Часть 1 ст. 37 упк рф определяет функции прокурора:

1) уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства; 2) надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия. То, что это именно функции, известно из действующего Закона о прокуратуре <4>, согласно п. 1 ст. 1 которого "прокуратура Российской Федерации - единая федеральная централизованная система органов, осуществляющих от имени Российской Федерации надзор за соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации. Прокуратура Российской Федерации выполняет и иные функции, установленные федеральными законами". При этом в п. 2 ст. 1 среди отраслей надзора назван и "надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие". В том же п. 2 ст. 1 говорится и о такой функции прокуратуры, как "уголовное преследование в соответствии с полномочиями, установленными уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации". Поскольку же УПК РФ не регулирует оперативно-розыскную деятельность, то получается, что Закон о прокуратуре и УПК РФ в части определения функций прокуратуры в уголовном процессе едины.

--------------------------------

<4> Федеральный закон от 17.01.1992 N 2202-1 "О прокуратуре Российской Федерации".

Следовательно, мы можем определить цели, которые законодатель поставил перед прокуратурой в уголовном процессе. Так, цель, достигаемая в ходе реализации функции уголовного преследования, обозначена в п. 55 ст. 5 УПК РФ - "изобличение подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления". Поскольку в УПК РФ слово "надзор" больше применительно к прокурору не употребляется, цель прокурорского надзора указана в п. 2 ст. 1 Закона о прокуратуре - "обеспечение верховенства закона, единства и укрепления законности, защита прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства". Правда, эти цели Закон определил не только для надзорной функции прокуратуры, но и для всех других ее функций, в том числе для уголовного преследования. При таком системном толковании цель уголовного преследования, обозначенная в УПК РФ, должна пониматься исключительно в рамках целей всех прокурорских функций, указанных в Законе о прокуратуре. Это означает, что изобличаться в совершении преступления должен не "подозреваемый" или "обвиняемый", а лица, виновные в совершении преступления <5>. Одно плохо: согласно ст. 1 УПК РФ источниками уголовного процесса являются Конституция РФ, сам УПК РФ, общепризнанные принципы, нормы международного права и международные договоры, так что возникает вопрос: можно ли при толковании функций прокуратуры в уголовном процессе использовать нормы Закона о прокуратуре <6>?

--------------------------------

<5> Именно так переиначивался п. 55 ст. 5 УПК РФ в ныне утратившем силу Приказе Генпрокуратуры России от 05.07.2002 N 39 "Об организации прокурорского надзора за законностью уголовного преследования в стадии досудебного производства".

<6> Согласно п. 1.1 Приказа Генпрокуратуры России от 28.12.2016 N 826 "Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия" приказано "обеспечить качественный и эффективный надзор за исполнением законов органами предварительного следствия независимо от их ведомственной принадлежности в соответствии с полномочиями, предусмотренными Федеральным законом "О прокуратуре Российской Федерации" и Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации".

В ст. 129 Конституции РФ функции прокуратуры не названы, однако в п. 1 этой статьи сказано: "Полномочия, организация и порядок деятельности прокуратуры Российской Федерации определяются федеральным законом". Неясно, какой федеральный закон имеет в виду Конституция РФ - Закон о прокуратуре, УПК РФ, и тот и другой или, может быть, любой федеральный закон? Трудно найти в УПК РФ вопросы организации прокуратуры, но полномочия и порядок деятельности в нем есть. Значит, Конституция РФ имела в виду не только УПК РФ, но и Закон о прокуратуре, и АПК, и ГПК РФ, и прочие федеральные законы <7>. Можно ли тогда считать, что Закон о прокуратуре применяется в уголовном процессе России через Конституцию РФ? Если так, то противоречие между определением цели функции уголовного преследования по УПК РФ и определением целей всех функций, в том числе и функции уголовного преследования, должно разрешаться исходя из приоритета Закона о прокуратуре <8>. Однако такой вывод, как ни парадоксально, и правильный, и неправильный одновременно. Так, с одной стороны, Конституция РФ не отсылает к федеральному закону в части функций прокуратуры. Кроме того, согласно ч. 1 ст. 7 УПК РФ "суд, прокурор, следователь, орган дознания, начальник органа дознания, начальник подразделения дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу". То есть если какой-либо федеральный закон вступает в противоречие с УПК РФ, то должен применяться исключительно УПК РФ, и тогда буквальное прочтение п. 55 его ст. 5 приводит к выводу, что законодатель узаконил обвинительный уклон в уголовном процессе России, тем более что иное название этой функции в УПК РФ обозначено как "функция обвинения" (см. ст. 15 УПК РФ). С другой стороны, согласно ч. 2 ст. 6 УПК РФ "уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию". Значит, обозначенная в п. 55 ст. 5 УПК РФ цель уголовного преследования ("изобличение подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления") должна пониматься исключительно как "изобличение виновных в совершении преступления", что неуклонно следует и из Закона о прокуратуре <9>. Следовательно, нет противоречия между п. 55 ст. 5 и ч. 2 ст. 21 УПК РФ, согласно которой "в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные настоящим Кодексом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления".

