sotsialnye_kommunikatsii_professionalnye_i_povsednevnye_prak

сти в области миграционной политики и несоблюдению мигрантами законов РФ, так и ситуациям конфликтов между населением Петербурга и трудовыми мигрантами, преступной деятельности по отношению к мигрантам со стороны жителей Петербурга, вражде между трудовыми мигрантами, открытию организаций помощи трудовым мигрантам и эксплуатации трудовых мигрантов. Роль агентов в статьях на равных могут играть как государственные организации (ФМС, ЦСИГ, ГУВД), так и отдельные лица (мигранты, врачи), частные организации (завод «Питвин», компания «Адамант») и СМИ. Возможность высказывать суждения о проблеме имеют авторитетные эксперты (юристы, врачи, ученые), представители государственных организаций, а также зачастую и авторы статей. В редких случаях, когда в фокусе внимания оказываются личные биографии мигрантов, свою оценку ситуации может давать и сам приезжий («тоже человек»).

В статьях всех анализируемых изданий часто используется противопоставление «мы — они». Контексты и агенты также подбираются авторами, чтобы подчеркнуть эту символическую границу. Зачастую экспертные мнения воспроизводят характерный для общества стереотип, согласно которому «мы» — это «нормальное сообщество», тогда как «они» — это нечто «иное», «ненормальное». Эксперты пользуются своим легитимным правом выносить суждения о том, кого следует включить в «сообщество нормальных», а кого — исключить из него. Показательно здесь мнение вице-премьера А. Жукова, который предлагает уменьшить агрессию в отношении гастарбайтеров, сократив их число в России: «Нам надо быть готовыми, когда большое количество людей потеряет работу, чтобы здесь не болтались, их надо будет быстро отправлять домой».

Кроме того, в конструировании оппозиции «мы — они» используются различные метафоры: как для описания понятия «трудовой мигрант», так и для характеристики взаимоотношений «свой — чужой»: «И эта проблема двойная. С одной стороны, преступность среди мигрантов. А с другой — экстремизм как реакция на это. Наверное, сами замечаете, что граждане начинают уже негативно относиться к мигрантам». Противопоставление «мы — они» также связано со способностью СМИ к наклеиванию «ярлыков» и выделению таким образом трудовых иммигрантов из сообщества «нормальных людей» — жителей Петербурга. Причем это «выделение» довольно часто принимает форму физического исключения: многие статьи оперируют понятиями «выдворение», «депортация», «высылка»; мигрантов «выкидывают на улицу», «сажают на самолет под присмотром сотрудника УФМС и отправляют восвояси».

Общие характеристики трудовых мигрантов: гетеростереотипы и проблемы, связанные с трудовой миграцией

Исходя из специфики подачи новостей в рассмотренных мною газетах, гетеростереотипы, касающиеся трудовых мигрантов, обладают разной степе-

нью сложности, окрашенности и детализации.

Так, в газете «Деловой Петербург» авторы не используют красочных эпитетов или каких-либо других языковых средств, для того чтобы подчеркнуть характер конструируемого образа трудовых мигрантов. Если характеристика трудовых мигрантов и дается в тексте (подобное было обнаружено лишь в трех статьях), то она, как правило, носит негативный характер: трудовые мигранты предстают в качестве жадных конкурентов жителей Петербурга; они невежественны и агрессивны.

Газеты «Невское время» и «Новая газета», напротив, активно используют языковые средства, такие как риторическое обращение или риторический вопрос: «А вдруг такое случится, что многие тысячи гастарбайтеров окажутся без работы. И что они будут делать? На большую дорогу выйдут? Или будут мирно строить дома для города? Где и как они будут зарабатывать? Чего от них ждать?». Широко распространены и метафоры: трудовые мигранты описываются как «люди-фантомы», «бесправные и беспомощные», «гастарбайтеры «нон-грата», люди, «приехавшие в поисках счастья» и «затерявшиеся на просторах России», «несчастные гастарбайтеры, которые боятся собственной тени и не склонны оказывать сопротивление».

