371061099

31

Признаки проблемных территорий и опыт развития и преодоления депрессивности за рубежом

Опыт преодоления депрессивности за рубежом полезен и дает знание новых конкретных технологий борьбы с ней. Наряду с этим можно и целесообразно изучать не только положительную практику, но и неудачный опыт выхода из территориальной депрессии. Следует заметить, что все рассматриваемые ниже проблемы относятся к периоду индустриального развития или начала перехода к постиндустриальной экономике. В ХХI веке в условиях глобализации действуют другие закономерности и решаются другие проблемы. Однако опыт прошлых лет может быть ценен для современных российских регионов, поскольку большинство из них еще не вышло на уровень постиндустриальной экономики.

Термин «депрессивные регионы» появился в Великобритании в период кризиса 1929 года. К «депрессивным» были отнесены следующие экономические районы страны: Северо-Восток, Северо-Запад, Уэльс, Шотландия и Северная Ирландия. Большинство из них являются промышленными ареалами, выросшими на добыче каменного угля; в них издавна сложилась узкая специализация и в обрабатывающей промышленности на черной металлургии и судостроении [35].

Депрессия в этих районах связана с отсталостью промышленной структуры и, как следствие, со сложностью замещения депрессивных отраслей (производство стали и текстиля, угледобыча) современными, быстрорастущими (электроника, химия и др.). Основными индикаторами этого состояния экономики являются [12]:

быстрый упадок преобладающих здесь традиционных отраслей (более быстрый, чем в национальном масштабе); низкий рейтинг деловой активности;

высокий (заметно выше средненационального) уровень безработицы, нарастающей в связи с высвобождением занятых в старых отраслях;

повышенная миграция населения из региона.

Депрессивность не означает безальтернативности. Известно множество примеров, когда территории благополучно переживали стадию «упадка». Например, традиционные районы концентрации тяжелой промышленности – Рур и Саар в Германии, Валлония в Бельгии, Лотарингия во Франции, находившиеся в состоянии кризиса в 60-е – 70-е годы ХХ века, смогли значительно улучшить свое положение за счет проведения политики по стимулированию размещения в них современных филиалов ведущих фирм, связанных с отраслями НТП, развития малого и среднего бизнеса, активизации собственных инновационных функций.

Старопромышленный Рурский регион, сыгравший огромную роль в индустриализации Германии, объединяет сегодня в один коммунальный союз (Рурская область) 11 городов и прилегающие к ним местности (4,4 тыс. кв. км, 5,4 млн чел.). После окончания Второй мировой войны регион в течение одного

32

десятилетия восстановил свою экономическую мощь, основой которой являлась угольная промышленность. Было построено 50 новых шахт, а добыча угля в 1954 г. достигла 112,8 млн т. Однако уже со второй половины 1950-х годов в угольной промышленности Рура начался кризис вследствие конкуренции импортной нефти. Добыча угля резко упала, многие шахты закрывались, кризис распространился на связанные с угледобычей отрасли, росла безработица.

Для регулирования кризиса правительство ФРГ выбрало путь специальной экономической поддержки Рурского района. Прежде всего стали выдаваться дотации угольной промышленности и субсидировалось потребление угля, особенно ТЭЦ, с целью сохранения покупательского спроса на уголь. В 1968 г. был принят федеральный закон о реструктуризации и оздоровлении угольной промышленности и угледобывающих регионов, в соответствии с которым государство определяло минимально необходимый объем добычи угля в стране, размер дотаций, субсидии высвобождающимся рабочим и затраты на их переквалификацию.

На основе договора министра экономики ФРГ, правительства земли Северный Рейн-Вестфалия, владельцев шахт и профсоюзов вся угольная промышленность Рура была объединена (1969 г.) в один концерн «Рурколе» («Рурский уголь»). Угледобывающие предприятия были связаны долгосрочными контрактами с металлургическими заводами и электростанциями. Значительное влияние на стабилизацию продажи угля оказал специфический налог – «угольный пфенниг» (отменен в 1995 г.). Каждый лишний пфенниг (0,01 марки), выплачиваемый потребителям сверх цены киловатт-часа электроэнергии, поступал в специальный фонд обеспечения потребления угля, все средства которого направлялись на покупку немецкого угля вместо более дешевого иностранного.

