новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том второй. Кн. 3 продолжение, Кн. 4

ным, мягким человеком, а в роли правителя стал кровожадным тира­ ном, — это утверждение является басней. Если в качестве правителя Сулла проявлял противоположность прежней мягкости, то с другой стороны он карал с таким же равнодушием, как и прощал. Это полу­ ироническое легкомыслие вообще проходит красной нитью во всей его политической деятельности. Могло казаться, что победитель Сулла ни во что не ставит даже и победу; недаром он любил называть свои победы не заслугой, а счастьем. Он как бы сам смутно сознавал нич­ тожество и непрочность своего дела. Можно сказать он, словно уп­ равляющий, предпочитал чинить здание, чем разрушить его и пост­ роить новое, и в конце концов довольствовался простым замазывани­ ем щелей.

Как бы то ни было, этот политический Дон-Жуан обладал цель­ ным характером. Вся его жизнь свидетельствует об его внутренней уравновешенности. В самых разнообразных ситуациях Сулла неиз­ менно оставался верен себе. Он оставался верным себе, когда после блестящих успехов в Африке снова предался праздности столичной жизни и когда после обладания всей полнотой власти нашел отдых и покой в своей Куманской вилле. В его устах не были пустой фразой слова, что общественные дела являются для него бременем, которое он сваливает с себя, как только имеет возможность и право на это. После своего отказа от власти Сулла оставался тем же, кем был. Он не проявлял ни недовольства, ни аффектации, был рад, что освобо­ дился от общественной деятельности, однако при случае он вмеши­ вался в эти дела. В часы досуга Сулла занимался охотой, рыбной ловлей и писанием своих воспоминаний. По просьбе граждан сосед­ ней колонии Путеол, среди которых царили раздоры, Сулла ввел у них порядок, причем с такой же безошибочностью и быстротой, как сделал это в Риме. Последним его делом, уже на смертном одре, была забота о собирании дополнительных средств на восстановление Капитолийского храма. Но ему не суждено было видеть это дело за­ вершенным.

Смерть унесла Суллу спустя год с лишним после его отказа от власти. Ему шел шестидесятый год, он был вполне бодр и телом и душой. Болезнь была непродолжительной, еще за два дня до смерти Сулла писал свою автобиографию; у него пошла кровь горлом и он умер (676)*. Его неизменное счастье не покинуло его даже после смер­ ти. Сулла не мог желать быть вовлеченным еще раз в омерзитель­ ный водоворот партийной борьбы и повести своих старых вояк про­ тив новой революции. Между тем, судя по положению дел в Испании и в Италии в момент его смерти, он вряд ли избежал бы этого, если бы прожил дольше.

*Он умер не от Phtiriasis, как передает один источник. Это неверно по той простой причине, что такая болезнь существует только в фанта­ зии.

ООГ' £>

Когда в столице шла речь о торжественном погребении Суллы, многие протестовали против воздаыия последних почестей тирану. Это были голоса людей, молчавших при его жизни. Однако память о Сулле была еще слишком свежа и страх перед его старыми солдатами слиш­ ком силен. Было решено перенести его тело в столицу и там похоро­ нить. Никогда Италия не видела более торжественных похорон. Всю­ ду, где проносили тело умершего, украшенное с царским великоле­ пием, кпохоронному шествию присоединялись толпы народа и прежде всего старые наемники Суллы. Впереди несли знакомые всем боевые значки Суллы и связки прутьев. Казалось, вся армия еще раз хотела собраться вокруг трупа человека, который при жизни так часто вел ее за собой и всегда к победам. Бесконечная похоронная процессия всту­ пила в город, в котором в знак траура были закрыты суды и прекра­ щены все деловые занятия. Умершего ожидали две тысячи золотых венков, преподнесенных верными легионами Суллы, городами и близ­ кими друзьями. Сулла распорядился, чтобы его тело, согласно обы­ чаю рода Корнелиев, не сжигали. Но другие лучше его помнили со­ бытия недавнего времени и знали, чего можно ожидать от ближай­ шего будущего. По приказу сената тело Суллы, в свое время велев­ шего вырыть останки Мария, было предано пламени. Погребальное шествие сопровождали все должностные лица и все члены сената, жрецы и жрицы в полном облачении, толпы аристократической мо­ лодежи в воинских доспехах. На форуме, где все напоминало о делах Суллы, и где, казалось, еще слышна была его грозная речь, было произнесено надгробное слово. Сенаторы на плечах понесли носилки с останками Суллы на Марсово поле, где был воздвигнут костер. При пылающем пламени костра всадники и солдаты совершали почетный бег вокруг тела правителя. Его прах был похоронен на Марсовом поле рядом с гробницами старых царей. В течение года римские женщины носили по кем траур.

