Глава 1. Истоки чувашского просвещения

1.1. Миссионерско-просветительная система в контексте этнокультуры

В условиях трансформации всей сферы общественной жизни исследование основных закономерностей и специфических особенностей формирования этнокультуры имеет большое научно–теоретическое и практическое значение. На современном этапе роста национального самосознания и межнациональных отношений возникает необходимость всестороннего изучения этносоциальных, в том числе и этнопедагогических процессов. В исследовании этих вопросов необходимо учитывать комплекс культурных и педагогических парадигм.

Понятия, используемые для раскрытия проблем этнопедагогики, связаны с онтологическим понятием этноса, особенностями этнографической трактовки национальной культуры, теории познания и национального мышления. Последнее задаётся психологическим складом нации и сферами сознания человека, представляющего субъект этноса, его когнитивными возможностями. Этнокультура является одним из определяющих факторов национального самосознания. Через этнопедагогику происходит формирование общей педагогики, а этнокультура является основанием для формирования общечеловеческих ценностей и мировой культуры. Все они находятся в диалектической взаимосвязи и обусловливают друг друга. Любая культура в основе имеет знания и ценности. Условием получения системных знаний является образовательно-педагогическая система, а формирования ценностей − процесс воспитания. Следовательно, педагогика и культура − исходные понятия, которые определяют все взаимоотношения человека с обществом и природой, формируя соответствующее образовательное пространство. Образовательное пространство понимаем как сложную синтетическую категорию, которая представляет собой все аспекты функционирования и развития образования в социальном измерении, предполагающем реализацию воспитательного и образовательного взаимодействия, передачу лучших форм жизненного опыта социума от предыдущего поколения к последующим. Исследования в области педагогики и психологии позволили заметить две общие тенденции в развитии национального самосознания: обогащению духовного мира личности способствует, с одной стороны, развитие культуры этноса, а с другой − общечеловеческие культурные ценности.

Исследование проблемы взаимосвязи и взаимообусловленности этнокультуры и этнопедагогики, причин их взаимосвязи и влияния друг на друга имеет большое научно-теоретическое значение, поскольку помогает выявить общие закономерности и специфические особенности формирования и развития этнической культуры и национального самосознания. Надо отметить, что педагогическая наука имеет дело со сложными явлениями и процессами. Здесь речь идёт об этнокультуре чувашей, как социальной системе. Конкретно о миссионерско-просветительной системе в контексте этнокультуры. Предмет исследования _ это тот аспект проблемы, исследуя который, мы познаем целостный объект, в данном случае это этнокультура, выделяя его главные, наиболее существенные признаки. Часто используемое понятие «система» является одним из ключевых в педагогической методологии и во многих её теориях, в частности этнопедагогике. В современной науке системы различают как материальные и абстрактные, простые и сложные, искусственные и естественные, органические и неорганические, статичные и динамичные, детерминированные (вполне определенные) и стохастические (вероятностные), закрытые и открытые, стационарные и нестационарные и т.д.

Самое непосредственное использование понятия «система» в сфере образования связано с деятельностью специального социального института − системы образования, которая разрабатывает и осуществляет на практике различные образовательные программы. Эта система включает как учреждения образования с соответствующими субъектами образовательного процесса, так и органы управления образованием. Характерные особенности системы образования и способ ее существования в обществе в большой мере определяются государственным устройством и приоритетами данной страны. Для понимания поведения системных объектов главным является принцип целостности: свойства системы как целого невозможно свести к сумме свойств составляющих ее частей; ее свойства нельзя вывести из свойств отдельных частей; все элементы, процессы и отношения внутри системы зависят от структурного принципа организации целого. При хронологическом подходе одной из задач нашего исследования является выяснение источников формирования, движущих сил и механизмов, тенденций развития системы образования чувашского народа на этапе её генезиса. Рассмотрим истоки с позиций современных представлений и научного категориального аппарата.

Каждое образовательное учреждение руководствуется какой-то своей системой принципов деятельности, которая не обязательно выражена в виде определенного набора утверждений (хотя иногда бывает и так), но может опираться на традицию и не фиксироваться документально. Руководствуясь теми или иными принципами, данное образовательное учреждение существует как живая социальная система, в состав которой входит ряд подсистем: все ее учащиеся, учителя, обслуживающий персонал и руководители, все возможные виды деятельности учащихся и педагогов, множество различного рода текстов, хранящих память о пути становления и развития данного учреждения, и т.д. Образовательные процессы, протекающие в такой социальной системе, можно рассматривать как разнообразное и многосоставное взаимодействие естественных систем самого высокого уровня сложности: личность, группа, сообщество. К такой системе можно отнести миссионерско-просветительную систему Ильминского _ Яковлева. С одной стороны, это миссионерская система − деятельность религиозных организаций, направленная на распространение их вероучения и культа среди иноверцев, а с другой – просветительство, прогрессивная общественная деятельность, имеющая своей целью или результатом распространение передовых идей и знаний. Наше комплексное исследование миссионерско-просветительной системы Ильминского – Яковлева в конце XIX – начале XX вв. с позиций целостности позволило обнаружить признаки и свойства, присущие этнокультуре. К таким результатам можно отнести формирование базиса этнокультуры в виде национального литературного языка, трансформации традиций и обычаев, мировоззрения и ценностных ориентиров. Эти результаты более детально рассмотрены в книге Яковлева И.Я и в научной монографии И.В. Мукиной¹.

Здесь же мы попробуем выяснить понимание сущностей и целей современной чувашской региональной образовательно-педагогической системы на основе анализа и сопоставления принципов и методологических оснований источников её формирования. В качестве главного источника мы рассматриваем миссионерско-просветительную систему Ильминского – Яковлева. Исследуя источники, основания формирования рассматриваемой системы, обратимся к историческим событиям и фактам², задавшим идейную сторону и ту среду формирования этнокультуры, в которой доминирующим стало образовательное пространство, определившее впоследствии саму траекторию общественного развития.

Народы Поволжья были включены в состав России в ХVI-ХVII веках и с этого времени постоянно подвергались русификации и христианизации (до этого они были язычниками). Православие приходило на штыках военных и вместе с фискальными мерами налоговых чиновников. Священники в этом «миссионерстве», как правило, играли второстепенную роль. До начала ХIХ в. «миссионерство» осуществлялось почти исключительно полицейскими мерами, порой удручающими своей очевидной бессмысленностью. Для аборигенов строят в деревне церковь, в которой служат на непонятном языке, и под угрозой наказания заставляют ходить в неё. Самый духовно развитый человек вряд ли в результате этих мероприятий осознает смысл Нагорной проповеди и искупительной жертвы Сына Божия.

Лишь в ХIХ в. начинается серьёзное, осмысленное миссионерство. Первый шаг по пути формирования национальных форм православия связан с деятельностью Библейского общества, появившегося в России в 1813 г. Своим возникновением оно обязано мистическим протестантским настроениям Александра I, фактически импортировавшего идею Библейского общества из Англии. Российское библейское общество поставило перед собой задачу «облегчения способов к получению Библии или книг Ветхого Завета или Нового Завета, издаваемых от Святейшего Синода. А также издания Библии на языках неправославных христианских народов, проживающих на территории Российской империи, а также перевода её для тех народов, на языках которых Священное Писание ещё не издавалось»³.

Однако миссионерское движение, начатое Библейским обществом, вскоре заглохло. Общество было закрыто в 1826 г. Начатая среди «инородцев» библеистами работа была свёрнута.

Новый всплеск осмысленной миссионерской активности пришёлся уже на 60-е гг. Правительство стремилось найти общие ориентиры, по которым можно было бы прийти к главной цели – единой и сильной России. В основу национально-государственной идеологии, как и прежде, ставилось православие, утверждение которого, по представлениям официальных идеологов, позволило бы сплотить неоднородное российское общество, потрясаемое политическими, социальными, религиозными, национальными противоречиями.

