Челолвек мыслители прошлого и настоящего

обладающий разум. Вслед за каждым из них возникает факт полученного завершения, и это мы объяснили ранее. Нам требу­ ется, прежде всего, показать, что эта душа, способная восп­ ринимать невещественное посредством вещественного разума, не является телом и не существует как форма в теле.

Ибн Сына (Авиценна). Избранные философские произведения.

М., 1980. С. 472—478

Г а з а л и 12

Избавляющийся от заблуждения

Что касается э т и к и , то все их рассуждения13 сводятся здесь к определению свойств и нравственных качеств души, к перечис­ лению их родов и видов, а также способов исцеления души

ипреодоления ее страстей. Все это заимствовано ими из рассуж­ дений суфиев 14, людей достойных и непреклонных в богомыслии

ипротиводействии страстям, в следовании по пути, ведущему ко всевышнему Аллаху, где они сторонятся мирских наслаждений.

Нравственные качества души, недостатки ее и пороки в ее действиях — все те вещи, о познании которых заявляют суфии,

— раскрылись перед ними в результате их подвижничества, а потом все это было взято философами, перемешано ими с их собственными рассуждениями и расхвалено на все лады, с тем чтобы их небылицы нашли затем сбыт среди людей.

Знай: сущность человеческая в первородном своем виде со­ творена чистой, безопытной, лишенной какого-либо знания о мирах всевышнего Аллаха 15. А миров этих так много, что перечислить их может один лишь всевышний Аллах, как сказал он: "И о воинстве господа твоего, кроме него самого, никто не знает". С миром же человек знакомится путем постижения его, и каждая из постигающих способностей создана для того, что­ бы человек с ее помощью постигал мир реальностей. А под мирами мы понимаем роды реальностей.

Первое, что сотворяется в человеке, — это чувство осязания, и с его помощью он постигает такие роды реальностей, как

и звуки — они как бы не существуют для осязания.

Затем в человеке сотворяется чувство зрения, и с его помо­ щью он постигает цвета и фигуры, составляющие самый широ­ кий мир чувственных предметов.

Далее он наделяется слухом, и он начинает слышать звуки и тона.

Потом для него сотворяется чувство вкуса. И так до тех пор, пока человек не переступает границу мира чувственных пред­ метов. И тогда, примерно к семилетнему возрасту, в нем созда­ ется различающая способность. Это уже другая ступень его

200

существования. На этой ступени он постигает вещи, располо­ женные за пределами мира чувственных предметов, совершенно отсутствующие в мире чувств.

Затем он поднимается на новую ступень, и для него сотворя­ ется разум. И тогда он постигает то, что должно, то, что можно, то, что невозможно, и вещи, которые не встречались ему на предыдущих ступенях.

За разумом следует другая ступень, когда у человека от­ крывается новое око, коим он созерцает скрытое 16, узревает то, что произойдет в будущем, и другие вещи, не доступные для разума так же, как умопостигаемые вещи не доступны для различающей способности и как вещи, постигаемые различа­ ющей способностью, не доступны для способности чувству­ ющей.

Если бы человеку, одаренному лишь различающей способ­ ностью, представили умопостигаемые вещи, он отверг бы эти вещи и счел бы их невероятными. Точно так же некоторые разумные люди отвергали и считали невероятными вещи, по­ стигаемые благодаря пророческому дару. Это и есть чистейшее невежество, ибо в доказательство они могли бы привести лишь такое рассуждение: ступени пророчества они не достигли; сту­ пень эта для них не существует; следовательно, по их мнению, она не существует и сама по себе. Если слепому, не знавшему о цветах и фигурах по высказываниям других людей, впервые рассказали бы о них, он ничего бы не понял и не допустил бы возможности их существования.

Всевышний Аллах сделал пророчество для созданий своих делом вполне допустимым, снабдив их образцом специфичес­ кой особенности пророчества — сном. Ибо спящий постигает скрытое, то, что должно иметь место в будущем — либо явно, либо в какой-либо образной форме, значение которой раскры­ вается с помощью снотолкования...

Короче говоря, пророки — это те, кто лечит заболевания сердца. Польза, которую приносит разум, и сфера его действия ограничиваются тем, что он указал нам на это. Разум дает показание о своей вере в пророчество и о бессилии своем постигнуть то, что постигается лишь пророческим оком,

— о бессилии постигать так, как мы постигаем вещи, беря их в свои руки. Мы полагаемся на пророчество, подобно тому как слепые полагаются на своих поводырей, как озадаченные боль­ ные отдают себя в руки сострадательных врачей. Вот досюда и простирается сфера действия разума, коему недоступно то, что лежит за этими пределами, но доступно лишь понимание того, что предписывается ему Врачом. Все это — вещи, которые мы поняли с необходимостью, проистекавшей из непосредст­ венного наблюдения в годы уединения и отшельничества.

