгородцы, как правило, приглашали на княжение северо-восточных князей, которые, в свою очередь, должны были предоставить льготный режим торговли новгородским купцам во владимирской и суздальской земле.

На основании указанных источников права, под влиянием Русской Правды, в северо-западной Руси были созданы особые правовые сборники – Новгородская и Псковская судные грамоты, являющиеся памятниками законодательной деятельности веча или, точнее, первой попыткой кодификации местного права, сделанной законодательной властью, а именно вечем Новгорода и Пскова.

Новгородская судная грамота

К сожалению, грамота дошла до нас не в подлиннике, а в единственном списке XV в., находящемся в сборнике новгородско-двинских актов.

Список дефектен: конец его отсутствует, а часть имеющегося текста утрачена.^*

Вопрос о времени составления Новгородской судной грамоты дискуссионен. Великий князь московский Иван III санкционировал ее действие в 1471 г. Однако многие исследователи (Филиппов А.Н., Кочаков Б.М., Беляев И.Д., Михайлов М.М., Мрочек-Дроздовский П.Н., Черепнин Л.В.) считают, что редакции 1471 г. предшествовала более ранняя редакция, так как в других актах, относящихся к этому времени, о грамоте говорится как о существующем факте. В то же время некоторые нормы грамоты свидетельствуют об усилении влияния в Новгороде великого князя Московского и отражают содержание договора с ним.

Сохранившийся фрагмент грамоты содержит в основном постановления, относящиеся к судопроизводству и судоустройству Новгородской феодальной республики.

Судебными функциями по грамоте обладали все органы власти и управления: вече, посадник, тысяцкий, князь, Совет господ, архиепископ, сотские и старосты.

Кроме того, существовал суд «докладчиков» - суд выборных от каждого новгородского конца (по одному боярину и по одному «житьему» человеку от конца). Этот суд был высшей инстанцией для других судов, по «докладу» из которых дело рассматривалось на суде «докладчиков» в тех случаях, когда судья того суда, из которого шел «доклад», не мог решить дело собственной властью.

Судебными полномочиями также наделялись купеческие и цеховые объединения – «братчины» - уникальный институт новгородской республики, свидетельствующий о значении среднего класса и являющийся одним из самых ранних примеров юридических лиц в нашей истории.

Интересно, что, если «святительский суд» - суд новгородского архиепископа, должен был вестись по Номоканону, то суд князя, или собственно его наместника и посадника, должен был производиться «по старине», то есть на основании норм обычного права, в сочетании с вечевым законодательством и судебной практикой.

Важно отметить в составе судов Новгорода так называемых «судных людей», по два человека в каждом суде. Они были постоянными выборными заседателями на суде, пособниками тяжущихся сторон, а, может быть, и пособниками судей в распознании той «старины», на основании которой последние должны были производить суд.

Псковская судная грамота

Грамота сохранилась в двух списках: (Воронцовском (XVI – начало XVII в.) и Синодальном (сер. XVI в.). В отличие от Новгородской вечевой грамоты, Псковская грамота сохранилась полностью, хотя текст ее в нескольких местах значительно поврежден.^*

Нумерация грамоты на ст. ст. является искусственной, как и Русской Правды. Исследователи разделяют ПСГ на 120 статей.

Вопрос о времени составления Псковской судной грамоты, также как и Новгородской грамоты, остается дискуссионным. В тексте заголовка указана дата составления грамоты – 1397 г. («в лето 6905–е»). Однако в том же заголовке указываются пять соборов Пскова: пятый собор был построен в 1462 г., а шестой – в 1471 г. Следовательно, речь идет о редакции псковских законов, сложившейся между 1462 и 1471 гг.

