leibovich_ol_andreeva_oiu_iakovleva_vv_red_povsednevnost_ind-1

Молотовского обкома от 3.04.1953 о проведении массовополитической работы… в связи с новым понижением государственных розничных цен» сообщается, например, что «в Ордынском районе имели место перебои в торговле хлебом. В городе Губахе, Кизеле, Углеуральске нет овощей, картофеля, хотя спрос на них очень большой»26.

Рассматривая таблицу расходов рабочей семьи, рассчитанную ЦСУ СССР, можно сделать вывод, что затраты на питание в начале 1950-х годов составляют 2/5 всего бюджета, а это соответствует стандартам потребления низкооплачиваемых слоев населения (табл. 1).

Таблица 1 Структура денежных расходов семей рабочих, в % к итогу27

При этом если сопоставить потребление основных продуктов питания с физиологическими нормами, картина будет еще более неутешительной (табл. 2).

Многие промышленные рабочие недоедали и потому очень болезненно реагировали на достаток в начальственных семьях. Тем более начальству многие дефицитные продукты, например мука

26Информация Молотовского обкома от 3.04.1953 о проведении массовополитической работы… в связи с новым понижением государственных розничных цен // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 8. Д. 119. С. 80.

27ПермГАНИ. Ф. 7214. Оп. 54. Д. 9. С. 60.

21

икрупы, доставлялись по домам, оставлялись в магазинах либо распределялись по спискам в столовых. Бывший завмаг продснаба одного из березниковских заводов писал в жалобе на своего начальника Бокмана «о грубом извращении Открытой Советской Торговли»: «…Бокман приказывает мне…, подавая список на 10 человек, развезти муку 85 % по квартирам по 30 кг… Режут свиноматку…, Бокман дает приказание эту свинью везти не в магазин, а в засолочный пункт, … он говорит, в магазине все увидят, амыжедолжныпродаватьпосписку инерабочим»28.

Таблица 2

Сравнение физиологических норм с фактическим потреблением продуктов питания семьями рабочих в пересчете на душу населения в год, в кг29

Экономические различия касались не только личных доходов. Руководители предприятий пользовалось казенным транспортом: дрожками, легковым автомобилем, автобусом, в некоторых случаях даже катером. Они располагали просторными квартирами, отремонтированными и благоустроенными за счет предприятий. Журналист М. Данилкин, в 1949 году объявивший войну местной элите в г. Березники, с возмущением писал в фельетоне об одном

28Заявление бывшего завмага 1-го Продснаба при ВМЗ г. Березники И.А. Сапеева от 15.08.1948 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 510. С. 17.

29ПермГАНИ. Ф. 7214. Оп. 54. Д. 9. С. 63–64.

22

из крупных хозяйственников: «Сведущие люди говорят, что на ремонт и оборудование квартиры (начальника ОРСа Березниковского азотно-тукового завода Дугадко – А.К.) истрачено около 40 (сорока!) тысяч рублей. Нам достоверно известны только частности этого дела. Государственных средств потрачено без малого десять тысяч. В ванной комнате установлена не просто колонка, а колонка изнержавеющей стали. Знай наших!30».

Рабочие жили в иных условиях. Между ростом городского населения в регионе и жилищным строительством существовало огромное несоответствие. Массовое перемещение населения на Урал было как добровольным, так и принудительным, да еще война привела эвакуированных вместе с заводами рабочих. Население Уральского региона росло опережающими темпами по сравнению с другими регионами страны. За 1939–1959 годы население СССР увеличилось на 9,5 %, РСФСР – на 8,4 %, а Уральского региона – на 37,5 %31.

Жилищное строительство не поспевало за ростом населения, рабочие жили в бараках. Порой под жилую площадь приспосабливали подвалы, ванные комнаты, производственные помещения, ветхие каркасно-засыпные бараки, построенные в 1932–1935 годах. В Молотовской области на Краснокамской бумажной фабрике «Гознак» подобное жильесоставляло 45 % всего фонда32.

«Справка о бытовом устройстве и культурном обслуживании рабочих завода им. Молотова», подготовленная летом 1953 года, нашла жилыепомещения «…внеудовлетворительном состоянии».

Средняя плотность жилого фонда по заводу составляла 4,3 м2 на человека, причем «…по барачному фонду приходится 3,2 м2 на человека, а в отдельных общежитиях … до 2–2,5 м2 и даже меньше». Около четверти всего жилого фонда были

30Тихонов М. Дугадко процветает // Звезда. 4.04.1948. Подробнее о борьбе М.Т. Данилкина с местной элитой см.: Лейбович О., Кимерлинг А. Письмо товарищу Сталину. Политический мир М.Т. Данилкина. – Пермь, 1998.

