3. Крестьянское восстание 1573 г. В хорватии. Из письма

ХОРВАТСКОГО НАМЕСТНИКА [ВАНА] ЕПИСКОПА Ю.

ДРАШКОВИЧА ИМПЕРАТОРУ МАКСИМИЛИАНУ II

...Их [повстанцев] следует опасаться гораздо больше, чем турок, ибо крестьяне из этих мест — сильные, воинственные, обученные обращению с оружием, большей частью служившие на границе и отважные... Они значительно превосходят числом своих господ...

Racki F. Gradja za poviest hrvatsko-slovenske seljacke bune godine 1573// Starine JAZU. Zagreb, 1875. Knj. 7. S. 167;

Adamcek J. Uzroci i program seljacke bune 1573. godine//Radovi institute za hrvatsku povijest. Zagreb, 1973. Vol. 5. S. 65, пер. М. М. Фрейденберга.

[Из показаний пленных повстанцев]

...Капитаны [вожди повстанцев] держат свои намерения в тайне... так что, если кто [из крестьян] спрашивал, куда идем и что будем делать, запрещали отвечать под страхом отсечения головы.

Adamcek I. Uzroci i program... S. 65, пер. М. М. Фрейденберга.

[Из показаний одного из вождей повстанцев И. Грегорича 11 апр. 1573 г.]

Они, [крестьяне, еще] год назад заявили, что не останутся под властью Франьо Тахи¹³¹ , но освободятся и подчинятся его императорскому величеству... [и] тогда все постановили, что все, что [повстанцы] совместно захватят, все вместе передадут его... величеству и послушно отдадутся ему... [А] если они

Франьо Тахи — владелец Суседградской и Стубицкой вотчин недалеко от Загреба, чьи насилия послужили непосредственным поводом к восстанию.

победили, тогда послушно отдались бы под его власть... его величеству и эрцгерцогу , а потому уже ничего не делали бы... Он [И. Грегорич] не может признаться ни в чем другом, кроме того, что все их решение, воля и намерение было не пустить Франьо Тахи в его вотчины, но иметь господином только его... величество.

Racki F. Gradja... S. 288; Adamcek J. Uzroci i program... S. 70—71, пер. М. M. Фрейденберга.

[Из показаний еще одного вожака повстанцев, М. Гушетича]

Слышал только то, о чем говорили все, что, когда изгонят Франьо Тахи, послушно покорятся его императорскому величеству и его эрцгерцогской светлости и не будут служить никому другому...

RackiF. Gradja.... S. 292, пер. М. М. Фрейденберга.

[Из показаний пленных повстанцев]

...От других крестьян отряда, в котором он [пленный] был, он узнал, что они хотели установить императорскую справедливость. Поэтому и начали этот бунт... [Крестьяне собирались] сами охранять границы [от турок], так как господа не заботятся о границах... От каждого [крестьянского] дома должен быть выставлен [в повстанческое войско] или хозяин, или хороший крепкий солдат.

RatkiF. Gradja... S. 146, 176, 185—186, пер. М. М. Фрейденберга.

[Из писем штирийских сословий австрийским]

...Их [повстанцев] главная цель — истребить и уничтожить все власти и дворянство в целом.

Adamcek J. Uzroci i program... S. 67, пер. М. М. Фрейденберга. [Иван] Пасанец, [Матия] Губец и [Иван] Могаич как зачинщики избрали [своими предводителями] Илью Грегорича и других... Когда кто-нибудь провинялся, Илья [Грегорич] жаловался им троим, а они наказывали провинившегося... [Крестьяне считали Губца] храбрейшим и умнейшим из всех, а также самым изощренным в ненависти и непримиримым. Racki F. Gradja... S. 216, пер. М. М. Фрейденберга.

