Тщеславная роза

Вчера родившись, завтра ты умрешь,

Не ведая сегодня, в миг расцвета,

В наряд свой алый пышно разодета,

Что на свою погибель ты цветешь.

Ты красоты своей познаешь ложь,

В ней – твоего злосчастия примета:

Твоей кичливой пышностью задета,

Уж чья-то алчность точит острый нож…

Увы, тебя недрогнувшей рукой

Без промедленья срежут, чтоб гордиться

Тобой, лишенной жизни и души…

Не расцветай: палач так близко твой,

Чтоб жизнь продлить – не торопись родиться,

И жизнью смерть ускорить не спеши.

(Перевод И. Чежеговой)

* * * Величественные слоны – вельможи,

Прожорливые волки – богачи,

Гербы и позлащенные ключи

У тех, что так с лакейским сбродом схожи.

Полки девиц – ни кожи и ни рожи,

Отряды вдов в нарядах из парчи,

Военные, священники, врачи,

Судейские – от них спаси нас, боже! –

Кареты о восьмерке жеребцов

(Считая и ведомых и ведущих),

Тьмы завидущих глаз, рук загребущих

И веющее с четырех концов

Ужасное зловонье… Вот столица.

Желаю вам успеха в ней добиться!

(Перевод М. Донского)

О тщете человеческой

На бабочку взгляни: отринув страх,

В огонь, на чей порыв пенять не вправе

И Феникс, – к ослепительной забаве

Она летит на трепетных крылах.

Не ведая раскаянья, впотьмах

Спешит она в слепом своем тщеславье

На свет, влекущий к огненной расправе

Порханье, обреченное на прах.

Уже оплывший столп ей стал могилой,

Чья толща – лепта пчелки легкокрылой:

Чем ярче цель, тем жарче западня!..

А ты и старческому тленью рада,

Чем дым в глаза – не пламя, но пощада,

И этот дым – коварнее огня.

(Перевод П. Грушко)

* * *

Вы, сестры отрока, что презрел страх,

В долине По укрывшие на кручах

Колонны стройных ног – в стволах могучих

И косы золотистые – в листах,

Вы зрели хлопья пепла, братний прах

Среди обломков и пламен летучих,

И знак его вины на дымных тучах,

Огнем запечатленный в небесах, –

Велите мне мой помысел оставить:

Не мне такою колесницей править,

Иль солнце равнодушной красоты

Меня обрушит в пустоту надменно,

И над обломками моей мечты

Сомкнется безнадежность, словно пена.

(Перевод М. Квятковской)

* * *

В Неаполь правит пусть сеньор мой граф;

Сеньор мой герцог путь направил к галлам.

Дорожка скатертью; утешусь малым:

Нехитрой снедью, запахом приправ.

Ни Музу, ни себя не запродав, –

Мне ль подражать придворным подлипалам! –

В трактире андалузском захудалом

Укроюсь с ней от суетных забав.

Десяток книг – не робкого десятка

И не смиренных цензорской рукой, –

Досуг – и не беда, что нет достатка.

Химеры не томят меня тоской,

И лишь одно мне дорого и сладко –

Души спасенье и ее покой.

(Перевод А. Косс)

* * *

Вальядолид. Застава. Суматоха!

К досмотру все: от шляпы до штиблет.

Ту опись я храню, как амулет:

От дона Дьего снова жду подвоха.

Поосмотревшись, не сдержал я вздоха:

Придворных – тьма. Двора же нет как нет.

Обедня бедным – завтрак и обед.

Аскетом стал последний выпивоха.

Нашел я тут любезности в загоне;

Любовь без веры и без дураков:

Ее залогом – звонкая монета…

Чего здесь нет, в испанском Вавилоне,

Где как в аптеке – пропасть ярлыков

И этикеток, но не этикета!

(Перевод С. Гончаренко)

* * *

Не столь смятенно обойти утес

Спешит корабль на пасмурном рассвете,

Не столь поспешно из-под тесной стеи

На дерево пичугу страх вознес,

Не столь – о Нимфа! – тот, кто вышел бос,

Стремглав бежит, забыв про все на свете,

От луга, что в зеленом разноцветье

Ему змею гремучую поднес, –

Чем я, Любовь, от взбалмошной шалуньи,

От дивных кос и глаз ее желая

Спастись, стопам препоручив испуг,

Бегу от той, кого воспел я втуне.

Пускай с тобой пребудут, Нимфа злая,

Утес, златая сеть, веселый луг!

(Перевод П. Грушко)

* * *

Пусть, обмершей, безмолвствуют уста

Природы, чьи глаза твое Зачатье

увидев, ослепли в трепетном приятье

того, чья суть божественно чиста, –

об этом скажет день, чья красота

твое, о Дева, позлащает платье,

и туфелька на темном небоскате,

и диадемы звездной чистота.

Тебя пречистой Вера и святой

зовет, и легион ученых перьев

свои хвалы поет тебе одной.

Доднесь Природа, свыкшись с немотой,

зовет тебя, свой вышний свет доверив, –

о Дева, – Солнцем, Звездами, Луной.

(Перевод П. Грушко)

[На смерть королевы Маргариты]

Огнем рубин и молнией алмаз

воспламенили, краски соразмеря,

короны пышной радужные перья

торжественной утехой наших глаз.

Но мрачен взлет, объявший скорбью нас,

жемчужины, припавшей к звездной сфере

в священном поцелуе, – о потеря,

о скорбная стрела, чей свет угас!

О помпа горя, чистая оправа

тщеславья нашего, твое горенье

и запах ветер по земле понес.

О дым гордыни суетной! О пава,

мудры сто глаз твоих на оперенье,

коли, прозрев, они не прячут слез.

(Перевод П. Грушко)

[Святому Игнатию]

В насупленной ночи, в пучине пенной,

слепой моряк свернуть с пути готов,

услышав сладкозвучный гиблый зов,

исторгнутый лукавою сиреной.

Но в ревностной заботе неизменной

Святой Игнатий, мглы сорвав покров,

вселяет в ледяной хрусталь валов

свет негасимой милости явленной,

Меняет паруса корабль пропащий

и судит рифы и призыв манящий

морских блудниц из роковых камней.

Лобзает брег, ведомый горней силой,

которая зажгла в среде унылой

живое пламя мертвенных огней.

(Перевод П. Грушко)

О скрытой быстротечности жизни

Не столь поспешно острая стрела

стремится в цель угаданную впиться,

и в онемевшем цирке колесница

венок витков стремительных сплела,

чем быстрая и вкрадчивая мгла

наш возраст тратит. Впору усомниться,

но вереница солнц – как вереница

комет, испепеляющих тела.

Закрыть глаза – забыть о Карфагене?

Зачем таиться Лицию в тени,

в объятьях лжи бежать слепой невзгоды?

Тебя накажет каждое мгновенье:

мгновенье, что подтачивает дни,

дни, что незримо поглощают годы.

(Перевод П. Грушко)

Дону Франсиско де Кеведо

Всяк обнаружит ваше кривостопье,

Столкнувшись с вами, наш Анакреон:

У ваших скорбных стоп веселый звон –

Элегия на сладеньком сиропе.

Не тень ли вы теренцианца Лопе:

К опоркам комедийным шпоры он

Приладил и, бесовский взяв разгон,

Загнал коня крылатого в галопе.

В глаза не видя греческого, – в спешке

Толмачить вы взялись, горды собой,

Очки надев, как шпоры, для насмешки.

Наставьте их на мой глазок слепой,

Который сыплет грецкие орешки,

Из коих вы раскусите любой.

(Перевод П. Грушко)