--------------------------------

<7> Так, в постатейном комментарии к ст. 129 Конституции РФ говорится: "Следует сказать о видовом отличии прокурорской деятельности, которое заключается в прокурорском надзоре за исполнением законов и уголовном преследовании. Говоря о последнем, надо отметить, что по Закону о прокуратуре (п. 2 ст. 1) прокуратура осуществляет уголовное преследование в соответствии с полномочиями, установленными уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации. Уголовное преследование является государственно-властной функцией, которая входит в компетенцию органов прокуратуры согласно действующему законодательству (Закону о прокуратуре, УПК), поэтому оно отнесено к видовому отличию прокурорской деятельности как форме ее осуществления. Прокуратура осуществляет и иные функции, предусмотренные законом, о чем будет сказано ниже" (Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный) / Под ред. В.Д. Зорькина. М., 2011).

<8> Можно предложить и более масштабную формулировку, как это сделал, например, В.Н. Исаенко: "В свою очередь, положения Закона о прокуратуре и УПК свидетельствуют о наличии у органов прокуратуры действенных средств государственно-правового воздействия на процесс досудебного уголовного судопроизводства. Указание в ч. 1 ст. 1 УПК на то, что Кодекс основан на Конституции РФ, позволяет, по нашему мнению, считать прокурорский надзор в этой стадии уголовного судопроизводства направленным на достижение конституционно значимых целей" (Исаенко В.Н. Критерии комплексной оценки прокурором материалов предварительного расследования // Законность. 2013. N 9. С. 15 - 20).

<9> Примерно об этом же пишет Л.А. Воскобитова: "При формально-догматическом прочтении и толковании таких положений закона может возникнуть ошибочное представление, будто обвинительный уклон прямо предписан органам расследования и прокурору, тем более государственному обвинителю, назначенному поддерживать обвинение в суде. Требуется включить в предмет обсуждения всю систему процессуальных норм, сопоставить обвинительные полномочия прокурора с его надзорными задачами и полномочиями, и тогда становится очевидным, что обвинение принципиально неравнозначно обвинительному уклону. Более того, обвинительный уклон несовместим с процессуальной деятельностью прокурора в досудебных и судебных стадиях процесса" (Воскобитова Л.А. Обвинение или обвинительный уклон? // Актуальные проблемы российского права. 2014. N 3. С. 455 - 462).

Может возникнуть вопрос: зачем приводить столь пространные рассуждения о целях функций, определенных для прокуратуры в УПК РФ, если и так все довольно логично и полностью соответствует принципу справедливости? Однако не так уж все и очевидно - недаром Конституционному Суду РФ пришлось разъяснять именно такое понимание функции уголовного преследования. В частности, согласно Постановлению Конституционного Суда РФ от 29.06.2004 N 13-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы" (далее - Постановление N 13-П) ч. 2 ст. 15 УПК РФ признана "не противоречащей Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм уголовно-процессуального законодательства содержащиеся в ней положения, как не предполагающие ограничение действия конституционного принципа состязательности, не освобождают должностных лиц государственных органов - участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения от выполнения при расследовании преступлений и судебном разбирательстве уголовных дел конституционной обязанности по защите прав и свобод человека и гражданина, в том числе от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, иного ограничения прав и свобод". Кроме того, законодателю необходимо быть более конкретным и понятным. Не случайно в том же Постановлении N 13-П сказано, что "из принципов правового государства, равенства и справедливости (статьи 1, 18 и 19 Конституции Российской Федерации) вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования. Противоречащие друг другу правовые нормы порождают и противоречивую правоприменительную практику, возможность произвольного их применения, ослабляют гарантии государственной защиты конституционных прав и свобод. Структурирование системы федерального законодательства по общему правилу предполагает, что установление новых норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения, - согласно самой сути и природе уголовно-процессуального закона - должно быть согласовано с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, представляющим собой (как и соответствующие международные договоры Российской Федерации) одну из составных частей действующего уголовно-процессуального законодательства. Появление в регулировании уголовного судопроизводства нормативных положений, противоречащих Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации, может создать неопределенность в правовом положении участников судопроизводства, привести к нарушениям прав и законных интересов граждан и в конечном счете - к дестабилизации единого правового пространства в сфере уголовного судопроизводства". То есть законодателю нужно было (1) более четко формулировать цель функции уголовного преследования, исключив обвинительный уклон в виде "изобличения подозреваемого и обвиняемого", и (2) лучше урегулировать вопрос об источниках уголовного процесса (чтобы не было противоречия между ст. ст. 1 и 7 УПК РФ).

По большому счету Закон о прокуратуре должен быть федеральным конституционным законом <10> - ведь согласно ст. 108 Конституции РФ федеральные конституционные законы принимаются по вопросам, предусмотренным Конституцией. Тогда в силу ч. 3 ст. 76 Конституции РФ, с учетом толкования КС РФ, данного в Постановлении N 13-П (что, кстати, также не очевидно из формулировок ст. ст. 1 и 7 УПК РФ), он имел бы приоритет над УПК РФ. Но Закон о прокуратуре был принят до 1993 г. и именно поэтому, по всей видимости, не стал федеральным конституционным.

