Медушевский А.Н. - История русской социологии.(1993) -317

сударства. Новая концепция давала возможность изучать не только соотношения и взаимовлияние между обществом и государством, но

ипротиворечия между ними. В перспективе это вело к рассмотрению государства как определенной социальной силы, а права — как выра­ жения социальных противоречий. На этой основе строится известная теория государства как «юридического отношения» между обществом

игосударственной властью, в соответствии с чем сама наука государ­ ственного права определяется как «учение о юридическом отношении государственного властвования». Определенные социологические выво­ ды из данного подхода находим уже у самого Коркунова, который отмечал, что «то или другое направление государственной деятель­ ности есть всегда результат победы в этой борьбе той или другой партии, того или другого класса, тех или других личностей»16. Стол­ кновение сил в борьбе за власть, аппарат принуждения, признавал он, могут привести к революции.

Вопрос об отношении государства к обществу Коркунов считает кардинальным, придающим современным политическим теориям

социальную окраску. На практике эти теоретические положения служили обоснованием правового государства — конституционной мо­ нархии как идеального соотношения общества (парламент) и государ­ ства (монарх). Сходную постановку вопроса можно отметить и у других государственников позднего периода, в частности у П. И. Новгородцева, давшего ей специальное обоснование в своих трудах.

9 2. Переход от философии немецкого идеализма к позитивному методу как основная тенденция развития правовой науки того времени нашел отчетливое выражение в воззрениях того поколения пред­ ставителей государственной школы, которое в литературе традиционно называется юридической школой. Данный подход встречаем уже у поз­ днего Градовского, а затем у таких юристов, как В. И. Сергеевич, С. А. Муромцев, Н. М. Коркунов. Среди историков он представлен именами В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова и др. Наиболее инфор­ мативно в этом отношении обращение к мировоззрению В. И. Сер­ геевича. Общий взгляд Сергеевича на право наиболее полно проявился в основном его теоретическом труде «Задача и метода государственных наук», представляющем его философское кредо. Как и в сочинениях других основных представителей государственной школы, например позднего Кавелина, а также таких юристов и историков, как Муром­ цев, Ковалевский, Коркунов, в данном труде Сергеевича находим критику предшествующей, главным образом германской, философии права и обоснование новых позиций, все более становящихся досто­ янием юриспруденции. При осмыслении философско-правовых воз­ зрений Сергеевича важно обратить внимание как на общие, типичные их черты в сравнении с другими учеными данного направления, так

51

и на определенную их специфику, связанную с пониманием ученым задач права и его индивидуальной исследовательской методикой.

В. И. Сергеевич несомненно принадлежал к той группе ученых, которые не только восприняли общие установки государственной шко­ лы, но и дали им новое, чисто юридическое обоснование. Как и Гра­ довский, Сергеевич был одной из ключевых фигур юридической школы, которая представляла собой развитие и новую модификацию учения государственников на базе правового, законодательного ма­ териала. В этом отношении Сергеевич был несомненно сторонником и продолжателем традиций рассматриваемого научного направления. Он выразил многие его идеи в виде готовых юридических формул, обосновав их логически и источниковедчески. Не случайно многие сов­ ременники считали ученого сухим юристом, не выходившим за рамки чистой юриспруденции. О том же свидетельствует и критика Серге­ евичем (и Владимирским-Будановым) метода Ключевского как описа­ тельного, чисто художественного, лишенного юридической завершенности. Именно в трудах Сергеевича мы находим как теоретическое обоснование, так и практическое применение методов правового исследования на историческом материале, иначе говоря — историко-правовое исследование.

Рассмотрим более подробно решение Сергеевичем проблем мето­ дологии.

Анализ проблем метода Сергеевич начинает с основательного критического разбора теоретических основ немецкой юриспруденции с позиций позитивной науки, представленной главным образом анг­ ло-французской правовой наукой. Обязанная своим возникновением философским системам Канта и Гегеля, теоретическая юриспруденция Германии приобрела специфический характер, отличающий ее от пра­ вовой науки других стран. Отличие это состоит, по мнению Серге­ евича, прежде всего в чисто метафизическом, умозрительном подходе германских ученых к праву, стремлении каждого из них непременно построить свою особую систему права, отличную от предшествующих, добиться выведения (дедуктивным путем) основных правовых норм из априорных и совершенно абстрактных понятий. В связи с этим инте­ ресно проследить собственное отношение Сергеевича к главным на­ правлениям классической немецкой философии, а также его интерпретацию их роли в развитии европейской правовой науки.