Среднее Поволжье продолжало оставаться одним из регионов, имевших для русского самодержавия стратегическое значение. Несмотря на многовековое доминирование православия, этноконфессиональная структура населения Среднего Поволжья вплоть до середины XIX в. сохранялась практически неизменной: здесь продолжали существовать три мира: русско-православный, татаро-мусульманский и чувашский, финно-угорский языческий. Правительство и церковь в качестве главной задачи в сфере национальных отношений выдвигали разрушение монолитности этноконфессиональных социумов. Нужно было предпринимать решительные шаги к расколу и нейтрализации татаро-мусулманского и полного разрушения чувашского, финно-угорского языческого миров. В далекой перспективе ставилась цель создания единого этнокультурного социума россиян, объединенных единой верой – православием. Путь достижения этой цели многое представители российской элиты видели в христианском просвещении российских народов.

Поскольку миссионерская деятельность предшествующей эпохи показала неэффективность утверждения христианства среди нерусских народов силовыми методами, Россия нуждалась в новых идеях.

В основу реформированной миссионерской практики в первую очередь среди народов Поволжья, была положена так называемая «система Н.И. Ильминского», предполагавшая необходимость проповеди на национальных языках и её адаптацию к «религиозным понятиям и нравственным убеждениям, своеобразному ходу и направлению мышления инородцев». Изучив причины более успешного влияния ислама на местное нерусское население, он заметил, что исламская пропаганда действует прежде всего посредством простых житейских отношений и обширнейшего распространения в народе мусульманской грамотности. Поэтому Н.И Ильминский призывал бросить все силы не на обращение в христианство всех иноверцев Казанского края, а на ограждение крещеного населения от исламского влияния, чтобы предотвратить дальнейшее усиление ислама в регионе.

Н.И. Ильминский (1822-1891), сын священника, выпускник Казанской духовной академии, библеист и востоковед, переводчик ряда священных книг на татарский язык, был сторонником корректных и терпимых к чужим культурам методов христианизации, за что подозревался одно время в злостном и тайном «исламофильстве». Осуществление замыслов просветителя изначально требовало издания учебной литературы и учреждения специальных учебных заведений миссионерско-просветительного направления.

Решение сложных миссионерско-просветительных задач Н.И. Ильминский считал возможным только на основе родного языка. Для этого нужно было открывать специальные учебные заведения миссионерско-просветительного направления и издавать книги на родном языке, а именно «простонародном, нелитературном, крестьянском языке, без которого немыслимо ясное усвоение инородцами простолюдинами нравственных, религиозных, научных понятий, немыслимо благотворное влияние на их внутренний, духовный мир».

Реальным главным исполнителем поволжского миссионерства во второй половине ХIХ в. стало основанное в 1867 г. в Казани братство Св. Гурия. Эта несомненно более цивилизованная попытка христианизации «инородцев» страдала одним трудно преодолимым недостатком — конечной целью её являлось не только обращение ко Христу, но и русификация «инородцев». Большинство миссионеров этого не скрывало. Сейчас активисты национальных движений любят цитировать Н.И.Золотницкого, одного из руководителей братства Св. Гурия: «При помощи учебных руководств на инородческих языках, написанных русским шрифтом, не труден для инородцев переход и к русской грамоте, и мало-помалу, незаметно для самих себя инородцы привлекаются к народу русскому и сродняются с ним»⁴. Отсюда вывод, который делают активисты национальных движений. Они считают, что обращают в православие не для покорности Царю Небесному, а для покорности императору Всероссийскому в Петербурге. Миссионерство со столь лукавым подтекстом, как и всякое нечестное дело в сфере духа, было малоэффективно, и национальное православие появляется лишь в самом конце ХIХ _ нач. ХХ вв. ⁵.

Сам Н.И. Ильминский лаконично выразил основную суть своей системы в широко известной триаде, сформулированной в его письме к К.П. Победоносцеву: «Мои снаряды _ инородческие книги, инородческое богослужение, инородческий причт церковный со священником во главе»⁶.

Миссионерские начальные школы, по мнению просветителя, должны были взять на себя некоторые семейные функции, так как «инородческая» семья не могла дать христианского воспитания. Поэтому система Н.И. Ильминского противопоставляла традиционному языческо-мусульманскому воспитанию в семье христианское воспитание в школе. Один из членов семьи, получив христианское воспитание, становился как бы домашним миссионером. Поэтому в деятельности миссионерских школ должны были непременно учитываться национальные традиции, обычаи, образ жизни, психология данной народности. Учителями в них должны быть люди, хорошо владеющие языком учащихся, а лучше всего представители той же народности, знающие русский язык. Первоначальное обучение предлагалось вести на родном языке с одновременным изучением русского языка, только после достаточного его усвоения детьми все преподавание должно было переводиться на русский язык. По замыслу Н.И. Ильминского, «инородческая школа» должна была стать орудием борьбы против мусульманства, источником христианского влияния на нерусское население Поволжья. Поэтому его программа воспитания и обучения в школах имела исключительно религиозно-миссионерский характер, без какой-либо погони за обогащением учеников научными сведениями. Он откровенно заявлял, что добивается развития религиозного чувства, а не ума, стремится, чтобы ученик прежде всего набрался христианского духа, уразумел догмы православия»⁷.

Вплоть до второй половины XIX столетия исторически сложившееся экономическое и культурное преобладание татар-мусульман в Поволжье служило серьезным препятствием утверждению здесь русской культуры. Исходя из этого «мусульманский вопрос» во второй половине XIX в. становится одним из приоритетных в национальной политике российских властей.

Центральное место в правительственной «мусульманской политике» начинает занимать школьный вопрос, поскольку становится очевидным, что просвещение, знание и вера находятся во взаимосвязи и в эту эпоху становится понятным невозможность решения задач миссионерства без решения задач просвещения. В этом и состоит педагогическая и познавательная новизна сущности системы Ильминского. В первую очередь развитие русского, по преимуществу религиозного просвещения должно было удержать в православии крещеных «инородцев», уберечь их и «инородцев» язычников от исламизации и, как следствие, от отатаривания. По данным, приведённым в статье В.Г. Бабина⁸, переход в ислам «инородцев» Поволжья и Приуралья, точно так же как переход в католицизм украинцев и белорусов, приводил, как правило, к отречению от своей национальности, языка и обычаев. Выражение «в татары ушли» у Приволжских инородцев означало, что они приняли ислам. На фоне достаточно интенсивно развивавшегося мусульманского конфессионального образования, государственная школа в местностях с «инородческим» населением являлась редким исключением.

В 60-е годы повышенное внимание к проблеме школьного обучения нерусского населения было вызвано миссионерско-просветительной деятельностью Николая Ивановича Ильминского, основным элементом которой являлось школьное обучение и религиозно-нравственное просвещение на родном языке учащихся. В христианской проповеди до Ильминского использовался арабский шрифт, что было малоэффективным. Н.И. Ильминский использовал для этих целей русский алфавит и живой разговорный язык аборигенов.

В 1861 г. в «Вятских губернских ведомостях» известный педагог Н.И. Золотницкий в отношении чувашей писал: «…мы поступаем не совсем человечно, усаживая вотского или черемисского мальчика за русский букварь, и потом заставляем задалбливать на чуждом ему языке молитвы, катехизис, историю и прочее. Полагаем, что ученье для инородца тогда только будет полезно, если он начнет и выучится читать, писать, считать и всему прочему на своем природном языке».