[Из донесения бана Ю. Дашковича эрцгерцогу Карлу]

Захватили в плен несколько предводителей восставших крестьян — они сами называют их капитанами. Они будут допрошены и [тогда] можно будет сказать, кто был зачинщиком, подстрекателем и советчиком их мятежа. Между остальными есть один под именем Губец-Бег, который был провозглашен королем. Если с этим согласится его величество, мы его увенчаем раскаленной железной короной в назидание остальным.

RackiF. Gradja... S. 212—213, пер. М. М. Фрейденберга.

[Из допроса И. Грегорича и М. Гушетнча]

132

Эрцгерцог Карл — императорский наместник в Штирии и Хорватии.

Кто этот Губец-Бег, которого хотели поставить королем? Он позднее был схвачен и [находится] еще в темнице... Этот Губец-Бег из Стубицы — также подданный Франьо Тахи, но они [повстанцы] не собирались ставить его королем... Кто был этот Губец-Бег?.. Главный вожак [повстанцев], действительно все слышали, что он будет провозглашен королем, но это не было исполнено.

RackiF. Gradja... S. 293, 295, 298, 300, пер. М. М. Фрейденберга.

[Речь Матии Губеца перед битвой под Стубнцей по данным хрониста

Николая Иштванфин]

Подумайте, что будет с вашими детьми, если победят дворяне. Нет таких мучений, которым бы вы тогда не подверглись... Сейчас вы должны... или умереть или оружием отстоять старую свободу и старые права... Подумайте, наконец, сколько нас... наших десять приходится на каждого из них.

[Современники о поведении ускоков , подавлявших крестьянское

восстание]

...[Они] не могли удержаться от того, чтобы не убивать

повстанцев, не разграбить весь город [Кршко]... не убить многих мужчин, женщин и детей, которые им попались... [Действовали] по турецкому способу: поджигали крестьянские дома, предварительно ограбив их; у пленных повстанцев отрезали носы и уши...

Бромлей Ю. В. Крестьянское восстание 1573 г. в Хорватии. М., 1959. С. 282,

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Константин Багрянородный. Об управлении империей // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. С. 267—333.

Москаленко А. Е. Возникновение и развитие феодальных отношений у южных славян. Хорваты и сербы: Учеб.-метод, пособие. М., 1978.

Хрестоматия по истории средних веков. М., 1963. Т. 2. С. 683—702. Акимова О. А. К характеристике идейно-политических и исторических взглядов Фомы Сплитского // Сов. славяноведение. 1983. № 3. С. 66—78.

Акимова О. А., Москаленко А. Е. Изучение хроники Фомы Сплитского в югославской и русской историографии // Вопр. истории славян. Воронеж, 1980. Вып. 6. С. 41—50.

Бромлей Ю. В. Крестьянское восстание 1573 г. в Хорватии. М., 1959. Его лее. Становление феодализма в Хорватии. М., 1964.

Владимирский-Буданов М. Неизданные законы юго-западных славян: Законник города Каствы и закон общины Вепринской // Журн. м-ва нар. просвещения. 1881. Март. Ч. 214.

Воробьева И. Г. Донесения венецианских чиновников о Далмации XIV— XVII вв. как исторический источник // Узловые вопросы сов. славяноведения. Ужгород, 1982.

¹³³ У скоки — вооруженные казачьего типа части на территории империи, состоявшие из перебежчиков из османских владений.

Греков Б. Д. Полица: Опыт изучения общественных отношений в Полице XV—XVII вв. М., 1951.

Ефремов Е. А. Земельные отношения и сельская община в Далматинской Хорватии X—XI вв. // Учен. зап. Ин-та славяноведения. М., 1962. Т. 24. С. 280—311.

Захаров В. В. К истории эмфитевзиса в Далмации XIII—XIV вв. // Сов. славяноведение. 1977. № 4.

Макова Е. С. Загреб в XVI веке: Из истории соц.-экон. отношений в феодальном городе. М., 1976.