Это противоречие осталось неразрешимым в историко-правовой науке. Ряд авторов (Н.Н. Мурзакевич, А.И. Никитский, М.К. Рожкова, А.А. Зимин и др.) предполагают описку писца и считают, что цифру надо считать 1467 г. В 1467 г. из Москвы в Псков наместником прислан был князь Ф.Ю.Шуйский, получивший ряд новых привилегий. Л.В. Черепнин останавливается на 1462 г. как на времени одной из редакций Псковской судной грамоты. В.И. Сергеевич, Б.Б. Кафенгауз и И.И. Полосин, наоборот, считают дату 1397 г. правильной, а упоминание о пяти соборах — позднейшей правкой текста заголовка.

Ряд дореволюционных исследователей (Н.В. Калачов, М.Ф. Владимирский-Буданов, М.А. Дьяконов) и большинство историков советского периода придерживаются наиболее компромиссной точки зрения: дата 1397 г. является реальной и отражает один из этапов создания грамоты («…в 1397 г. Псков, по договору с Новгородом, достиг полной независимости, а это должно было отразиться и на его внутреннем законодательстве» - М.Ф. Владимирский-Буданов); упоминание же пяти соборов указывает на время окончательного редактирования дошедшего до нас текста («грамота, очевидно, составлялась на вече не в один раз» - М.Ф. Владимирский-Буданов). По мнению И.Д. Мартысевича, Ю.Г. Алексеева, последняя переработка псковского законодательства была произведена между 1462 и 1471 гг.; т.е. в период существования в Пскове пяти соборов.

Основным источником Псковской судной грамоты является народное обычное право – псковская «пошлина» или «старина», которая так часто упоминается в новгородско-псковских актах (договорах с князьями, Новгородской судной грамоте). Анализируя историческую ситуацию создания Псковской судной грамоты, необходимо учитывать тот факт, что в 1467 г. великим князем Московским Иоанном III в Псков наместником прислан был князь Ф.Ю.Шуйский, снабженный большими полномочиями по сравнению с прежними наместниками. Естественно, у жителей вольного города могло возникнуть желание сохранить свою юридическую самобытность.

«Москва противополагала «псковской пошлине» свою старину, свою пошлину и хотела сделать ее законом для Пскова. Вольному городу, естественно, следовало подумать о кодификации своих старинных обычаев, чтобы сохранить, во внутреннем своем строе, если не политическую, то, по крайней мере, гражданскую самобытность». (Филиппов А.Н.)

Таким образом, псковская республика пыталась противостоять усиливавшемуся влиянию Москвы кодификацией своего народного права – древних обычаев, вечевых постановлений, судебной практики, договорного права. Сила московских порядков все белее и более давала о себе знать, и меньше, чем через 50 лет история псковской республики завершилась (1510 г.).

Благодаря особой исторической ситуации - противостоянию псковской республики и московской монархии – был создан уникальный памятник права, соприкасавшийся, по своему содержанию, с Русской Правдой, воссоздающий много драгоценных черт народного быта и, вместе с тем, позволяющий найти связующие нити между правовыми воззрениями вечевого уклада и московского времени. Как и Русская Правда, Псковская Правда – это памятник живой народной мудрости, отлично отразивший действительность своего времени.

«Юридические отношения, которых касается памятник, все основаны на нравственных началах свободы и равенства, и освящены не только внешней санкцией вечевой автономии, но вековечной стариною и силой церковного благословения. При этих условиях образования права, сила закона в Пскове была совершенно иная, чем в Москве. В закон верили, как нигде и никогда после не верили в него; в него верили все, ибо волею всех он получил свою силу, за него стояли все; за него стояли не только тогда, когда это было выгодно, и не те только, кому это выгодно, за него поднимался весь Псков против сильного соседа, когда это было больше опасно, чем выгодно».

Дювернуа Н.Л.

Такое значение Псковской судной грамоты, как закона, за который «стояли все», объясняется также тем обстоятельством, что сам этот закон лишь санкционировал обычное право, как священное достояние, полученное от предков. Подобная роль выпадает на долю закона далеко не во все времена. Здесь эта роль была особенно благодарна еще и потому, что санкция законом народного права означала охрану самобытности псковской земли.

