mushtuk_o_z_partologiya_uchebno_prakticheskoe_posobie

•право назначать в избирательные комиссии всех уровней – от ЦИК РФ до участковых – своего представителя в статусе постоянного члена комиссии с совещательным голосом;

•при формировании избирательных комиссий на уровне субъектов РФ не менее одной трети из общего числа членов этих комиссий, формируемые их органы законодательной и исполнительной власти должны назначать на основе предложений каждого из избирательных объединений, имеющих депутатские фракции в Государственной Думе, а также на основе предложений избирательных объединений, имеющих депутатские фракции в законодательном органе субъекта РФ (но не более одного представителя от одного объединения);

•право представителей избирательных объединений (блоков) присутствовать на всех заседаниях избирательных комиссий. При этом указанным лицам не требуется дополнительное разрешение, а соответствующая избирательная комиссия обязана обеспечить их оповещение и возможность свободного доступа на свои заседания. Кроме того, эти представители вправе присутствовать на избирательных участках в день голосования с момента начала работы участковой избирательной комиссии и до получения сообщения о принятии вышестоящей избирательной комиссией протокола об итогах голосования, а также при повторном подсчете голосов избирателей;

•право назначать наблюдателей за ходом голосования в день выборов, полномочия которых должны быть удостоверены в письменной форме с указанием фамилии, имени и отчества, места жительства, а также номера избирательного участка, наименование избирательной комиссии, куда они направляются. Данный документ действителен при предъявлении паспорта или заменяющего его документа. Предварительное уведомление о направлении наблюдателя не требуется.

Правовое регулирование предвыборной агитации включает, прежде всего, ре-

гулирование сроков ее проведения. Согласно закону, официальная предвыборная агитация разрешается только после регистрация кандидата (списка кандидатов) и прекращается в ноль часов за сутки до дня голосования.

Наряду с регулированием сроков в законодательном порядке устанавливаются

формы и виды (жанры) предвыборной агитации. В пункте 4 статьи 37 Закона об основных гарантиях говорится о трех основных формах агитации: а) через средства массовой информации, б) путем проведения массовых мероприятий (собраний и встреч с гражданами, публичных дебатов и дискуссий, митингов, демонстраций, шествий), в) выпуска и распространения агитационных печатных материалов (в том числе аудиовизуальных). Использование этих и иных допускаемых законом форм предвыборной агитации должно вестись с соблюдением всех предусмотренных им регламентаций и процедур.

Для того, что бы обеспечить всем зарегистрированным избирательным объединениям (блокам) равенство возможностей проведения предвыборной агитации, а также учитывая ключевую роль в этой агитации современных средств массовой коммуникации, всем им на безвозмездной основе (т.е. бесплатно) предоставляется равное по объему эфирное время на государственных радио- и телестанциях.

Особо следует остановиться на положениях статьи 45 Закона об основных гаран-

тиях, которая предусматривает комплекс мер против злоупотреблений правом на проведение агитации. Кандидатам, избирательным объединениям (блокам), их уполномоченным представителям, а также иным организациям, прямо или косвенно участвующим в предвыборной агитации напрямую запрещается:

•агитация, возбуждающая социальную, расовую, национальную ненависть и вражду,

призывы к захвату власти, насильственному изменению конституционного строя и нарушения целостности государства, пропаганды войны и т.д.;

•осуществлять подкуп избирателей: вручать им денежные средства, подарки и иные материальные ценности иначе как за выполнение организационной работы (дежурство на избирательных участках, сбор подписей и другую агитационную работу);

•проводить льготную распродажу товаров, бесплатно распространять любые товары, за исключением печатных, в том числе иллюстративных, материалов и значков, специально изготовленных для избирательной кампании, а также предоставлять услуги безвозмездно либо на льготных условиях;

•воздействовать на избирателей обещаниями передачи им денежных средств, ценных бумаг (в том числе по итогам голосования) и других материальных благ, а также предоставления услуг на иных условиях, чем это предусмотрено законом;

•с момента регистрации и до опубликования результатов выборов кандидаты, избирательные объединения (блоки), доверенные лица не вправе заниматься благотворительной деятельностью, в том числе и за пределами избирательного округа, в котором выдвинут кандидат (список кандидатов).

