Развитие идей Авиценны в современной медицине. Исхаки Ю.Б

М. X. Бобоходжаев. Значение идей Абуали ибни Сино для развития современной клиники внутренних болезней

интернистов будет учиться ему у ибни Сино.

По сравнению с обычным уровнем диагностики того времени методы ибни Сино очень разнообразны и охватывают опрос, ощупывание, наблюдение за пульсом, определение влажности и сухости кожи. Он разработал целый ряд диагностических приемов и методов, поражающих своей оригинальностью. Ему была известна перкуссия, открытие которой приписывается австрийскому врачу Леопольду Ауэнбруггеру. «Таким образом, различают с помощью постукивания «бурдючную» и «барабанную» водянку», — писал ибни Сино. Он впервые описал методику пальпации печени, утверждал, что диагноз язвенной болезни должен ставиться после пищевой пробы; по характеру отрыжки и изжоги, определял кислотность желудочного сока. Им впервые высказана мысль о функциональной взаимосвязи жевания и пищеварения, подробно описана клиническая картина язвы желудка.

Описание свыше двадцати видов дыхания, пятнадцати разновидностей боли, качеств пульса и т. д. характеризует ибни Сино как наблюдательного врача и великолепного диагноста.

Образность описаний, краткость и простота разъяснения сложнейших философских категорий, строгая логичность и взаимосвязанность положений способствуют тому, что в течение многих веков «Канон» остается уникальным творением медицинской литературы.

Описание клинической картины болезней выполнено настолько мастерски, что завораживает и современного врача. Так, до сих пор никто лучше ибни Сино не описал клиническую картину плеврита, воспаления и других заболеваний легких. «Признаки простого плеврита просты и ясны. Наблюдается непрерывное лихорадочное состояние, затем колющая боль под ребрами, иногда боль ощущается только во время дыхательных движений, боль эта иногда сопровождается ощущением давления. Давление это свидетельствует о площади, об объеме распространения заболевания, а колющая боль — о глубоком его проникновении. Третий признак — затрудненное и учащенное дыхание — из-за давления мокроты. Четвертый признак — неравномерный пульс, слабый, учащенный. Неравномерность пульса увеличивается по мере ослабления больного и быстрого распространения болезни. Пятый признак — кашель...» [3, с. 484]. В «Каноне» описывается методика плевральной пункции. В комплексе лечения воспалительных заболеваний легких рекомендуется постуральный дренаж. «При этом следует больше стремиться очистить легкие путем отхаркивания. Ложиться навзничь с наклоном на эту (непораженную) сторону» [3, с. 473]. Методика введения лечебных средств интратрахеально также описана ибни Сино и с некоторыми дополнениями применяется в наши дни.

Можно сказать, что вполне современно описана этиология и клиника пневмонии. Ибни Сино указывает на то, что воспаление следует за возникновением катаров, спустившихся в легкие, или ангин, которые рассосались и устремились в легкие. Конечно, он не мог знать ни о гриппе, которого тогда, вероятно, еще не было, ни о пневмококках, ни о путях проникновения инфекции. И все же основные причины пневмонии указаны весьма верно. Подробно описаны признаки острой пневмонии, изменения пульса, указано на его волнообразный мягкий характер, проявление «двухударного» пульса. Детально и очень точно освещены осложнения пневмонии — плеврит, нагноение

— и дифференциальная диагностика.

Великий медик много внимания уделяет «чахотке»— туберкулезу легких, указывает, что часто ей предшествует воспаление легких или нагноение. Интересны диагностические приемы, применяемые ибни Сино при нагноении в легком: «Что же касается указаний, с какой стороны находится гной, то это указывается так: больной ложится то на один, то на другой бок, тот бок, над которым нависает давящая тяжесть, противоположен месту, где находится гной. Узнают также по шуму гноя, его бульканью и плеску или таким способом: грудь и бока обвертывают льняными тряпицами, намазанными красной глиной, размоченной в воде, и смотрят, в каком месте они раньше высохнут; и это будет то место, где находится гной» [3, с. 497].

Впечатляет образность описания картины туберкулеза: «Свинцовый цвет лица, чувство натяжения в боках и в шее, постоянный жар во всех пальцах, даже у тех людей, у которых конечности обычно холодеют при лихорадке, лихорадка, усиливающаяся ночью, после еды, выпуклость ногтей вследствие того, что мясо под ними тает, маслянистость глазного яблока..., а также постоянная иссушающая лихорадка...» [3, с. 498]. Чрезвычайно точно дано описание типа людей, предрасположенных к чахотке: «Эти люди сутулые, узкогрудые, у которых лопатки почти лишены мяса, особенно сзади, и выдаются вперед. Они так сильно выступают, что кажется, будто у такого человека два крыла... Подвержены этому люди с более холодной натурой, а возраст, в котором часто бывает чахотка, — от 18 до 30 лет. В холодных странах она бывает чаще, поскольку там нередко лопаются сосуды и многочисленны случаи кровохаркания. Время года, когда это заболевание учащается, — осень» [3, с. 500].