Краткий обзор содержания Псковской судной грамоты

Отраслевое содержание грамоты во многом обусловлено указанной выше целью кодификации псковских «пошлин» - оформить de jure те черты гражданской самобытности «господина Пскова», которые создавались веками. Сохранение самобытности более всего обеспечивалось кодификацией норм процессуального и гражданского права, в которых своеобразие народной жизни вольного города отразилось всего явственней. В связи с этим, в весьма богатой и разнообразной по содержанию Псковской судной грамоте (даже по сравнению с Московскими судебниками XV – XVI вв.) преобладают нормы, относящиеся к судоустройству и судопроизводству, а также нормы, относящиеся к гражданскому праву. Уголовному праву, в отличие от Русской Правды, грамота уделяет меньше всего внимания, хотя ряд институтов этой отрасли получили серьезное развитие.

Судоустройство и судебный процесс

Нормы грамоты, определяющие устройство судебной системы Пскова, более всех остальных норм раскрывают особенности псковской «пошлины». Эти нормы очень серьезно отличают Псковскую Правду от Русской Правды, где судебная система вовсе не обозначена, а также от многих других юридических памятников древности.

В Пскове был, как и везде, суд княжеский; но князь (как было и в Новгороде) судил вместе с посадником (ст. ст. 2 – 4). Затем был суд старост, сотских и суд «братчин» - особых торговых корпораций, подобных новгородским.

Кроме светского суда, грамота выделяет и суд церковный – суд «владычня наместника», то есть наместника новгородского архиепископа (ст. 109).

Грамота указывает ряд правил, которыми должны руководствоваться судьи в своей деятельности: судить «взирая в правду», «судом не мстится ни на кого ж», «тайных посулов (то есть, взяток) не имати ни князю, ни посаднику» и пр. Кроме того, грамота указывает перечень судебных чиновников: приставов, которые осуществляли вызов сторон в суд, контролировали порядок в суде, исполнение судебных решений («позовники», «подверники», «подвойские»), а также дьяков (княжеского и городского), писцов, которые вели делопроизводство в суде.

В области судопроизводства также можно отметить более высокую стадию правового развития, изменение многих юридических понятий Русской Правды. С одной стороны, грамота воспроизводит старинные формы процесса (заклич, свод и т. д.), знакомую Русской Правде систему доказательств (свидетельские показания, улики, присягу – «крестное целование»), но, с другой стороны, меняется, во многом, конструкция, содержание этих институтов.

Например, свидетели, как и в Русской Правде, разделяются на две категории – свидетелей доброй славы подозреваемого («послухов») и очевидцев, но в грамоте требуются показания только одного «послуха», а очевидцы называются уже не «видоками», а «свидетелями», «сторонними людьми». Таким образом, в Псковской судной грамоте впервые появляется термин «свидетель» в значении очевидец (ст. 56).

Важной особенностью грамоты также является введение в систему доказательств письменных документов («записи», «доски», «грамоты» на владение землей), а также судебного поединка – «поля», в связи с которым появляется и институт судебного представительства: некоторые участники процесса (женщины, дети, старики, монахи, священники) могли выставлять на бой вместо себя бойцов – «наймитов» (ст. 58).

По Русской Правде стороны сами осуществляли сбор доказательств, истец сам вызывал в суд ответчика. По Псковской грамоте вызов в суд совершается уже с помощью органов судебной власти (приставов), причем, устанавливаются правила производства вызова, назначаются сроки явки в суд и указываются последствия неявки (ст. ст. 25, 26).

Следует отметить, что в грамоте обе стороны – истец и ответчик – обозначены единым термином – «истец». Сторона, проигравшая процесс, должна была возместить выигравшей стороне все судебные издержки.