--------------------------------

<10> Подробный перечень отличий федерального закона от федерального конституционного закона дала Ж.И. Овсепян (Овсепян Ж.И. Теория федерального закона (обыкновенные, или простые, ординарные федеральные законы) как источника права в России в период глобализации // Конституционное и муниципальное право. 2015. N 11. С. 64 - 74). Хотя Конституционный Суд РФ, формулируя правовую позицию о широком и узком словоупотреблении понятия "федеральный закон" в Конституции РФ 1993 г., упомянул ч. 5 ст. 129 Конституции РФ как содержащую указание на "федеральный закон" в узком смысле, т.е. для обозначения обычных федеральных законов, в отличие от федеральных конституционных законов. Тем не менее полагаем, что новый закон о прокуратуре, если таковой будет принят, станет федеральным конституционным законом, особенно с учетом нового названия главы 7 Конституции РФ.

Таким образом, если в самом начале исследования уже первый элемент системы, причем очень важный - такой, как цели, преследуемые при выполнении прокуратурой уголовно-процессуальных функций, - вызывает необходимость столь обширного и довольно трудного толкования, то сам собой напрашивается вывод, что дальнейшее исследование элементов этой системы неизбежно вызовет такую же необходимость.

Чтобы понять, какие задачи решаются прокурором в современном отечественном процессе в ходе реализации обозначенных в ст. 37 УПК РФ функций, необходимо рассмотреть полномочия прокурора. Тем самым мы сможем исследовать другие два элемента системы: задачи и полномочия.

В ст. 37 УПК РФ можно обнаружить полномочия четырех видов:

1) по отношению к органам дознания (в том числе дознавателю);

2) по отношению к органам следствия;

3) по отношению к органам дознания и органам следствия;

4) по отношению к суду.

К первой группе относятся следующие полномочия:

- давать дознавателю письменные указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий;

- давать дознавателю согласие на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения;

- отменять незаконные или необоснованные постановления органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания и дознавателя;

- разрешать отводы, заявленные дознавателю, а также его самоотводы;

- отстранять дознавателя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований УПК РФ;

- изымать любое уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю с обязательным указанием оснований такой передачи;

- утверждать постановление дознавателя о прекращении производства по уголовному делу.

Ко второй группе можно отнести следующие полномочия прокурора:

- истребовать и проверять законность и обоснованность решений следователя или руководителя следственного органа об отказе в возбуждении, приостановлении или прекращении уголовного дела и принимать по ним решение;

- рассматривать ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и постановление следователя о возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении с подозреваемым или обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве, выносить постановление об удовлетворении такого ходатайства либо об отказе в его удовлетворении, заключать досудебное соглашение о сотрудничестве, выносить постановление об изменении или о прекращении действия такого соглашения;

- рассматривать представленную руководителем следственного органа информацию следователя о несогласии с требованиями прокурора и принимать по ней решение;

- в случае несогласия руководителя следственного органа либо следователя с требованиями прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия, прокурор вправе обратиться с требованием об устранении указанных нарушений к руководителю вышестоящего следственного органа. В случае несогласия руководителя вышестоящего следственного органа с указанными требованиями прокурора прокурор вправе обратиться к Председателю Следственного комитета РФ или руководителю следственного органа федерального органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной власти). В случае несогласия Председателя Следственного комитета РФ или руководителя следственного органа федерального органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной власти) с требованиями прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия, прокурор вправе обратиться к Генеральному прокурору РФ, решение которого является окончательным.

К третьей группе:

- выносить мотивированное постановление о направлении соответствующих материалов в следственный орган или орган дознания для решения вопроса об уголовном преследовании по фактам выявленных прокурором нарушений уголовного законодательства;

- требовать от органов дознания и следственных органов устранения нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе дознания или предварительного следствия;

- передавать уголовное дело или материалы проверки сообщения о преступлении от одного органа предварительного расследования другому (за исключением передачи уголовного дела или материалов проверки сообщения о преступлении в системе одного органа предварительного расследования) в соответствии с правилами, установленными ст. 151 УПК РФ, изымать любое уголовное дело или любые материалы проверки сообщения о преступлении у органа предварительного расследования федерального органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной власти) и передавать его (их) следователю Следственного комитета РФ с обязательным указанием оснований такой передачи;

- утверждать обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление по уголовному делу;

- возвращать уголовное дело дознавателю, следователю со своими письменными указаниями о производстве дополнительного расследования, об изменении объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых или для пересоставления обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления и устранения выявленных недостатков;

- по мотивированному письменному запросу прокурора ему предоставляется возможность ознакомиться с материалами находящегося в производстве уголовного дела.

