38. Суть прийому «гри» в повісті р.Баха «Чайка Джонатан Лівінгстон».

«Ча́йка по и́мени Джо́натан Ли́вингстон» (англ. Jonathan Livingston Seagull) — повесть-притча, написанная Ричардом Бахом. Рассказывает о чайке, учившейся жизни и искусству полёта. Также может считаться проповедью о самосовершенствовании и самопожертвовании, содержащая в себе основы буддистской философии, такие как фундаментальность ума, осознавание "Здесь" и "Сейчас", свобода от различных привязок (ядов) ума, всепрощение и сострадание ко всем живым существам, осознавание себя без отрыва от всех живых существ и отождествление своего я с собой, вне привязок к своему телу, его возможностям и границам. Впервые опубликована в 1970 под названием «История о чайке по имени Джонатан Ливингстон» (англ. Jonathan Livingston Seagull — a story). К концу 1972 было напечатано свыше миллиона экземпляров книги. Издательство «Ридерз Дайджест» (Reader's Digest) выпустило версию книги, которая стала бестселлером за 38 недель (по рейтингу газеты New York Times). По состоянию на 2006 год эта версия всё ещё допечатывается. Сам Бах утверждал, что новелла написана под впечатлением реальных полётов «потрясающего» пилота Джона Ливингстона (англ. John H. «Johnny» Livingston) с 1920 по 1930 гг.

39. Інтертекстуальність новелістики х.-л.Борхеса.

Хорхе Луис Борхес принадлежит к числу проблематичных писателей. Творчество его трудно отнести к какому-либо определённому жанру, ибо по форме оно соответствует художественной литературе, часто басенного характера с резко выраженной иносказательностью, а по содержанию представляет собой некий род, я бы сказала, воинствующей религиозно-философской тенденциозности, изобличающей внутреннюю борьбу писателя, и   прежде всего с религиозными представлениями христианства, которые с удручающей откровенностью   он пытается развенчать   почти во всех своих произведениях. Ярким примером этого является, например, его «История Вечности».Вероятно, придавая языку символов физический характер, он рассматривает концепцию Святой Троицы   как интеллектуальную тератологию, как деформацию, которую мог породить только кошмарный ужас. Даже ад, который он связывает с простым физическим насилием, не так чудовищен в его представлении, как три запутанные, по его выражению, лица Троицы, навевающие «интеллектуальный ужас своей   душной и фальшивой бесконечностью, вроде той, что отражается   в двух противопоставленных   зеркалах». Такой взгляд на Троицу связан с неприятием божественности Христа и стремлением доказать, что Иисус Христос является всего лишь случайным посланником Бога, неким историческим инцидентом, но никак не вечным и непреходящим Судьёй .Что же касается христианской религи, то она в его глазах представляется монстром, которого взялся спасти и спас в своё время Святой Ириней.Лабиринт,   окружающий Вечный Город, символизирует единственный путь к нему. Этот путь в христианской религии определяется как жертвенный, построенный на стремлени к нравственному совершенству и красоте. Как бы то ни было, несмотря на огромнейшую эрудицию Борхеса и красочное воображение художника, его мировоззрение не может быть приемлемым для христиан, ибо оно тянет   человечество обратно к хаосу. Жизнь же можно сравнить с цветком, который был выращен Создателем, именно благодаря упорядочению хаоса.