Среди всего многообразия прав избирательного объединения (блока) в части, касающейся финансирования выборов, на первом месте находится право (и обязанность) на создание собственных избирательных фондов. Согласно избирательному законодательству в РФ избирательный фонд представляет собой целевое публичноправовое образование в виде денежных средств, содержащихся на специальном временном избирательном счете зарегистрированного кандидата и избирательного объединения (блока), которые аккумулируются и расходуются в установленном законом порядке.

На федеральном уровне законом предусмотрено три вида избирательных фондов, два из которых создаются на парламентских выборах, и один – на президентских. В первом случае речь идет о фондах таких субъектов (участников), как кандидат в депутаты Государственной Думы, избирательное объединение (блок). Во втором – только о фонде кандидата в Президенты РФ – на президентских выборах избирательное объединение (блок) не вправе создавать собственный избирательный фонд.

Правовой статус избирательных фондов очерчивают следующие законодатель-

ные установления:

•избирательные фонды имеют временный характер и строго целевое назначение. В них должны аккумулироваться все средства, затрачиваемые на избирательные кампании всеми участниками выборов, за исключением избирательных комиссий;

•избирательный фонд создается, функционирует и ликвидируется в установленном порядке;

•ответственность за поступление и расходование средств фонда несет кандидат, его полномочный представитель, а на выборах в Государственную Думу – избирательное объединение (блок).

Вкачестве важного самостоятельного объекта правового регулирования деятельности политических партий, обусловленного итогами выборов, выступает право-

вая регламентация их парламентской деятельности. В отличие от многих не толь-

ко западных, но и стран бывшего социалистического содружества, в которых эта деятельность, принимающая, прежде всего, форму деятельности парламентских фракций, является предметом особого внимания со стороны законодателей вплоть до принятия специальных законов в этой сфере, правовая регламентация “фракционной” парламентской деятельности в России разработана слабо. Прежде всего, о парламентских фрак-

циях ничего не говорится в основном законе – Конституции РФ. Лишь вскользь упоминает о депутатских объединениях – фракциях и депутатских группах – Федеральный закон “О статусе депутатов Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации” 1994 г. с последующими поправками (статья 7 в части, посвященной формам депутатской деятельности депутата Государственной Думы). И только глава 5 и некоторые другие статьи регламента Государственной Думы содержат основные положения о них.

Такое положение, как представляется, является в значительной степени результатом того, что в России отсутствует конституционная норма привязки процессов формирования правительства с итогами выборов в Государственную Думу. Как уже отмечалось выше, в парламентских демократиях победившая на выборах партия (или блок партий) получают право формировать правительство, которое опирается на парламентское большинство (однопартийное или коалиционное) и две ветви государственной власти (законодательная и исполнительная) по этой причине работают в “тандемном” режиме. В этих условиях, (особенно при бипартизме (двухпартийной системе), депутатский корпус фактически делится только на две фракции: фракцию парламентского большинства и фракцию оппозиционного меньшинства. И очень часто правовое регулирование деятельности этих двух фракций направлено, прежде всего, на обеспечение необходимых гарантий независимой “фракционной” деятельности последней (оппозиционной фракции) и равенстве ее прав с фракцией правящей.

В нашей стране, как справедливо пишет на страницах “АиФ” бывший вицеспикер Государственной Думы, а ныне лидер думской фракции НДР В. Рыжков, “победившая партия при всем желании не сможет сформировать правительство. Даже если она найдет союзников внутри Думы, даже если у них в сумме будет большинство – все равно не сможет. Ибо по Конституции не думское это право, а исклю-

чительное президентское”. По этой причине, а также в силу того, что складывающаяся в стране многопартийность носит характер “поляризированного плюрализма”, т.е. существования множества партий, в том числе антисистемного толка, без ярко выраженной доминирующей партии, которая могла бы претендовать на статус правящей, – в нижней палате российского парламента вышеотмеченный фракционный “бипартизм”, т.е. деление депутатов на правящее большинство и оппозиционное меньшинство отсутствует. И не связанное с выборами правительство, равно как и формирующий его Президент, не могут опереться на парламент и подвергаются критике со стороны думцев как слева, так и справа. Даже партийная фракция НДР, которую принято называть “партией власти”, далеко не всегда (в том числе и во времена премьерства лидера этого общественно-политического движения В.С. Черномырдина) занимала проправительственные позиции и была готова взять на себя партийную ответственность за его правительство.