К четвертой:

- участвовать в судебных заседаниях при рассмотрении в ходе досудебного производства вопросов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о продлении срока содержания под стражей либо об отмене или изменении данной меры пресечения, а также при рассмотрении ходатайств о производстве иных процессуальных действий, которые допускаются на основании судебного решения, и при рассмотрении судами жалоб;

- при наличии оснований возбуждать перед судом ходатайство о продлении срока домашнего ареста или срока содержания под стражей по уголовному делу, направляемому в суд с обвинительным заключением или обвинительным актом;

- отказаться от осуществления уголовного преследования с обязательным указанием мотивов своего решения.

Анализ представленных групп полномочий показывает, что на досудебных стадиях уголовного процесса прокурор в основном обладает полномочиями по выполнению функции надзора за законностью <11>, за исключением, может быть, права давать дознавателю письменные указания о направлении расследования, о производстве процессуальных действий - и то, если это направлено против конкретного лица. Что же касается взаимоотношений прокурора с судебными органами, то на досудебных стадиях при осуществлении судом функции судебного контроля прокурор также осуществляет полномочия по надзору за законностью, и даже в такой судебной стадии, как рассмотрение дела по существу, прокурор продолжает исполнять функцию надзора за законностью предварительного и, как будет показано ниже, не только предварительного расследования. При этом полномочий по реализации прокурором функции уголовного преследования в судебных стадиях мы в ст. 37 УПК РФ не обнаружим: в ней есть лишь обозначение задачи прокурора в суде, заключающейся в поддержании государственного обвинения.

--------------------------------

<11> И.С. Дикарев, например, пишет: "Однако в 2007 году в ходе реформы досудебного производства уголовно-процессуальный статус прокурора подвергся существенной трансформации, что было обусловлено стремлением законодателя обеспечить процессуальную самостоятельность сотрудников создаваемого в этот период Следственного комитета при прокуратуре РФ. Федеральным законом от 5 июня 2007 г. N 87-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" у прокурора были изъяты полномочия, связанные с непосредственным участием в уголовном преследовании на досудебных стадиях уголовного процесса и процессуальным руководством органами предварительного следствия. Конечно, следственная деятельность, лишившись содействия прокуроров, много потеряла. Однако потери эти, во-первых, восполнимы за счет повышения уровня процессуального руководства органами следствия и требовательности к результатам их деятельности, а во-вторых, вполне оправданы тем, что созданы условия для по-настоящему объективного прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия, добиться чего без дистанцирования прокурора от поднадзорной деятельности было бы попросту невозможно" (Дикарев И.С. Спорные вопросы организации досудебного производства по уголовным делам // Российская юстиция. 2016. N 5. С. 27 - 30).

Таким образом, собственно полномочий по реализации прокурором функции уголовного преследования с целью изобличения подозреваемого или обвиняемого (будем читать "виновного") не установлено в ст. 37 УПК РФ ни для досудебных, ни для судебных стадий. То есть законодатель подчеркивает основную функцию современной прокуратуры: прокурорский надзор. Но тогда он должен был озадачиться тем, чтобы у прокурора были действительные полномочия для ее выполнения.

Задачи по надзору за законностью на досудебных стадиях либо прямо обозначены в ст. 37 УПК РФ (например, проверка исполнения требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях, или уже упомянутое поддержание государственного обвинения в ходе судебного производства по уголовному делу), либо выражены через полномочия (например, обеспечение законности при избрании меры пресечения, обеспечение законности и обоснованности итоговых обвинительных документов, обеспечение законности процессуальных решений и действий органов расследования, обеспечение объективности субъекта расследования, обеспечение законности при досудебном соглашении о сотрудничестве). Но тогда возникает вопрос о достаточности средств прокурорского надзора для решения обозначенных законодателем задач. Например, как можно обеспечить законность в стадии возбуждения уголовного дела без полномочия возбуждать уголовное дело? Да, прокурор может отменить постановление дознавателя и следователя об отказе в возбуждении уголовного дела (ч. 4 ст. 146 УПК РФ), но применение этого полномочия не влечет возбуждения уголовного дела, а лишь возобновляет доследственную проверку (вопреки крайним срокам ее производства) с обычно предсказуемым результатом - вынесением нового постановления об отказе в возбуждении дела <12>. Другие вопросы: как можно обеспечить законность меры пресечения, если прокурор лишен права ходатайствовать на досудебной стадии перед судом об избрании заключения под стражу, домашнего ареста, залога или самостоятельно назначить иную меру пресечения в целях обеспечения нормального расследования? Как можно обеспечить законность принимаемых процессуальных решений и действий без права произвести следственные действия (например, допрос потерпевших или свидетелей) лично и без иной возможности собирания и проверки доказательств?

--------------------------------

<12> На официальном сайте Генеральной прокуратуры РФ (http://genproc.gov.ru) приведены определенные статистические данные о деятельности прокуратуры. Если посмотреть хотя бы 2016 г., то обнаружится, что прокурором и по его инициативе отменены 2 494 172 постановления об отказе в возбуждении уголовного дела (в 2015 г. - 2 516 501). А возбуждены по инициативе прокуратуры всего лишь 23 292 дела (в 2015 г. - 24 951). Возможно, конечно, что в этом статистическом показателе не отражено количество возбужденных дел после отмены прокурором постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, но другого показателя не приведено.