Республика и ее хозяйство

Перед нашим взором прошли события девяностолетнего перио­ да. Сорок лет царил мир, пятьдесят лет продолжалась почти непре­ рывная революция. Это была самая бесславная эпоха во всей римской истории. Правда, в западном и восточном направлениях римляне пе­ решагнули через Альпы, на испанском полуострове власть римского оружия распространилась до Атлантического океана, а на македонс­ ко-греческом — вплоть до Дуная. Но это были дешевые и бесплод­ ные лавры. Круг «иноземных народов, находившихся на полном про­ изволе римского народа, в подчиненности ему, под властью его или в дружбе с ним*», существенно не расширился. Рим довольствовался реализацией приобретений доброго старого времени, постепенно об­ ращал в полное подданство государства, которые были связаны с Ри­ мом более слабыми узами зависимости. За блестящим занавесом при­ соединения провинций скрывался заметный упадок римского могу­ щества. В то время как вся античная цивилизация все более сосредо­ точивалась в римском государстве и принимала в нем все более уни­ версальный характер, по ту сторону Альп и по ту сторону Евфрата народы, исключенные из этой цивилизации, начали переходить от обороны к наступлению. На полях сражений при Аквах Секстиевых и Верцеллах, при Херонее и Орхомене раздались первые раскаты гро­

*Exterae mtiones in arbitrate dicione potestate amicitiave populi Romani (lex repet. v. 1) — официальное обозначение неиталийских подданных и зависимых народов в противоположность италийским «союзникам и соплеменникам» (socii nominisve Latini).

ма, вестники той грозы, которая обрушилась на италийско-греческий мир со стороны германских племен и азиатских орд. Последние глу­ хие отголоски этой грозы слышны еще чуть ли не в наше время. Но и внутреннее развитие Рима в эту эпоху носит тот же характер. Старый порядок бесповоротно рушится. Римская республика была первона­ чально городской общиной. Свободные граждане сами выбирали себе правителей и издавали законы. Правители, имея благоразумных со­ ветников, руководили общиной подобно царям в рамках этих зако­ нов. Общину окружали двойным кольцом: с одной стороны, италий­ ский союз свободных городских общин, по существу однородных и родственных римской; с другой, внеиталийские союзники, т. е. сво­ бодные греческие города и варварские народы и правители; и те и другие скорее находились под опекой Рима, чем под его владыче­ ством. В начале данной эпохи величественное здание было уже рас­ шатано и начинало давать трещины, но все еще держалось на своем фундаменте; в конце эпохи от него не осталось камня на камне. Это было окончательным результатом революции, причем обе партии как так называемая консервативная, так и демократическая, одинаково содействовали этому. Верховная власть принадлежала теперь либо одному лицу, либо замкнутой олигархии знатных или богатых. На­ род лишился всякого'права на участие в управлении. Должностные лица стали зависимыми орудиями в руках очередного властелина. Городская община Рима сама взорвала себя своим неестественным расширением. Италийский союз растворился в городской общине. Внеиталийские союзники были на пути к полному превращению в подданных Рима. Вся органическая структура римской республики по­ гибла; от нее не оставалось ничего, кроме аморфной массы более или менее разнородных элементов. Риму угрожала опасность полной анар­ хии и внешнего и внутреннего разложения государства. Политичес­ кое развитие определенно шло к деспотизму. Спор шел еще лишь о том, будет ли деспотом замкнутый круг знатных семейств, сенат, состоящий из капиталистов, или же монарх. Политическое движение направлялось по пути, ведущему прямо кдеспотизму: основная идея свободных республиканских учреждений, заключающаяся в том, что все борющиеся силы косвенным путем взаимно ограничивают друг друга, одинаково утрачена была всеми партиями; сначала оспаривали друг у друга власть при помощи дубин, вскоре взялись и за мечи. Революция была уже закончена в том смысле, что обе стороны при­ знали старую конституцию окончательно устраненной, и цель и пути нового политического развития были ясно установлены. Однако для самой реорганизации государства революция нашла пока только вре­ менные решения. Ни учреждения Гракха, ни учреждения Суллы не носили окончательного характера. А самым печальным в это печаль­ ное время было то, что дальновидные патриоты сами утратили на­ дежду и стремление к лучшему будущему. Солнце благодатной сво­ боды неудержимо клонилось к закату, и сумерки надвигались намир,