Осенью 1863 г. Н.И. Ильминский перешел к практическому осуществлению своей образовательной системы, открыв в Казани крещено-татарскую школу для подготовки учителей и миссионеров из числа «инородцев». Школа была первым учебным заведением, где обучение велось на родном языке учащихся. Ближайшим помощником Н.И. Ильминского являлся преподаватель школы крещеный татарин священник В. Тимофеев. Н.И. Ильминский мыслил свою школу в качестве своеобразного центра, из которого ее выпускники понесут на места его идеи и его принципы образования. «Мы рассчитываем на своих воспитанников,_ писал Ильминский,_ как на проводников христианского просвещения в массу крещеных татар. Поэтому стараемся, при главном христианском направлении, дать по возможности общее образование, и языком преподавания поставили язык татарский… Русский же язык у нас есть один из учебных предметов, который они усвояют тоже через посредство своего родного языка»⁹.

Как и планировал Ильминский, выпускники его школы, возвращаясь в свои деревни, открывали там начальные училища. Преподавание в них велось на родном языке учащихся, они отличались ярко выраженной христианско-воспитательной, миссионерской направленностью. Именно этого и добивался Ильминский, разрабатывая свою систему. Он писал: «Наша цель, убедить всех смотреть на нашу школу не просто как на место обучения грамоте и цифири, но как на действительно миссионерское, христианско-просветительское учреждение»¹⁰.

В 1867 г. с благословения Казанского архиепископа Антония, при активном участии Н.И. Ильминского и Н.И. Золотницкого было основано братство Св. Гурия. В его задачу входило усиление миссионерской деятельности в Казанской епархии. Основная ставка при этом делалась на школу. В 1867/68 учебном году членами братства были открыты 22 школы с 732 учащимися (7 крещенотатарских школ с 300 учащимися, 2 чувашские со 100 учащимися, 12 марийских с 300 учащимися, 1 русская с 32 учащимися)¹¹. Школы братства являлись отделениями Казанской крещенотатарской школы, поэтому не случайно они получили название Центральной. Обучение в этих школах продолжалось 2-3 года. Преподавание велось по системе Ильминского, то есть на родном языке учащихся.

Центральной для чувашских школ стала Симбирская чувашская учительская школа, открытая в 1868 г. последователем Ильминского, выдающимся чувашским просветителем И.Я. Яковлевым. Ежегодно в школе обучались более 100 учащихся, пятую часть из их числа составляли русские. Совместное обучение организовывалось с целью сближения чувашей с русскими и лучшего усвоения ими русского языка.

Работа в Казанской крещенотатарской школе, занятия переводами привели Н.И. Ильминского к мысли о необходимости богослужения на родном языке, что должно было значительно повысить эффективность миссионерской пропаганды, сделать церковь более близкой для некрепких в вере «инородцев».

Таким образом, к исходу 60-х годов Ильминским и его соратниками были определены и опробованы на практике основные элементы системы образования и духовного просвещения крещеных «инородцев» и «инородцев» язычников. Система включала в себя переводы религиозной и учебной литературы на живой разговорный язык, русский алфавит, чтобы «оторвать» крещеных от магометан и преподавание в школе параллельно на русском и родном языках. Н.И. Ильминский был убежден, что прежний неудачный опыт распространения христианства среди крещеных татар в русских школах, не сумевших уберечь значительную их часть от отпадения в ислам, объясняется не тупостью «инородцев», не способных, как полагали, к восприятию христианских истин и европейского образования, а негодностью системы обучения. Важнейшей заслугой Н.И. Ильминского являлось обоснование ведущей роли родного языка в духовном просвещении и школьном образовании. Родной язык и христианское просветительство, по мысли Ильминского, способны были поставить надежный заслон мусульманской пропаганде. Н.И. Ильминский являлся противником форсированного изучения русского языка. По его мнению, лишь «постепенное усовершенствование инородцев в русском языке должно привести их к полному сближению с русским духом и Россией». На это сближение, которое по выражению министра народного просвещения графа Д.А. Толстого, «составляет задачу величайшей политической важности», Ильминский смотрел не как на ближайшую, а как на отдаленную цель школы»¹².

Ильминский писал: «Не в языке дело, по крайней мере, не в нем одном: вся суть дела в верованиях, понятиях, преданиях, которыми живет народ. Следовательно, нужно, прежде всего, работать против этих верований и преданий, нужно первое и паче всего стараться о том, чтобы внутренне обрусить инородцев и в церковном, и гражданском смысле, научить мыслить и чувствовать их по-христиански и по-русски. А для этого вернейший и надежнейший путь школьное обучение на родных наречиях и издание русско-христианских книг на живом разговорном языке». Ильминский допускал, что можно силой заставить выучить русский язык, заставить учиться на нем. Но этим путем может быть достигнуто лишь механическое, ничего не дающее для сплочения народов, обрусение. Истинное же сближение с русскими сможет произойти лишь на основе единства духовного. И если «инородец» сознательно усвоил истины христианства, то он «внутренне уже обрусел, хотя бы выражал их на своем языке, и тот еще вполне чужд православно-русскому народу, кто хотя говорит по-русски, но мыслит и чувствует по-татарски, по-чувашски»¹³.

В конце 1869 г. в Совете министра народного просвещения произошло окончательное обсуждение и принятие, 2 февраля 1870 г., основных направлений Правил «О мерах к образованию населяющих Восточную и Юго-восточную Россию инородцев». К участию в заседаниях Совета были привлечены попечители Казанского и Одесского учебных округов и директор Департамента духовных дел МВД граф Э.К. Сиверс. 26 марта 1870 г. Правила удостоились Высочайшего утверждения.

Правила 26 марта 1870 г. «О мерах к образованию инородцев Восточной и Юго-восточной России» узаконили образовательную систему Н.И. Ильминского. С их принятием в Волжско-Уральском и Западно-Сибирском регионах началось формирование сети государственных, министерских и земских, миссионерских и церковных школ для нерусского населения.

Таким образом, в миссионерском деле мы выделяем два основных направления в достижении намеченной цели: жесткий, силовой метод, и мягкий, просветительный. Оба направления всегда присутствовали в практике православного миссионерства в регионе. Первое направление господствовало вплоть до середины XIX в. и имело своих сторонников и в рассматриваемую нами эпоху. Оно осуществлялось не столько через церковную организацию, сколько посредством активного использования государственных структур социального принуждения. Силовые меры казались простыми, эффективными и дешевыми, так как позволяли быстро гасить очаги отступничества и создавать видимость относительной религиозной стабильности. Однако они не «лечили болезнь», а загоняли ее внутрь этнокультурного социума, способствуя консервации традиционных верований. Чем сильнее было внешнее религиозное давление, тем больше замыкался новокрещеный в своем внутреннем мире и искал поддержку у своих языческих богов и духов. Второе направление – просветительное – требовало долгого терпения, постоянного труда, наличия образованного духовенства, грамотной паствы и т.д. Семена просвещения прорастали долго и не всегда приносили желанный урожай, что усиливало аргументы противников просвещения. До Н.И. Ильминского просветительные методы применялись лишь на экспериментальном уровне. Они выражались в издании переводной христианской литературы, открытии монастырских и церковных училищ, учреждении классов местных языков при духовных учебных заведениях, проповедях на языке прихожан и др. Миссионерско-просветительная система Н.И. Ильминского позволила закрепить просветительное направление в качестве основного, создать структуру миссионерско-просветительных институтов, воспитать новое поколение миссионеров на идеях христианского просвещения. С утверждением системы Н.И. Ильминского, которую следует рассматривать как результат многолетних поисков наиболее оптимальных форм и методов воздействия на религиозное сознание иноверческого населения, вектор конфессиональной ориентации крещеного нерусского населения стал меняться в сторону православия. Н.И. Ильминский несомненно стал общепризнанным лидером в осуществлении политики христианского просвещения. Благодаря колоссальному трудолюбию, человеческим качествам он сплотил вокруг себя многих просветителей, воспитал целое поколение учеников, из среды которых вышли не только видные миссионеры, но и лидеры народного просвещения и даже национального движения.