Мананчикова Н. П. К вопросу о взаимоотношении города и его сельской округи в средние века: По материалам Дубровника XIV — начала XV вв. // Вопр. истории славян. Воронеж, 1980. Вып. 6. С. 5—23.

Мананчикова Я. П. Некоторые черты общественного сознания средневековых горожан по данным источника XV в.: «Описание Дубровника» Филиппа де Ди-версиса // Общественное сознание на Балканах в средние века. Калинин, 1982. С. 88—103.

Москаленко А. Е. Предисловие к «Избранным отрывкам из «Описания Дубровника» Филиппа де Диверсиса // Слав, сборник. 1958. С. 59—61.

Фрейденберг М. М. Деревня и городская жизнь в Далмации XIII—XV вв. Калинин, 1972.

Его же. Ремесло в Трогире XIII в. // Учен. зап. Великолукского пед. ин-та. Великие Луки, 1964. Вып. 24. С. 128—131.

Его лее. Хварское восстание 1510—1514 годов //Вопр. истории. 1979. № 12. С. 108—115.

Его же. Дубровник и Османская империя. М., 1984.

Фрейденберг М. М., Чернышев А. В. Коммунальный строй далматинских городов XII—XIV вв. Калинин, 1983.

Чернышев А. В. Коллегиальные органы в системе самоуправления средневековых коммун Далмации // Общество и государство на Балканах в средние века. Калинин, 1980. С. 128—149.

Antoljak S. Pactaiii concordia od. 1102. godine. Zagreb, 1980.

Bozic I. Filip de Diversis i njegovo djelo//Dubrovnik. Dubrovnik, 1973. S. 1—6.

The cartulary of the benedictine abbey of St. Peter of Gumay (Croatia). 1087— 1187. Bristol, 1984.

Cvitanic A. Pravno uredenje splitske komun^ po statutu iz 1312. godine. Split, 1964.

KlaicN. Izvori za hrvatsku povijest. Zagreb, 1959. Knj. 4. KlaicN. Izvori za hrvatsku povijest do 1526 godine. Zagreb, 1972.

Klaic N. Jos jednom о tzv. privilegijama trogirskog tipa // Историйки часопис. Београд, 1973. N 20. С. 15—87.

Novak G. Povijest Splita. Split, 1978. Sv. 1.

Steindorff L. Die dalmatinischen Stadte im 12. Jahrhundert: Studien zu ihrer politischen Stellungund gesellschaftlichen Entwicklung. Koln; Wien, 1984. S. 1—49.

СЛАВЯНСКИЕ НАРОДЫ

ЮГО-ВОСТОЧНОЙ

И ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ

ПОД ОСМАНСКИМ ВЛАДЫЧЕСТВОМ

ВВЕДЕНИЕ

Материалы данного раздела раскрывают характер завоевательной политики турок-османов в Европе, особенности системы управления и эксплуатации народов, оказавшихся под их властью, состояние хозяйственной жизни и формы освободительной и антифеодальной борьбы славян в европейских провинциях Османской империи. Хронологически темы охватывают период с конца XIV до середины XVIII вв.

В раздел включены отрывки из различных письменных памятников — исторических сочинений, политико-дидактических трактатов, записок современников, сборников законов, а также тексты указов и иных распоряжений османских властей, выборки из протоколов шариатских судов. Наиболее полно представлены турецкие повествовательные и документальные источники, составляющие широкий круг памятников по истории славянских народов под османским владычеством.

Для раскрытия темы I использованы в основном нарративные источники — фрагменты из ряда сочинений XV в. Романтическая повесть, воспевающая отвагу и решимость Милоша Обилича, непритязательный и наивный рассказ баварского солдата о событиях, связанных с его 30-летним пребыванием в турецком плену, хроника византийского историка Дуки позволяют увидеть отношение жителей Европы к угрозе турецких завоеваний, военным предприятиям и политическим маневрам османских правителей. В сочинении Турсун-бея, автора близкого ко двору султана Мехмеда II Фатиха («Завоевателя»), военные события раскрываются в ином ракурсе — с точки зрения самих захватчиков. В своей же совокупности тексты этой темы помогают лучше понять политическую обстановку на Балканах в период османской экспансии, причины относительно быстрых успехов завоевателей, увидеть особенности войн XV в., тот огромный ущерб, который нанесли они славянским народам.