Эти меры правительства ФРГ позволили избежать обвального падения добычи угля и выиграть время для постепенной и управляемой реструктуризации всей экономики Рура. Основными направлениями реструктуризации экономики региона явились:

модернизация других «старых» отраслей промышленности; развитие высшего образования;

создание технологических центров и на их основе наукоемких производств;

улучшение окружающей среды.

Промышленная модернизация охватила большинство металлургических и химических заводов, предприятий тяжелого машиностроения. Были ликвидированы экологически грязные производства, радикально обновлен ассортимент продукции, уменьшены промышленные территории. В 1960–1980 гг. было основано 5 новых университетов с целью создания центров обучения, сокращения молодежной безработицы, ограничения эмиграции из региона и привлечения новых кадров. Значительная доля местных студентов обучалась бесплатно, малообеспеченные студенты получали стипендии. Общая численность студентов достигла 150 тыс. (в 2 раза больше современной численности шахтеров), многократно возросло число научных работников и преподавателей, 12 технологи-

33

ческих центров (1993 г.) усилили научно-инновационный потенциал региона, предоставив предпринимателям помещения, оборудование, логистику, организационную и финансовую помощь.

Используя различные финансовые источники, «Коммунальный союз» координировал деятельность по устранению и переработке промышленных отходов, защите и расширению зеленого ландшафта. Результатом реализации этой программы явилось экологическое оздоровление всего региона, а самая загрязненная территория вдоль реки Эмшер была превращена в огромный ландшафтный парк протяженностью 320 км, вмещающий зоны отдыха и экозоны, технологические музеи и инновационные выставки. К середине 1990-х годов Рурский регион в основном завершил процесс коренной реструктуризации хозяйства. Хотя Рур по-прежнему остается крупнейшим угольным бассейном Германии и Западной Европы, тем не менее, продолжается высвобождение шахтеров.

Особенности региональной депрессии выявились в экономике Рура, когда:

–региональный дисбаланс в отраслевой структуре вступил в противоречие с требованиями НТП и изменениями мировой конъюнктуры;

–возникшие деформации в условиях воспроизводства традиционных – угольной и металлургической – отраслей вызвали цепную реакцию серьезных сбоев как в горизонтальных, так и в вертикальных взаимосвязях индустриального комплекса [12].

Классическим примером депрессивного региона на протяжении многих лет был район США Новая Англия: штаты Мэн, Вермонт, Нью-Гемпшир, Массачусетс, Коннектикут, Род-Айленд. Индустриализация Новой Англии началась

сускоренного развития легкой промышленности – текстильной и обувной, и это надолго предопределило важные преимущества ее экономического развития. Концентрированное размещение производств вызвало очень узкую специализацию каждого центра.

Усилившиеся в Новой Англии культурные проблемы переросли в ХХ веке в кризис экономический. Как отмечает Л.В. Смирнягин [39], «капиталисты не сумели вовремя переключить хозяйство самой Новой Англии с текстильнообувной специализации на более передовые и динамичные отрасли. К тому же в ХХ веке Новая Англия все более стала уступать первенство в текстильной промышленности Югу, где рабочая сила была гораздо дешевле. После «Великой депрессии» началось «бегство» текстильных фабрик на Юг, обувных – на Средний Запад, и Новая Англия на долгие годы стала классическим примером старого депрессивного района с огромной безработицей, низким уровнем жизни, ветхим жилым и производственным фондом».