Большой вклад в развитие системы христианского просвещения нерусских народов внес выдающийся ученик Ильминского чувашский педагог-просветитель И.Я. Яковлев. Он всегда подчеркивал, что является учеником Н.И. Ильминского. Но И.Я. Яковлев не слепо следовал идее своего учителя, он творчески подходил к делу христианского просвещения чувашского народа. Будучи во многом солидарным с создателем системы «инородческого просвещения», он полагал, что религиозно-нравственное просвещение должно быть положено в основу культурного развития чувашей. Работая бессменно многие годы руководителем Симбирской чувашской школы, инспектором чувашских школ Казанского учебного округа, членом переводческой комиссии, И.Я. Яковлев заложил основу чувашского просвещения, печати, профессиональной культуры.

Изучение опыта его полувековой просветительной деятельности показывает, что он принимал систему Н.И. Ильминского не как догму, а развивал ее применительно к этнокультурным потребностям чувашского народа.

Н.И. Ильминский и его соратники, развивая миссионерский характер школ, продолжали активно заниматься переводческой деятельностью. Ее центром до 1876 г. продолжала оставаться Казанская крещенотатарская школа. Создание письменности для самых малочисленных народов Российской империи, издание религиозной и учебной литературы на этих языках позволили не только расширить границы миссионерской деятельности Православной Церкви, но и повысить ее эффективность. Миссионерство выходило за рамки чисто религиозного просвещения. Создавая письменность, издавая литературу, открывая школы, приюты и больницы, миссионеры готовили почву для приобщения народов к образованию и цивилизации. Во многом благодаря деятельности православных миссий были созданы предпосылки развития национальных культур малочисленных народов России.

С 70-х годов начинает довольно интенсивно развиваться сеть министерских и земских школ для крещеных «инородцев», организованных по Правилам 26 марта 1870 г.

Центром подготовки учителей для этих школ стала Казанская учительская семинария, открытая в марте 1872 г. По утвержденному штатному расписанию, из 150 воспитанников, набиравшихся ежегодно в семинарию, не менее половины должны были быть «инородцами».

Преподавание в большинстве земских и министерских школ, открытых для нерусского населения Казанского и Оренбургского учебных округов, строилось на основе системы Ильминского. Образцовыми в этом отношении были чувашские земские школы Казанского учебного округа. Огромная заслуга в их организации принадлежала И.Я.Яковлеву, занимавшему с 1875 по 1903 гг. должность инспектора чувашских школ. Яковлев развил систему Ильминского применительно к чувашским школам. Был установлен 4-летний курс начальной школы вместо 3-летнего. Изучению русского языка в школе Яковлева предшествовало изучение родного языка, что отвечало требованиям педагогики – от известного к неизвестному (у Ильминского изучение языков начиналось одновременно). Гораздо больше внимания уделялось общеобразовательным предметам, в сравнении со школой Ильминского, где приоритетными являлись дисциплины религиозно-нравственного содержания. Религиозные предметы в программах чувашских школ Яковлева были представлены в соответствии с нормами общих земских и министерских школ. Чувашские школы пользовались большой популярностью у населения. Их численность на территории современной Чувашии возросла с 37 в 1876 г. до 114 с 6147 учащимися в 1896 году¹⁴. К 1904 г. в одной только Казанской губернии было 130 чувашских министерских и земских школ. Чувашские школы по своему качеству ничем не уступали русским школам, а в чем-то даже превосходили их. Так, Симбирский губернатор С. Ржевский в отчете о состоянии губернии за 1903 г. отмечал, что благодаря деятельности Симбирской чувашской учительской школы, «инородческие училища лучше других обеспечены учителями». Его предшественник В. Акинфов, говоря о заслугах чувашской учительской школы в деле распространения просвещения среди чувашей, особо указывал, что с развитием образования практически прекратилось тяготение чувашей к магометанству, а напротив, росло стремление к русскому языку.

Итак, соединенными усилиями МНП и земств, Синода и миссионеров в Волжско-Уральском регионе к началу ХХ в. была сформирована достаточно широкая сеть общеобразовательных школ для нерусских православных и языческих народов. Школа с русским языком все более уверенно входила в быт этих народов.

Образовательная система Ильминского, являвшаяся, по сути, частной методикой, призванной способствовать повышению христианского просветительства, была положена в основу государственной образовательной политики на русском Востоке. Огромной заслугой ее автора являлось то, что ему удалось победить закоренелый предрассудок об опасности допущения в школу родного языка и, в какой-то мере, примирить с этим самых горячих русских «патриотов». При многообразии задач, поставленных властью перед школой, система Ильминского, опиравшаяся на религиозно-нравственное просвещение и родной язык, была признана наилучшей для их успешного решения.

Как и планировал Ильминский, школе для инородцев-христиан и язычников был придан выраженный религиозный характер. Современники совершенно справедливо отмечали, что школа Ильминского не являлась продуктом отвлеченного мышления, а была вызвана насущными потребностями народной жизни Волжско-Камского края. Школа, основанная на этой системе, должна была пробудить христианские чувства и настроения в среде колеблющихся между Христом и Магометом, положить барьер наступательному шествию ислама, оторвать полухристианских, полуязыческих инородцев от тяготения к миру тюрко-арабскому и привлечь к миру славяно-русскому. Главным же орудием при этом был родной язык.

Анализ литературы и архивных источников показывает, что в момент принятия Правил 26 марта 1870 г., употребление в официальных документах таких понятий, как «обрусение», «слияние инородцев с русским народом», не предполагало их ассимиляции. Более того, школа Ильминского защитила самые малочисленные народы от поглощения более крупными народами, в том числе не допустила их ассимиляции с русскими. Именно за это больше всего «пеняли» Ильминского противники его образовательной системы. Совмещение в процессе обучения местного и русского языков служило гарантией от национального обезличивания школы. Одновременно, после прохождения курса такой школы дети получали возможность продолжать образование в учебных заведениях повышенного типа, в которых русский язык являлся единственным языком обучения.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что применением на практике системы Ильминского был дан сильнейший импульс развитию национальных культур и формированию национальной интеллигенции, были заложены основы для строительства национальных школ у большинства нерусских народов Поволжья, Приуралья и Сибири. Признание права на преподавание в школе на родном языке учащихся потребовало активизации усилий по созданию на основе кириллицы алфавитов для прежде бесписьменных языков, налаживанию переводческой и издательской деятельности, подготовке национальных учительских кадров.

«На первом же курсе университета мне выпало великое счастье познакомиться с Николаем Ивановичем Ильминским. Я мечтал о просвещении инородцев, о поднятии их духовно-нравственного уровня и материального благосостояния, но у меня не было ясной, определенной последовательной программы действий. Этой программой наделил меня Николай Иванович Ильминский. Он открыл передо мной широкие горизонты, указал высокие цели и надежные пути к их достижению, утвердил меня на выбранной дороге, укрепил мои силы и вдохнул в меня свою непоколебимую веру и воодушевление… Его идеи, приложенные им в жизни, и воодушевили на дело просвещения тысячи людей. Эти идеи легли краеугольным камнем и моего миросозерцания, эти идеи я, один из скромных работников на указанном Н.И. Ильминским поприще, свято берег всю мою жизнь»,_ писал чувашский просветитель И.Я. Яковлев ¹⁵.