еще недавно столь озаренный блеском. Это не была случайная катас­ трофа, которую могли бы предотвратить любовь к родине и гений. Римская республика погибала от застарелых общественных язв, в по­ следнем счете от вытеснения среднего сословия невольничьим проле­ тариатом. Даже самый разумный государственный деятель оказы­ вался в положений врача, который находится в мучительной нереши­ мости, продлить ли агонию умирающего'или сократить ее. Не подле­ жит сомнению, что для Рима было бы тем лучше, чем скорее и реши­ тельнее тот или другой деспот устранит все остатки старого свободно­ го строя и найдет новые формы и формулы для того скромного бла­ госостояния человеческого общества, которое совместимо с абсолю­ тизмом. При сложившихся обстоятельствах монархия имела то внут­ реннее преимущество перед всякой олигархией, что коллегиальное правительство не способно было к такому деспотизму с его энергич­ ной созидательной и нивелирующей работой. Однако не эти хладнок­ ровные соображения творят историю. Не рассудок, а страсть строит будущее. Оставалось лишь ждать, долго ли республика будет в таком положении, когда она не в состоянии ни жить, ни умереть; ждать, найдет ли она, наконец, в сильном человеке своего господина и, если возможно, своего воссоздателя, или же рухнет в бедствиях и бесси­ лии.

Нам остается описать экономическую и социальную сторону этого процесса, поскольку это не было сделано раньше. Главной основой го­ сударственного хозяйства были с начала этой эпохи доходы с провин­ ций.

Со времени битвы при Пидне в Италии прекратилось взимание поземельной подати, которая и прежде всегда была лишь чрезвычай­ ным источником дохода наряду с постоянными доходами от государ­ ственных земель и от других сборов. В результате полную свободу от поземельной подати стали считать конституционной привилегией рим­ ских землевладельцев. На государственные регалии, как-то: соляную монополию (I, 751) и чеканку монеты, вообще не смотрели как на источники дохода, всего менее в эту эпоху. Новый налог на наслед­ ства тоже перестал взиматься и, возможно, он даже был прямо отме­ нен. Итак, римская казна не извлекала из Италии, включая и Цизаль­ пийскую Галлию, ничего, кроме доходов от государственных земель, а именно: в Кампании, и от золотых приисков на земле кельтов, за­ тем в казну поступали также сборы, взимавшиеся в связи с освобож­ дением рабов, и сбор с товаров, привозимых морем в область города Рима не для собственного употребления. И тот и другой сбор можно по существу рассматривать, как налоги на роскошь. Доход от них, впрочем, должен был значительно возрасти с тех пор, как вся Ита­ лия, вероятно, с включением Цизальпийской Галлии, вошла в состав римской городской территории и вместе с тем — в состав римской таможенной территории.

В провинциях римское государство прежде всего присваивало в

свою полную собственность все земли государств, уничтоженных по праву завоевания, а в государствах, в которых римское правительство пришло на смену прежних правителей, — земли этих последних.