Тем не менее после Второй мировой войны в районе происходит развитие новейших отраслей промышленности – приборостроения, радиоэлектроники, точного машиностроения. Экономические изменения стали возможными благодаря тому, что в Новой Англии был накоплен огромный фонд производственной инфраструктуры, имелись значительные трудовые ресурсы, а также сохранилась сеть ведущих высших учебных заведений.

В начале 80-х годов Новая Англия стала привлекательным регионом для развития наукоемких отраслей производства, основанных на последних дости-

34

жениях науки и техники. Результаты этих процессов не заставили себя ждать: в районе значительно снизилась безработица, темпы роста доходов населения стали обгонять средненациональные.

Следующим примером может служить американский город Питтсбург – центр Западной Пенсильвании. Значение города как индустриального центра было обусловлено уникальным по размерам, обилию и качеству сочетанием полезных ископаемых. Среди них железная руда, каменный уголь, природный газ, нефть. Во второй половине XIX века здесь было сосредоточено около половины американского производства стали, треть производства стекла, 53 нефтеперерабатывающих завода.

Но уже с 20-х годов ХХ века район вступил в трудную полосу своего развития. Роль Питтсбурга в черной металлургии страны стала падать. Все сильнее сказываются неудачное географическое положение (в глубине страны, в отрыве от самых дешевых водных путей), а также обветшание его заводов и инфраструктуры, репутация района с искалеченной природной средой.

В 70-х годах прошлого века проблемы особенно обострились, когда вся черная металлургия страны вошла в полосу затяжного кризиса, а в 80-х годах этот упадок принял масштабы катастрофы. Узкая специализация на некогда процветавших, а ныне упадочных отраслях тяжело сказалась на экономике района. За первое пятилетие из черной металлургии и смежных отраслей в Большом Питтсбурге было уволено около 100 тыс. человек.

Примером успешной перестройки депрессивного старопромышленного района можно назвать и Южный Лимбург (Нидерланды). К середине 60-х годов экономика этого района сильно зависела от добычи угля (около 45 тыс. занятых в отрасли). Соответственно кризис отрасли способствовал депрессии. В 70-е годы в Южном Лимбурге уровень безработицы был значительно выше, чем в среднем по стране. В настоящее время в районе нет добычи угля, зато развиты новейшие отрасли промышленности (в т.ч. за счет мелкого бизнеса), сферы услуг. На фоне весьма благополучных Нидерландов район смотрится достаточно хорошо. Важно отметить имеющиеся значительные пространственные соци- ально-экономические различия в пределах самого Южного Лимбурга [12].

Развитие интеграции в рамках ЕС, продуманная региональная политика и, конечно же, общее богатство страны определило успехи в развитии района. За 1960–1980-е годы правительство затратило на каждого занятого в районе около 200 тысяч гульденов. Наиболее эффективны были усилия государства во второй половине 70-х – 80-е гг., когда упор был сделан на улучшение инвестиционного климата в районе. Государству удалось активизировать местный бизнес и, главное, население. Кроме того, шахтеры и лидеры их профсоюзов не возражали против закрытия шахт. Конечно, это связано и с общим высоким уровнем социальной помощи в стране, т.е. с богатством государства.

К депрессивным промышленным районам Франции был отнесен ряд районов (старых угольных месторождений) в бассейне р.Луары, в горах Севенн, в Оверни, Аквитании и др. М.А. Павлова [31] отмечала существование трех основных проблем, определяющих специфику регионального развития Франции:

35

противоречие между гипертрофированной столицей и подавляемой ею провинцией; наличие обширных слаборазвитых сельскохозяйственных районов;

образование депрессивных районов, нуждающихся в структурной модернизации.

Изменения экономической структуры и быстрый научно-технический прогресс усилили региональные диспропорции страны. Еще недавно развитые Северный промышленный район и Лотарингия, а также каменноугольные бассейны Центрального массива внезапно оказались в числе наиболее бедствующих и требующих вмешательства государства. Под воздействием структурных сдвигов экономика этих районов, основывающаяся на традиционных отраслях, оказалась неподготовленной к изменившемуся характеру спроса на рынке и к переходу на производство товаров современного потребления.