Конечно, эти вопросы стали возникать лишь после реформы 2007 г. <13>, но с того времени прошло уже почти 10 лет, а из отобранных полномочий прокурору возвратили лишь их малую толику.

--------------------------------

<13> Имеются в виду следующие Федеральные законы, изменившие УПК РФ: от 05.06.2007 N 87-ФЗ, от 06.06.2007 N 90-ФЗ, от 24.07.2007 N 214-ФЗ.

Получается, что прокуратура в современном отечественном уголовном процессе призвана выполнять функцию прокурорского надзора, не имея для этого нормальных полномочий. Но в таких обстоятельствах это невозможно, а значит, надзор будет неэффективным и со временем полностью дискредитирует себя.

Тогда можно будет ликвидировать прокуратуру как пятое колесо в телеге или по крайней мере ограничить ее деятельность общим надзором <14>.

--------------------------------

<14> Критически к этой реформе отнеслись не только теоретики (см., напр.: Капинус О.С. К вопросу о процессуальном положении прокурора в уголовном судопроизводстве // Прокурор. 2013. N 2. С. 50 - 58), но и практики (см., напр.: Гурин А.Д. Совершенствование механизма прокурорского надзора в уголовном процессе // Законность. 2013. N 10. С. 21 - 24).

И все же изменения в Конституцию РФ трехлетней давности позволяют утверждать, что уголовно-процессуальное законодательство в части прокурорского надзора должно совершенствоваться, исходя из следующих соображений de lege ferenda.

Снова обратимся к целям, поскольку известно, что цель определяет все <15>. Вновь вернемся к п. 2 ст. 1 Закона о прокуратуре, где, как уже упоминалось, указаны четыре цели: 1) обеспечение верховенства закона; 2) обеспечение единства законности и укрепление законности; 3) защита прав и свобод человека и гражданина; 4) защита охраняемых законом интересов общества и государства. Однако если в 1992 г. (и даже в 1995 г., когда весь - с первой до последней статьи - Закон о прокуратуре был дан в новой редакции) законодатель устанавливал четыре цели как бы "на выбор", то теперь мы можем точно определить, что в текущий исторический период нам нужна только одна цель - защита охраняемых законом интересов общества и государства, а три остальные есть главнейшие задачи, стоящие перед прокуратурой. Действительно, если ставить к этим четырем законодательным позициям вопрос "зачем", то в итоге останется одна позиция, по которой ответ на данный вопрос выводит за пределы системы прокуратуры. Так, отвечая на вопрос, зачем укреплять верховенство закона, мы скажем - для обеспечения единства законности и ее укрепления в стране (иначе, чем через верховенство федерального закона, единство законности в Федерации не обеспечить, а значит, и законность не укрепить). Опять же задаем вопрос: зачем укреплять законность и ее единство? Отвечаем: чтобы защитить права человека (безусловно, если законности в стране нет, то и права незащищаемы). А права человека надо защищать, чтобы защитить права общества, поскольку, защищая права человека как единицы, мы, безусловно, защищаем права всех, а это имеет конституционный приоритет (ст. 55 Конституции РФ гласит, что права человека "могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства"). Когда же мы ответим на вопрос о том, зачем прокуратуре защищать права общества и государства, мы выйдем на государственный уровень - государству не нужны революционные потрясения, а значит, одна из государственных задач (задача по обеспечению справедливого правопорядка) как раз и решается путем достижения прокуратурой своей цели - защиты прав и интересов общества и государства.

--------------------------------

<15> Вспомним хотя бы кантовскую идеологему о царстве целей.

Перенося эти цель и задачи на уголовно-процессуальную почву, можем утверждать: цель прокуратуры - защита прав и интересов государства в сфере уголовной политики (борьба с преступностью через реализацию государством своего права на наказание преступника как нарушителя самого строгого запрета). Эта цель может быть достигнута в уголовном процессе исключительно через защиту настоящих прав человека (причем как потерпевшего, так и подозреваемого или обвиняемого, как свидетеля, так и понятого, как заявителя, так и присяжного). А эта задача может быть решена исключительно через укрепление законности в уголовном процессе, единства правоприменительной практики, что, в свою очередь, решается через верховенство уголовно-процессуального закона (см. ст. ст. 1 и 7 УПК РФ). Совершенно очевидно, что задачи прокуратуры в уголовном процессе не могут ограничиваться тремя названными, поскольку они есть самые общие, а значит, требующие конкретизации. Возникает "дерево задач". Но прежде чем раскрыть эти задачи, необходимо рассмотреть еще один важнейший вопрос: каковы функциональные принципы прокуратуры в уголовном процессе?