В этом ключе надо отметить общественно-просветительную деятельность И.Я. Яковлева по инородческому вопросу, направленную на проблему сохранения и развития этноса, наиболее актуальную и острую в любом обществе со времён формирования этнического самосознания. Этнос _ исторически возникшая устойчивая социальная группа людей, представленная племенем, народностью, нацией. Основным условием возникновения этноса является общность территории, языка, культуры, самосознания − сознания своего единства и отличия от всех других подобных образований. Дополнительными условиями могут быть общность религии и близость в расовом отношении. Изредка этнос складывается из разноязычных элементов. Для более устойчивого существования этносы стремятся к созданию своей социально-территориальной организации (государства, автономии). Проблема этнокультурного существования коренных народов Поволжья, Урала и Сибири в структуре Российского государства наиболее остро обозначилась в XIX-XX вв. в связи с непризнанием за этими народами права выбора путей собственного развития и стремлением ассимилировать их с русским населением. Наблюдаемые в среде коренного населения процессы утраты родного языка и культурной самобытности являются непосредственным ее результатом и доказательством остроты проблемы.

Необходимость выстраивания новых принципов государственной политики в отношении этносов на современном этапе развития цивилизации делает актуальным обращение к историческому опыту Ильминского _ Яковлева во второй половине XIX _ начале XX вв. В тех тяжелейших условиях российского монархического режима И.Я. Яковлеву удавалось выяснять положение и нужды чувашей, намечать пути правильного решения «инородческой» проблемы для них, сохраняя при этом верность идеям Ильминского.

Комплексный анализ системы просвещения И.Я. Яковлева, ее влияния на духовные и нравственные приоритеты чувашей, на их ментальное и культурное пространство показал, что Симбирская чувашская школа явилась первой национальной школой в истории чувашского народа, которая призвана была сохранить его самобытную культуру и родной язык. Здесь зародилась национальная письменность, появился первый букварь, были заложены основы литературного языка. Она стала центром сближения с русским народом, приобщения к его великой культуре, укрепления дружбы между народами Поволжья.

Школа И.Я. Яковлева как по возникновению, так и по развитию и назначению не была обычной, в современном понимании. Школа возникла и развивалась в центре одной из крупных многонациональных губерний России _ Симбирске. Здесь издавна бок обок жили чуваши, мордва, татары, русские и другие народы. В конце 60-х годов XIX в. чувашских селений в губернии насчитывалось 305, в них проживало около 100 тысяч человек. В течение трехсот лет со времени присоединения Казанского края к Русскому государству вплоть до конца 60-х годов XIX в. в Симбирской губернии не было ни одной светской «инородческой» школы. Первой стала школа, основанная выходцем из народа и для нужд самого народа И.Я. Яковлевым¹⁶.

В основу развития школьной жизни и деятельности были положены следующие руководящие идеи. Основная идея – идея христианского просвещения инородцев светом Евангелия. Эта задача была требованием совести и сердца руководителя школы и требованием самой жизни. Другой идеей была идея сближения и объединения родного чувашского племени с русским народом. Сблизить инородцев с русским народом, объединить их с ним в христианском миросозерцании, в культурном и бытовом облике – вторая руководящая идея, положенная в основу развития Симбирской школы.

«Родной язык в школьном обучении, родной язык за богослужением, Евангелие на родном языке доступно пониманию всякого чуваша, учитель и священник из природных местных инородцев, из крестьянской среды, близкие по духу, языку и быту к окружающему населению, _ вот те средства, с помощью которых надо было идти к намеченным целям. Родной язык в церкви и школе – та третья идея, которая направляла развитие Симбирской школы»,_ писал И.Я. Яковлев ¹⁷.

С 1878 г. в Симбирской чувашской учительской школе было открыто женское отделение, при котором с 1903 г. начали работать педагогические курсы. В 1890 г. школа была преобразована в Центральную чувашскую учительскую школу. За 50 лет своего существования из ее стен вышли более 1000 учителей и учительниц, педагогические курсы закончили 272 девушки. Школу по праву называют колыбелью чувашской культуры ¹⁸.

Симбирская чувашская школа способствовала сохранению чувашской народности, формированию национального языка. По замыслу Яковлева, школа родного языка должна была поднять его соплеменников на такой уровень культуры, какой имели передовые народы, и обеспечить выход молодежи на общегосударственную систему образования, а оттуда – на арену мировой культуры. Весь свой талант организатора и просветителя он направил на сочетание двух целей: слияния с русским населением воедино для верноподданничества православному царю и сохранения традиций, самобытности и повышения образованности и общей культуры. Позиция Яковлева по отношению к своему народу выражалась в следующем его высказывании: «Каждому инородческому племени должна быть обеспечена свобода пользования родным языком в школе и церкви. Язык умирает только вместе с создавшим его народом, и требовать, чтобы родной язык народом был забыт, почти равносильно требованию смерти этого народа» ¹⁹.

С именем Яковлева неразрывно связано создание современной письменности и литературного языка, национальной школы, профессиональной культуры в целом. В основе этих успехов лежит разработанная и внедренная им в жизнь система образования родного народа. Основой системы образования чувашского народа стали новый алфавит и букварь. Они в свою очередь стали движущей силой формирования учебной и методической базы системы образования. Сама система стала определяющим фактором формирования чувашского литературного языка. При этом для обеспечения и выполнения миссионерской функции − деятельности религиозных организаций, направленной на распространение христианского вероучения и культа среди иноверцев осуществлялись переводы библейских книг и богослужебной литературы, что собственно и способствовало духовно-нравственному возрождению. Основой для формирования единого чувашского литературного языка и развития способностей, побуждающих рост самосознания и мировоззрения чувашей, стала переводческая деятельность, связанная переводами церковно-богослужебной литературы и книг Нового и Ветхого Заветов.

В связи с этим можно рассматривать такую модель, характеризующую развитие культуры чувашского народа, в которой на первый план выдвигаются три основных культурных события: издание первых учебных книг – букварей, перевод Библии на чувашский язык и появление поэтов и писателей, пишущих на языке данной национальной общности. Как нам представляется, подобная многокомпонентная модель (естественно, с необходимыми дополнениями и уточнениями) может быть использована и для сравнительно-типологического изучения «парадигм национальной эволюции» культуры родственных нами народов, в частности для выявления роли переводов Библии в процессе формирования литературного языка.

Издание букварей и переводов книг Нового Завета, другой церковно-религиозной литературы, становление новой чувашской письменности было процессом сложным. И.Я. Яковлеву приходилось преодолевать сопротивление созданию нового алфавита, употреблению богослужения на чувашском языке, а также жесточайшую критику новых переводов христианско-религиозной литературы. В течение почти сорока лет И.Я. Яковлев вносил изменения в тексты переводов, совершенствовал их и одновременно разрабатывал теоретические основы создаваемого им литературного языка на народной основе. Он пересмотрел и уточнил свои взгляды на диалекты чувашского языка и их место в формировании языка литературы, на взаимоотношение диалектов низовых и верховых чувашей, на принципы обогащения чувашского языка и т.д.

Готовя перевод, И.Я. Яковлев особо подчеркивал задачу, которую ставил перед собой и перед своими учениками: читатель должен по этому переводу не только познакомиться с содержанием Библии, но и узнать настоящий народный язык. Он хотел, чтобы люди читали ее как свою народную книгу, иногда уклонялся от оригинала и стремился быть предельно близким к народному языку. Эта цель была достигнута. Новый Завет, изданный на чувашском языке в 1911 году в Симбирске тиражом 20 тысяч экземпляров, вошел почти в каждый дом. Чувашский перевод Нового Завета стал образцом литературного языка, общего для всех чувашей, говорящих на разных говорах чувашского языка. Широкое распространение этой книги среди различных слоев населения способствовало закреплению нового литературного языка и одновременно с этим усиливало в общественном сознании чувашей представление об их этнической, культурной и языковой целостности. Кодификация подлинно народного языка в качестве языка литературного явилась еще одним свидетельством самостоятельности чувашей среди других народов, их самобытности, этнокультурной общности и единства и тем самым способствовало ускорению формирования их национального самосознания.