Если С. М. Соловьев, Б. Н. Чичерин, К. Д. Кавелин полностью принимали (по крайней мере, на первом этапе научной деятельности) философию Гегеля и его метод, не придавая особого значения кантиан­ ству и связанным с ним субъективным доктринам современной им гер­ манской науки, то последующее поколение русских ученых, отчасти из-за стремления преодолеть гегелевскую логику, а отчасти под влиянием позитивизма, начинает, несомненно, проявлять большой интерес к Канту. Как относился к этим философским течениям и спо­

52

рам Сергеевич? Признавая ценность классической немецкой философии вообще как существенного стимула развития научной мысли, в том числе и правовой, он, по-видимому, был склонен к пол­ ному отрицанию ее метода как метафизического, выработанного сугубо априорным путем и безотносительно к анализу фактов. Так, рас­ сматривая философское обоснование Кантом права, он подчеркивает идеализм его исходных установок: «Так как источником права явля­ ется разум, а разум один, то понятно, что из него может быть выведена только одна система права, безусловно необходимая и долженствую­ щая вытеснить то разнообразие прав, которое представляет действительная жизнь. Таким образом, метода рационалистическая да­ ет в результате идеальный порядок, единственно возможный»17.

Критика умозрительности и формального характера данной философии предрешает и отношение Сергеевича к ее практическим рекомендациям в области реформы права, к созданию новых его принципов. Однако чисто критическое отношение к учению Канта не способно объяснить широкого распространения его правовых воззрений в юриспруденции рассматриваемого, да и позднейшего времени. Сер­ геевич, по существу, не задается этой проблемой, сводя ее отчасти лишь к этической притягательности правовых воззрений мыслителя, а также их некоторому созвучию духу времени. Фундаментальное противоречие между методом и его практической реализацией у Канта Сергеевич видит в том, что единая рационалистическая, а потому вполне умозрительная, система права на деле предстает идеологией умеренного либерализма.

Еще более критичен Сергеевич в отношении Гегеля. Если за Кан­ том он признает хотя бы заслугу отстаивания прогрессивных политико­ правовых идей, то консервативная доктрина Гегеля представляется ему окончательно сданной в архив. В отношении философского метода, считает он,— это чистая метафизика, в отношении политических иде­ алов — апология прусского полицейского государства. Интересно тем не менее проследить, в чем видит Сергеевич силу и слабость данной системы, а также причины ее популярности, поскольку проблема эта имела принципиальное значение для всякого представителя государ­ ственной (или юридической) школы. Известно, что критика Гегеля ча­ сто являлась для них (как, впрочем, и для младогегельянцев) не чем иным, как подведением итогов своего идейного развития, попыткой разделаться со своей прежней философской позицией. Так обстояло дело, например, с развитием взглядов Градовского, а отчасти, возмож­ но, Муромцева, Новгородцева, других ученых. Что касается Серге­ евича, то он, по-видимому, сразу прочно встал на противоположные позиции и именно с них дает оценку гегелевской философии права. Во всяком случае, Сергеевич также считал, что «на методе Гегеля полезно остановиться не только ввиду того высокого положения, ко­

53

торое он занимает в истории немецкой философии, но и для правильной оценки современных политических учений» .

Особенно скептически относится он к диалектическому методу, ко­ торый, по его мнению, представляет собой «игру понятиями». Философия права Гегеля, как и Канта, представляет собой, согласно Сергеевичу, дедуктивное выведение права из априорной, чистой идеи, что на практике означает философское переосмысление реально су­ ществующих общественных отношений. Что касается практического вывода из данной философии, то он состоит в следующем: как рационализм есть обоснование народовластия, считает Сергеевич, так диалектический метод есть проповедь конституционализма, хотя и с весьма сильным бюрократическим оттенком в духе Прусского госу­ дарства. Стремясь к объяснению сущего, а не должного, Гегель в результате приходит к созданию нового идеала государственного ус­ тройства — конституционной монархии.