Дело в том, что именно между целью и принципами, как между силовыми полюсами, возникает стройная система взаимосвязанных элементов (задачи, функции, полномочия и органы). Из всех принципов организации и функционирования прокуратуры, указанных в Законе о прокуратуре (а именно: федеральность, централизация, соподчинение нижестоящих прокуроров вышестоящим (ст. 1), независимость (ст. 4), властность (ст. 6), законность, справедливость (ст. 40.4)), нас интересуют четыре последних. Эти принципы как основополагающие правовые, нравственные идеи, от которых не отступают, поскольку в них заложены объективные закономерности, позволяют правильно толковать нормы законодательства (имеющиеся или только предполагающиеся). Так, во-первых, принцип властности должен гарантировать, что все законные требования прокурора в уголовном процессе должны безусловно исполняться. Во-вторых, независимость прокурора защищает его от давления извне, а значит, позволяет ему быть объективным, беспристрастным и справедливым. В-третьих, деятельность прокурора в уголовном процессе должна быть абсолютно законной, но не столько по букве, сколько по духу закона, который не может быть несправедливым (даже Конституция РФ освещена светом добра и справедливости, на что однозначно указывает ее преамбула <16>). А правильное понимание, а значит, и правильное применение закона в свете справедливости означает необходимость соответствия действий и решений всех участников со стороны государства истине, правде. Истина, как известно, есть цель доказывания - недаром законодатель в ст. ст. 73 и 74 УПК РФ, определяя предмет доказывания, прямо указал, что по каждому делу должно быть установлено наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию (не предположение о наличии, не вероятность наличия, а именно наличие или отсутствие). Однако истинными должны быть суждения о наличии и признаков преступления (при решении вопроса о возбуждении дела - ст. 140 УПК РФ), и оснований, указывающих на необходимость применения меры пресечения (ст. 97 УПК РФ), причем именно той, которая тоже будет справедливой (в одном случае нужна подписка о невыезде, а в другом - и заключение под стражу - ст. 99 УПК РФ), и доказательств, позволяющих предъявить обвинение (ст. 171 УПК РФ), и оснований для прекращения дела, и в итоге о мере наказания, позволяющей не столько оградить общество от преступника, сколько, исправив его, вернуть обществу и т.п. На этом и строится система задач, функций и полномочий прокурора, к рассмотрению которых теперь возможно перейти.

--------------------------------

<16> См.: Постановление КС РФ от 02.02.1996 N 4-П "По делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей статьи 374 и пункта 4 части второй статьи 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К.М. Кульнева, В.С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И.П. Серебренникова".

Итак, выведенные выше цель и главные задачи, стоящие перед прокурором, четко определяют функцию прокурора: надзор за законностью в уголовном процессе. Вторая же функция - уголовное преследование - не должна быть названа в УПК РФ вовсе.

Этот вывод очевиден, поскольку обществу и государству не нужны обвинительные приговоры в отношении невиновных и оправдательные - в отношении действительных преступников. При нынешнем построении уголовного процесса, особенно его досудебного производства, дисбаланс в противоборстве государства и гражданина неимоверен: гражданину (заподозренному, подозреваемому, обвиняемому) противостоит целая гвардия хорошо вооруженных, подготовленных и мотивированных преследователей (к стороне обвинения отнесены дознаватель, начальник подразделения дознания, начальник дознания, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа, прокурор, и к ним в дополнение - потерпевший с его представителем и гражданский истец с его представителем - п. 47 ст. 5 УПК РФ). На стороне же защиты - только гражданин и его защитник, не обладающий самостоятельными реальными процессуальными правами (он даже доказательства представляет в дело исключительно через своего процессуального визави). При такой расстановке сил у гражданина, попавшего под подозрение, нет шансов на справедливое отношение к нему со стороны многочисленных обвинителей и преследователей, цель которых сформулирована законодателем предельно ясно: изобличить подозреваемого и обвиняемого (т.е. сорвать с него маску добропорядочного человека). Этот гражданин, сам или через своего защитника, может взывать к суду, которого законодатель наделил в 2001 г. и функцией судебного контроля, но суд в этом случае скорее согласится с органами расследования, нежели с аргументацией гражданина, "крайне заинтересованного, а значит, и необъективного", ведь суд, эпизодически проявляясь на этом этапе судопроизводства, не обладает всей полнотой доказательственной информации, которую он ожидает получить лишь по завершении расследования. Следовательно, у гражданина в этом страшном и судьбоносном для него поединке должен быть некто, облеченный мощной государственной властью, кто не позволит обвинителям, увлеченным преследованием, поступать незаконно и несправедливо. Этот некто должен не изобличать, а, как бы находясь над схваткой, четко фиксировать вольные и невольные искажения правоприменения. И даже история, этот lux veritatis, не упрекнет нас за такой вывод: в предыдущем УПК прокурор на досудебных стадиях был не преследователем, а законником (по большому счету и на стадии рассмотрения дела по существу он был обвинителем лишь по названию, поскольку осуществлял функцию надзора за законностью в суде). До революции он скорее был преследователем, чем законником, хотя и последним тоже, однако следователь был судебным органом, а значит, гражданин не оставался с преследователями-обвинителями один на один.

Из сказанного нетрудно вывести остальные задачи прокурора.

1. Обеспечение законности возбуждения дела (прием сообщений, средства и сроки проверки сообщений, процессуальные решения).