Ибни Сино различает пять типов лихорадки при чахотке, отмечает такой характерный симптом, как мнимое улучшение за несколько дней до смерти, указывает на наличие при этом заболевании язв в легких, весьма трудно поддающихся лечению. Большое внимание уделяет ученый симптому кровохаркания и его дифференциальной диагностике. Он отмечает связь между кровохарканием и «язвами в легких», дает признаки отличия кровохаркания и кровотечений различного генеза; указывает на необходимость распознавания, откуда идет кровь, нет ли здесь носового кровотечения или рвоты кровью. «А признаком кровотечения из вещества мяса легких вследствие раны или язвы служит то, что кровь пенится, что она идет с перерывами, что при этом нет боли. Такое кровотечение по количеству меньше, чем кровотечение из сосуда, но оно более опасно и злокачественно по своим последствиям. Иногда пенистой кровью харкают больные плевритом и воспалением легких, если в легких у них огненный жар, заставляющий кровь кипеть» [3, с. 470]. Ибни Сино описывает различие между кровотечением из разных отделов легких: «Иногда же пенистая кровь идет из легочной трубки, но она появляется при отхаркивании мокроты и легком кашле, однако количество отделяемого тоже невелико и имеется некоторое ощущение боли... Признак кровотечения из груди — черный цвет, плотность и густота крови вследствие дальности расстояния от груди до горла, а также

21

«Канон» ибни Сино и современная медицинская наука

некоторая пенистость и накипь и ощущение боли в груди указывают на место заболевания; это подкрепляется тем, что боль усиливается также, когда лежат на больном месте, причиной боли является обилие нервов в органах груди» [3, с. 470].

Следует отметить, что ибни Сино четко представлял одну из функций нерва — связь болевых ощущений с нервной системой.

В «Каноне» достаточно правильно описаны и механизмы кровохарканья и кровотечения. «Такая причина либо коренится в сосудах, либо находится вне сосудов. Причина, лежащая в сосудах — это разрыв, либо расщепление, либо расслабление, либо разъедание или же тонкость сосуда, способствующая просачиванию крови...» [3, с. 468].

Патанатомия и по сей день именно так описывает основные механизмы нарушения целостности сосудистой стенки. Ибни Сино отмечает и другие причины: «Что же касается причин, находящихся вне сосудов, то это либо рана, либо язва от раны или от разъедания и загнивания, если в организме что-нибудь разорвалось. Иногда кровохаркание бывает вследствие кровавой опухоли в легких, из которой просачивается кровь» [3, с. 468].

Подробно описывает ибни Сино клинику бронхиальной астмы. Разумеется, механизм патогенеза этого заболевания он представлял довольно смутно. Но полиэтиологичность недуга определена им весьма отчетливо, и среди причин астмы он указывает такую: «Случается, что она возникает от повреждения начальных мест органов дыхания, то есть нерва спинного мозга и головного мозга, или же из-за истечений, устремляющихся оттуда в органы дыхания. Бывает астма также вследствие соучастия соседних органов, если они теснят органы дыхания и эти органы не расширяются, таков, например, переполненный желудок, когда он давит на грудобрюшную преграду» [3, с. 441].

Таким образом, мы видим указание на роль нервной системы в патогенезе бронхиальной астмы. Мы знаем теперь, какую важную роль наряду с аллергией играет нервно-рефлекторный механизм возникновения этого заболевания и провоцирования приступов.

Вопросы кардиологии и пульмонологии, а также гастроэнтерологии разработаны в «Каноне» весьма подробно. Большое внимание уделяет ибни Сино и заболеваниям сердца. Раздел «Канона», посвященный кардиологии, открывается кратким, но чрезвычайно образным описанием анатомии сердца. Конечно, с точки зрения современной науки, в этом описании много несообразностей, но древний ученый знал, что «сердце с его естественными силами получает питание путем расширения: оно втягивает кровь внутрь себя, как легкие втягивают воздух» [3, с. 526]. В то же время ибни Сино в полном соответствии с взглядами науки того времени, не имевшей еще самого понятия кровообращения, считал, что предсердия заполнены воздухом. Он пишет: «Ошибается тот, кто думает, что сердце есть мышца» [3, с. 527]. Как мы знаем, здесь ошибался он сам. В то же время ибни Сино верно фиксирует отличия миокарда от скелетной мускулатуры: «Хотя сердце и похоже больше всего на мышцу, но движения его непроизвольные» [3, с. 527]. И тут же поразительное по глубине утверждение: «Иногда в сосудах сердца происходят закупорки, которые вредят действиям сердца» [3, с. 228]. Конечно, было бы слишком смело утверждать, что нашему предшественнику была известна клиника инфаркта миокарда, ставшего бичом для современного человека. Но возможность подобного заболевания, несомненно, указана ибни Сино.