Другим направлением, ознаменовавшим разрыв данной традиции, признается историческая школа права, которая, полностью отвергнув доктрину естественного права и связанные с ней метафизические воз­ зрения в области законодательства, открыла новый путь в юриспру­ денции — изучение положительного права. Как считал Сергеевич, историческая школа права по своим задачам и методу представляет собой полную противоположность философским доктринам права. В отличие от последних задача исторической школы права состояла в разработке конкретного исторического материала с целью раскрытия духа и эволюции правовых норм, причем нормы эти выявлялись при анализе источников. В этой связи Сергеевич высоко оценивает заслугу основателя исторической школы права Ф. К. Савиньи. Наиболее пер­ спективной Сергеевич признает идею о том, что право создается не произволом законодателя, а вырабатывается исторически, в ходе развития народного сознания, так же как язык и нравы. Основным критерием группировки правовых школ служит для Сергеевича в со­ ответствии с этим мера их приближения к конкретному наблюдению правовых явлений, что характеризует его убеждения как позитивистские.

Рассмотрение взглядов различных германских юристов ведется по мере их удаления от философии и приближения к анализу эмпириче­ ского материала. Это учения Аренса, Роттека, Шталя, Блюнчли, Вайца, Р. Моля, JI. Штейна, Захарии и других, отразившие постепенный переход германской юриспруденции от метафизики к позитивному знанию.

Внимание Сергеевича, как и других ученых, представителей го­ сударственной школы, привлекли проблемы разграничения и точного определения предмета двух отдельных наук — науки государственного права и науки государственного искусства или политики. Наряду с этим он считает правомерным существование общего учения о госу­

54

дарстве. В то же время признается неопределенность и условность дан­ ного разграничения, его практическая неосуществимость: политика, считает он, должна основываться на научной разработке права, философия же права необходимо опирается на опыт практических на­ блюдений, даваемых политикой.

Рассматривая все эти дискуссии в науке своего времени, Сергеевич ясно формулирует свою приверженность к исследованию положитель­ ного государственного права. «Наука положительного права,— разъ­ ясняет он,.— есть наука чисто прикладная. Ее задача — разъяснить положительное право в его началах и последствиях, в видах приме­ нения его положений к ежедневным потребностям жизни. Она отправ­ ляется от данных источников известного положительного права и при посредстве установившихся приемов толкования должна дать систе­ матическое изложение норм этого права» . Характерно, что, разбирая концепции германских юристов, Сергеевич видит их заслугу именно в том, что они сделали в изучении реального, позитивного права, а отнюдь не в их общей правовой концепции. Так, он критикует Аренса, Роттека и Шталя за исключительно философский метод исследования права. Значительно больший интерес вызывают у него ученые, больше внимания обращающие на непосредственное наблюдение реального мира. Так, определенной заслугой Р. Моля и JI. Штейна он считает постановку проблемы отношения общества и государства, хотя и не разделяет сам такого подхода. Со своей точки зрения, он считает, что явления государственной и общественной жизни настолько взаимо­ связаны, что не могут изучаться раздельно, государство без общества не существует. «Если мы можем,— говорит Сергеевич,— составить се­ бе какое-либо понятие о собственной природе государства в ее различии с природой общества, то только изучая государство и обще­ ство в их взаимодействии, а не отдельно». Не случайно из всех гер­ манских юристов Сергеевич выделяет и с наибольшим вниманием относится к идеям Лоренца Штейна, одним из первых поставившего проблему соотношения общества и государства в правовой науке.

Сергеевич прослеживает переход Штейна от априорного подхода в духе гегелевской философии к позитивному изучению реальных пра­ вовых явлений. Здесь мы подошли к тому рубежу, который четко раз­ деляет германскую юриспруденцию и собственные убеждения Сергеевича, сформировавшиеся под влиянием главным образом анг- ло-французского позитивизма. По одну сторону остается вся немецкая юриспруденция, в том числе Штейн, который так и остался до конца гегельянцем, несмотря на отмеченную выше эволюцию его взглядов, по другую — возникает силуэт позитивной науки, созданной фран­ цузским мыслителем О. Контом и английским — Д. С. Миллем, являвшимися для Сергеевича ведущими авторитетами. Поскольку их воззрения составляют основу воззрений Сергеевича, обратимся специально к рассмотрению этой стороны дела.