Таким образом, переводы церковно-религиозной литературы и книг Библии оказали огромное воздействие на процесс становления и дальнейшего развития системы образования чувашского народа.

По мнению чувашского просветителя, школа как система образовательных средств народа для своей прочности должна иметь нравственно-религиозную основу. Цели национальной чувашской школы направлены на формирование национального самосознания чувашей, повышение уровня их индивидуального и общественного сознания. Школа – показатель качества национальной общности, одна из форм выражения самобытности чувашского народа и его ярких представителей, имеющих единство происхождения. В школе «куётся» индивидуальное и групповое знание, «кристаллизуется» понимание и чувство, основанные на признании уникального своеобразия, связанного с осознанием своей принадлежности к чувашской этнической общности.

Главная задача Симбирской чувашской учительской школы _ формирование народной интеллигенции, социального слоя людей, профессионально занятых квалифицированным умственным трудом и обладающих необходимым для этого специальным образованием и выполняющих социальные функции по сохранению и развитию этнокультуры чувашей, формированию новой социокультурной среды, соответствующей требованиям времени.

Образовательно-педагогическая система – совокупность структур и процессов, содержание и результат усвоения систематизированных знаний, умений и навыков в контексте воспитания личности и формирования социокультурной среды региона.

В современной зарубежной и отечественной литературе И.Я. Яковлев рассматривается как теоретик и практик, новатор педагогической науки конца XIX _ начала XX вв. В разработанной им системе просвещения главенствующей была идея духовно-нравственного возрождения и подъёма материального благосостояния крестьян, что перекликается с современными проблемами развития системы образования и педагогической практики.

Для данной отрасли знаний важным оказывается то, что научно-педагогическое наследие И.Я. Яковлева не только принадлежит истории, но и является средством решения многих современных проблем воспитания молодого поколения. Действительно, активно применяемое в современной практике школьного воспитания трудовое воспитание своими корнями уходит к педагогической системе И.Я. Яковлева. Более того, система предварительного отбора и целевая подготовка (элитарное обучение) в современных специализированных школах-интернатах тоже во многом напоминает Симбирскую чувашскую школу Яковлева.

Исследования последних лет, научные статьи С.В. Грачёва, А.Н. Васильевой, Л.А. Таймасова и других, опубликованные в последние годы, свидетельствуют о признании цивилизаторской сущности педагогической системы Ильминского – Яковлева. Эти работы носят историко-философ-ский характер. Г.Н. Волков, академик РАО, Симбирскую чувашскую школу называет моделью школы будущего. Кроме того, этой теме посвящены работы многих учёных, таких, как Г.Н. Волков, В.Д. Дмитриев, А.Е. Земляков, Л.В. Кузнецова, Н.Г. Краснов, И.В. Мукина, Т.Н. Петрова, Т.С. Сергеев и др. Наследие И.Я. Яковлева изучает институт его имени в составе Чувашского государственного университета.

Обзор и анализ литературы по данной проблеме свидетельствует о возросшем уровне исследований. В этих работах много конкретного материала, требующего социально-педагогического и философского анализа для обозначения «траектории» движения системы образования чувашского народа к системе образования Чувашской Республики.

Известно, что в педагогическом деле время, новые условия диктуют новые приоритеты, новые подходы. В этом фигура учителя становится ключевой, и от того, насколько он подготовлен к изменяющимся условиям, в какой степени владеет мастерством обучения и воспитания, зависят результаты его деятельности. Однако никакие перемены, происходящие в государстве и обществе, не могут поколебать сложившуюся традицию школы как самого устойчивого и положительно консервативного института – сеять разумное, доброе, вечное. Отсюда школа во все времена являлась базой база для духовного просвещения и воспитания народа.

Основным учреждением, готовящим учительские кадры для чувашских школ, являлась Симбирская чувашская учительская школа (СЧУШ), которую организовал И.Я. Яковлев (1848-1930). Педагогические идеи Яковлева зародились в условиях общественно-исторического прогресса 60-х годов XIX века. Он был одним из передовых мыслителей того времени, человеком, поставившим перед собой задачу просвещения чувашского народа через приобщение его к русской и мировой культуре и духовно-нравственного возвышения на этой основе.

По воспоминаниям одной из самых талантливых учениц чувашского просветителя, Капитолины Никитичны Эсливановой-Максимовой (первой профессиональной чувашской певицы), огромный заряд духовности несли уроки, проводимые педагогами, в них было дыхание жизни, ее неиссякаемый родник. На их уроках происходило преображение мира воспитанников, рождались оптимизм, вера в свои силы, творчество – все то, что является слагаемыми успеха педагога и духовными приобретениями его учеников.

Ф.П. Павлов, основоположник чувашской профессиональной музыки и один из самых талантливых учеников Симбирской чувашской школы, оценивая ее значение, писал: «Все, что сделано для образования чуваш до революции, было создано преимущественно в СЧУШ, и это было обязано, главным образом, деятельности И. Яковлева. Пятьдесят лет сверхчеловеческой энергии. Полвека титанической борьбы за создание и развитие чувашского образования…Полвека… Но это уже целая эпоха в истории чувашского народа. Эта эпоха немыслима без имени человека, деятельностью которого отмечены ее контуры» ²⁰.

Сложившаяся в школе Яковлева система обучения и воспитания, по сути, была моделью российской национально ориентированной школы, в которой содержание образования было построено на паритете национального и общероссийского. Известно, что основные школьные предметы преподавались на русском языке, однако Иван Яковлевич Яковлев, сравнивая чувашей с другими народностями и положение своего народа с положением других, которые имели свою письменность и литературу, приходил к тому, чтобы создать чувашские книги на чувашском языке на основе своего алфавита.

Такой подход обосновывал учебный процесс, построенный на методике первоначального обучения на родном языке, что соответствовало принципу этнокультуросообразности, и было в преемственности с системой просвещения инородческих народов ученого-ориенталиста Н.И. Ильминского. И.Я. Яковлев на основе русской графики составляет вместе с В.А. Белилиным первый новый чувашский алфавит, а в 1872 г. – первый букварь. Его педагогическая идея через родное и близкое постигать русскую мировую культуру реализовывалась в учебном процессе с опорой на родной язык. Рассматривая родной язык в качестве действенного средства начальной ступени образования, Яковлев считал изучение русского языка необходимым для развития национальной культуры. В педагогической системе школы была разработана методика преподавания русского языка в сравнении с родным языком, как доступное средство изучения русского языка и орудие приобщения к культуре русского народа. Для овладения необходимыми знаниями использовались книги К.Д. Ушинского «Родное слово» и «Детский мир», Л.Н. Толстого «Первая книга для чтения», «Новая азбука» в двуязычном варианте и другие.

Симбирская чувашская школа являлась центром создания чувашской письменности, переводов и издания книг на чувашский язык и распространения их среди сельского населения. Переводы на родной язык разнообразной массовой литературы, в том числе художественной, создание учебников и учебных пособий – всю эту работу И.Я. Яковлев направлял на оснащение будущей национальной школы. Школа была настоящей кузницей учительских кадров не только для чувашских, но и для других школ Поволжья. Как это согласуется с тем, что школа должна быть универсальным образовательным институтом, в которой учатся дети, родители, сами учителя!

Если современная школа в поисках новой парадигмы образования обращается не только к мировому (как правило, зарубежному) опыту, а открывает для себя новое в отечественных традициях, то она, несомненно, становится социально и национально ориентированной. Гуманистическая парадигма, ставя в центр образования личность, направляет деятельность школы на взращивание ее сущностных сил, предоставляя личности ученика максимум возможностей для самореализации. Рассмотрим данное современное положение на примере школы Яковлева.