Общий стиль поведения трудовых мигрантов охарактеризован как приспособление, т.е. пренебрежение собственными интересами ради интересов других в процессе взаимодействия. В некоторых случаях это даже уход от активного (полноценного) взаимодействия с окружающими людьми и отказ отстаивать собственные интересы. Мигранты предстают на страницах газет трудолюбивыми и терпеливыми, во многом пассивными, часто неуверенными в себе, бездеятельными и безучастными даже к условиям собственной жизни. В то же время, если в статье акцент делается на жизненные истории мигрантов, то обычно конструируется достаточно позитивный личностный образ приезжих, которые предстают благодарными, щедрыми, ответственными людьми, испытывающими симпатию по отношению к окружающим.

Таким образом, статьи в «Деловом Петербурге» имеют преимущественно информационный характер: они сообщают читателям основные факты и статистику, довольно часто затрагивая наиболее актуальные и острые общественные события. Несмотря на довольно поверхностную трансляцию информации, данная газета за счет подбора фактов, статистики и цитирования экспертных мнений создает образ агрессивного трудового мигранта, соперничающего с населением Петербурга в экономическом и социальном планах.

«Невское время» и «Новая газета», напротив, не ограничиваются обобщенной дескрипцией, озвучивая альтернативные нарративы мигрантов. Трудовой мигрант видится ими не как асоциальный элемент, несущий угрозу населению Петербурга, а скорее как человек, «нуждающийся в элементарном сострадании и справедливости». Проблема «угрозы населению» показана под

другим углом: мигранты встают на преступный путь лишь из-за недостатка доверия к ним. Таким образом, статьи содержат адресованный читательской аудитории призыв обратить внимание на «несчастных гастарбайтеров», которые в целом являются людьми доброжелательными и неконфликтными.

Опираясь на результаты на контент-анализа и свободного анализа прессы, можно выделить основные составляющие стереотипа трудового мигранта. Трудовые мигранты:

•имеют неопрятный внешний вид и согласны жить в условиях антисанитарии (даже «предпочитают российскую тюрьму родным хлопковым полям»;

•плохо знают русский язык;

•в основной массе не имеют профессиональной квалификации и используются в качестве чернорабочих;

•берутся за любую, самую тяжелую и грязную работу, которую не хотят выполнять коренные жители, готовы трудиться за многократно меньшую заработную плату, не иметь страховки и трудовых льгот, лишь бы заработать денег;

•создают острейшие социальные проблемы, обостряя обстановку в российских городах и селах;

•осуществляют отток денег в страны СНГ, тем самым способствуя росту национальных экономик и нанося финансовый ущерб России;

•обладают сплоченностью, зачастую образуют криминальные этнические группировки, занимающиеся ограблениями, наркоторговлей, контрабандой оружия и причастные к терроризму;

•часто инфицированы опасными заболеваниями (туберкулез, ВИЧ). Следует также отметить, что в дискурсе СМИ мигранты регулярно пред-

стают в виде некой неодушевленной массы: «потока», «притока», «оттока рабочей силы» «массы рабочих-нелегалов», «конвейера» и пр. Кроме того, статьи пестрят большими числами, характеризующими, например, количество легальных и нелегальных мигрантов.

Таким образом, очевидно, что миграция конструируется как социальная проблема, а сами мигранты зачастую рассматриваются в качестве источников наиболее важных социальных проблем общества (массовых заболеваний, наркоторговли и т.д.).

Если оценивать значимость социальных проблем по количеству упоминаний в различных статьях, то наиболее острой проблемой, упоминание о которой, хотя и краткое, присутствует почти в каждой статье, является проблема нелегальной миграции. Не менее важной предстает и проблема безработицы среди мигрантов. Средней по значимости выступает экономическая угроза со стороны мигрантов, связанная с тем, что мигранты могут оккупировать рынок труда. Также это проблема, связанная с этнической преступностью. Наименее

значимыми, практически не обсуждаемыми являются проблемы эксплуатации мигрантов, национализма, экстремизма по отношению к мигрантам и недостаточно толерантного отношения к мигрантам со стороны населения Петербурга.