31Личман Б.В. Региональная индустрия в СССР. – Екатеринбург, 1992. –

С. 217.

32 Письмо Министру финансов СССР т. Звереву А.Г. 27.01.1953 //

ГАНИОПДПО. Ф. 105. Оп. 20. Д. 127. С. 18.

23

«…бараки каркасно-засыпного типа, половина которых построена в 1930–1932 годах». В них проживало около 4000 рабочих. Составители справки – партийные функционеры – находят условия проживания в этих бараках невыносимыми: «Крыши протекают, стены осели и промерзают, в комнатах зимой холодно и сыро…, нет никаких удобств».

Более тысячи рабочих проживало в общежитиях, в комнатах по 20–25 человек. В общих помещениях «…среди одиночек проживают 6 женщин с мужьями».

Хроническое невыполнения планов на предприятиях, авралы в конце каждого месяца, произвольное увеличение рабочего времени, невыносимые условия труда, сложные жилищные условия, отсутствие элементарных бытовых удобств, продуктовый и товарный дефицит – все эти проблемы способствовали росту социальной напряженности. Для сохранения существующего режима власти необходимо было включить население в новую политическую кампанию, дать возможность разрядить социальное напряжение с помощью жалоб трудящихся. В 1953 году такой кампанией стало «дело врачей».

А.В. Чащухин

ВЛАСТЬ И СОЦИАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО ФОРМИРУЮЩЕГОСЯ ГОРОДА

«…Окна моего домашнего кабинета смотрели прямо на Свердловский райком КПСС, и член партии Сапиро наивно считал, что это и есть самое известное в округе место. Но вот пару раз называю таксисту место назначения: “Героев Хасана, напротив Свердловского райкома”, а он смотрит на меня, как на свалившегося с луны. Вношу поправку в целеуказание: “Рядом с рестораном «Сибирь”. Таксист сразу заулыбался: – “Так бы сразу и сказали!”»33. Эпизод, сохранившийся в памяти известного в недавнем прошлом пермского политика, происходил в первой половине

33 Сапиро Е. Стриптиз с юмором. – Пермь: Компаньон., 2002. – С. 323.

24

1970-х годов. В целом ситуация выглядела достаточно типично. Многие часто попадают в ловушку спонтанной трансляции собственного опыта на иную социальную среду. Между тем, применительно к исторической ситуации, этот случай указывает на нечто большее. В кратком диалоге обнаруживаются две различные системы структурирования городской среды. Первая маркировала город посредством символов власти, вторая – потребления. Интересно, что в приведенном эпизоде ресторан оказывается более значимым и универсальным маркером городского пространства в сравнении с административным зданием. Такое понимание города, впрочем, было для того времени сравнительно новым. Всего за 15– 20 лет до этого власть занимала совсем иные позиции в символике городского пространства. В течение 1960-х годов облик Перми подвергся существенной трансформации. Одним из итогов этого процесса стала частичная девальвация символов власти в городской среде. Главными же ориентирами для рядового горожанина стали символы потребления, такие как магазины, рестораны или кинотеатры. Попытаемся разобраться в причинах этого явления. В этой связи представляется оправданным и продуктивным воспользоваться категорией «социальное пространство». По мнению П. Бурдье, физическое пространство представляет своеобразную метафору пространства социального. «Иначе говоря, физическое пространство есть социальная конструкция и проекция социального пространства, социальная структура в объективированном состоянии». Социальное пространство проявляет себя в возникновении пространственных оппозиций, отделяемых друг от друга посредством депортации людей34. Объективация физическим пространством пространства социального приводит к тому, что вещный мир наделяется уже такими социальными категориями, как деление, восприятие и оценивание, а следовательно, становится ментальной структурой. Присвоение же пространства есть не что иное, как символическое осуществление и утверждение власти35.

34Во избежание недоразумений здесь стоит отметить, что французское слово deportation в переводе на русский означает перемещение и не имеет той смысловой нагрузки, которую приобрел термин «депортация» в отечественной истории сталинского периода.

35Бурдье П. Начала. – M.: Socio-Logos, 1994. – С. 181–207

25

Таким образом, применение концепта социального пространства можно представить как парадигму исследования. Эта парадигма позволяет через анализ пространственных структур, наделенных различным качеством и символикой, распознать социальную структуру. В нашем случае это означает, что рассмотрение социального пространства Перми является для нас не самоцелью, а инструментом, необходимым для реконструкции исторического своеобразия прошлого.

Индустриализация 1930-х годов и эвакуация промышленных предприятий во время войны резко расширили административную черту города, вытянув его в «ленточную» застройку на десятки километров вдоль Камы36. Экстенсивное расширение города привело к тому, что основными структурными единицами городского пространства стали рабочие поселки. Эти локальные зоны проживания концентрировались в виде островков вокруг промышленных предприятий, превращая областной центр в агломерацию рабочих поселков.