55

Принимая за основу воззрения Конта и Милля, Сергеевич обос­ новывает свою позицию по вопросу о содержании общественных наук. Задачу подлинной науки об обществе он видит не в установлении самих норм права, как это делали германские юристы, а в раскрытии законов сосуществования и последовательности социальных явлений или фактов государственной жизни в самом широком значении этого слова. Принимая этот общий для всего позитивизма подход к опре­ делению задач науки, Сергеевич вынужден, далее, согласиться и с под­ разделением этой науки в соответствии с тем кругом явлений реальности, которые становятся объектом ее изучения. Он считал результативным, в частности, подразделение и условное разграничение процессов на статические и динамические в рамках единой науки об обществе. Единство данной науки определяется тем, что она изучает явления как государственной, так и общественной жизни взаимосвя­ занно с учетом таких разнообразных факторов, как право, политика, нравственность, религия, климатические условия, причем ставит своей задачей определение законов их действия. Социальные явления рас­ сматриваются при этом с двух точек зрения — их единовременного су­ ществования (статика) и преемственности развития (динамика). Принимая эту идею Конта, Сергеевич, однако, подчеркивал условный характер подразделения этих двух подходов, их взаимодополняемость.

Отметим, что Сергеевич довольно критически относился к раду важных положений и выводов учения Конта. Так, приводя мысль Кон­ та о возможности сопоставления и сближения законов развития природы и общества и соответственного сходства изучающих их наук, он подчеркивал спорность этого положения, вступающего в противо­ речие, в частности, с тезисом о свободе воли индивида. По его мнению, более прав в этом вопросе Д. С. Милль, которому удалось примирить положение о свободе воли с подчинением человеческих действий опре­ деленным законам, выражающим причинность явлений бытия.

Рассматривая взгляды сторонников органической теории общества, отождествлявших его с человеческим организмом в наивной реалистической манере, Сергеевич отмежевывается от подобной точки зрения. По его мнению, применение приемов естествознания может принести определенную пользу политическим наукам, однако простой перенос законов механики, химии, физиологии в область государст­ венных наук ничего не дает, оставаясь простым сопоставлением внеш­ не сходных черт явлений.

Главное достижение Конта состоит, по Сергеевичу, в выработке правильного метода наблюдения социальных явлений, а не в тех практических выводах, к которым он пришел. Для наблюдения явлений, считает Сергеевич, исследователь должен иметь определен­ ное, хотя бы и гипотетическое, теоретическое представление об их взаимосвязи и взаимозависимости. «Эту теорию,— подчеркивает он,— и дает положительная метода». Размышляя о том, что дает применение

56

этого метода к историческому материалу, Сергеевич выделяет прежде всего гипотезу постоянных законов, управляющих социальными явлениями, действие которых проявляется в двух направлениях — со­ существования явлений и их последовательности. При этом сосуще­ ствование явлений в данное время и в данном месте предполагает определенную устойчивую систему их взаимного влияния друг на дру­ га, создание определенной гармонии, консенсуса.

Понятия и нравы, с одной стороны, и политические учреждения

— с другой в данное время и в данном месте «солидарны». Понятие «солидарность» вообще, ставшее одним из ключевых в социологической науке рассматриваемого периода, являлось наиболее четким и завер­ шенным выражением учения о взаимодействии, его каузальной природе, об обществе как системе взаимодействий различных процес­ сов, институтов и явлений. Следует отметить при этом, что позитивный подход к анализу общества как целостной системы взаимодействий открывал возможность изучения его структуры и функциональных отношений в нем безотносительно к качественной стороне дела. Говоря о гармонии определенной совокупности общест­ венных явлений, Сергеевич не имеет в виду гармонию в смысле иде­ ального социального устройства: он понимает под этим существование в данном социуме известной системы взаимосвязей, определяющих его структуру и функционирование. Отсюда вытекает и способ изучения фактов социальной жизни: поскольку они воздействуют друг на друга, постольку могут изучаться лишь во взаимной связи, а не изолирован­ но. Для понимания государственных учреждений, например, недоста­ точно остановиться на одних законах, которыми определяются эти учреждения, их следует рассматривать в связи с состоянием религиозных верований, народной нравственности, церкви, экономиче­ ского быта и т. д. Отметим, что эти наблюдения представляли собой шаг вперед в науке своего времени и созвучны современным трак­ товкам, в частности системному подходу, формирование которого мож­ но считать важнейшим выводом и рекомендацией науки нашего времени.