Миграция и связанные с ней проблемы превращаются в социальные за счет использования различных стратегий и механизмов подачи информации. Во-первых, газеты применяют так называемый «закон больших чисел»: чем больше число жертв, тем вероятнее, что аудитория будет оценивать данное условие как социальную проблему. За счет применения данной стратегии проблема становится «общезначимой». Во-вторых, зачастую в статьях говорится о серьезных последствиях той или иной ситуации (о «кризисе», «эпидемии», «массовых заболеваниях»), что обеспечивает эффективность выдвигаемому утверждению-требованию. Данная информация подкрепляется оценками экспертов, что также является одной из стратегий легитимации заявленной социальной проблемы. Кроме того, проблемы могут персонализироваться (для чего используются истории личного характера). Наконец, для того чтобы информация, касающаяся проблем миграции, не показалась читателям однообразной, газеты стараются преподнести «старые» проблемы как новые, внести нечто необычное в привычный дискурс (например, распространив категорию рабства на труд незаконных иммигрантов).

Выводы

Итак, трудовая миграция в СМИ репрезентируется преимущественно как объективный и неизбежный процесс: экономика России нуждается в дополнительных трудящихся из-за рубежа, а то, что они согласны на эксплуатацию, формирует заинтересованность бизнеса в их привлечении. Поскольку данный процесс представляется неизбежным, размышления о том, насколько он полезен и желателен для нашей страны, отходят на задний план. Обсуждаются лишь способы оптимизации миграционной политики, такие как наведение порядка в пограничном контроле, введение патента на работу («голубых карт» для высококвалифицированной иностранной рабочей силы»), увеличение или отмена миграционных квот, выявление вакантных ниш занятости, социальнокультурная адаптация национальных меньшинств, их интеграция в российское общество, предотвращение межэтнических конфликтов и т. д.

Последствия миграции, как правило, оцениваются авторами статей в лучшем случае как неоднозначные, а в худшем — как безусловный вред для интересов нашей страны и серьезная угроза ее безопасности.

Образ трудовых мигрантов часто обезличивается. Описание мигрантов как неодушевленной «массы», пассивного объекта, не обладающего собственной волей, способствует закреплению предвзятого образа трудовых мигрантов и формированию негативных гетеростереотипов.

Стратегии дискредитации образа России в текстах американских газет... 145

Миграция и связанные с ней проблемы превращаются в социальные за счет использования различных дискурсивных стратегий: применения «закона больших чисел»; драматизации проблемы; использования экспертных мнений для легитимации проблемы; репрезентации проблем трудовой миграции в «новых» аспектах.

Литература:

1.Дьякова Е.Г., Трахтенберг А.Д. Массовая коммуникация: модели влияния. Как формируется повестка дня? Екатеринбург: УрО РАН, 2001.

2.Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестоматия / Пер. с англ.; сост. И.Г.Ясавеев. Казань: Изд-во Казан. ун-та. 2000.

3.ФилипсЛ.,ЙоргсенМ.Дискурс-анализ.Теорияиметод.М.:Гуманитарный центр, 2008.

4.Ясавеев И.Г. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникации. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2004.

Р.Н. Нурмухаметова

СТРАТЕГИИ ДИСКРЕДИТАЦИИ ОБРАЗА РОССИИ В ТЕКСТАХ АМЕРИКАНСКИХ ГАЗЕТ, ОСВЕЩАЮЩИХ

ГРУЗИНО-ОСЕТИНСКИЙ КОНФЛИКТ

Современная политическая жизнь дает возможность наблюдать целый спектр речевых стратегий, используемых разными акторами на публичной арене. «Политические интересы требуют, во-первых, положительной самопрезентации партии, общественно-политического течения или конкретного лидера, во-вторых, побуждения общественных групп к каким-либо действиям, в-третьих, разграничения «своих» и «чужих» и т.д.» [1: 160]. Мы рассмотрим такую популярную стратегию политического дискурса, как стратегия дискредитации.