Взаимосвязь между жилыми комплексами была слабой. Единственным общественным транспортом в то время был трамвай, который был ненадежным подспорьем для пространственной мобильности жителей Молотова37. Дезинтеграция городского пространства дополнялось и неразвитостью таких элементов городского образа жизни, как водопровод и канализация. В 1953 году в г. Молотове только 20 % жилого фонда было оборудовано водопроводом, 18 %

36Киселев А.Б. Архитектурный облик города // Пермь от основания до наших дней. Исторические очерки. – Пермь, 2000. – С. 294.

37При общей протяженности путей в 48,2 км трамвай ходил крайне редко: средний интервал движения в сутки был равен одному часу. Кроме того, трамвай имел обыкновение часто ломаться и сходить с рельсов. Так, в 1953 году не реже чем раз в три дня трамваи сходили с путей, а 29,4 % выпущенных на линию трамваев вынуждены были вернуться в депо на ремонт. Вагоны были

переполнены изнутри и снаружи. Передвижение на подножке, «колбасе» и крыше вагонов было основной причиной частых несчастных случаев. В 1953 году подобные случаи происходили приблизительно раз в неделю. См.: Техникоэксплуатационные показатели работы Молотовского трамвая за 1950 год // ГАПО. Ф. р-1026. Оп. 1. Д. 112 (срочные донесения). Л. 30.; Годовой отчет Управления Молотовского трамвая по основной деятельности за 1953 год и материалы к нему // ГАПО. Ф. р-1026. Оп. 1. Д. 231. Л. 16

26

канализацией, 5 % центральным отоплением38. Не лучшим образом обстоялиделасканализацией39.

Таким образом, Молотов как город был скорее бюрократическим пространством. За исключением административного подчинения общему центру чрезвычайно трудно обнаружить те скрепы, которые позволяют считать социальное пространство начала 1950-х единым.

Каждый большой район имел схожий набор пространственных характеристик, точнее – схожие тенденции структурирования. Во-первых, это наличие некоего культурного, а значит, властноадминистративного центра. В традициях того времени подобным кварталам старались придать черты «большого стиля» – «сталинского ампира». Кварталы сталинок хоть и были предметом гордости, но не определяли пространственную повседневность большинства жителей г. Молотова. Их сфера рутинныхвзаимодействий протекала в зонах частной застройки и бараков. Обычные ежедневные действия горожанина, проживающего на частной квартире, мало отличались от сельского быта. Пространство барака в контексте урбанизации было маргинальным. Разрушая традиционный сельский уклад, барак не был способен выполнять функцию формирования новой городской культуры. В его пространстве не было и намека на приватную жизнь. Таким образом, повседневность горожанина 1950-х годов определялась малым, относительно замкнутым миром рабочего поселка, в котором жизнь индивида была прозрачна дляокружающихидлявласти.

Описанная выше среда обитания придавала каменным зданиям особый символический смысл. За редким исключением подобные постройки представляли собой либо административные здания, либо место проживания городской партийной номенклатуры. Иными словами, каменное здание, редкое в системе основной застройки, было символическим выражением власти и ее ре-

38 Лейбович О.Л. Реформа и модернизация в 1953–1964 гг. – Пермь, 1993. –

С. 65.

39 Бушмаков А.В. Городская инфраструктура Перми в первой половине ХХ века / Городские миры: опыт гуманитарного исследования. – Пермь, 2006. –

С. 108–111.

27

сурсов. Распределение власти в социальном пространстве рабочих поселков напоминало дихотомию средневекового города, выражаемую схемой: замок – город или детинец – посад. Заметим, что здания власти не просто выделялись аналогично средневековому замку среди окружающей деревянной постройки. Проживающие и работающие в них люди не были анонимными персонажами в малом мире рабочего поселка. Местонахождение квартиры или места работы того или иного начальника было хорошо известно окружающим.

Социальное пространство, напомню, есть проекция социальной структуры на пространство физическое. В отношении структуры рабочего поселка это проявлялось достаточно четко. Организованное по сословному принципу общество времен «развитого сталинизма» четко дифференцировалось по месту и условиям проживания. Директор завода, главный инженер, реже – ученый, т.е. лица представляющие региональную номенклатуру, проживали в отдельной квартире каменного благоустроенного дома. Его пространственный антипод – барак – являлся местом проживания пролетариев, недавних мигрантов из сельской местности. Между ними присутствовал и средний уровень – частные дома, обитатели которых могли быть служащими, рабочими, низшим звеном партаппарата, иными словами, людьми, находившимися на большей или меньшей дистанции от мира барака, но не получившими счастливый билет в ВИП-зону.