Таков был взгляд Сергеевича на статическое состояние общества. Посмотрим теперь, какова динамическая его картина. Каждое данное состояние общества, по мысли ученого, не возникает случайно и вне связи с предшествующим, но с необходимостью вызывается им. Со­ ответственно и наблюдение должно иметь ретроспективный характер, выявлять связь настоящего с прошедшим. В связи с изложением данной стороны дела мы имеем возможность представить себе воззрения Сер­ геевича на прогресс, который он понимал как постоянное развитие, не имеющее, однако, линейного характера. Под прогрессом понима­ ется, следовательно, не необходимое поступательное движение к луч­ шему, а только отрицание возможности возвращения к старому. Всякое новое состояние общества, взятое в целом, существенно отличается

57

от всех предшествующих, и отличается тем сильнее, чем больший период времени отделяет данный момент от предшествующих. Лишь в этом смысле можно говорить, что человечество всегда и неотступно идет вперед. Здесь, таким образом, Сергеевич стремится преодолеть как циклические теории исторического процесса, так и телеологизм гегелевского учения, разрабатывая концепцию прогресса на позитивистской основе.

Общие постулаты метода определили отношение ученого к практическим выводам из него, тому, что он называл «политикой пра­ ва». Под последней он понимал законодательную деятельность госу­ дарства. Рассмотренная выше теория прогресса позволяет, как считал Сергеевич, строить политику права или законодательную деятельность государства на подлинно научной основе, исходя не из единого и неизменного принципа разумного общественного устройства, годного для всех времен и народов, что вытекало из немецкой классической философии, но, напротив, исходя из реального и к тому же постоянно изменяющегося состояния общества, специфики его состояния в каж­ дый данный момент исторического процесса. Изложив, таким образом, теоретические основания метода, Сергеевич характеризует собственно приемы изучения, а также трудности наблюдения в области социаль­ ных явлений. Он пишет о многофакторности и сложном характере социальных явлений и их взаимодействий, затрудняющих отыскание их причин, которые представляют собой также сложные сочетания; Другая трудность состоит в том, что в области социальных явлений невозможно провести эксперимент. Это не позволяет довольствоваться при изучении социальных фактов одними приемами наведения (индукция), а делает необходимым и обращение к выведению (де­ дукция). По мысли Сергеевича, индуктивный метод наблюдения, сбора и сравнения фактов позволяет устанавливать эмпирические законы, под которыми понимаются такие аналогии существования и последо­ вательности, которые считаются верными лишь по отношению к слу­ чаям, лежащим в пределах сделанных наблюдений. Дедуктивный метод, в свою очередь, позволяет привести данные эмпирические за­ коны, выведенные путем сравнительно-исторической индукции, в связь с общими законами человеческой природы.

В. И. Сергеевич был одним из тех ученых юридической школы, кто одним из первых указал на перспективность применения сравнительного метода для лучшего объяснения явлений русской истории, по крайней мере древнейшего ее периода. Так, он был сто­ ронником сопоставления удельно-вечевых порядков на Руси с ана­ логичными на Западе, отмечал и широко использовал однотипные нормы варварских Правд и Русской Правды. Кроме того, ученый обра­ щался к специальным трудам по истории римского права, англосак­ сонской) и древнегерманского, используя их для лучшего понимания славянского права. В то же время он смотрел на русскую историю

58

рассматриваемого периода как на самостоятельное и очень цельное явление, применяя к нему понятие «солидарности», взаимосвязанности всех его сторон.

Методологические основания воззрений Сергеевича нашли наибо­ лее полное выражение в его конкретных работах. Так, важнейшая из них — «Русские юридические древности» как раз и ставит своей целью позитивное изучение памятников русского права, а через них — сос­ ловий, институтов и государственных учреждений России до начала XVIII в. Ученый подчеркивал, что его целью является специальный анализ источников, содержащихся в них информации и терминологии, но не объяснение хода исторического процесса. «Только чтение подлинных памятников может,— считает он,— дать живое понимание древности», а потому в его труде мы находим прежде всего лишь «ряд характерных мест из памятников». Действительно, вся манера подачи материала, характер его изложения убедительно свидетельствуют о наличии четкой априорной установки — позитивного метода.