2. Обеспечение законности расследования (в предмет надзора входит: начало расследования, его формы, подследственность, процессуальные средства, доказывание, меры процессуального принуждения, предъявление обвинения (уведомление о подозрении), приостановление/прекращение/окончание расследования, процессуальные решения, в том числе итоговые).

Отсюда вполне выводимы полномочия прокурора.

1. Право возбуждать уголовные дела самостоятельно - вопреки мнению КС РФ <17>, акт возбуждения уголовного дела не есть акт уголовного преследования, поскольку цель стадии возбуждения дела заключается лишь в решении вопроса о необходимости предварительного расследования и все. Тем паче, что дело логичнее возбуждать in rem, а не in personam, поскольку этот вариант не устанавливает лишние рамки субъекту расследования, не определяет скоропалительно поставленные ориентиры преследования, не вызывает риска преждевременно опорочить честное имя заподозренного и проч. Кроме того, именно право прокурора возбудить дело является действенной мерой при отмене незаконного постановления следователя или дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела. И это не говоря уже о процессуальной экономии и скорости процесса.

--------------------------------

<17> См.: Постановление КС РФ от 14.01.2000 N 1-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации".

2. Безусловным правом прокурора должно быть право на отмену любого, с его точки зрения, незаконного и несправедливого процессуального решения следователей и дознавателей, с категорическим правом устранения при этом своими действиями последствий нарушения (например, если отменяется постановление о прекращении или приостановлении дела, прокурор должен иметь право возобновить расследование и требовать его продолжения под страхом передачи дела другому субъекту расследования).

3. При наличии судебного контроля следователь, как и дознаватель, должен получать санкцию прокурора для обращения в суд по процессуальным вопросам.

4. Обеспечивая законность и справедливость доказывания, прокурор должен обладать правом участвовать в производстве следователем и дознавателем следственных действий, особенно ограничивающих конституционные права граждан, в том числе проводимых повторно по требованию прокурора. При этом прокурор должен обладать правом самостоятельного допроса уже допрошенных следователем или дознавателем участников процесса, если на субъектов расследования поступят жалобы по данным следственным действиям или поступали ранее по иным основаниям. Должен он иметь и возможность назначить экспертизу - первоначальную, или дополнительную, или повторную (и это не вмешательство в процесс расследования, а необходимость, если субъект расследования немотивированно отказывается сам ее назначить).

5. Именно прокурор должен обладать правом давать указание следователю или дознавателю о направлении расследования, но лишь в случаях, когда расследование зашло в тупик или ведется крайне пассивно.

6. У прокурора должно быть право требовать от руководителей субъектов расследования привлечения этих субъектов к ответственности, вопреки мнению судебной практики, что это, мол, личное дело самих руководителей <18>. Беспрекословное выполнение этого требования прокурора вполне соответствует высокому статусу последнего и позволит дисциплинировать органы расследования в большей мере, чем теоретически надуманное признание доказательства недопустимым при любом нарушении УПК РФ (ст. 75), - слишком уж большую цену предлагает законодатель платить обществу за нерадивость субъектов расследования (преступник не должен избежать наказания из-за неразумности или недобросовестности следователя или дознавателя).

--------------------------------

<18> См., напр.: Постановление ВС РФ от 16.03.2016 N 47-АД16-1.

7. Прокурор должен иметь право назначать, менять и отменять меры процессуального принуждения. Без этого действенного средства он не может полноценно защитить права ни подозреваемого (обвиняемого), ни потерпевшего (свидетеля).

8. Прокурору должно принадлежать право окончательной формулировки обвинения, предлагаемой следователем или дознавателем, поскольку именно прокурор будет поддерживать это обвинение в суде.

9. Сам прокурор должен иметь право придавать лицам определенный процессуальный статус, если субъект расследования не делает этого без достаточной мотивировки. Без этого прокурорского полномочия права участников процесса могут оказаться негарантированными.

В принципе, этого вполне достаточно, чтобы решить основные задачи, выполнить назначенную прокуратуре функцию на основании обозначенных принципов для достижения определенной для прокуратуры цели. Однако такая модель участия прокурора на досудебных стадиях может вызвать контраргументы, главными из которых будут следующие:

а) это возврат к советскому "хозяйничанью" прокуратуры в уголовном деле;

б) это ослабление следователя и дознавателя как самостоятельных субъектов;

в) это вновь смешение процессуальных функций в одном органе;

г) это отказ от уже проведенных реформ расследования и прокуратуры.