Такое не “тандемное”, не консенсуальное, а преимущественно конфронтационное взаимодействие двух ветвей власти, породили и особую конфигурацию думских фракций и депутатских групп, так сказать “бипартизм” наоборот, т.е. деление на оппозиционное правительству, но идеологически (и партийно) не единое большинство и лояльное, как бы “правящее” меньшинство. Этот водораздел во многом определяет жизнь думских фракций и депутатских групп, в том числе и в области правового регулирования их парламентской деятельности. В этой сфере при формальном равенстве прав организационного и процедурного характера для всех фракций фактически существует четко выраженная иерархия преимуществ отдельных из них, связанная, прежде всего, с удельным весом членов этих фракций среди депутатского корпуса и возможностями маневра, т.е. передачи части членов своей партийной фракции другой, близкой по духу депутатской группе, с целью ослабления оппонирующих думских фракционных структур.

Дело в том, что в России образование парламентских фракций узаконено не только по критерию партийной принадлежности, но и на корпоративной, профессиональной основе, что запрещено в большинстве современных государств. Не случайно статья 28 регламента Государственной Думы даже не упоминает о партийной принадлежности депутатов, а определяет фракцию как депутатское объединение, “сформированное на основе избирательного объединения, прошедшего в Государственную Думу по общефедеральному округу и одномандатным избирательным округам”.

Следует в этой связи напомнить, что до введения в силу в 1997 г. нового Федерального закона об основных гарантиях такими объединениями считались не только политические партии и общественно-политические движения, но и неполитические (фактически корпоративные) блоковые структуры. Наиболее ярким примером образования депутатских объединений на непартийной основе может служить депутатская группа “Российские регионы”, сформированная 28 независимыми депутатами и некоторыми депутатами от избирательных объединений и блоков. Хорошо известны и такие факты, как делегирование некоторыми партийными фракциями части своих членов в иные депутатские объединения (в частности, КПРФ делегировала 9 депутатов в Аграрную депутатскую группу, а 6 депутатов – в депутатскую группу “Народовластие”).

В результате такой “фривольности” нынешняя политическая структура Государственной Думы существенно отличается от той политической структуры, которая изначально сложилась по результатам выборов в 1995 г. Последним примером этому может служить формирование новой депутатской группы “Российский промышленный союз” и проекты создания других групп из депутатов, выходящих из уже существующих фракций. Нельзя в этой связи не согласиться с многими отечественными правоведами в том, что в данном случае речь идет по существу “о создании не легитимных политиче-

ских образований, программы деятельности которых не получили одобрения избирателей”.

Действительно, голосуя на выборах за списки тех или иных партий избиратели рассчитывают на то, что в лице партийных фракций они будут иметь на самом верхнем эшелоне власти своих представителей, которые будут выражать и защищать их интересы и чья деятельность будет строиться на выполнении той предвыборной программы, за которую они отдали свои голоса. Реализация этой надежды или, вернее сказать, легитимного права избирателей на стабильное представительство своих интересов во властных структурах с необходимостью предполагает соблюдение депутатами партийной дисциплины, т.е. прежде всего членства депутата в парламентской фракции только той партии, от которой он был избран. Если же он добровольно выходит из партии, а, следовательно, и из ее парламентской фракции, и присоединяется к другой, то он не столько “предает” саму партию, благодаря которой данный депутат взобрался на парламентский Олимп. В этом случае он изменяет избирателям, которые оказали поддержку и выразили доверие не ему лично, а исключительно партии, членом которой он являлся. По этой причине утрачивается не только политическая, но и правовая основа его мандата.