Программа Симбирской чувашской школы включала в себя более 20 предметов: арифметика, русский и церковнославянский языки, предметы религиозного характера, русская литература, история, чистописание; математика, физика, химия, география, ботаника, зоология, анатомия и физиология животных и человека, минералогия, основы сельского хозяйства; рисование, пение, игра на скрипке; обучение сельскохозяйственному труду и ремеслам, домоводство; в старших классах _ педагогика и психология, логика. Один только перечень предметов говорит об универсальном характере обучения, а это важный момент в процессе формирования личности. «Наряду с русским языком серьезное внимание в школе обращается на постановку логики и педагогики. В особо широких размерах преподается пение и музыка, к которым чуваши чувствуют особую склонность и обнаруживают большие способности. Особенно развита в школе скрипичная игра. Далее в программу школы входят история, математика, физика, химия, ботаника и зоология» ²¹.

Симбирская чувашская учительская школа, согласно Положению о школе, должна была готовить учителей для просвещения чувашей, подъема их культурного уровня. Для этого в школе была создана система целостной организации учебно-воспитательного процесса, идейное обеспечение которой основывалось на главных положениях: на народности воспитания и обучения, культуросообразности обучения и воспитания, универсальности образования, практической направленности на работы в сельской среде.

Культуросообразность обучения и воспитания была принципиальным положением, в этом И.Я. Яковлев был последователем великого А. Дистервега, русских педагогов К.Д. Ушинского и Л.Н. Толстого, которые считали культуру народа, выходцами из которого были воспитанники учителей, главным фактором национального воспитания.

Учебно-воспитательный процесс, осуществляемый по различным направлениям, был ориентирован на усвоение не просто основ, а научно-практических знаний и умений с применением самых последних достижений науки и практики в мире. Для этого преподавательский состав был подобран И.Я. Яковлевым с учетом высокой квалификации и культурного уровня каждого. Для примера: русский язык преподавала Лебедева, хорошо знавшая и чувашский язык, что создавало удобство ученикам при восприятии русского языка; музыкальные предметы вели высокообразованные музыканты, сами прекрасно исполняющие музыку; рисование вел Н.Ф. Некрасов, выпускник Академии художеств, и К.В. Иванов, будущий великий чувашский поэт. Как видим, перечень учебных предметов и профессионализм преподавателей были главным фактором воспитания высокообразованных и высококультурных учителей, способных вести настоящую просветительную работу среди чувашей на селе.

Сельскохозяйственный труд был основан на культуре агротехники, когда сама организация труда включала современные достижения, например проведение водопровода и т.д. Сельское хозяйство велось не просто как необходимый прожиточный минимум (хотя сельскохозяйственные фермы, сад, огород кормили детей школы), а на научной основе было обучение сельскому хозяйству. В школе серьезно работали над приобретением практических навыков разнообразного ручного труда. Так, переплетное дело было введено с целью сохранения главного богатства школы – книг, затем это пригодилось и для создания своих (написанных преподавателями и учениками) книг и учебников. Мальчики работали в мастерских, и задача ручного труда состояла в том, чтобы владеть инструментом, навыками кузнечного и сапожного дела. Многие ученики достигали значительного искусства в токарном и столярном ремеслах. Девочки под руководством Е.А. Яковлевой и других учительниц учились вязать крючком и на спицах, вышивать в традициях чувашской вышивки, овладевали навыками кройки и шитья. Это было необходимо в дальнейшей педагогической деятельности, чтобы в каждой школе учительница смогла организовать подобное обучение девочек. В этом отношении все было организовано в традициях российского женского воспитания.

Было бы правомерным считать систему эстетического воспитания направленной на настоящее художественное образование учеников, т.к. глубина освоения искусства и народных художественных ремесел позволяет это утверждать. К примеру, каждый ученик 3 часа в неделю должен был заниматься музыкой, игрой на скрипке или на других музыкальных инструментах (в школе было три оркестра), кроме этого проходили занятия вокалом с наиболее способными, во время летних каникул проводилась фольклорная практика (дети получали задание записать народные песни на ноты, а специалисты знают, как непросто записать на ноты чувашские песни из-за сложности ритма, мелодии) – все это соответствует уровню хорошего музыкального образования. Уроки рисования, резьбы по дереву, вышивания были художественным образованием, тем более, что их вели профессиональный художник и мастерица. В итоге каждый окончивший школу, став учителем, уже в своей школе организовывал кружки, хор, художественную самодеятельность. Как правило, в каждой школе, сельской или городской, еще до 60-х годов XX в. существовали учительские и ученические ансамбли народных инструментов, театры, а хором нередко руководили совсем не учителя музыки, а математик, филолог и т.д. К примеру, в Малояушской средней школе Вурнарского района в 30-е годы хором руководил учитель математики. В репертуаре хора были трехголосные произведения русских композиторов, обработки чувашских народных песен (Ф. Павлова, С. Максимова – учеников Симбирской школы). Сегодня почти нет подобных примеров. Таким образом, в учебной работе осуществлялось настоящее культурное образование. Сегодня – это мечты и планы современной школы.

Приобщение учащихся к организации культурного досуга было обязательной частью общего образования. Ученики вместе с преподавателями устраивали литературно-музыкальные вечера, разыгрывали пьесы, ставили фрагменты опер. Всем известна постановка отдельных сцен из оперы «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») в 1913 году, имевшая огромный успех у жителей Симбирска. Это было уникальным явлением: вся постановка и подготовка оперы М. Глинки (костюмы, декорации) были осуществлены учащимися и преподавателями, играл настоящий симфонический оркестр (тоже своими силами), солистами были свои ученики. Сегодня мы не знаем подобных примеров, так что опыт Симбирской чувашской учительской школы являет собой пример школы будущего, где каждый ученик имеет возможность реализовать свои возможности в творчестве, приобрести художественные умения и навыки.

В привитии культуры быта И.Я. Яковлев придерживался правила: «Готовясь к скромному служению в ...деревенской обстановке, в условиях патриархального народного быта, ученики школы ...должны воспитывать себя именно в простоте и скромности». Для этого режим дня (сон – 8 часов, учебные занятия – 6 часов, подготовка к урокам – 2,5 часа, труд, внеурочные занятия, досуг – 6 часов), скромная, но деловая обстановка, наличие специально оборудованных помещений для труда, занятий физической культурой, отдыха, трехразовое питание – все было направлено на воспитание общей культуры в человеке. Навыки самообслуживания (уборка и содержание в чистоте помещений, включая мастерские и территорию школы, шитье одежды, нижнего белья, починка обуви и одежды) ученики получали не на уроках в процессе обучения, а после уроков, и эта работа представлялась жизненной необходимостью для последующей самостоятельной жизни в семье. «Наша школа представляла из себя большую семью, во главе которой стоял И.Я. Яковлев», – так вспоминает о школьных годах А.Т. Варфоломеева, воспитанница школы.

Будучи высококультурным человеком, Иван Яковлевич Яковлев все свои усилия в школьном деле направлял на формирование в школе такой образовательной среды, в которой каждый ученик мог бы развиваться в культурном отношении. В программах художественных дисциплин было много материала для ознакомления детей с лучшими произведениями русских писателей, художников, композиторов. И делалось это через родное и близкое детям, когда рисование преподавал и рассказывал о художниках чувашский поэт К. Иванов, музыку – будущие чувашские композиторы: Ф. Павлов и С. Максимов. В этих примерах примечательно то, что чувашских детей знакомили с достижениями русской и зарубежной художественной культуры учителя чувашской национальности. Это также цель И.Я. Яковлева: через родное, близкое, национальное вести детей к познанию других национальных культур.