По праву завоевания считались римскими государственными до­ менами земли Леонтин, Карфагена и Коринфа, удельные владения царей Македонии, Пергама и Кирены, испанские и македонские рудни­ ки. Они, точно так же кактерритория Капуи, сдавались римскими цен­ зорами в аренду частным предпринимателям за определенную годо­ вую сумму или за долю дохода. Выше уже говорилось, что Гай Гракх пошел в этом отношении еще дальше: он объявил все провинциальные земли римскими государственными доменами и провел этот принцип на практике прежде всего в провинции Азии, мотивируя взимание здесь десятины, пастбищных и портовых сборов правом собственности рим­ ского государства на пашни, луга и берега провинций — безразлично, принадлежали ли они раньше царям или частным лицам.

По-видимому, в то время Рим не использовал еще государствен­ ных регалий в провинциях. Запрещение виноделия и разведения мас­ лин в Трансальпийской Галлии не шло на пользу государственной казне как таковой. Зато взимались в широком масштабе прямые и косвенные налоги. Признанные совершенно суверенными покрови­ тельствуемые государства, как, например, царства Нумидия и Каппадокия, союзные города (civitates foederatae) Родос, Мессана, Тавромений, Массалия, Гадес были по закону свободны от налогов. По дого­ вору они были лишь обязаны поддерживать римскую республику во время войны регулярной поставкой определенного количества кораб­ лей или войск за свой счет и, конечно, оказывать ей всякого рода чрезвычайную помощь в случае крайней необходимости.

Наоборот, остальная территория провинций, даже с включением свободных городов, всегда облагалась налогами. Исключение состав­ ляли только города, которые были, как, например, Нарбон, наделены правом римского гражданства, и города, которые подобно Кенторипе в Сицилии были специально освобождены от налогов (civitates immunes). Прямые налоги состояли, как, например, в Сицилии и Сар­ динии, из права на десятую долю* урожая хлеба и плодов, как-то: винограда, маслин и др., и из определенного денежного сбора с паст­ бищ. В Македонии, Ахайе, Кирене, в большей части Африки, в обеих Испаниях и со времен Суллы также в Азии прямые налоги состояли

*Эту десятину, взимаемую государством с частной земельной собствен­ ности, следует отличать от тех десятинных сборов, которыми оно об­ лагало в качестве собственника государственные земли. Десятина пер­ вого рода сдавалась на откуп в Сицилии, и размер ее был раз навсегда установлен. Сборы второго рода, в особенности с Леонтинского поля, сдавались в Риме на откуп цензорами, которые по своему усмотрению устанавливали размер сборов и прочие условия (C/с., Verr., 3, 6, 13, 5, 21, 53; de 1. agr., 1, 2, 4, 2,18,48. Ср. Mommsen, Romisches Staatsrecht. Bd. 3. S. 730).

или вывозимые для продажи. Каждое государство определяло по сво­ ему усмотрению размеры этих пошлин в своих портах и на своей тер­ ритории. Римляне тоже придерживались в общем этого правила, по­ скольку их первоначальная таможенная область простиралась не даль­ ше района римского гражданства и граница государства отнюдь не была таможенной границей и, стало быть, общегосударственные по­ шлины были неизвестны. Только путем государственных договоров римское государство выговаривало себе в зависимых государствах полную свободу от пошлин, а для римских граждан по крайней мере ряд привилегий в этом отношении. Но в тех странах, которые не были допущены к союзу с Римом, а находились к последнему в отноше­ нии подданства и не получили привилегий, пошлины, разумеется, принадлежали действительному суверену, т. е. римскому государ­ ству. Поэтому отдельные более или менее обширные территории внутри государства были организованы как отдельные римские та­ моженные округа, в которых отдельные союзные или привилегиро­ ванные общины были освобождены от пошлин. Так, например, Си­ цилия уже со времен войн с Карфагеном составляла замкнутый та­ моженный округ, на границе которого взималась пятипроцентная пошлина со стоимости всех ввозимых и вывозимых товаров; на гра­ ницах Азии, в силу закона Семпрония, взималась такая же пошлина в размере 2 У2%. Подобным же образом, за исключением земель рим­ ской колонии, была организована Нарбонская провинция в римский таможенный округ. Возможно, что при этом кроме фискальных це­ лей преследовалась также достойная сочувствия цель уравнять погра­ ничные пошлины и устранить таким образом путаницу, неизбежно возникающую из разнообразия коммунальных пошлин. Пошлины, так же как и десятинные сборы, всюду без исключения сдавались на откуп посредникам.