Дискредитация — это подрыв доверия к комуили чему-либо, умаление авторитета, значения когоили чего-либо. «Сама по себе дискредитация, разумеется, включает не только речевые действия: подрывать доверие может обнародование каких-либо негативных фактов или мнения, действия против коголибо, сигнализирующие о недоверии (прямо или косвенно), и т. д.» [1: 161]. Нас же интересуют именно речевые действия, цель которых заключается в том,

чтобы ослабить отношения доверия, вызвать сомнение в положительных качествах определенного лица или группы лиц.

Материалом для нашего эмпирического анализа послужили посвященные грузино-осетинскому конфликту тексты, которые были опубликованы в наиболее популярных американских общественно-политических газетах: «Лос-Анджелес Таймс», «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост» и «УоллСтрит Джорнал».

В своей работе мы опираемся на классификацию «коммуникативных ходов», предложенную О.С. Иссерс и предполагающую различение прямого оскорбления, косвенного оскорбления, развенчания притязаний и навешивания ярлыков, и выделяем наиболее характерные для каждого коммуникативного хода стратегии и тактики.

Коммуникативный ход 1. Прямое оскорбление

Данный ход осуществляется как конструирование непосредственной негативной характеристики когоили чего-либо. Такая характеристика может быть эксплицитной либо имплицитной. Имплицитная семантика оскорбления, издевки, насмешки формируется за счет специальных приемов. К ним следует отнести:

—установление желательных причинно-следственных связей:

а) «Неважно, что России пришлось пережить настоящее дипломатиче-

ское избиение после своего вторжения в Грузию (которое Москва называет вынужденным ответом на нападение Грузии на Южную Осетию — сепаратистский анклав, оказавшийся в эпицентре конфликта), или что одностороннее признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии — еще одного отколовшегося грузинского анклава — осуждают по всему миру. Все это неважно. После десятков досадных поражений, после Афганистана в 1980-х и Чечни в 1990-х, Россия снова победитель» [4].

Установление причинно-следственных связей между «победой» России в Южной Осетии и «многими годами досадных поражений» намекает на то, что военный конфликт России и Грузии обусловлен лишь «имперскими амбициями» России, стремлением государства показать свою военную мощь.

—навязывание скрытого дедуктивного вывода:

«Кремль начал кампанию по дестабилизации не только прозападной Грузии, но и других бывших советских провинций, которые отказываются следовать его политике. Во многих этих государствах есть свои русские меньшинства,жестокоеобращениескоторымиможетстатьпредлогомдлявмешательства России» [7].

Читателям навязывается вывод о том, что Россия представляет опасность для многих бывших советских республик, а защита собственных граждан для нее — лишь предлог для вмешательства в дела других суверенных

Стратегии дискредитации образа России в текстах американских газет... 147

государств.

Коммуникативный ход 2. Косвенное оскорбление

Данный ход, как отмечает О.С. Иссерс, реализует стратегию когнитивного плана, цель которой заключается в создании желательных для говорящего ассоциаций. Это позволяет перенести негативную оценку из одной когнитивной области в другую [1: 169].

Традиционным средством реализации этой тактики является использование метафор. «Разновидностью метафоры (если понимать метафору в широком смысле) можно считать аллюзию — особый прием текстообразования, заключающийся в соотнесении содержания текста с прецедентным фактом, историческим или литературным» [1: 171].

Примерами использования данной тактики в дискурсе американских газет могут служить, в частности:

—исторические параллели и ассоциации с советским прошлым:

а) «Красная Армия (простите, российская армия) потратила всего два дня

на то, чтобы овладеть Абхазией и Южной Осетией» [7].

У читателя появляется ассоциация, предполагающая отождествление российской армии с советской Красной Армией.

б) «Вид российских танков, идущих по Грузии, был шокирующим, но знакомым. Это напомнило Чечню в 1994 и 1999, Вильнюс в 1991, Афганистан

в1979, Прагу в 1968, Венгрию в 1956 годах. А ранее — советские вторжения

вПольшу и Прибалтику в 1939 и 1940 годах (на основании пакта МолотоваРиббентропа)» [6].