Антология мировой философии. В 4 т. М., 1969. Т. 1. Ч. 2.

С. 748—750

201

Ибн Р у ш д 17

Рассуждение, выносящее решение относительно связи между философией и религией

Цель настоящего рассуждения — рассмотреть с точки зрения религии, является ли изучение философии и логических наук чем-то разрешенным религией, чем-то предосудительным или чем-то предписанным ею, либо как нечто похвальное, либо как нечто обязательное.

Если дело философии, говорим мы, заключается единственно лишь в исследовании и рассмотрении сущего в той мере, в какой оно содержит в себе указания на творца, то есть в той мере, в какой оно выступает как [совокупность] творений (а творения указывают на творца лишь постольку, поскольку познается способ их сотворения, и, чем полнее будет знание о способе их сотворения, тем полнее будет знание о творце), и если религия побуждает к рассмотрению сущего и настаивает на этом, то ясно, что обозначаемое этим именем с точки зрения религии либо обязательно, либо похвально.

Если же установлено, что религия вменяет в обязанность исследование и рассмотрение сущего посредством разума (а рассмотрение есть не что иное, как извлечение, выведение неиз­ вестного из известного, и это есть либо силлогизм, либо [нечто полученное] посредством силлогизма), то необходимо, чтобы мы, исследуя сущее, опирались на рациональный силлогизм. Но ясно, что подобного рода исследование, к которому призывает и побуждает религия, есть наиболее совершенное исследование посредством наиболее совершенного силлогизма, а именно то, что называется доказательством...

Аесли законоположения религии [выражают] истину и призыва­ ют к исследованию, ведущему к познанию истины, то мы, [принадлежащие к] мусульманской общине, знаем доподлинно, что исследование, опирающееся на доказательство, не ведет к противо­ речию с тем, что дала религия, ибо истина не противополагает себя истине, а согласуется с ней и служит доводом в ее пользу.

Араз так, то, если исследование, опирающееся на доказатель­ ство, ведет к некоторому знанию о каком-то сущем, религия либо умалчивает об этом сущем, либо [как-то] определяет его. Если об этом сущем религия умалчивает, то здесь не может быть какого-либо противоречия. Тогда дело обстоит так же, как

справовыми положениями, о которых умалчивают [законы] и которые выводятся поэтому законоведом посредством юриди­ ческого силлогизма. Если же религия высказывается об этом сущем, то буквальный смысл подобного высказывания либо согласуется, либо приходит в противоречие с тем, к чему ведет доказательство. Если он согласуется, то не может быть никакого разговора, а если приходит в противоречие, то здесь требуется [аллегорическое] толкование. Смысл же [такого] толкования заключается в выведении значения высказывания из истинного

202

значения [и приведении его к] значению аллегорическому без нарушения обычного в арабском языке [словоупотребления], когда используют метафоры, относя к вещи наименование сходно­ го с нею предмета, ее причины, ее атрибуты, сочетающегося с ней предмета или еще чего-нибудь из того, что обычно привлекается для определения разновидностей метафорической речи. Если законовед делает это в отношении многих юридических положе­ ний, то насколько же правомернее, чтобы подобным образом поступал поборник знания, опирающегося на доказательство. Ведь если законовед имеет в своем распоряжении лишь силлогизм, основанный на мнении, то у познающего [сущее] имеется в распо­ ряжении силлогизм, основанный на достоверности. Мы утвержда­ ем со всей решительностью: всякий раз, когда выводы доказатель­ ства приходят в противоречие с буквальным смыслом вероучения, этот буквальный смысл допускает аллегорическое толкование по правилам толкования, [принятым] в арабском языке...