Характерными признаками спада отстающих районов Франции явилось отсутствие новых отраслей промышленности, значительная миграция, отсутствие необходимого современного оснащения и недостаточное развитие инфраструктуры. Общая черта их – своеобразный «моральный износ», устаревание отраслевой структуры, производственного аппарата, социальной инфраструктуры. Наличный промышленный потенциал уже устарел и перестал активизировать хозяйственную деятельность своего района.

Однако депрессивные районы имели определенные преимущества, которых были лишены отсталые сельскохозяйственные районы. Прежде всего, достаточное (хотя и устаревшее) оснащение, инфраструктуру и, главное, значительную и высококвалифицированную рабочую силу. Кроме того, Северный промышленный район и Лотарингия были умеренно плотно заселены, с развитой, хотя и устаревшей, сетью внутрирегиональных и межрегиональных связей. Поэтому фактором развития стали территориальная концентрация рабочей силы и значительные местные рынки.

Неудачным опытом выхода из территориальной депрессии явились меры, предпринятые в муниципалитете Махонинг-Вэлли на северо-востоке североамериканского штата Огайо, где проживает около полумиллиона человек, включая города Янгстаун и Уоррен. Почти полвека Янгстаун и Уоррен являлись одним из мировых центров производства стали. В лучшие времена, которые пришлись на 50-е годы, в сталелитейной промышленности было занято около 50 тыс. человек. Тем не менее в 1977 году расположенная в Янгстауне компания «Шит энд Тьюб», объявила о закрытии своего завода, уволив около 5 тысяч работников. Спустя время стали закрываться и другие сталелитейные заводы. За период с 1976 по 1980 гг. около 40 тысяч человек потеряли работу. В течение десятилетия, утратив источники экономического роста, район оказался депрессивной территорией.

Вскоре после закрытия заводов в 1977 году руководители Янгстауна решили вновь открыть их после передачи в собственность города, выделить на их поддержку 0,5 млрд долларов и гарантировать закупку выпущенной ими продукции. Но предложение не привлекло необходимых частных инвестиций. Как альтернатива были разработаны определенные стимулы для реализации долго-

36

срочных проектов. Тем не менее совместные с известными корпорациями «Ай- Си-Экс Авиэйшн», «Компьютер Эйркрафт Корпорейшн», «Америкэн Скайшип» и др. попытки городских властей реанимировать экономику территории привели лишь к растратам общественных средств. Удалось развернуть три промышленных парка, но два из них практически пустовали, а третий заполнялся только на треть. Кроме того, построили районное отделение связи, а на месте нескольких исторических зданий были размещены стоянки автомобилей. Но и эти проекты не принесли прибыли [4].

Можно предположить, почему программа выхода из депрессии при задействовании огромных финансовых ресурсов, в том числе федеральных, не достигла успеха. Программа местного развития была нацелена только на определенную отрасль или на поддержку лишь определенных типов компаний. Кроме того, созданные рабочие места, которые оказывались привлекательными лишь на короткое время, не способствовали решению проблемы депрессии.

Обобщая изложенные факты, можно сказать, что для всех рассмотренных регионов характерна зависимость всей промышленности от одной-двух отраслей, основу развития которых составили богатые запасы природных ресурсов. Депрессивные регионы схожи между собой не только моноотраслевой структурой промышленности, но и отсутствием новых, динамичных отраслей (или отставанием в развитии), устарелым характером социальной и промышленной инфраструктуры, а также сверхконцентрацией производства. Основными признаками развития депрессивных процессов являются спад производства, хроническая безработица, резкое снижение доходов населения, нарастание негативных тенденций в социальной, политический и демографической сферах.