В грамоте указываются различные виды судебных пошлин (ст. 82), а также некоторые судебные акты: например, «позовница» - судебная повестка; «грамота на виноватого» - решение суда о принудительной доставке ответчика в суд; приговор суда также фиксировался в особой «грамоте».

Таким образом, в Псковской судной грамоте, помимо исковой, состязательной формы процесса, появляются элементы следственного, обвинительного процесса. Можно говорить об усилении роли государства в осуществлении судебного процесса, формировании розыскной системы.

Гражданское право

В области гражданского права Псковская судная грамота является, с одной стороны, продолжением, а с другой стороны, существенным развитием институтов вещного, обязательственного, наследственного права Русской Правды. Особенно обилен постановлениями отдел обязательственного права, и это объяснимо: торговый богатый город – республика (после отделения от Новгорода) нуждался в обширном законодательстве по гражданскому праву вообще и обязательственному в частности. Такие сделки, как купля-продажа, мена, дарение, поклажа («соблюдение»), заем, ссуда, наем (личный и имущественный) – нашли для себя немало определений в псковских «пошлинах» и были подробно регламентированы в грамоте.

Например, вводятся условия действительности договоров: надлежащее качество вещи (для купли-продажи – ст. 118), свободная воля сторон (в случае опьянения одной из сторон при заключении сделок купли-продажи или мены, договор признается ничтожным, если данная сторона будет оспаривать его – ст. 114).

Выделяются два вида займа: простой (на сумму не более одного рубля) - исполнение обеспечивается поручительством; сложный заем (на сумму более одного рубля) – исполнение обеспечивается закладом движимого имущества или залогом недвижимого имущества (ст. ст. 30, 33).

Различаются два вида договора найма: наем имущества и личный наем. Объектами найма имущества являются пахотные земли, огороды, участки озер и рек. В соответствии в псковской «пошлиной», обычаями хозяйственной жизни населения, а также в соответствии с церковным календарем, в грамоте установлен срок «отказа», то есть расторжения договора аренды – один день в году, Филиппово заговенье – праздник св. Апостола Филиппа, заговенье на Рождественский пост, 14 ноября по старому стилю (ст. 42). Видами личного найма являлись: наем мастера для обучения ремеслу (ст. 102), наем для производства работы или исполнения поручения (ст. ст. 39. 40).

В отличие от Русской Правды, в грамоте, помимо устной формы заключения договоров, появляется письменная форма: для оформления мелких сделок (на сумму не более одного рубля) используется «доска» - простая расписка; для оформления крупных сделок (более рубля) используется «запись» - более сложный документ, который заверялся на торгу и хранился в «ларе» - специальном помещении (архиве) Троицкого собора Пскова. Большинство договоров требовали письменного оформления. Устная форма допускалась при заключении договора дарения (ст. 100), личного найма, сдачи имущества на хранение в чрезвычайных обстоятельствах (ст. 16).

В области вещного права грамота проводит четкое деление между правом собственности («вотчина» - наследственное землевладение) и правом владения («кормля» - условное владение землей, временное держание - ст. 72).

Имущество разделяется на движимое («живот») и недвижимое («вотчина», «отчина») (ст.ст. 89, 100).

Определяются способы возникновения права собственности: по договору, наследству, пожалование. Впервые указывается срок давности добросовестного владения имуществом – 4-5 лет (ст. 9).

Собственник называется «государем» (ст. 42). Известна общая собственность братьев, родственников (ст. ст. 94, 95).

В области наследственного права различаются: наследование по завещанию («приказное» - ст. 55) и наследование по закону («отморщина»).

Завещание составлялось как в устной форме (требовалось присутствие наследника, священника и нескольких «сторонних людей» (свидетелей) - ст. 100), так и в письменной форме, которая преобладала на практике. Письменно оформленное завещание («рукописание») составлялось в двух экземплярах: один экземпляр оставался у наследника, а другой экземпляр хранился в «ларе» - архиве Троицкого собора. В грамоте установлена абсолютная свобода завещательного распоряжения: можно было завещать кому угодно и что угодно.