Существует три разновидности людей. К одной разновидности относятся те, кто вовсе не способен к толкованию [священных текстов]; это — риторики, составляющие широкую публику, ибо нет ни одного здравомыслящего человека, который был бы лишен [способности к] риторическому суждению. К другой разно­ видности относятся те, кто способен к диалектическому толкова­ нию; это — диалектики только по природе или по природе и по навыку. К третьей разновидности относятся те, кто способен к аподейктическому толкованию; это — аподейктики по природе и по науке, то есть по философской науке 18. Последний вид толкования не подлежит разглашению перед диалектиками, а тем более перед публикой. Разглашение какого-нибудь из подобных толкований перед человеком, не способным к их [уразумению],

— это особенно касается аподейктических толкований, так как они наиболее далеки от доступных всем знаний, — ввергает в неверие и того, перед кем оно разглашается, и того, кто его разглашает. Ибо последний ставит своей целью доказательство несостоятельности буквального смысла [священных текстов] и ис­ тинности [своего] толкования [их], но буде он опровергнет бук­ вальный смысл в присутствии человека, который окажется спо­ собным [уразуметь лишь] буквальный смысл и в глазах которого толкование останется недоказанным, то это приведет к неверию, если дело будет касаться основоположений религии. Толкования, стало быть, не подлежат ни разглашению перед публикой, ни доказательству в риторических или диалектических сочинениях, то есть в сочинениях, содержащих в себе рассуждения этих двух родов, как это делал Абу-Хамид [Газали].

Антология мировой философии.

В4 т. М., 1969. Т. 1. Ч. 2.

С.751—755

РУССКАЯ ФИЛОСОФСКАЯ МЫСЛЬ XI—XVII ВЕКОВ

Врусском средневековье антропологическое направление фи­ лософской мысли было одним из основных. Своеобразие русских философских представлений о человеке, его призва­ нии и назначении в мире определялось многими обстоятельст­ вами.

Вотличие от славянского язычества (основными миро­ воззренческими доминантами которого были антропомор­ физация природы и натурализация человека) и эллинского типа культуры (где мерой всех вещей являлся героизированный человек) принятое Русью христианство диктовало качественно

иную концепцию человека. Основой всех основ и мерой всех вещей стало высшее духовное субстанциональное пер­ воначало.

Бог средневековья — это не только религиозное представле­ ние о Творце мира и его Промыслителе, но и философское понятие о единой трансцендентной субстанции (ибо он вечен, бесконечен, обладает абсолютным бытием), соединенное с нра­ вственным идеалом-максимумом человеческих способностей (ибо он всемудр, всеблаг, всемилостив). К этому ключевому для средневекового сознания сверхпонятию сводились все модусы природного, социального и личного бытия, вокруг него и через него осмыслялись все коренные вопросы человеческого сущест­ вования, потому так часто оно звучит в средневековой речи и проступает во всем разнообразии творений культуры фе­ одальной эпохи.

В сравнении с предшествовавшим периодом господства домонистического сознания человек бесспорно умалился перед лицом беспредельного Абсолюта, однако его малость рассмат­ ривалась не как повод для унижения, но как предпосылка для развития. Через осознание своей малости, греховности, даже ничтожности перед абсолютностью идеала и в стремлении к не­ му человек получил перспективу духовного развития, его созна­ ние становится динамично направленным к нравственному со­ вершенствованию. Однако общая для христианства идея посто­ янного морального обновления по-разному интерпретиро­ валась и имела существенные отличия в трактовке человека и его предназначения в католицизме и православии.

Русь, естественная восприемница культурных традиций Ви­ зантии, так же, как и последняя, испытывавшая мощное давле­ ние с Запада и Востока, с неизбежностью должна была создать военно-политическую систему с жестким подчинением личности государственным интересам.

Экстремальность человеческого существования в нашей ис­ тории, характерная не только для средневековья, имела своим следствием формирование определенного человеческого идеала,

204

образцов поведения. Именно с тех времен вырабатывается яр­ кий национальный тип подвижника, борца за веру, страдальца за истину.

Происходит поляризация идей: необходимая для стабильно­ сти общества государственная идеология принимает все более безличностный характер, а противостоящее ей персоналистское начало перемещается все далее в сферу духа, культуры, нравст­ венности. В условиях сильной централизованной власти давле­ ние христианской догматики на философскую мысль было зна­ чительно большее, чем в Западной Европе, поэтому реализова­ лась она, как правило, в летописях, поучениях, житиях, в исторических, литературных и других памятниках и документах эпохи. Все это наложило особый отпечаток на понимание роли и места человека в обществе.