Чтобы доказать читателям, что цель России — покорение Грузии, августовский конфликт ставится в один ряд с событиями, которые на Западе трактуются как попытки завоевания, установления влияния.

— исторические параллели с чеченской войной:

«Именно так русские поступили в Чечне в 1999-2000 годах» [7].

— исторические параллели с фашистским режимом:

а) «Правда» обвиняет Саакашвили в «преступлениях против человечности» и утверждает, что у России не было выбора — она должна была защитить своих граждан в Южной Осетии от «варварского, жестокого и преступного нападения» вероломных грузин. Это звучит как эхо выступлений представителей Германии в 30-е годы, когда они лили крокодиловы слезы по поводу якобы плохого обращения с немецкими меньшинствами в соседних странах. Именно

этим предлогом воспользовался Гитлер для нападения на Чехословакию и Польшу» [7].

Заявления российского правительства о стремлении защитить своих граждан в Южной Осетии эмоционально описываются как «крокодиловы слезы» и интерпретируются в качестве очевидного предлога, чтобы начать войну.

Тем самым читателям навязывается вывод о том, что Россия поступила так же, как фашистская Германия, которая под предлогом защиты своих граждан начала Вторую мировую войну. Эти параллели становятся еще более очевидными в следующем отрывке:

в) «Детали того, кто что сделал, чтобы спровоцировать войну России против Грузии, не очень важны. Помните ли вы в точности детали Судетского кризиса, приведшего к вторжению нацистской Германии в Чехословакию? Конечно, нет, потому что этот неоднозначный с моральной точки зрения спор справедливо вспоминают как незначительную часть гораздо более масштабной драмы» [5].

—параллели с диктаторскими режимами:

а) «Поразительно, что диктаторские, агрессивные и фанатичные режимы,

несмотря на их различия, рады сотрудничать друг с другом, чтобы ослабить влияние Соединенных Штатов и их демократических союзников. Россия помогает Ирану, Иран и Северная Корея — Сирии, Россия с Китаем блокируют в Совете Безопасности санкции против Зимбабве, а Китай поддерживает режимы в Бирме и Северной Корее».

К косвенному оскорблению можно отнести и псевдологический вывод: «Если на то пошло, подумайте, какие могут быть последствия, если мы

отвернемся от Грузии и других прозападных правительств в этом регионе. Не должны ли мы заявить, что нормальные отношения с Россией невозможны, пока продолжается агрессия, подчеркнуть нашу приверженность территориальной целостности Грузии и Украины и предложить в чрезвычайном порядке военную помощь Грузии?» [4].

Автор приводит читателя к выводу, что если сегодня США отвернутся от Грузии, то другие прозападные страны в этом регионе подвергнутся серьезной военной угрозе со стороны России.

Риторический вопрос также может быть использован в целях дискредитации: «Сегодня Грузия, завтра Украина, а послезавтра — Эстония?» [7]. Ответ на данный вопрос уже подсказан, он только вовлекает читателя

в рассуждения или переживания, якобы заставляя его самому сделать вывод.

Коммуникативный ход 3. Развенчание притязаний

Данная тактика «реализуется через прагматическую интерпретацию высказываний, содержащих скрытые семантические компоненты» [1: 173].

«Кстати, а чем, собственно, Россия так уж помогла нам в Иране?» — вы- вод-провокация, который блокирует позитивное умозаключение и предполагает переход к доказательствам, что помощи от России не было. — Она подписала (хотя и всячески затягивая) три резолюции Совета Безопасности ООН, по которым на Иран налагались весьма умеренные санкции. Однако она же поставляет материал для иранской ядерной программы, а теперь еще и продает

Тегерану системы ПВО для защиты военных и ядерных объектов» [4].

В приведенном примере автор развенчивает образ России как надежного партнера в разрешении иранской проблемы.

