15. Впрочем, идея голубого, имеющаяся у

одного человека, может отличаться от этой

идеи у другого. 'В наших простых идеях не

было бы ничего от ложности и в том случае,

если бы вследствие различного строения наших

органов было бы так определено, что один и

тот же предмет в одно и то же время

производил бы в умах нескольких людей

различные идеи; например, если бы идея,

вызванная фиалкой в уме одного человека при

помощи его глаз, была тождественна с идеей,

вызванной в уме другого ноготками, и

наоборот. Ведь этого никогда нельзя было бы

узнать, потому что ум одного человека не

может перейти в тело другого, чтобы

воспринять, какие представления вызываются с

помощью органов последнего; и потому не

перепутались бы ни идеи, ни имена и ни в

тех, ни в других не было бы никакой

ложности. В самом деле, если все вещи,

имеющие строение фиалки, будут постоянно

вызывать в комнибудь идею, которую он

назовет "голубое", а все вещи, имеющие

строение ноготков, будут постоянно вызывать

идею, которую он также постоянно будет

называть "желтое", то, каковы бы ни были эти

представления в его уме, он будет в

состоянии так же правильно различать по ним

вещи для своих надобностей и понимать и

обозначать эти различия, отмеченные именами

"голубое" и "желтое", как если бы эти

представления или идеи в его уме, полученные

от этих двух цветков, были совершенно

тождественны с идеями в умах других людей.

Тем не менее я весьма склонен думать, что

чувственные идеи, вызываемые каким-нибудь

предметом в умах различных людей, всего чаще

бывают очень близки и неразличимо сходны.

Мне думается, в пользу этого мнения можно

представить много доводов. Но так как это

выходит за пределы моей настоящей задачи, то

я не буду беспокоить ими читателя и только

обращу его внимание на то, что

противоположное предположение (если бы его

можно было доказать) мало полезно как для

совершенствования нашего познания, так и для

жизненных удобств. Нам нет поэтому нужды

беспокоить себя его исследованием.

16. Во-первых, простые идеи в этом смысле не

ложны. Почему? Из сказанного о наших простых

идеях, я полагаю,

эти восприятия в уме точно таковы, как они

есть там, и соответственны силам,

назначенным богом вызывать их; поэтому они

действительно являются тем, что они есть и

чем предназначены быть. Правда, названия

могут быть употреблены неверно, но в данном

отношении это не вносит никакой ложности в

идеи, как если бы, например, человек, не

знающий языка, назвал пурпурное багряным.

17. Во-вторых, модусы не ложны. Во-вторых,

не могут быть ложными в отношении к сущности

чего-либо реально существующего и наши

сложные идеи модусов. Ибо никакая моя

сложная идея какого-нибудь модуса не имеет

отношения ни к какому существующему и

возникшему естественным путем образцу и не

предполагается содержащей в себе какие-

нибудь другие идеи, кроме тех, которые она

содержит, или представляющей чтонибудь

другое, кроме своего сочетания идей. Таким

образом, когда у меня есть идея действия

такого человека, который воздерживается от

предоставления себе такого рода пищи, питья,

одежды и других жизненных удобств, для

которых у него достаточно богатства и

имущества и которых требует его положение,

то моя идея не ложна, но представляет какое-

то действие, все равно, нахожу ли я его в

Ыдействительности] или воображаю себе, и

потому не способна быть ни истинной, ни

ложной. Но когда я даю этому действию

название "умеренность" или "добродетель",

тогда его можно назвать ложной идеей, если

этим предполагается, что оно соответствует

той идее, к которой, собственно говоря,

относится слово "умеренность", или сообразно

с тем законом, который есть мерило

добродетели и порока.

445

1) когда они соединяют вместе простые идеи,

которые в действительном существовании вещей

не находятся ни в каком соединении, когда,

например, с формой и размерами,

существующими вместе в лошади, соединяется в

одной и той же сложной идее способность

лаять, подобно собаке. Сколько бы ни

соединялись в уме эти три идеи в одну, они

никогда не соединяются в природе;

такую идею можно поэтому назвать ложной

идеей лошади;

19. Истинность или ложность всегда

предполагает

446

20. Идеи сами по себе не истинны и не ложны.

Стало быть, никакая идея в нашем уме, все

равно, сообразна ли она или нет

существованию вещей или идеям в уме других

людей, вследствие одного этого не может быть

собственно названа ложной. В самом деле,

если в этих представлениях нет ничего, кроме

реально существующего во внешних предметах,

то их нельзя считать ложными, потому что они

есть точные представления чегото. Но и в

том случае, если в них чтонибудь отличается

от реальности вещей, нельзя про них,

собственно, сказать, что они - ложные

представления, или идеи вещей, которых они

не представляют. Но заблуждение и ложность

появляются тогда,

21. Но идеи бывают ложны, во-первых, когда

они считаются соответствующими идеям другого

человека, не будучи таковыми. Во-первых,

когда ум, рассматривая какую-нибудь свою

идею, делает заключение, что она

тождественна с идеей в умах других людей,

обозначаемой тем же самым именем, или что

она сообразна с обычным, общепринятым

значением или определением данного слова,

между тем как на деле этого нет. Такое

заблуждение наиболее обычно для смешанных

модусов, хотя и другие идеи подвержены ему.

447

23. В-третьих, когда идеи считаются

адекватными, не будучи таковыми. В-третьих,

когда ум объединяет в своей сложной идее

определенное число простых идей,

действительно существующих вместе в

некоторых видах вещей, но при этом опускает

другие идеи, в такой же степени неотделимые

от них, и считает свою идею совершенной,

полной идеей данного вида вещей, между тем

как на деле этого нет. Это, например, тогда,

когда ум, соединив идеи субстанции желтого,

ковкого, очень тяжелого и плавкого, признает

эту сложную идею полной идеей золота. между

тем как особая огнеупорность золота и его

растворимость в царской водке так же

неотделимы от упомянутых других идей или

качеств этого тела, как эти последние друг

от друга.

24. В-четвертых, когда идеи считаются

представляющими реальную сущность. В-

четвертых, заблуждение бывает еще больше,

когда я считаю, будто данная сложная идея

заключает в себе реальную сущность какого-

нибудь существующего тела, хотя на деле она

содержит лишь небольшую часть тех его

свойств, которые вытекают из его реальной

сущности и строения. Я говорю: лишь

небольшую часть этих свойств. Так как эти

свойства состоят по большей части в его

активных и пассивных силах по отношению к

другим вещам, то все общеизвестные свойства

любого тела, из которых обыкновенно

составляется сложная идея данного вида

вещей, есть лишь очень небольшая доля по

сравнению с тем, что знает об этом одном

виде вещей человек, различными путями его

исследовавший и изучавший, а знания самого

сведущего человека весьма невелики по

сравнению с теми свойствами, которые

действительно находятся в данном теле и

зависят от его внутреннего, или сущностного,

строения. Сущность треугольника заключается

в очень малом объеме, она состоит в очень

небольшом числе идей: эту сущность

составляют три линии, заключающие некоторое

пространство. Но вытекающих из этой сущности

Свойств больше того, что можно легко узнать

или перечислить. То же самое и с

субстанциями, как я себе представляю: их

реальные сущности заключаются в малы*