Между тем, перманентные изменения “окраски” депутатов после выборов, без каких бы то ни было правовых последствий для них в этом качестве – довольно широко распространенное явление в нижней палате российского парламента, равно как и во всех других (республиканских, областных, городских и т.д.). Как пишет на страницах “Независимой газеты” отечественный политолог Б.Л. Вишневский, в Государственной Думе “сплошь и рядом встречаются совершенно анекдотические ситуации: вышел из фракции депутат, избранный по партийным спискам (скажем Сергей Беляев, Александр Шохин или Владимир Семаго), иными словами, в качестве “бесплатного приложения” к своей партийной этикетке, – и благополучно сохранил свое кресло. Хотя совершенно непонятно, кого же он теперь в Думе представляет?”.

Автор приводит и более впечатляющий пример в этой области, а именно “перерождение” части депутатов после недавних выборов Законодательного собрания Санкт-Петербурга. “Хорошо известно, – отмечает он, – что больше всего депутатов

– 15 из 50 – в петербургский парламент провело Движение, созданное запредом Счетной палаты Ю. Болдыревым. Куда менее известно, что не прошло и месяца, как четверо “болдыревских” депутатов вышли из движения и соответствующей фракции”. При этом интересно не только то, что “все они ранее в городской политике замечены практически не были, и только “привязка” к популярному лидеру обеспечила им мандаты... Но еще интереснее другое: главным отличием движения Болдырева (как не уставал повторять его лидер) от других партий и блоков были “чрезвычайно жесткие обязательства”, взятые на себя его кандидатами” (все они подписались под обязательствами голосовать в Законодательном собрании так, как решит политсовет Движения, и не выходить из Движения до окончания срока полномочий). Проголосовал не так, как решил политсовет или, не приведи Господь, вышел из Движения, – клади мандат депутата на стол! Вряд ли нужно сообщать читателям, – саркастически замечает по этому поводу Б. Вишневский, – что никто из указанных депутатов нику-

да свой мандат не положил”. Они оказались в выигрыше и решили свои проблемы, тогда как в проигрыше – как всегда, избиратели.

В этой связи автор предлагает ряд “лекарств” от этой перманентной “миграционной болезни” депутатов. В частности, касательно кандидатов- “списочников” его рецепт сводится к следующему: “выход или исключение этих депу-

татов из соответствующей партии или фракции влечет автоматическое прекраще-

ние их полномочий”. Примерно с таких же позиций выступают и другие отечественные исследователи. Так, уже не раз упоминавшийся Ю.А. Юдин считает целесообразным даже внести поправку в статья 97 Конституции РФ: “п. 4. Депутат Государственной Думы – представитель многонационального народа России. Он не связан никакими наказами и руководствуется в своей деятельности своими убеждениями и совестью. Депутат теряет мандат, если, будучи избранным от одной политической партии, добровольно присоединяется к другой политической партии”.

Согласно регламенту Государственной Думы для образования депутатских фракций и групп требуется наличие не менее 35 депутатов. Регистрационным органом в этом процессе является временный секретариат Государственной Думы, образуемый для обеспечения первого ее заседания, а затем Комитет по регламенту и организации работы Государственной Думы. Для того, чтобы быть зарегистрированным создаваемая депутатская группа должна представить в этот комитет ряд документов, а именно: письменное уведомление о создании фракции с указанием ее программных целей, список членов, включая сведения о председателе и его заместителе и т.д. При этом должно быть соблюдено требование о том, что представленные в списке члены фракции являются “независимыми” (т.е. не входят ни в какие другие фракции или вышли из них). Что касается прекращения деятельности парламентских фракций, то основанием для такого прекращения является сокращение ее численности ниже этого установленного минимума.

С деятельностью фракций и депутатских групп тесно связана вся организацион-

ная и процедурная политика Государственной Думы, в том числе формирование ее руководящих и рабочих органов, создание парламентских комитетов и комиссий, порядок проведения заседаний, внесения предложений, рассмотрения поправок к законопроектам и т.д. Большую роль в решении всех этих вопросов играет Совет Думы, в состав которого входят ее председатель, а также все руководители фракций и депутатских групп. Согласно статьи 14. Регламента, этот орган разрабатывает проект общей программы работы Думы на очередную сессию, составляет календарь вопросов на очередной месяц, созывает по предложению уполномоченных лиц и органов внеочередное

заседание палаты, направляет для рассмотрения в комитет палаты законопроекты, внесения субъектами права законодательной инициативы, принимает решение о проведении парламентских слушаний и др.