Опыт передовых государств, где давно и непрерывно развивалась рыночная экономика, не в полной мере пригоден для использования в бывших соцстранах. Исключение составляет только современная ФРГ, которой пришлось (после включения в ее состав ГДР) решать сложную задачу перевода социалистической экономики на капиталистические рельсы. При этом, в целом, вся территория ГДР рассматривалась как депрессивный регион, требующий особых мер. Во всех остальных европейских странах бывшего соцлагеря после выбора ими рыночного пути развития экономики стояли примерно те же задачи, что и в Германии. Решать их было гораздо сложнее, поскольку они были лишены той огромной помощи, которую оказала Западная Германия своим восточным соотечественникам. К тому же в целом из-за небольших размеров стран менее выделялись в них депрессивные районы, поэтому задачи подъема экономики ставились перед страной в целом. Исключение составляет Украина, в советское время имевшая огромный экономический потенциал и сильно выраженные экономические различия между областями, входившими в Донецко-Придне- провский экономический район, и слабо развитой Западной Украиной. В настоящее время прежде отстававший Запад еще более отстал. Что касается гор- но-металлургических районов Восточной Украины, то они испытывают примерно те же трудности, что и описанные выше горно-металлургические районы Германии и США. Их выживанию способствует сохранение экономических связей по сбыту продукции с Россией.

37

Возможно, поэтому не удалось найти источник, в котором бы описывались мероприятия по реконструкции депрессивных районов бывших стран соцлагеря, но часто рассматриваются проблемы депрессивности целых стран [3].

Известно, что в последнем десятилетии ХХ века европейские страны социалистического лагеря вступили на путь развития рыночной экономики. Бывшим соцстранам необходимо было решить проблемы, связанные с реорганизацией экономической системы, еѐ переориентацией в рыночную. Была необходимость в приватизации средств производства, которые представляли собой коллективную собственность (государственную и кооперативную). Проблема заключалась в том, что у населения не было возможности приобрести коллективную собственность. Как выход из создавшейся ситуации рассматривались: ликвидация предприятия с последующим распределением его собственности между членами кооператива или гражданами, приобретение иностранными инвесторами, присвоение собственности руководителями предприятия.

Наиболее справедливым посчитали распределить коллективную собственность между гражданами или членами кооператива. В качестве примера К. Альбагли [3] приводит Чехию и Россию. В отличие от Чехии Россия достигла более слабых результатов приватизации, которая осуществлялась с 1992 по 1994 гг. посредством передачи собственности более 15 000 государственных предприятий в частные руки. Однако «вопреки ожиданиям перераспределение собственности не привело к реорганизации предприятий. Предполагалось, что операции на вторичном рынке будут способствовать привлечению иностранных инвестиций и вторая волна приватизации оставшихся государственных предприятий будет прозрачной. Во время второй волны иностранные инвесторы и иностранные банки не принимали участия в приватизации; в более выгодных условиях оказались участники приватизации, имеющие связи с властью».

В Чехии государственные активы были рассредоточены среди миллионов собственников, но вскоре были им перепроданы и скопились в инвестиционных фондах. Однако недостаток средств этих фондов не позволил осуществить полноценную реорганизацию промышленности. Эта проблема характерна для чешской экономики и сегодня.

С учетом перспективы вступления в Евросоюз страны Центральной Европы за несколько лет основательно переориентировали рынки, тем не менее остались отдельные регионы, которые потеряли старые рынки сбыта и не нашли новых. Потенциал имевшихся в регионах предприятий не мог быть оценен адекватно и реализован без значительных вложений в реконструкцию и без переориентации на новые виды продукции. «Безработица и маргинализация надолго застопорили развитие региональной экономики» [3].

Результаты ряда исследований доказывают, что резкий спад производства произошел по таким причинам, как «проблемы в сфере обеспечения сырьем и материалами, разрушение системы распределения обязанностей и поставок в рамках социалистического блока, крушение системы централизованного планирования, распад конгломератов с вертикальной концентрацией» [3].