Школа в Симбирске была основной базой, источником культуры для просвещения чувашей. «Пятьдесят лет сверхчеловеческой энергии ...Полвека титанической борьбы за создание и развитие чувашского образования ...Эта эпоха немыслима без имени человека, деятельностью которого отмечены ее контуры»,– писал ученик Симбирской учительской школы, выдающийся чувашский композитор Ф.П. Павлов. Главным в деятельности этого великого человека было постоянное стремление помочь родному чувашскому народу обрести чувство уверенности и национального достоинства на основе своих же культурных традиций.

Симбирская чувашская учительская школа как очаг духовной культуры, своего рода мастерская художественной культуры и школа профессионального искусства чувашского народа за все годы своего существования подготовила около тысячи учителей, проводников идей культуры в жизнь чувашского народа. Это деятели культуры, искусства, науки, но главное, это учителя, которые своей энергией, полученной в яковлевской школе, зажгли очаги культуры повсеместно на территории Чувашии, а также в соседних областях и республиках. Ученики И.Я. Яковлева несли культуру в новую среду, в которой они сами оказывались.

Вся организация культурной жизни воспитанников в Симбирской учительской школе была направлена не на академизацию, а на практическое обучение учащихся. Это обеспечивалось кадрами учителей, материальной базой, серьезнейшим отношением к делу всех и каждого, огромной любовью И.Я. Яковлева к своему детищу, его неиссякаемой энергией и оптимизмом. Школа, как очаг культуры, стала его выдающимся педагогическим произведением.

Основным стержнем педагогической системы И.Я. Яковлев определил культурное развитие своего народа через содружество с культурами других народов и в первую очередь с культурой русского народа. Программными положениями этой системы стали:

_ создание Симбирской чувашской учительской школы как центра культурного возрождения народа;

_ привлечение в просвещенческую миссию видных деятелей литературы, искусства, просвещения;

_ создание профессионального музыкального, театрального, изобразительного искусства с сохранением и приумножением национальных традиций, обычаев и праздников;

_ приобщение чувашей к русской культуре и мировой цивилизации.

В приведенных пунктах программы мы видим ярко выраженную национально-культурную направленность, это объясняет, насколько велик был вклад И.Я. Яковлева в дело просвещения чувашского народа.

Значимость и результативность деятельности школы И.Я. Яковлева, имеющей характер и масштаб настоящей просветительной системы, заключались в следующем:

1. Известность концертных программ в Симбирске. Симбирская ученая архивная комиссия предложила устроить концерт чувашской песни, концерт состоялся 19 января 1909 г., все номера были исполнены на «бис». Сбор музыкального фольклора в экспедиции 1902 г., в 1909 г. выход сборника, изданного И.Я. Яковлевым, «Образцы мотивов чувашских народных песен и текстов к ним» (часть 1). При открытии Больше-Арабусинской школы Буинского уезда 1 октября 1897 г. состоялось первое выступление школьного хора (организовал и руководил выпускник М.Ф. Данилов). В 1896 г. состоялось выступление школьного хора на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. В 1913 г. в Симбирске были поставлены сцены из оперы М.И. Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), почти вся опера. Все учащиеся, будущие учителя, несмотря на учительскую специализацию, могли преподавать пение, руководить школьными инструментальными коллективами, делать переложения чувашских народных песен для многоголосного хора.

2. Картины Н.Ф. Некрасова на чувашские темы были на Московских и международных выставках. В Ишаковской чувашской учительской школе организовано обучение живописи (учитель Мирон Тимофеев), в Ядринской женской гимназии проводились уроки лепки (учитель реального училища Н.M. Суперанский). Ученики его поступали в Казанскую художественную школу.

3. В Бичуринской, Аликовской, Хочашевской двухклассных школах было организовано обучение народным ремеслам. И.Я. Яковлев: «Назначение ручного труда состоит в том, чтобы развить ловкость рук, глазомер, вкус к изящному» Мебель (столы, шкафы, стулья) были выставлена на выставках в Казани, Симбирске, Нижнем Новгороде, Москве. За подобную работу школе в 1896 г. была присуждена золотая медаль.

4. Традиционным народным праздником стал для школы «Акатуй» с хороводами, играми (чувашскими), состязаниями, с дарением девушками вышитых платков — это было воссоздание народного праздника.

5. Своими силами были изданы учебники, букварь, книги с переводами русских поэтов и писателей. Особенно отличился в переводческой работе К.В. Иванов.

Симбирская чувашская учительская школа, как очаг духовной культуры чувашского народа, стала основой профессионального искусства Чувашии. Отмеченные пять направлений в национально-культурной среде школы в искусстве современной Чувашии получили следующее развитие:

1. Олимпиады хорового искусства, хоровые ассамблеи (ежегодно), начиная с конца 20-х годов. Развитая сеть профессиональных хоровых и самодеятельных коллективов. Большое количество фольклорных чувашских коллективов (взрослых и детских). В композиторской музыке особенно ярко развиты хоровое пение и обработка чувашских народных песен для академических хоров. Первыми чувашскими композиторами стали ученики И.Я. Яковлева Ф. Павлов и С. Максимов.

2. Чувашские художники, объединенные в Союз художников Чувашии, завоевали право участвовать в выставках всех уровней _ от республиканских до международных. Произведения живописи А. Миттова, Праски Витти, А. Силова, Н. Рыбкина, Р. Федорова, Н. Овчинникова и других составляют коллекции художественных музеев и галерей страны и мира. В Чувашии два учебных заведения готовят профессиональных художников, здесь же готовят учителей изобразительного искусства для общеобразовательных школ и школ искусств.

3. Фабрика чувашской национальной вышивки «Паха тěрě» завоевала популярность в стране, имеет награды международных выставок, начиная с конца 30-х годов в Москве ежегодно экспонируются изделия чувашских народных ремесел: резьба по дереву, вышивка, плетение из лозы, керамика, ткачество, музыкальные народные инструменты. В профессиональном искусстве (традиции резьбы по дереву) получила развитие скульптура.

4. Традиции домашнего театра Симбирской школы стали основанием профессионального театрального искусства Чувашии (четыре профессиональных театра) с 1918 года. Первая чувашская опера и балет («Шывармань» и «Сарпике» – композитор Ф. Васильев) поставлены на народные сюжеты.

5. Поэма К.В. Иванова «Нарспи» переведена на многие языки нашей многонациональной родины, пять раз _ на русский язык. В чувашских школах учащиеся могут читать русскую и мировую классику в переводе на чувашский язык.

Таким образом, обзор и анализ педагогических основ Симбирской чувашской учительской школы позволяет сделать вывод о том, что школа Ивана Яковлевича Яковлева стала настоящим прообразом современной школы, основу которой составляют:

_ культуроемкость всего учебно-воспитательного процесса, обеспеченная высоким уровнем профессиональной педагогической подготовки учителей-предметников, учителей-воспитателей;

_ организация школьной жизни на основаниях инициативы и самодеятельности обучающихся (образовательно-просветительные, трудовые, художественно-эстетические направления деятельности);

_ социальная активность, расширение границ образовательной деятельности школы, ее активный выход в социум, наличие социально-культурных центров.

В программе возрождения России человек рассматривается в качестве несущей конструкции новой парадигмы развития общества, что требует совершенно иного отношения к культуре в самом широком ее смысле. В соответствии с этим в образовании идет активный инновационный процесс, ориентированный на внедрение традиций и национально-культурного опыта в современную педагогическую систему, в которой личность может развиваться, утверждаться в процессе активного взаимодействия со всеми, как говорит Б.Т. Лихачев, «существенными, животворящими силами и феноменами всех сред своего обитания».

В основу такой системы должно быть положено сочетание общечеловеческого гуманистического (неограниченного географическими, историческими, национальными контурами) и национально-регионального (в пределах определенной территории, в которой доминирует культура коренного населения или многонациональная культура) образования.