С парламентской “фракционной” деятельностью политических партий тесно свя-

заны и их конституционно гарантированные возможности в плане влияния на ис-

полнительную ветвь власти, которая по отношению к власти законодательной, несмотря на принцип разделения, носит подчиненный характер. Или, будет правильней сказать, законодательная власть в силу того, что она формируется непосредственно народом и олицетворяет в своем лице народный суверенитет обладает верховенством по отношению к власти исполнительной. Тем более в парламентских демократиях, когда правительство по существу назначается парламентом и им же может быть отозвано.

С этой точки зрения правовые возможности и каналы влияния представленных в Государственной Думе политических партий и общественно-политических движений на правительство весьма ограничены. Если в парламентских республиках правительство остается у власти до тех пор, пока оно пользуется поддержкой парламентского большинства, то в России этот институт функционирует вне зависимости от того, пользуется он или не пользуется такой поддержкой. И хотя конституционно каналами воздействия на правительство со стороны нижней палаты парламента является право на выражение ему вотума недоверия, а также право на отказ в доверии, их реализация затруднена “верховным” правом Президента РФ не согласиться с такими решениями и в качестве ответной меры распустить Думу и назначить новые выборы.

В равной мере неэффективной, с учетом имеющегося опыта противостояний между Президентом и Думой, является ее право не утверждать кандидатуру председателя правительства, так как Президент в случае трехкратного отклонения этой предлагаемой им кандидатуры имеет право принять по отношению к Думе все те “роспускные” меры. Что касается возможностей импичмента по отношению к самому Президенту, то реализовать это право Думе с учетом многостадийности и процедурных сложностей, в том числе в получении мотивированного заключения Верховного суда РФ о наличии в действиях Президента состава преступления, оно также выглядит довольно иллюзорным. И, думается, сто крат прав уже упоминавшийся лидер думской фракции НДР В. Рыжков, когда на страницах все тех же “АиФ” утверждает: “Около 85–90% властного ресурса сосредоточено в руках исполнительной власти и только 10–15% приходится на законодательную и судебную. Так что реально страной правит бюрократия... И в России сегодня есть только один левиафан – это исполнительная власть”.

Ставя в этой связи вопрос, есть ли выход из этого тупика, В. Рыжков справедливо замечает: “Надо сказать людям – и это должен сделать президент, – что новое российское правительство будет сформировано думским большинством сразу после декабрьских (1999 г.) выборов. Что победившие партии будут нести всю ответственность за это правительство. И тогда все его ошибки аукнутся партиям на следующих выборах, и дорога в парламент им будет заказана”. Иначе говоря, требуется, чтобы, с

одной стороны, президент не препятствовал партиям-победителям в формировании правительства и утверждал в должности министров, предложенных думским большинством. С другой – чтобы партии взяли на себя всю ответственность за это правительства и делали все для того, что бы оно действовало как можно более рациональней и эффективней с тем, чтобы вывести страну из состояния глубочайшего системного кризиса.

1.4.2. Формы и методы агитационной и пропагандистской работы среди населения

В силу того, что прийти к власти в условиях демократии партии могут только через

механизм свободных выборов, центральное звено всей их теоретической и практиче- ски-политической деятельности заключается в том, чтобы работать с массами. Ленинский призыв к коммунистическим партиям, сформулированный им в качестве квинтэссенции работы “Детская болезнь “левизны” в коммунизме”, а именно: “Работать там, где есть масса” – этот призыв в равной мере правомерен для всех партий вне зависимости от их идейно-политической ориентации, если они действительно стремятся к власти и ставят своей целью завоевать на свою сторону большинство избирателей или, по меньшей мере, то минимально необходимое их число, которое нужно для победы в электоральной борьбе.

Но для того, чтобы добиться этой цели, необходимы всесторонние и доскональные знания той внешней, по отношению к партии общественной среды, в которую она погружена, и с которой она постоянно взаимодействует на принципах обратной связи, и от которой напрямую зависит ее успех (или неуспех) в реализации поставленных перед собой программных целей и задач.