Коммуникативный ход 4. Навешивание ярлыков

Суть данного хода заключается в том, что «реализуется глубинная стратегия когнитивного плана: по частной детали, подробности (порой совершенно незначительной) слушателю (читателю) помогают сделать общий вывод о свойствах объекта (политического лица). Ярлык не объясняет объективных свойств личности, микросоциума, а обозначает их по принципу «чужого», идеологически инородного. <…> Навешивание ярлыков — это «искусство» поиска характерной детали, черты характера или внешности, отрицательная оценка которой по принципу расширения переносится и на личность в целом» [1: 174].

Мы полагаем, что «навешивание ярлыков» может осуществляться не только ради дискредитации отдельного человека, политика, но и для дискредитации образа целой страны.

«Вот и сегодня владимиры путины, ху цзиньтао и махмуды ахмадинежады всего мира, не говоря уж об их двойниках из Судана, Зимбабве, Бирмы и Северной Кореи, обратят на «моральное влияние» не больше внимания, чем советские лидеры в 1924 году. Диктаторов не трогают требования невооруженной справедливости, агрессоры не боятся дипломатии, за которой не стоит угроза применения силы, фанатиков не удержит сдержанное или тактичное осуждение» [4]. Автор данной статьи выделяет у политических фигур только отрицательные качества, которые в соединении с именами, употребленными как нарицательные, превращаются в ярлыки, заставляя читателя выстраивать ассоциации между перечисленными политиками и государствами, которые они представляют.

Таким образом, мы рассмотрели ряд коммуникативных ходов речевой тактики оскорбления и издевки, которые реализуют общую стратегию дискредитации. Очевидно, что обнаруженные нами коммуникативные ходы не представляют собой закрытого списка: оскорбление, разумеется, может быть осуществлено и посредством введения новых, нетривиальных, риторических приемов, обладающих различной степенью эффективности. Однако, как видно из осуществленного нами анализа материала, существуют и «протоптанные тропинки», то есть устойчивые тактические ходы, обладающие высоким «дискредитирующим потенциалом».

Литература:

1.Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: Издательство ЛКИ, 2008.

2.Иссерс О.С. Паша-«Мерседес», или речевая стратегия дискредитации // Вестник Омского университета, 1997. Вып. 2. С. 51-54.

3.Иссерс О.С. Посмотрите, на кого он похож! (К вопросу о речевых тактиках дискредитации) // Вестник Омского университета, 1997. Вып. 3. С. 81-84.

4.On Exhibit, Georgian War and a New Russian Pride // New York Times. 29.09.2008.

5.Putin Makes His Move // Washington Post. 11.08.2008.

6.Russia Is Still a Hungry Empire // Wall Street Journal. 19.08.2008.

7.Stand up to Russia // Los Angeles Times. 12.08.2008.

А.В. Клиймук

ВЛИЯНИЕ НЕМЕЦКИХ СМИ НА ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗА РОССИИ В ГЕРМАНИИ

В настоящее время СМИ являются мощным инструментом формирования образа национального государства у населения других государств. Особенно явно их влияние прослеживается в европейских странах, в частности, в Германии. Проблема конструирования образов различных стран мирового сообщества в массмедиа является чрезвычайно актуальной: ведь эти образы оказывают влияние не только на формирование гетеростереотипов у представителей национальных групп, но, стереотипизируя представления населения, способствуют политической манипуляции. В фокусе нашего исследования находится образ России, формирующийся у населения Германии под влиянием национальных СМИ.

Согласно данным опросов, лишь 10% немцев получают позитивные представления о России из газет, журналов и телевидения. При этом более половины респондентов недовольны образом России, формируемым в СМИ, и хотели бы, чтобы он раскрывался более полно. Лишь каждый третий верит декларациям СМИ, что они отображают реальное состояние дел в России. Для сравнения, более половины респондентов, опрошенных в ходе аналогичного опроса в России, считают, что сообщения отечественных журналистов о Германии носят скорее положительный характер [8].

Очевидно, что общий дефицит информации о России сопровождается селекцией негативного новостного ряда германскими СМИ. Примечательно, что целевая аудитория этих СМИ зачастую осознает, что информация подается предвзято. Так, например, характерна следующая оценка жителями Германии данного феномена: «У России такой негативный образ потому, что обо всем