Географически и функционально рабочий поселок возникал как придаток к тому или иному заводу. Это в сочетании с локальностью микрорайонов приводило к тому, что иерархия предприятия достаточно четко проецировалась на внутреннюю социальную стратификацию рабочего поселка. При таких условиях возможность для смены социальных ролей, характерных для городской культуры, была минимальной. Это явление наблюдается и сейчас в малых городах с одним градообразующим предприятием. Между тем заводская, а значит, и поселковая иерархия той эпохи была принципиально иной. Уральская промышленность по своей форме во многом напоминала посесси-

28

онную мануфактуру XVIII века40. На предприятиях сохранял силу Указ от 26 июня 1940 года, запрещавший самовольный переход рабочих с одного предприятия на другое. Крепостное право в отношении рабочих выражалось не только в этом. Рабочие, лишенные какого-либо института, являвшегося противовесом воле начальства, вынуждены были подчиняться неограниченной власти дирекции завода. Власть администрации предприятия не ограничивалась незаконным увеличением рабочего дня до 14–16 часов или увольнениями, противоречащими трудовому законодательству. Директор завода самостоятельно наказывал рабочих, действия которых попадали под уголовную статью41. Таким образом, в социальном пространстве рабочего поселка директор функционально был близок барину, который был волен заставить в два раза дольше работать, устроить на работу или выгнать с нее (а значит – дать жилье и отобрать его) и наказать вместо милиции.

Тотальная власть заводского начальства над подчиненными становилась, однако, все более зыбкой. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что при сохранении и усилении жесткости руководства система чем дальше, тем больше теряла свою эффективность. В 1952 году 44 % промышленных предприятий Молотовской области не выполнили плановых заданий по валовой продукции. Случаи самовольных уходов с предприятий становятся настолько массовыми, что милиция зачастую не обращает на них внимания42. Смерть вождя в 1953 году и начавшаяся десталинизация резко усилила указанные процессы. Власть уже не могла не замечать огромного количества социальных проблем. Начавшийся демонтаж сталинской системы в промышленном секторе экономики выразился в попытках ограничения всевла-

40Опыт российских модернизаций XVIII–XX века. – М., 2000. – С. 189.

41О нарушениях трудового законодательства см.: там же или Представления прокурора г. Молотова «О серьезных недостатках в нарушении трудового законодательства на предприятиях оборонной промышленности» и «О состоянии преступности среди н/л и детской беспризорности и безнадзорности» // ГАПО. Ф. р-1365. Оп. 2с. Д. 281. Л. 1–4.

42Опыт российских модернизаций XVIII–XX века. – М., 2000. – С. 178

29

стия директоров предприятий, в первую очередь – в попытках добиться от них соблюдения КЗоТа. В Молотове, впрочем, инерция сталинского стиля сохранялась вплоть до 1956 года, когда городская прокуратура стала более жестко реагировать на сохранявшуюся практику увеличения рабочего дня и незаконных увольнений. Под удар попало, прежде всего, руководство заводов им. Сталина и им. Калинина43. Логическим завершением демонтажа старых методов управления на предприятиях стала отмена крепостного закона 1940 года, состоявшаяся в том же 1956 году. Таким образом, рабочий посе-лок как главная структурная единица социального пространства утрачивает юридический стержень местной, точнее – поместной вертикали власти.

Отмена крепостного права на предприятиях была важным, но не единственным фактором изменения места власти в социальном пространстве. Речь идет о массовом строительстве типового жилья и развитии инфраструктуры. Отдельная квартира коренным образом изменяла повседневность жителей Перми. Появились условия для формирования приватной сферы, а значит, возможности для ухода населения от государственного ипубличного контроля. Заметим, что эта тенденция распространялась не только на пролетариев и мелких служащих, но и на начальство. Последнее, теряя непосредственный контроль над своими работниками, само получало право на приватность. Квартира начальника переставала быть продолжением рабочего кабинета. Наметившейся дифференциации хозяйственной и семейной жизни способствовало и появление в 1960-е годы общественного транспорта в современном значении этого слова44.

43Представления прокурора г. Молотова «О серьезных недостатках в нарушении трудового законодательства на предприятиях оборонной промышленности» и «О состоянии преступности среди н/л и детской беспризорности

ибезнадзорности» // ГАПО. Ф. р-1365. Оп. 2с. Д. 281. Л. 1–4.

44К началу 1970-х в Перми действовало уже 39 автобусных, 13 трамвайных

и7 троллейбусных маршрутов. Их общая протяженность составляла 570 км, причем около 400 приходилось на долю автомобиля. См.: Тиунов В.Ф., Трофимов Н.Н., Мухин С.Г. Пермь индустриальная. – Пермь, 1973. – С. 12

30