IV. Климат или человек?

По некоторым историческим фактам нетрудно установить, что в XIV–XVIвеках в Северном полушарии климат существенно не ухудшился. Это была эпоха великого освоения океанов. В концеXVвека Колумб пересек Атлантический океан. Отец и сын Каботы, а возможно и безвестные рыболовы, от берегов Британии достигли восточной окраины Северной Америки.

Конкистадорам тогдашний климат не мешал плавать в Атлантике и воевать в Америке. Магеллан назвал открытый им океан Тихим. В Европе история Италии или Испании дает очень мало материалов для обоснования гипотезы малой ледниковой эпохи.

Почему же пользуется популярностью эта гипотеза? По-видимому, она привлекательна своей обобщенностью, объединением в единой концепции большого числа фактов. Но когда их подвергают детальному, тщательному анализу, возникает ряд вопросов. Проведший подобную операцию – весьма убедительно, профессионально точно – Э. Ле Руа Ладюри пришел к таким же выводам.

Одни и те же климатические изменения могут приводить к различным последствиям для хозяйственной деятельности. Это зависит как от естественной климатической зональности, так и от социальных причин, а также от достигнутого научно-технического уровня.

Для стран с умеренным климатом вообще почти невозможно естественно перейти от вековых климатических перемен к вековым экологическим явлениям. Совершенно неясно, может отклонение средней вековой температуры на 1-2° оказывать заметное влияние на деятельность людей, в частности, на развитие сельского хозяйства. Скажем, фаза наступания ледников и относительного похолодания (фаза Фернау) 1590-1850 годов совпадает со временем экономической депрессии XVIIвека, и с подъемом экономики вXVIIIвеке.

«Иными словами, - заключает ученый, - незначительная амплитуда вековых флуктуаций температуры, независимые от них и неоднозначные явления из истории человечества – все это в настоящее время препятствует установлению какой-либо причинной связи между ними».

Нередко забывается очень существенное обстоятельство: среднестатистические вековые колебания очень незначительны. Они не идут в сравнение с колебаниями погоды ото дня ко дню или тем боле от сезона к сезону и даже от года к году.

Социальные бури, сотрясающие страны и народы, разумнее сопоставлять и увязывать не с медленными вековыми климатическими процессами, а с резкими, внезапными, катастрофическими.

Впрочем, природные катастрофы происходят время от времени повсеместно и, в лучшем случае, могут вносить некую дополнительную долю хаоса в ход исторических событий. Крупное нашествие варваров опустошает процветающую страну быстрее и радикальнее, чем резкие изменения климата, из-за разрушения городов и селений, каналов и оросительных сооружений, истребления части населения.

Страны, города и народы обладают значительной устойчивостью и живут по своим особенным законам, а не просто как инертные части географической среды, ландшафтной оболочки, биосферы.

Вряд ли есть убедительные научные основания для взглядов, предполагающих прямое, непосредственное и существенное воздействие климатических аномалий на цивилизации. И все-таки остается вопрос. Как быть с группой объективных фактов, подтверждающих гипотезу малой ледниковой эпохи? Прежде всего, разве не признано существование фазы Фернау наступания ледников Европы?

Реальность этой фразы трудно оспорить. Не менее очевидна ее хронологическая приуроченность (конец XVI– серединаXIXвека) к полному завершению в Европе Средневековья и к периоду становления и бурного развития нового капиталистического способа производства. И если без явных натяжек нельзя ставить социальные изменения в зависимости от климатических, то не счесть ли их совпадение простой случайностью?

Но вряд ли все так уж случайно. Вспомним хотя бы один чрезвычайно незначительный факт: к концу Средневековья общая площадь лесов в Европе сократилась в несколько раз!

В европейском раннем Средневековье характеристики земной поверхности, влияющие на формирование климата, определились в значительной степени наличием почти сплошных лесных массивов. К XVIIвеку ситуация резко изменилась. В Западной Европе стали преобладать (!) лишенные деревьев территории.

Произошло как бы перемещение Европы из лесной зоны в зону лесостепей и даже степей. Так было, конечно, по ландшафтным критериям. По климатическим показателям вроде бы все должно оставаться по прежнему… Если не учитывать влияний на климат характера земной поверхности. А ведь она претерпела поистине катастрофические преобразования.

Резкое увеличение безлесных пространств, активизация поверхностного стока, уменьшение содержания влаги в почвах, разрежение растительного покрова – все это должно было заметно увеличивать контрастность климата при общем похолодании. Вспомним, кстати, точное высказывание известного советского эколога С. С. Шварца: «Можно было бы привести много примеров, показывающих реальность следующего парадокса: в настоящее время лес больше влияет на климат, чем климат на лес».

Именно это и наблюдалось в Западной Европе усиление контрастности климата при некотором общем похолодании. Не исключено, что в связи с этим (в частности, с наступанием ледников и увеличением стока пресных вод) повысилась ледовитость Северной Атлантики: расположенные близ моря ледники стали активнее «поставлять» айсберги, а увеличение количества пресных вод в прибрежных морях способствовало более интенсивному образованию льда.

Правда, возникает другой вопрос: а почему в таком случае закончилась в середине XIXвека фаза Фернау? В случае независимости от каких-либо естественных причин удовлетворительного ответа, пожалуй, нет до сих пор. А если исходить из предположения о ее связи с деятельностью человека?

В таком случае надо учесть, что в Западной Европе началась индустриализация, стали бурно расти города, многие реки были зарегулированы, упорядочен поверхностный сток, усилилась техногенная запыленность воздуха, выбросы в атмосферу углекислого газа. Подобные процессы, как обычно считается, способствуют общему потеплению климата. А увеличение запыленности снегов и поверхности ледников способствует усилению их таяния.

Надо еще иметь в виду и то, что питаются ледники за счет атмосферных осадков. Поэтому рост альпийских ледников должен быть связан с увеличением количества осадков в этом регионе, а вовсе не с похолоданием. В Центральной Сибири холода свирепые и зима долгая, но ледников нет. Так что сама идея зависимости распространения ледников от похолодания климата выглядит странновато: надо прежде всего говорить о системе питания ледников. А она связана со многими факторами.

Г

Индустриальный пейзаж. Сталелитейный завод на севере Англии. Рисунок начала XX века

ипотеза о заметных влияниях цивилизации на климат может вызвать немало возражений. Кому то она может показаться чересчур смелой и малообоснованной. Однако по сути она вовсе не нова и не слишком оригинальна. Начиная с Г. Марша, ее высказывал целый ряд специалистов. В частности, знаменитый русский климатолог А. И. Воейков в конце прошлого века пришел к выводу: человек заметно (и невольно) преображает не только ландшафты, но и климатические условия на обширных пространствах. Так происходит, прежде всего, в результате уничтожения лесов, перестройки речных систем и поверхностного стока, устройства водохранилищ, прудов.

До середины нашего века нелегко было обосновать идею колебаний климата, вызванных техногенезом. За последние десятилетия стали разрабатываться компьютерные модели глобальной системы климатов. Подобные исследования приводят порой к любопытным результатам.

По сообщений английских климатологов, сделан прогноз изменений природных условий Сахары при условии, что треть территории пустыни будет покрыта лесами. Ответ оказался примечательным: в Сахаре начнется эпоха повышенной увлажненности, даже появятся обширные болота… Как ни вспомнить, что несколько тысячелетий назад в Сахаре обитали крокодилы и бегемоты!