Следуя Священному Писанию, основываясь на авторитете патриотической литературы, русские мыслители обращались к сложной диалектике человеческого бытия, раскрывали непре­ станную борьбу добра и зла в человеческом обществе, побуж­ дали личность идти по нелегкому пути морального совершенст­ вования. Образная притчевая форма, взволнованность, боль­ шое художественное мастерство характерны для этих про­ изведений. Отвлеченное теоретическое знание переводилось в практическую плоскость, в нем акцентировалось гуманисти­ ческое начало. С особенной силой звучали частые и настой­ чивые призывы к добру, состраданию, милосердию, преодоле­ нию жестокости, варварства, господства грубой силы.

Совесть, нравственная чистота, стремление творить добро, совершать духовные подвиги становится стержнем личност­ ного самосознания, поведения лучших представителей русского народа, гарантами его социального развития (феномены До­ стоевского и Толстого — в немалой степени результат переда­ ющегося от поколения к поколению, идущей со времен Древней Руси традиции нравственно-обостренного отношения к жизни и самому себе). Средства нравственного, духовного становления, борьбы личности против ее подавления на разных этапах средневековой истории Руси были различны

— от стремления к духовному самоуглублению в духе Нила Сорского до бунтарского протеста протопопа Аввакума в за­ щиту народных традиций от их сознательного разрушения сверху.

Русские философско-антропологические представления за семь веков своего существования с момента христианизации Руси до реформ Петра I, оставаясь в целом в рамках средневе­ ковой идеологии, претерпели определенную эволюцию. Для раннего периода характерен торжественный пафос утвержда­ ющегося нового сознания, наиболее отчетливо выступивший в яркой проповеди Илариона, который крестившихся русичей называл "новыми людьми", совлекшими одежды ветхого Ада­ ма и приобщившимися к христианским ценностям. В сочинени-

205

И л а р и о н

Слово о законе и благодати 1

Благословен Господь, Бог израилев, Бог христианский за то, что посетил и дал избавление людям своим, что не оставил без внимания творения своего, не допустил до конца пребывать в идольском мраке, не дал погибнуть в служении бесам, но сперва племени Авраама указал путь скрижалями с законом, после же все народы спас Сыном своим, введя их Евангелием и крещением в обновление, в возрождение, в жизнь вечную...

Кто еще велик так, как наш Бог? Он один, творящий чудеса, установил закон, предваряющий истину и благодать, чтобы в нем обвыкло человеческое естество, от многобожия язычес­ кого отходящее к вере в единого Бога, чтоб человечество, как сосуд скверный, но омытый, словно водою, законом и обреза­ нием, восприняло бы млеко благодати и крещения. Ибо закон предтечей был и слугой благодати и истине, истина же и благо­ дать — слуги будущему веку, жизни нетленной...

Радуйся, во владыках апостол, не мертвых телом воскресил, но нас, душою мертвых, от недуга идолослужения умерших, воскресил! С тобою приблизились к Богу и Христа — жизнь вечную — познали. Согнуты были бесовским обманом, а с тобою распрямились и вступили на путь жизни. Слепыми были от бе­ совского обмана, а с тобою прозрели сердечными очами, ослеп­ ленные были невежеством, а с твоей помощью увидели свет Трисолнечного Божества. Немые были, а с тобою обрели дар речи. И теперь уже, незнатные и знатные, славим единосущную Троицу. Радуйся, учитель наш и наставник, благоверию! Ты в правду облачен, крепостью препоясан, в истину обут, разумом увенчан и милосердием, как гривной и золотым украшением, красуешься. Ты, о честный муж, был нагим одеяние, алчущим — кормитель, жаждущей утробе — охлаждение, был вдовам помощник, стран­ никам — пристанище, бездомным — кров, обиженным ты был заступник, бедным — обогащение.

Идейно-философское наследие Илариона Киевского, Ч. 1.

M., 1986. С. 45, 59

В л а д и м и р М о н о м а х

Поучение2

"Зачем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня? Упо­ вай на Бога, ибо верю в Него". "Не соревнуйся с лукавыми, не завидуй творящим беззаконие, ибо лукавые будут истреб­ лены, послушные же Господу будут владеть землей" (Псалтырь)...

207

Ибо как Василий учил, собрав юношей, иметь душу чистую

инепорочную, тело худое, беседу кроткую и соблюдать слово Господне: "Еде и питью быть без шума великого, при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными

имладшими любовь иметь, без лукавства беседуя, а побольше разуметь; не свирепствовать словом, не хулить в беседе, не много смеяться, стыдиться старших, с непутевыми женщинами не беседовать и избегать их, глаза держа книзу, а душу ввысь, не уклоняться учить увлекающихся властью, ни во что ставить всеобщий почет..."