Считая, что древнерусское право носило главным образом характер обычного права, Сергеевич, по существу, суммирует сведения различных (как юридических, так и нарративных) источников по различным выделяемым им рубрикам, видя свою задачу прежде всего в организации и систематизации данных из летописей, Русской Прав­ ды, судебников и Уложения, разнообразного актового материала. На основании полученной информации ученый судит о правовых поряд­ ках, социальной структуре, государственном управлении, судебной системе рассматриваемой эпохи. Характер группировки материала в соответствии с отраслями права государственного, гражданского, уго­ ловного, процессуального или по другому принципу, в соответствии с основными признаками государства — территория, население, суве­ ренитет — вполне позволял раскрыть существенные признаки изуча­ емых явлений.

Так, капитальный труд о русских юридических древностях Пред­ ставляет собой как бы синтез этих двух группировок, причем с эле­ ментами историографии, источниковедения и даже археографии. Первый его том — «Территория и население» — содержит наряду с их характеристикой анализ основных сословий русского общества, состав­ лявших пирамиду от различных категорий зависимого, как свободного, так и несвободного, населения до тех высших групп правящего класса, которые образовывали ядро управленческой системы — двор мос­ ковских государей. Второй том «Древностей» — «Вече и князь. Со­ ветники князя» — представляет собой, по существу, развернутый анализ политической системы древнерусского общества, причем в цен­ тре исследования стоит проблема соотношения государственной власти

— князя или государя с различными сословно-представительными и сословными учреждениями, среди которых — вече, земские соборы, бо­ ярская дума. Третий том — «Землевладение. Тягло. Порядок обло­

59

жения» — раскрывает природу отношений общества и государства, интерпретируемую Сергеевичем в традициях государственной школы как процесс закрепощения и раскрепощения сословий государством в интересах, главным образом, фиска — функционирования системы на­ логообложения и связанного с этим содержания армии и аппарата уп­ равления. Именно в связи с этим Сергеевич спорит с концепцией закрепощения крестьянства путем роста задолженности, развивавшей­ ся Ключевским, а также со взглядами Павлова-Сильванского, считав­ шего возможным говорить о феодальных отношениях на Руси. Сергеевич, солидаризируясь с историками и юристами старой школы, а также П. Н. Милюковым при решении данных вопросов, наиболее близок к концепции государственной школы в ее первоначальном виде. Ярким свидетельством сказанного является интерпретация такого клю­ чевого для государственников термина, как «тягло», которое интер­ претируется как всякая вообще служба населения государству.

Общий подход Сергеевича к определению задач истории црава лучше всего выразился, однако, в его лекциях, неоднократно переизда­ вавшихся. Задачу историка права ученый видит в выявлении порядка возникновения правовых норм. Недостаток источников по древнейше­ му периоду истории русского и вообще всякого права предполагает обращение к дедуктивному методу, анализу общих условий, породивших те или иные правовые порядки: «Уяснив вопрос, какие в данное время существуют силы, созидающие право, мы этим самым облегчаем себе разъяснение самого права. Эти силы, созидающие пра­ во, в разное время различны и стоят в связи со всем бытом обще­ ства» .

Лучше всего данный подход прослеживается при решении Серге­ евичем вопроса об источниках права в Древней Руси. К их числу отно­ сятся обычай, уставная деятельность князей, договоры, вечевые постановления, византийское право, ханские ярлыки и, наконец, Рус­ ская Правда. Обычаю при этом, как самому первому и самому глав­ ному в древности источнику права, отводится решающая роль. Обычай

— творческая сила, создающая обычное право. Под последним понима­ ется такое право, нормы которого применяются к отдельным случаям

всилу согласного убеждения действующих лиц в необходимости подчиняться им. Сергеевич полемизирует с исторической школой пра­ ва в лице Пухты, считавшего всякое право логическим продолжением права обычного, исходя из того представления, что всякое право национально, и единственным его источником является народное убеж­ дение. По мнению же Сергеевича, обычное право возникает благодаря действию двух сил: во-первых, индивидуального сознания, насущных интересов человека, под влиянием которого определяется тот или иной способ его поведения; во-вторых, складывающейся постепенно силы обычая, ведущей к пассивному подражанию действиям других людей

ваналогичных ситуациях. Отвергая романтическое объяснение

60