Доскональные знания внешней среды изначально предполагают учет сле-

дующих ее обобщенных характеристик:

- во-первых, действующие в ней факторы находятся в причинно-следственной зависимости по отношению друг к другу, т.е. изменение одного из факторов оказывает воздействие на другие и нередко приводит к их изменению;

-во-вторых, внешняя среда отличается большой сложностью в том смысле, что является многофакторной, т.е. речь идет не о влиянии единичных факторов, на которые партия обязана реагировать, а об их определенной множественности;

-в-третьих, внешняя среда относится к разряду очень подвижной, изменчивой. Причем скорость этих изменений постоянно возрастает, особенно в нестабильных, по типу российского, переходных обществах, в которых события нередко разворачиваются спонтанно, по непредсказуемой “ураганной” и “обвальной” схеме;

-в-четвертых, неопределенность внешней среды, связанная с количеством и качеством (достоверностью) той информации, которой располагает организации. Если информации мало или есть сомнения в ее точности, среда становится более неопре-

деленной, чем в ситуации, когда имеющаяся информация адекватна и высоконадежна.

Подчеркивание того, что внешняя среда – исключительно сложный и многоликий мир, в котором взаимодействуют и переплетаются бесчисленное множество самых различных факторов и явлений, отнюдь не означает, что в планировании стратегии и тактики партии необходимо охватывать и учитывать все это многообразие. Центральная задача состоит в том, чтобы в цепи всех этих факторов найти “центральные звенья”, т.е. те доминанты, от которых в решающей степени зависит успех.

Сказанное касается, прежде всего, определения социальной базы партии или, говоря иначе, тех приоритетных адресных групп (социальных, профессиональных, этнических и т.д.), к которым партия апеллирует, и которые она хочет привлечь на свою сторону. Решение этой стратегически важной для любой партии задачи в условиях России затруднено переходным состоянием общества и отсутствием в нем устойчивой, сформировавшейся по рыночному образу и подобию социально-классовой структуры. С момента реформирования эта структура приобрела ярко выраженный транзитный характер и представляет собой неупорядоченный процесс распада старых унаследованных от прошлого “социалистических” страт и возникновение целого созвездия новых “капиталистических”. Однако с точки зрения удельного веса, эти новые перспективные “капиталистические” страты, которым уже “есть что терять”, представляют собой незначительное меньшинство по отношению к массе тех, “кому пока терять нечего”. Если посмотреть на социально-классовую структуру российского общества через эту призму соотношения бедности и богатства, то обнаружится, что эта структу-

ра имеет сегодня четко выраженный пирамидальный характер. По данным за 1996 г., высший класс собственников насчитывал всего 3% населения, тогда как социальные низы составляли 70%. 27% отечественные социологии причисляли к среднему классу. Однако в связи с кризисом “17 августа” и крахом системы коммерческих банков, а также свертыванием деловой активности иностранного капитала эта цифра уже не соответствует действительности. Об этом более чем убедительно свидетельствуют результаты мониторинга “Государство и общество”, проведенного Информационносоциологическим центром Российской академии государственной службы в апреле 1999 г., в частности, данные о социальном самочувствии россиян. На вопрос: “Опасаетесь ли Вы потерять нажитое Вами или Вашей семьей из-за каких-то неблагоприятных изменений или потрясений в обществе?” респонденты поставили на первое место ответ: “Не опасаюсь, так как терять нечего”. Ситуация, как видим, прямо-таки революционная: “нечего терять, кроме своих цепей”.

Вэтих условиях вряд ли могут рассчитывать на электоральный успех те партии, которые в своей стратегии будут ориентироваться только на “денежные мешки”, т.е. богатое меньшинство. В силу чрезмерной узости социальной базы и традиционно негативного отношения на Руси к богатым со стороны широких народных масс, такая стратегия заранее обречена на провал и равносильна стратегии по производству “сапог всмятку”. Пример некоторых “чисто классовых” партий делового мира по типу Партии экономической свободы или Партии свободного труда со всей очевидностью, подтверждает этот вывод.