Корифей медицины неоднократно указывал на особую тяжесть и опасность заболеваний сердца, на трудность их лечения: «...сердце подвергается всем видам заболеваний, например, всевозможным разновидностям расстройства натуры». «Когда в сердце прочно утвердится расстройство натуры, оно не поддается лечению, а если непрочно, то нелегко поддается лечению» [3, с. 527]. Ибни Сино писал о возможности внезапной смерти при заболеваниях сердца: «Горячая опухоль сердца убивает тотчас же, что же касается распада единого, то сердце переносит его еще хуже, чем опухоль. Когда распад единого случается в теле сердца и проникает в полости, то убивает тотчас; если же он туда не проникает, то иногда смерть бывает отсрочена до следующего дня» [3, с. 527]. Указывая на возможность перикардита, он говорил о влаге, находящейся между телом сердца и сумкой. Эта влага сдавливает сердце, мешает ему расширяться и убивает больного. Особенно интересны замечания о связи заболеваний сердца с болезнями других внутренних органов. Ибни Сино отмечает, что «в сердце возникает заболевание по соучастию с заболеваниями его оболочки или по соучастию с мозгом, плеврой, легкими, печенью, кишками и прочими внутренностями, в особенности с желудком, а иногда болезнь возникает по соучастию с другими органами и со всем телом вообще, как бывает при лихорадках, в чем можно удостовериться по характеру приступов и кризисов» [3, с. 528]. Эти взгляды вполне подтвердились всем дальнейшим развитием терапии.

Девятнадцать параграфов главы «Канона» о пульсе можно смело отнести к наивысшим достижениям медицинской мысли. По полноте, логике и внутренней связанности немногое в медицинской литературе всех времен и народов можно поставить рядом. Хотя врачи исследовали и описывали пульс задолго до Авиценны, но именно он заложил основы и фактически создал учение о пульсе. И теперь терминология качеств пульса, систематизированная ибни Сино, входит во все руководства по терапии. Несмотря на появление огромного количества всевозможных методов исследования сосудистой деятельности, исследование пульса будет, по-видимому, существовать, пока существует медицина.

Несмотря на отсутствие знаний о кровообращении, ибни Сино довольно точно описал фазы сердечного цикла. Примечательно его утверждение о необходимости использования законов физики для объяснения пульсовых колебаний и их природы. Действительно, в настоящее время изучение механизмов колебаний стенки сосудов стало важной проблемой биофизики.

Подробно описан пульс у людей различных «натур», особенности пульса у детей, а также возрастные особенности пульса, различия пульса у мужчин и женщин. Изумляют весьма тонкие наблюдения за особенностями пульса в разные времена года, в различных местностях, а также под влиянием различных видов пищи. Ибни Сино обратил также внимание на закономерность ритмики пульса: «Тебе должно знать, что у пульса существует некое музыкальное

22

М. X. Бобоходжаев. Значение идей Абуали ибни Сино для развития современной клиники внутренних болезней

естество. Как искусство музыки совершенно, благодаря сочетанию звуков, в известном соотношении по остроте и тяжести и кругам ритма величины промежутков времени, разделяющих удар по струнам, таково и качество ударов пульса» [1, с. 243-244]. Чрезвычайно верно опередившее свое время следующее наблюдение: установление наличия в клетках, тканях, органах, естественных биологических ритмов, которые могут быть описаны с применением музыкальных терминов и тесно связаны с ритмическими процессами внешней среды. Все это послужило толчком к созданию новой науки — биоритмологии — достижению сравнительно недавнего времени.

Большое внимание в «Каноне» уделяется «перебоям сердца», т. е. аритмиям. Он понимал, что этиология аритмий различна и говорил о причинах перебоев.