Этим ограничивались регулярные налоги римских налогоплатель­ щиков. Впрочем, не следует упускать из виду, что расходы по взима­ нию этих налогов были сочень высоки, и налогообязанные платили несравненно больше того, что получало римское правительство. Сис­ тема взимания налогов через посредников, а именно: через крупных откупщиков, уже сама по себе самая расточительная; а в Риме тя­ жесть ее была тем сильнее, что вследствие незначительного дробле­ ний откупов и большой концентрации капитала до крайности затруд­ нялась всякая действительная конкуренция.

К этим постоянным налогам присоединялись, одйако, еще рек­ визиции. Расходы по военному управлению ложились по закону на римское государство. Оно снабжало командующего в каждой провин­ ции транспортом и всем необходимым; оно платило жалованье рим­ ским солдатам в провинции и снабжало их продовольствием. Про­ винциальные общины обязаны были бесплатно снабжать римских должностных лиц и солдат только помещением, дровами, сеном и подобными предметами. Свободные города даже регулярно освобож­

дались от зимнего постоя войск; постоянные гарнизоны были в то время еще неизвестны. Итак, когда наместнику нужны были хлеб, корабли и рабы для них, полотно, кожа, деньги и прочее, он имел право требовать по своему усмотрению и потребностям все это от под­ властных Риму общин или от покровительствуемых Римом, но суве­ ренных государств. Это было его безусловное право во время войны, и немного иначе обстояло дело и в мирное время. Однако эти постав­ ки, так же как уплата римской поземельной подати, приравнивались юридически к купле или займу, и стоимость их возмещалась римской казной тотчас или позже. Тем не менее реквизиции были если не в государственно-правовом отношении, то во всяком случае на практи­ ке одной из самых тяжелых повинностей населения провинций; тем более что размер уплачиваемых государственной казной сумм опре­ делялся обычно по одностороннему усмотрению римского правитель­ ства или даже наместника. Правда, существовали отдельные закон­ ные ограничения этого опасного права высших римских должностных лиц по применению реквизиций. Например, как уже выше указыва­ лось (I, 644), запрещалось реквизировать у хлебопашца в Испании больше двадцатой доли урожая и назначать вознаграждение по соб­ ственному усмотрению; был установлен максимум того количества зерна, которое наместник имел право реквизировать для себя и своей свиты; было назначено определенное высокое денежное вознаграж­ дение за зерновой хлеб для столицы, во всяком случае за хлеб, от­ правляемый из Сицилии. Подобные ограничения несколько умень­ шали бремя реквизиций в провинциях, ко отнюдь не устраняли его; реквизиции ложились тяжелым бременем на общины и население. Во время чрезвычайных кризисов гнет реквизиций неизбежно усили­ вался и нередко не знал пределов: реквизиции нередко налагались в виде наказания или в виде предписанных свыше добровольных посо­ бий, такчто возмещение совершенно отпадало. Так, например, в 670— 671 гг. Сулла заставил жителей Малой Азии, правда, чрезвычайно провинившихся перед Римом, уплачивать каждому помещенному у них на постой солдату жалованье в 40-кратном размере (в день по 16 денариев), а каждому центуриону — в 75-кратном размере. Кроме того, жители были обязаны снабжать солдат, находящихся у них на постое, одеждой и пищей, и солдаты имели право приглашать гос­ тей. Тот же Сулла вскоре затем обложил подвластные общины и за­ висимые государства общим сбором, о возмещении которого, конеч­ но, не было речи.

Кроме того, не следует упускать из виду также повинности го­ родских общин. Вероятно, они были относительно очень высоки*, так как на городские бюджеты ложились все расходы по управлению,

*Например, в Иудее город Иоппа уплачивал 26 075 римских ш еффелей, зерна, а иудеи в других местностях — каждый десятый сноп туземно­ му государю. К этому надо прибавить еще храмовой сбор и подать в