Вравной мере это относится и к тем партиям, которые претендуют исключительно на роль “партий бедноты”. Как и богатство, бедность тоже диффиренцирована. Одно дело бедность, как проявление социального иждивенчества, нежелания и неумения работать. Другое – как следствие недостаточно развитых общественных условий и гарантий для производительного труда на себя тех, кто может и хочет работать больше. И подобно тому, как среди богатых есть верхние, средние и низшие слои, так и среди бедных, есть те, кто находится внизу, что называется, “на дне”, те, кто занимает срединные позиции, те, кто образует так называемые пограничные с богатыми социальные пласты.

Нельзя не учесть и дифференциации с точки зрения “выживаемости” отдельных социальных слоев и групп, в том смысле, что одни из них, в рамках логики рыночного

укрепятся и разовьются в средний класс. В то большинство экономически независимых и материально обеспеченных граждан, которые на социальном срезе составляет основу западной цивилизации и является гарантом ее устойчивости и стабильности.

Именно через эту призму необходимо подходить к решению вопроса о социальной базе партии. Очевидно, что эта база не может быть не “чисто” классовой, не “общенародной”. Единственно, какой она может и должна быть, так это “интерклассовой”, т.е. такой, которая включала бы широкий спектр социальных слоев и классов, близких или сходных между собой не столько по уровню материального достатка, сколько, прежде всего, по базовым ценностям, связанных ориентацией на рынок и рыночную политическую демократию.

Следует, в этой связи, иметь в виду, что, несмотря на массовую пауперизацию (обеднение), подавляющее большинство трезво мыслящих россиян связывает ее не с переходом к рынку как таковым, а, прежде всего, с технократической несостоятельностью властей. По крайней мере, в репрезентативном опросе москвичей (1408 респондентов), проведенном под руководством автора данных строк в апреле–мае 1998 г., они высказались по этому поводу вполне определенно. На вопрос: “Переход России к рын-

ку сопровождается глубоким социально-экономическим кризисом и массовым обеднением людей. Результатом чего, на Ваш взгляд, является данная ситуация?” ими выстроена следующая иерархия причин данного явления (по нисходящей, в % к итогу):

2.Неумения новой элиты толково распорядиться наследством, из

3.Нетворческого (механического) применения западных схем и

4.Предшествующего социалистического развития, которое в итоге

лютное большинство опрошенных москвичей на первое место ставят те, которые обозначаются очень емким понятием политической науки, а именно: “технократическая нелегитимность” властей, и, прежде всего, властей федерального уровня. На первые три варианта в сумме приходится 194,5% из общего числа полученных ответов в 317,6%, т.е. в итоге более 61%.

И хотя перечисленные факторы в качестве первопричин глубокого социальноэкономического кризиса в нашей стране, вне всякого сомнения, тоже имеют право на жизнь, эта доминанта “обвинений” федеральной правящей элиты в непрофессионализме и проведении политики методом “тыка”, что называется на “авось”, представляется вполне правомерной и объективной. Ибо, действительно, до сих пор федеральные власти как не имели, так и не имеют четко разработанной и просчитанной программы рыночных реформ, как в целом, так и по отдельным направлениям и сферам хозяйственной жизнедеятельности. В равной мере, отсутствует стабильная правительственная команда реформаторов, способная не только латать “дыры” в бюджете и устранять “протечки” на отдельных участках социальной инфраструктуры, но и проводить грамотную экономически и социально сбалансированную политику общественных преобразований без глобальных (в масштабе страны) потрясений и катастроф.

Нет и понимания того, что переход от социализма назад к капитализму в такой громадной и во многом самобытной стране, как Россия, путем ее “вестернизации”, т.е. механического применения западных схем и конструкций, осуществить нельзя. Что надо жить не чужим, а своим умом. А если и “учиться у буржуазии” и перенимать ее опыт, то сначала следует излечиться от такой традиционно свойственной русской интеллигенции болезни, как крайний догматизм в усвоении и применении западных идей и учений.