Такие опасения совершенно напрасны. Во-первых, без выполнения прокуратурой функции уголовного преследования полноценного "хозяйничанья" в уголовном деле не произойдет. Так, прокурор не сможет принимать свои процессуальные решения и производить свои процессуальные действия без предварительного предъявления соответствующего требования органу расследования и активного обсуждения этого требования с несогласным субъектом расследования. Во-вторых, самостоятельность следователя и тем более дознавателя не пострадает, поскольку о ней с введением фигур руководителя следственного органа и начальников подразделения и органа дознания остались лишь воспоминания. Кроме того, у субъекта расследования должно остаться безусловное право на обжалование вышестоящему прокурору (и наличие согласия на это своего ведомственного начальства необязательно). Последствия же "проигрыша" должны быть такими же, какие были предусмотрены в последнем советском УПК: "проигравший" спор следователь устранялся от данного дела (т.е. его воля оставалась свободной и при отсутствии с его стороны недобросовестности и неразумности никакой юридической ответственности такое отстранение не вызывало). В-третьих, смешения функций нет, поскольку в этой модели у прокурора нет возможности подменять собой следователя - он не преследует и даже не расследует, он осуществляет надзор с применением мер по обнаружению, устранению и предупреждению нарушения закона или справедливости. В-четвертых, отказ от неоправдавшихся реформ есть победа, а не поражение, зато упорствование в ошибочных решениях как раз и есть путь к полному поражению. Кроме того, вполне можно допустить, что ошибки при ослаблении прокуратуры не было вовсе: вероятно, без этого не состоялось бы выделения Следственного комитета из прокуратуры и его становления как мощного следственного органа, подчиненного главе государства. Но теперь эта проблема решена, болезненный этап отделения прошел, и вот Президент начал усиление прокуратуры через конституционную реформу.

Самое же главное - гражданин, будучи в любом процессуальном статусе, не остается один на один с профессиональным вооруженным уполномоченным государством подразделением преследователей и бессильным или по крайней мере неэффективным на этих этапах судопроизводства судом. А это уже гарантия не только законности, но и справедливости.

Теперь обратимся к задачам и полномочиям прокурора в судебных стадиях.

1. Обеспечение законности в стадии подготовки к судебному разбирательству - в предмет надзора входят вопросы, разрешаемые судьей на предварительном слушании и порядок их разрешения, законность постановления о назначении судебного разбирательства и законность иных постановлений.

2. Законность производства в суде первой инстанции - в предмет надзора входит законность избрания формы судопроизводства, законность сроков, законность и справедливость доказывания, законность и справедливость постановления приговора и самого приговора.

3. Обеспечение исправления судебных ошибок - в предмет надзора входит законность проверочных судебных процедур, а также законность и справедливость проверочных решений.

4. Обеспечение исполнения приговора - в предмет надзора включаются процедуры разрешения вопросов обращения к исполнению судебного акта и его исполнения, а также законность и справедливость решений этих вопросов.

В данном случае не допущено ошибочного понимания законодательства, хотя может показаться, что перечисленные задачи противоречат нормам закона. Действительно, в ст. 1 Закона о прокуратуре не указана функция надзора или отрасль надзора в суде, там говорится о такой функции, как участие прокурора при рассмотрении дел судами. В УПК РФ также прямо не упоминается данная функция - говорится лишь о поддержании государственного обвинения. Однако в Законе о прокуратуре довольно странно сформулирована функция надзора - участие прокурора "в рассмотрении дел судами", - ведь разве прокурор не участвует в расследовании уголовных дел следователями и дознавателями? Да и роль государственного обвинителя, сложившаяся исторически, не может затмить собой истинного блюстителя законности в суде. Недаром А.Ф. Кони в своих знаменитых "Нравственных началах уголовного процесса" выделял особый тип русского прокурора - "говорящий публично судья" <19>. Действующий УПК РФ урегулировал институт отказа прокурора от обвинения (ст. 246 УПК РФ), что связывает даже самостоятельность и независимость самого суда. Кроме того, прокурор наделен обязанностью, а не только правом обжаловать незаконный, необоснованный и несправедливый приговор суда вплоть до обращения в Президиум Верховного Суда РФ. А раз и здесь прокурор самим духом уголовно-процессуального закона, освещенного справедливостью, призван осуществлять надзор за законностью, то и властность его полномочий должна обеспечиваться законом более последовательно. Так, более правильным актом прокурорского реагирования на незаконный и несправедливый судебный акт должен был бы быть именно протест (так традиционно прокурор реагирует на незаконные правовые акты - ст. ст. 24 и 28 Закона о прокуратуре). Кроме того, протест в отношении вступившего в силу судебного акта должен рассматриваться соответствующей судебной инстанцией в обязательном порядке. Это не ослабило бы судебную власть и не посягнуло бы на гарантии ее независимости, но привело бы статус прокурора в судебных стадиях в соответствии с тем статусом, который восстановлен Президентом нашей страны в недавней конституционной реформе.

--------------------------------

<19> Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе // Кони А.Ф. Избранные труды и речи. Тула, 2000. С. 101.

Конечно, модель участия прокурора в уголовном процессе, предложенная в настоящей статье, не является единственно возможной, но при том построении отечественного процесса, который заложен законодателем в действующий УПК РФ и который все более в ходе реформы возвращается к своему дореформенному <20> образцу (в части упрощения и выхолащивания процессуальных форм, превозношения до уровня "царицы доказательств" признания собственной вины и проч.), она могла бы отладить действующую систему. Слово за законодателем!

--------------------------------

<20> Безусловно, имеется в виду Судебная реформа второй половины XIX в.