Активно развивается также институт законного наследования. Указаны все линии наследников: нисходящие (дети и внуки), боковые (братья, сестры и другие близкие родственники – «племя»), восходящие (отец и мать, но только если умерший не был отделен от родителей), супруг (имел право пожизненного владения и пользования имуществом умершего супруга, однако, он терял это право при вступлении в новый брак) - ст. ст. 84, 86, 88, 89.

Грамоте известен также случай лишения наследства сына, если он отказывался содержать престарелых родителей (ст. 53).

Уголовное право

В Псковской судной грамоте появляется формальный элемент в оценке преступного действия. Преступление рассматривается не только как деяние, причиняющее ущерб частному лицу (как в Русской Правде), но и как деяние, противное интересам всего общества.

Наиболее существенным нововведением грамоты является отдел государственных преступлений. В первую очередь необходимо отметить политическое государственное преступление - «перевет», то есть измена отечеству, тайная передача сведений неприятелю (ст. 7). Далее отметим преступления против судебной власти: взяточничество судей (князя и посадника) - «посул» (ст. 4); умышленное неправосудие, то есть вынесение судьей заведомо несправедливого приговора по дружбе или, наоборот, из-за вражды (ст. 3); нарушение порядка в суде (ст. 111)

К преступлениям против личности относятся: убийство - «головщина» (ст. ст. 96, 97), причинение вреда здоровью – «бой», оскорбление чести действием – вырывание бороды и усов (ст. 117). Необходимо отметить слабую разработку преступлений против личности в ПСГ. Скорее всего, данный объект посягательства менее всего интересовал составителей грамоты. Возможно, в этой сфере уголовного права действовали нормы Русской Правды.

В отделе имущественных преступлений, как и в Русской Правде, преобладает кража – «татьба». Кража простая – с воза, саней и т. п. (ст. 1). Квалифицированная кража – конокрадство; «кромская татьба» (различный перевод: либо кража из кремля («кром» - кремль), то есть кража казенного имущества; либо кража из храма («храмская»), святотатство); кража, совершенная в третий раз (ст. ст. 7, 8).

Таким образом, в правовом сборнике впервые указана повторность, рецидив, как отягчающее вину обстоятельство. Квалифицированная кража наказывается смертной казнью. Высшая мера наказания установлена также за уничтожение имущества путем поджога (ст. 7). Кроме того, в грамоте указываются «разбой, грабеж и наход» (ст. 1), хотя различие между грабежом и разбоем четко не обозначено, а «наход» - это, возможно, покушение на грабеж.

В систему наказаний введена смертная казнь, хотя ее виды не определяются – «живота не дати» (за тяжкие преступления - измену, поджог, квалифицированную кражу). Система имущественных санкций тоже изменена: нет ни «виры», ни «головничества» Русской Правды; менее тяжкие преступления наказываются штрафом – «продажей» и возмещением ущерба потерпевшему; возможна также выдача преступника «головой» потерпевшему для отработки установленной судом суммы штрафа (ст. 111).

В итоге характеристики процесса формирования права на ранних ступенях нашей государственности, можно отметить известного рода «двоеначалие» (Филиппов А.Н.) правовых источников, характеризующее юридическое прошлое многих народов. Это двоеначалие права выражается в том, что рядом с обычным народным правом, как творческой силой, действует законодательная власть, нормирующая правовые отношения: уже с X века появляются известия об уставной деятельности князей, заключаются договоры международные и внутриполитические, происходит рецепция византийского права. То есть рядом с обычным правом начинается, в различных формах, законодательная деятельность князей. Эта деятельность, по мере укрепления и развития княжеской власти, формирования аппарата управления, все более растет и расширяется, но, тем не менее, еще долго идет рука об руку с народными представлениями о праве.