Короче говоря, если сегодня в качестве итога рыночных реформ мы имеем разваленную и бездействующую когда-то вторую по масштабам экономику мира и миллионы простых россиян совершили головокружительное падение вниз, на самое дно, на фоне сверхбогатства немногих, – то это не есть неизбежная плата за рынок, и иного нам изначально просто не было дано. Это ничто иное, как плата за то, что фактически к власти, если воспользоваться терминологией бывшего мэра Санкт-Петербурга, ныне “парижанина” А. Собчака, пришли не демократы, а “необольшевики”, способные только разрушать, но мало что смыслящие в том, как надо созидать.

Все сказанное выше предъявляет особые требования к составлению программы

партии: эта “декларация о намерениях” должна быть предельно лаконичной и краткой, написанной понятным и доступным народу языком. Содержать четкие ответы на традиционные для России в периоды смуты вопросы, а именно: “Кто виноват?” и “Что делать”? При этом следует избегать простых объяснений, столь любимой многими политическими оппонентами персонализации вины. Ибо, в действительности, все намного сложнее, и первопричины наших нынешних бед и трагедий связаны не только с отмеченной выше “технократической нелегитимностью” правящей элиты, но и уходят своими корнями в “качество” народа, в особую, далекую от рыночной, российскую ментальность и привычку “жить как все”, т.е. не индивидуально, а “всем миром”, под всеохватывающим “патронажем” государства, не испытывая при этом потребности в собственности и гражданственности, в том числе и гражданской свободы.

Нельзя в этой связи не согласиться с известным отечественным социологом Р.В. Рывкиной, которая, в качестве основной причины нашей наивности по поводу того, что, претерпев 2–3 года “шоковой терапии”, мы начнем жить как в какой-нибудь Швеции или Норвегии, выделяет незнание того общества, в котором жили в СССР, непонимание того, куда может привести его ускоренная либерализация. Именно из-за незнания всего этого реформаторы не предвидели, как поведет себя российское общество в условиях доселе неизвестной ему свободы, как оно среагирует на либерализацию экономики. Не предвидели и не учитывали этого. И, как итог, результат от операции по “приживлению” инородного, по отношению к отечественному менталитету, рынка и рыночной политической демократии оказался прямо противоположным ожидавшемуся. Исходная идея добра воплотилась в зле. “Хотели как лучше, а получилось как всегда”.

Говоря о необходимости избегать простых объяснений по поводу того, “кто виноват”, в серьезной политической программе партии при ответе на второй вопрос “что делать” в равной мере должны отсутствовать упрощенные рецепты, не говоря уже об обещаниях манны небесной, которая сама по себе повалит с неба через “500 дней”. Настала пора внушить обществу мысль о том, что выход из того тупика, в котором сегодня оказалась страна, только один – “опора на собственные силы”, т.е. на организованный труд всей нации. Государство не может “кормить и одевать народ”. Его функция заключается в том, что бы создавать все необходимые условия для того, чтобы народ это мог делать сам, работая по способностям и получая по труду. Чтобы ему были реально гарантированны, прежде всего, экономические свободы, в том числе право на собственность и занятие частнопредпринимательской деятельностью, равно как и на имущественную и социальную безопасность. Чтобы его оградили от государственного “рэкета” – грабительских налогов, которые загоняют частную инициативу в теневое неправовое (криминальное или полукриминальное) пространство. Чтобы были сведены на нет всевластие и произвол чиновничества, нелегитимное право “служивых людей” на мздоимство и взяточничество. Чтобы, наконец, было покончено с криминалитетом и мафиозными структурами. В общем, и в целом речь идет о гарантиях того, чтобы честные инициативные люди могли заниматься производительным творческим трудом на себя (а, следовательно, и на общество), тогда как перед всякого рода любителями “легкой наживы” были поставлены надежные заслоны.

Учитывая такую характерную черту политической культуры россиян, как харизматический тип общественного сознания и преимущественная ориентация на лидеров, важное место в деятельности партии с массами должна занимать работа по созданию и поддержание ее “общественного лица”( имиджа). Как справедливо подчеркивает отечественный исследователь И.Л. Викентьев, – “У каждого объекта, воспринимаемого человеком, есть “окраска”, имя, имидж. Объектов без имиджа не существует. Ибо его отсутствие – тоже имидж. Но скорее всего, вызывающий настороженную реакцию у окружающих”. Применительно к партии, важен не только (и, может быть, даже не