Материалы темы II характеризуют военно-феодальный режим, созданный османской правящей верхушкой в завоеванных странах Юго-Восточной и Центральной Европы, и прежде всего его важные компоненты — сипахийскую (ти-марную) систему землевладения и янычарское войско. Общее представление о том, как существовавшие порядки способствовали упрочению власти османских феодалов, и о подневольном положении славян дают извлечения из «Записок янычара» и трактата Али Чауша из Софии. Более детальные сведения о ситуации в различных районах расселения славянских народов можно почерпнуть из турецких документальных источников.

Быстрое расширение территории Османской империи в XV—XVI вв. потребовало от правителей государства тщательной разработки системы фискального учета всех доходов и владений, особенностей условий жизни и традиций на местах. Поэтому завоевания новых земель сопровождались составлением так называемых султанских реестров (дефтер-и хакани), т. е. описей податного населения и различных видов земельных владений — условных держаний (тима-ров), частных поместий (мюльк), собственности мусульманского духовенства (вакф). Такие «переписи» были введены в XV в. и в дальнейшем проводились через каждые 25—30 лет вплоть до конца XVI в. На их основе и создавались султанские реестры, причем одновременно в двух вариантах — суммарных (идж-мал) и подробных (муфассал) описей. Одновременно шла кодификация государственного управления путем разработки как общегосударственных законодательных сводов (канун-наме), так и законоположений по отдельным провинциям, в которых отчетливо отражалось влияние местных условий и традиций, готовность правителей империи использовать опыт балканских феодалов. Последние, как явствует из реестров XV в., первоначально составляли довольно заметную прослойку османского господствующего класса.

Другие актовые материалы — султанские указы (ферманы), дарственные грамоты (мюльк-наме) расширяют представление об аграрных отношениях в европейских провинциях Османской империи. По сравнению с другими видами жалованных грамот (бератов) мюльк-наме существенно отличались от них. Наиболее важными отличиями были: точное определение границ даруемых земель и перечисление всех объектов дохода в их составе, предоставление права полного распоряжения в отношении этих объектов, запрещение кому бы то ни было изменять условия акта и вмешательства в дела землевладельцев. Подобные документы характеризуют усилия османских феодалов по созданию крупных частных владений на славянских землях.

Как мюльк-наме Селима II, так и ферман Мурада IV выявляют и тенденцию к превращению частных поместий в вакуфную собственность. Формально предназначенные для богоугодных и благотворительных целей вакфы в большинстве своем выступали в качестве скрытой формы частной собственности семьи завещателя. Эти документы интересны также как свидетельство усилий османской правящей верхушки, направленных на расширение влияния ислама на Балканах.

Источники темы III содержат конкретный материал по экономической истории славянских народов. На первое место среди них могут быть поставлены подробные султанские реестры (дефтер-и муфассал). Детальные сведения, содержащиеся в подобных описях, позволяют довольно точно определить состояние земледелия в изучаемый период (в том числе набор и соотношение различных полевых, огородных и иных культур) и уровень феодальной эксплуатации славянского населения. Сопоставление данных двух или нескольких описей дает возможность выявить динамику хозяйственных и социальных процессов. Так, по изменению пропорции христианских и мусульманских жителей можно судить о результатах политики исламизации населения Балкан, проводившейся османскими властями.