38

Типологии проблемных регионов

Объектами региональной политики, как правило, становятся проблемные регионы, к которым относятся зона Севера и приграничные регионы. В результате исследований ученые пришли к выводу, что эти территории также неоднородны. Ниже представлены типологии северных и приграничных регионов.

Типология северных регионов

Северные территории всегда являлись объектами региональной политики. Однако они неоднородны, поэтому требуют выработки различных мер для повышения уровня социально-экономического развития.

Часто при выработке политики развития северных территорий практически не учитывается их социально-экономическая неоднородность. Российский географ А.Н. Пилясов [33] определил типы северных периферийных сообществ. Данная типология строится по ключевому виду экономической деятельности и отражает состояние на начало XXI века, т.е., по мнению автора, к началу «организационно-технологической трансформации». Очевидно, Север будет изменяться, поэтому предложенная типология временная.

На современном Севере существует четыре типа сообществ: ресурсных поселений, малых моносервисных поселков, национальных сел, агропромысловых сел. К настоящему времени все они претерпели существенные изменения.

Сообщества ресурсных поселений Севера, формировавшиеся в течение веков, образовали занятые рыбным и лесным промыслами, добычей россыпного золота, угля, нефти и газа. Главной чертой таких сообществ являлась «степень социальной укорененности основного ресурсного вида деятельности», проникавшего вглубь общины и становившегося ее образом жизни. Так как он формировал местные культурные традиции, особые системы социальной защиты, община сохранялась, даже в том случае, если ресурсный вид деятельности переставал быть источником денежного дохода (пайковый уголь, «жизнеобеспечивающие» дрова и т.п.).

В 1990-е гг. подобные поселения частично были ликвидированы или стали вахтовыми поселениями. Их жители переселялись в региональный центр, расположенный южнее. Ряд поселений сохранился, но при этом основные ресурсные предприятия поселков были реструктуризированы.

Географически первый тип поселений расположен на Европейском Севере, есть участки на севере Западной и Восточной Сибири, а также к нему относятся приморские села русских старожилов Якутии. Однако его нет на СевероВостоке России, т.к. там освоение ресурсов началось сравнительно недавно (65 лет назад). Следует отметить, что социальная укорененность более характерна для сообществ, занятых использованием биологических ресурсов, потому что для формирования определенного образа жизни требуется неистощаемость ресурса в течение долгого периода времени (нескольких поколений).

Малые моносервисные поселки (дорожные, авторемонтные, строительные и др.) создавались во времена индустриального освоения Севера. Эти поселения были важны «производственной специфичностью, трудной заменимостью

39

тех сервисных функций, которые выполняла ядерная структура села (и потому гарантированным рынком на ее услуги)». В 1990 гг. их функции были переданы крупным региональным городам (сервисные центры), поэтому количество таких поселений существенно снизилось. Поселение ликвидировалось, сообщество переселялось.

Национальные села на Севере России (староверов, старожилов) в послед-

ние годы ощущали отток населения (мигранты – недавние переселенцы), что привело к существенному увеличению в них доли коренного (старожильческого) населения. Произошла «кристаллизация местной идентичности по крови, по вере, по стажу проживания». Во многих национальных селах поселкообразующей структурой стали родовые общины. Для выживания они были вынуждены диверсифицировать свою деятельность (рыночные услуги, добыча минеральных ресурсов, традиционное жизнеобеспечение), гибко менять ее по сезонам, а значит, объединять с приносящими доход бюджетными и рыночными видами деятельности. Такая интеграция была возможна в крупных сообществах, где представители коренных народов занимали освободившиеся с отъездом мигрантов рабочие места в бюджетном секторе или создавали новые рабочие места в коммерческой торговле и бытовом обслуживании.

Например, данные о структуре занятости коренного населения Норвегии

в2008 г. свидетельствуют о том, что лишь менее 11% саамов заняты сельским хозяйством и рыболовством, в сфере государственного управления, обороны и социального обеспечения – 9,6%, а большая часть коренного населения работает в сфере услуг.