Первоначально законодательная власть сама почти не творит права, но лишь точнее формулирует, подробнее развивает и, наконец, закрепляет в своих нормах те юридические обычаи народа, какие раньше жили в устном предании, изображались в символах, сказывались в пословицах и т. д. То есть первоначально сам закон, по своему содержанию, являлся, в основном, санкционированным верховной властью обычаем. Данное обстоятельство объясняется, прежде всего, тем, что носители верховной власти долгое время жили теми же представлениями о праве, какие самим народом считались в данное время наилучшими. Формально закон и в эти древние времена отличался от обычая, так как создавался носителями верховной власти.

Юридический обычай, как было указано выше, был безличен, создавался народом, как народные былины, песни, сказки и пр. Но, по содержанию своему, законодательство и обычное право первоначально были чрезвычайно связаны друг с другом.

Однако, по мере рецепции византийского права, все более развиваются возможности для воздействия на обычное народное право самой законодательной власти. В нормах чужого, более развитого права, появляются образцы, которыми верховная власть могла пользоваться в своих целях; творя суд, она могла проводить, в той или иной мере, в народ свои воззрения на те или иные жизненные отношения и т. д. В судебных решениях князей мы находим первые зачатки формулировки народных обычаев. Позднее эти судебные решения обобщаются, а иногда видоизменяются, давая затем содержание княжеским «уставам» и «урокам» - этим первым проявлениям их законодательной деятельности, а равно и разнообразным их договорам.

По мере объединения племенных союзов, подчинения их одной общей власти, развития культурного гражданского оборота между отдельными племенами, должны были сглаживаться их особые нравы и обычаи. Партикуляризм норм обычного права становился все более неудобным для гражданской власти, следовательно, все сильнее чувствовалась потребность в таких нормах, которые бы обобщали начала этого развивающегося культурного сближения, создавали бы учреждения и правила, которые могли бы применяться всеми племенами. Такие учреждения и правила могли быть созданы только законодательной властью в лице князей и веча. Законодатель некоторые обычаи сохранял, закрепляя их действие своей властью, тем самым превращая безличную, созданную народом норму, в княжеский устав; некоторые обычаи, напротив, отменялись, прежде всего, те, которые особенно тесно были связаны с языческим мировоззрением древних славян. Наконец, законодатель вводил собственные нормы, формирующие новый строй общественных, политических, культурных отношений на Руси.

Правовые сборники Древней Руси – Русская Правда, Новгородская и Псковская судные грамоты – это сборники, прежде всего, народного обычного права. Однако, значение, судьба обычая в данных памятниках существенно различаются. В Русской Правде обычай становится основой для формирующегося княжеского законодательства; в вечевых сборниках Новгорода и Пскова обычай защищает гражданскую самобытность северо-западной земли, противостоит усиливавшемуся влиянию московского законодательства.

Лекция IV. Русское (Московское) государство в XIV – XVII вв.

План:

1. Государственная централизация XIV – XVI вв. Создание единого русского (Московского) государства.

2. Сословно-представительная монархия в России XVI – XVII вв.

3. Правовая система московского государства. Источники права, формы законодательства. Судебники 1497 г. и 1550 г.

4. Соборное уложение 1649 г.

В истории Московского государства и права можно выделить два этапа:

1. Этап политической централизации - образование единого Московского государства, ликвидации феодальной раздробленности (XIV – первая четверть XVI вв.).

2. Этап расцвета Московского государства – сословно-представительная монархия (сер. XVI – XVII вв.).

1. Государственная централизация XIV – XVI вв.

А) Понятие, предпосылки централизации. Причины усиления власти московских князей.

Политическая централизация – это объединение русских удельных княжеств – государств под властью Московского княжества, создание новой структуры власти, централизованного государственного аппарата, а также формирование новой государственной (самодержавной) идеологии.