Поистине, дети мои, разумейте, что человеколюбец Бог мило­ стив и премилостив. Мы, люди, грешны и смертны, и если кто нам сотворит зло, то хотим его поглотить, кровь его пролить вскоре. А Господь наш, владея и жизнью и смертью, согрешения наши превыше разумения нашего терпит, так и во всю жизнь нашу. Как отец, чадо свое любя, бьет его и опять привлекает к себе, так же и Господь наш показал нам победу над врагами, как тремя делами добрыми избавляться от них и побеждать их: покаянием, слезами и милостынею...

"Что такое человек, как помыслишь о нем?" ... И этому чуду подивимся, как из праха создал человека, как разнообразны человеческие лица — если и всех людей собрать, не у всех один облик, но каждый имеет свой облик лица, по Божией мудрости. И тому подивимся, как птицы небесные из рая идут, и прежде всего в наши руки, и не поселяются в одной стране, но сильные и слабые идут по всем землям, по Божьему повелению, чтобы наполнились леса и поля. Все это дал Бог на пользу людям, в пишу и на радость...

Прочитав эту грамотку, потщитесь делать всякие добрые дела, славя Бога со святыми его. Смерти, дети, не бойтесь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлет.

Изборник // Сборник

произведений литературы Древней Руси. М., 1969.

С. 147—165

М и т р о п о л и т Н и к и ф о р

Послание Владимиру Мономаху о посте 3

Возблагодарим и поклонимся постившемуся Владыке, пост нам узаконившему и пищу душевного здоровья даровавшему. Им же создано двоякое естество наше: словесное и бессловес­ ное, бесплотное и телесное. Ведь словесное и бесплотное неким божественным и чудным является и бесплотного естества каса­ ется, а бессловесное — страстного и сластолюбивого, и потому борьба в нас идет великая, и противится плоть духу, а дух

208

— плоти. Поэтому поистине полезна пища постная: она ведь крушит телесные страсти, обуздывает враждебные стремления и духу дает покорение тела — так подчиняется лучшему худшее, то есть душе тело.

Да будет известно, благородный князь, что Божественным вдохновением сотворена была душа, которая, как сказано, по образу и подобию Божьему создана. Эта душа из трех частей состоит, иначе говоря, силы имеет три: словесную, яростную

иволевую. Словесная — старше и выше всех, потому отличаем­ ся от всех животных; ею небо и прочее сотворенное понимаем

ик разуму Божьему возвышаемся настолько, насколько хорошо словесному следуем...

Узнал, князь человеколюбивый и кроткий, через те слова трехчастную душу. Узнай же слуг ее и воевод, и напоминателя, ими же управляет, будучи бесплотной, и принимает воспомина­ ния. Ибо та душа находится в голове, имея ум как светлое око в себе и наполняя все тело силою своею. Так и ты, князь, восседая на своей земле, с помощью воевод и слуг своих управляешь всей землей, и сам ты всему есть господин и князь. Так и душа во всем теле действует через пять слуг своих, иначе говоря, пятью чувствами: зрением, слушанием, обонянием посредством нозд­ рей, вкушением и осязанием посредством рук. И зрение есть чувство верное, и им же видим, если не без ума, то верно видим. Слушание же иной раз истинно, другой раз лживо...

И следует только единому очами видимому доверять, ус­ лышанному же ни доверять, ни не доверять, но испытанием и проверкой многократной подвергать услышанное — только так можно получить ответ.

Русские достопамятности, издаваемые Обществом истории

и древностей российских. М., 1815. Ч. 1. С. 61, 68

Из а п о к р и ф о в

Сказание, как сотворил Бог Адама 4

Чтоб создать в земле Мадиамской человека, взял земли горсть от восьми частей: 1) от земли — тело, 2) от камня — кости, 3) от моря — кровь, 4) от солнца — очи, 5) от облака — мысли, 6) от света — свет, 7) от ветра — дыхание, 8) от огня — теплоту...

И послал Господь ангела своего, повелев взять "аз" на восто­ ке, "добро" на западе, "мыслите" на севере и на юге. И стал человек с душой живой, нарек имя ему Адам. А костей сотворил Бог в Адаме 345, и стал Адам царем над всеми землями и птицами небесными, и зверями земными, и рыбами морс­ кими, и самовластие дал ему Бог. И сказал Господь Адаму: "Тебе служат солнце и луна, и звезды, и твари небесные, и рыбы

209