Другой вид турецких источников, используемый для характеристики хозяйственной жизни славянских народов,— законодательные акты османских властей. В отличие от канун-наме уложение, с помощью которого регулировалась торговая деятельность, интересно не только потому, что

базарные и таможенные сборы составляли один из важнейших источников доходов государственной казны, но и в связи с тем, что в этом документе отчетливо прослеживается стремление османских правителей использовать уже существовавшую на Балканах систему торгового обложения. Законы о базарных таксах, таможенных сборах, положения о продаже соли и рыбы дают довольно верное представление о состоянии торгового обмена, поскольку в них отмечаются основные товары, выносившиеся на рынок, их происхождение (местные, из других провинций или соседних стран) и даже объем (через меры обложения).

Интересные сведения содержат и сиджиллы — протоколы шариатских судов. В них фиксировались документы, отражавшие разносторонний характер деятельности шариатских судей — кадиев. Сюда заносились распоряжения Порты и представителей местных властей. Кадий принимал жалобы и заявления частных лиц в связи с различными конфликтами, заключением торговых и иных сделок. Наконец, в сиджиллы записывались решения суда по вопросам раздела наследства, семейно-брачным отношениям, назначения опеки и т. п. Поэтому изучение сиджиллов позволяет получить широкое представление о состоянии хозяйственной и общественно-политической жизни не только мусульманского, но и христианского (включая славянское) населения.

Тема освободительной и антифеодальной борьбы славянских народов раскрывается в основном на материалах османских сиджиллов. Протоколы шариатских судов различных балканских городов сохранили большое число документов, связанных с выступлениями гайдуков. Как правило, они представляют собой либо распоряжения вышестоящих властей о мерах, которые необходимо принять против тех или иных гайдуцких отрядов, либо решения кадия относительно наказания участников выступлений. Сведения, содержащиеся в подобных актах, позволяют увидеть специфические черты этой наиболее распространенной формы сопротивления балканских народов, и в частности южных славян, османскому феодальному гнету.

Завершается раздел отрывками из писем Петра I Меншикову и Сенату в период Прутского похода 1711 г. Приводимые в них сведения показательны для усиливающихся связей южных славян с Россией, укрепление могущества которой создавало благоприятные условия для развития освободительного движения народов Балканского полуострова.

Источники, представленные в теме I, дают возможность сосредоточить внимание студентов на различиях в отношении народных масс и феодальной верхушки славянских стран к угрозе османской экспансии, на умелом использовании завоевателями противоречий между династиями, правившими на Балканах, на взаимоотношениях османских султанов с попавшими к ним в зависимость сербскими деспотами и другими правителями славянских земель, на составе, численности и уровне военной подготовки османской армии в сравнении с войсками славянских государств Юго-Восточной Европы.

Изучение материалов темы II можно построить вокруг таких вопросов, как правовой статут немусульманских, в данном случае славянских, крестьян, объем их повинностей перед османскими землевладельцами — сипахи и государством, особенности положения таких групп населения, как войнуки, роль и место славянских элементов в османском военно-феодальном режиме.

При знакомстве с источниками по хозяйственной жизни следует учесть, что сведения подробных реестров дают возможность говорить о переменах в составе деревенского населения, соотношении мусульманских и

немусульманских элементов в нем, различиях в их налоговом обложении, размерах сельскохозяйственного производства и ценах на отдельные продукты земледелия и животноводства. Другие источники этой темы позволяют выяснить масштабы торгового обмена между городом и деревней, уровень жизни городских ремесленников и торговцев, участие славянских элементов в торгово-ростовщических операциях.

Используя документальные свидетельства последней темы, можно выявить состав участников гайдуцких отрядов, цели их деятельности, отношение к ним местного населения. Они также предполагают и постановку более общих вопросов о соотношении национального и классового начал в выступлениях гайдуков, о социальной базе данной формы сопротивления балканских народов, связи освободительного движения с борьбой государств Восточной и Центральной Европы против Османской империи в конце XVII — первой половине XVIII в.