Таким образом, в данном объединительном процессе мы должны выделить и рассмотреть три аспекта: территориальный (процесс присоединения к Москве русских земель); политический (процесс формирования новой формы правления, государственного аппарата); идеологический (исторические факторы, развитие религиозно-политического мировоззрения).

Важнейшей предпосылкой политической централизации стала необходимость восстановления суверенитета Руси, свержения ига Золотой Орды, установленного в результате татаро-монгольского нашествия в XIII веке. Кроме того, развитие экономики и торговли, образование новых городов, заинтересованность всех классов русского общества в сильном национальном лидере – все острее ставили вопрос о необходимости объединения и о том, кто же станет тем самым лидером и где будет новый центр Русской земли?

Таким центром стало Московское княжество.

Первое летописное известие о Москве (1147 г.) связано с именем великого князя Владимирского Юрия Долгорукого, который отобрал вотчину у боярина Кучки и сделал Москву своей резиденцией, где часто вел переговоры с удельными князьями.

Самостоятельным удельным княжеством Москва стала с 1276 г., когда младший сын великого князя Владимирского Александра Невского – Даниил Александрович – получил Москву по наследству после смерти отца.

Таким образом, московский князь был младшим в иерархии русского княжеского рода Рюриковичей. Но именно ему суждено было стать национальным лидером, объединителем Русской земли. С первого Московского князя – Даниила Александровича, начала формироваться новая династическая ветвь княжеского рода – Даниловичи.

Причины усиления власти московских князей:

1. Москва занимала географически выгодное – центральное – положение среди русских земель.

От вторжения монголов ее прикрывали юго-восточные княжества, с северо-запада ее прикрывали Тверь и Великий Новгород. Кроме того, пересеченная местность, с холмами, лесами и болотами, была труднопроходимой для монгольской конницы. Москва находилась в центре сухопутных и водных торговых путей: например, через Москву-реку и Оку обеспечивался выход на Волгу.

2. Выгоды географического положения обусловили быстрое экономическое развитие Москвы: она стала центром развитого ремесла, сельскохозяйственного производства и торговли.

Кроме того, Москва постепенно становилась этнографическим центром: здесь оседала значительная часть населения, уходящего с разоренных юго-западных земель.

3. Но не только Москва обладала указанными стратегическими и экономическими преимуществами. Например, очень сильным в XIII веке стало Тверское княжество. Более того, тверской князь был старшим в княжеском роде (в 1247 г. Тверь получил младший брат Александра Невского – Ярослав Ярославич, получивший после смерти Александра Невского титул великого князя (1263 – 1272 гг.)).

Поэтому необходимым фактором усиления Москвы стал фактор политический – деятельность московских князей (младших в княжеском роде). Начиная с Даниила Александровича, они становятся талантливыми политиками, дипломатами, хозяйственниками. Они используют различные методы расширения территории Московского княжества: колонизация заволжских территорий, служебный договор с удельным князем, вооруженный захват, покупка земель.

Московские князья сумели привлечь на свою сторону Русскую Православную Церковь, все слои населения, нуждавшиеся в мире и защите не только от монголов, но и от феодальных войн удельных князей.

Невольным помощником дела московской централизации стала даже сама Золотая Орда. После установления власти над Русью, монгольские ханы стали выдавать русским князьям и митрополитам жалованные грамоты – «ярлыки». С этого момента не традиция «старшинства» в княжеском роде (по которой у московских князей было мало шансов на лидерство), а воля золотоордынского хана стала определять кандидатуру великого князя в роде Рюриковичей. И московские князья при помощи ярлыка хана сумели добиться старшинства.

Б) Этапы формирования единого Русского (Московского) государства.

Обычно исследователи выделяют три этапа централизации: 1) Начало централизации, усиление власти московских князей. 2) Этап феодальной войны середины XV в. 3) Завершающий этап объединения второй пол. XV – перв. четв. XVI вв.