Агропромысловые села включают два типа: пригородные села, возникшие

впериод индустриальной экспансии сельского хозяйства на север, и старые села, «в которых аграрная деятельность сочетается с промысловой и обладает социальной укорененностью», изолированные от основных транспортных магистралей. Жизнеспособность таких сообществ связана с выгодой их экономикогеографического положения по отношению к ближайшим рынкам сельскохозяйственной продукции, а также с их возрастом, т.е. степенью «социальной укорененности аграрной деятельности».

Большинство аграрных хозяйств в советское время дотировалось, т.к. они не были рентабельными в экстремальных условиях Севера. Поэтому в 1990-х гг. смогли выжить лишь те малые и средние хозяйства, которые выпускали специфичную «уникальную» для Севера продукцию (парное мясо, свежее молоко, диетическое яйцо, зеленые овощи и др.).

Для дальнейшего развития старых сел, в которых сельскохозяйственная деятельность имеет самообеспечивающее значение, необходимо «радикальное изменение экономического профиля».

Если рассматривать с позиций автора приведенной типологии субъекты РФ, то для Магаданской области характерны сообщества первого типа, т.е. ресурсные поселения, где отсутствует социальная укорененность по причине относительно малого времени освоения и нестабильного сообщества. Чукотскому АО присущ третий тип – сообщества национальных сел. Они – разного размера с различной степенью развитости традиционного сектора. На территории Ар-

40

хангельской области располагаются сообщества первого типа (лесопромысловые) с сильным социальным укоренением, поэтому здесь раньше, чем на других территориях севера Европейской части России в периферийных селах возрождается институт сельской общины. Однако в поселках Ханты-Мансийского АО лесной промысел не является социально укорененным, и поэтому современный уклад жизни в них отличается от такового в Архангельской области.

Существенные различия в структуре типов периферийных сообществ российского и зарубежного Севера заключаются в том, что в нашей стране в большинстве присутствуют сообщества первого, второго и четвертого типов (ресурсные, сервисные, аграрные) без социального укоренения, а за рубежом превалируют сообщества социально укорененные, в большинстве третьего типа. Подобное отличие «отражает различие моделей освоения Севера в последние 50–70 лет и определяет большие социальные издержки трансформации северных периферийных сообществ в российском случае». За рубежом (на севере Канады, в штате Аляска, на скандинавском севере) постиндустриальная трансформация начиналась значительно раньше и в основном не была связана с индустриализацией сообществ.

Типологии приграничных регионов

В. Ван дер Велде и Р. Мартин являются авторами широко известной типологии приграничных регионов по связям, существующим между регионами, расположенными с разных сторон границы [50]:

отчужденные приграничные регионы – приграничные связи отсутст-

вуют из-за военных действий, политических споров, сильных националистских тенденций, идеологической или религиозной вражды, культурных различий или этнического соперничества;

сосуществующие приграничные регионы – поддерживается некоторое экономическое и культурное взаимодействие;

взаимозависимые приграничные регионы – взаимодействие в экономической, общественной и культурной сферах осуществляется настолько широко, насколько это возможно в условиях все еще действующей границы;

интегрированные приграничные регионы – высшая степень интегра-

ции, свободное движение людей, товаров, денежных потоков и идей. Приграничные регионы эволюционируют от отчужденного к интегрированному типу, что является важным для их социально-экономи- ческого развития.

Политика, проводимая государством в приграничных регионах, зависит от отношений между соседними странами. Граница может выполнять барьерную или контактную функцию. Цели и задачи политики, реализуемой в приграничных регионах, будут зависеть от функции, выполняемой границей в приграничном регионе.

В.А. Колосов и Н.С. Мироненко [17] выделили четыре типа границ: отчуждающая, полупроницаемая, соединяющая и интеграционная. Каждому типу границы соответствует свой тип приграничных регионов. В каждом типе регионов должна проводиться особая государственная политика (табл. 1).