Весьма современно звучит утверждение о связи нарушения ритма с нарушениями коронарного кровообращения. Ибни Сино выделяет перебои, связанные с тонкой чувствительностью сердца и происходящие у здоровых, — сейчас мы называем это синусовой аритмией. Но не только объективная симптоматика так детально разработана ибни Сино. Огромное внимание он уделял исследованию мочи и кала, что представляет для нас исключительный интерес. Указания ибни Сино о порядке сбора мочи и ее визуальном исследовании полностью отвечают современным требованиям.

Одно из самых замечательных наблюдений — описание мочи больных диабетом. Обычно считают, что сладкий вкус мочи у диабетиков описал в XVIII в. английский врач Томас Уилле. Но вот что об этом написано в «Каноне»: «Моча при диабатусе бывает прозрачная, тяжелая и обильная..., осадок, остающийся при испарении, имеет сладкий вкус, как у меда». Отмечается, что мочеиспускание при этом заболевании частое и обильное, жажда не успокаивается от питья воды: наоборот, когда больной пьет воду, «это заставляет вывести мочу и жажда возвращается». Врачам нашего времени совсем немного удалось прибавить к характеристике клиники диабета. Конечно, мы уже знаем про инсулиновый обмен, про островки Лангерганса и т. д., однако продолжаем восхищаться наблюдательностью гениального мыслителя средневековья, который одним из первых приковал внимание врачей к проблемам диабета. Можно только удивляться, как мог исследователь, не имея понятия о билирубиновом обмене, об истинных функциях печени, о патогенезе ее заболеваний, так верно подметить некоторые дифференциально-диагностические признаки механической и паренхиматозной желтух.

Симптомы ряда урологических заболеваний также находят отражение в «Каноне». Моча — жидкая и с гноем — указывает на гноящиеся язвы в мочевых органах, иногда такая моча бывает при камне в мочевом пузыре. Ибни Сино указывает симптомы гематурии и пиурии, отмечает различия между ними. Интересны наблюдения за характером пены. «Симптомы можно определить по окраске пены мочи, например, чернота или желтизна цвета свидетельствует о желтухе..., легкое состояние пены при легочно-почечных заболеваниях свидетельствует о липкости мочи и продолжительности болезни» [1, с. 56]. Эти указания остаются ценными для современных врачей-клиницистов и лаборантов.

Тщательность, с которой ибни Сино разработал доступные ему методы исследования мочи, иллюстрируют подробно описанные в «Каноне» двадцать два цвета и оттенка мочи, девять признаков запаха, шесть — пены и ее особенностей, более сорока разновидностей и характеристик мочевых осадков. В «Методике лабораторных клинических исследований» профессора В. А. Калининой [4] описано двенадцать признаков цвета, пять — запаха, тринадцать — осадка, а в руководстве Н. В. Козловской [5]: девять — цвета, три — запаха, пять — осадка, а о таких признаках, как характеристика пены, характер оседания осадка, и вовсе не упоминается. К сожалению, в настоящее время изменился характер обследования: раньше врач видел мочу, теперь — бланк анализа. Своеобразное отчуждение диагностической информации от больного — одна из тревожных тенденций в современной медицине. И поскольку это осознается, наступает понимание необходимости возвращения ко многим, казалось бы, забытым методам диагностики, исследования, лечения. О непреходящей ценности наблюдений Авиценны свидетельствует даже устойчивость терминологии («хлопьевидный осадок», «осадок в виде легкого облачка», «студнеобразный», «сливкообразный»), прочно закрепившейся в современной лаборатории.

Значительное место в «Каноне» занимает описание различных видов терапии, где, по существу, изложена вся стратегия фармакотерапии.

Богат арсенал лекарственных средств, предложенных ибни Сино. Так, опий, девясил (отхаркивающее), чабрец (взят в состав пертуссина), озокерит и другие с успехом применяются и в наши дни. Именно ибни Сино описал лечение сифилиса препаратами ртути, что впоследствии широко применялось медиками Европы. Он завершил процесс создания новой фармации, собрав в стройную систему разрозненные данные, дополнил их результатами собственных наблюдений и опыта, многими средствами народной медицины, лекарствами китайского и индийского происхождения, средствами, полученными химическим путем. Фармакопея ибни Сино напоминает современное руководство: описывается само лекарство, сырье, способ приготовления, действие и назначение. Много внимания ученый уделял вопросу действия лекарств, и решался он так же, как и в современной медицине. Ибни Сино указывал, что болезнь, при которой изучается лекарство, не должна иметь осложнений, изучение только на животных недостаточно — окончательным является исследование на больном человеке.

В настоящее время одним из важных разделов медицины стали гериатрия и геронтология. Именно ибни Сино заложил их основы. В «Каноне» ряд статей посвящен тому, как продлить жизнь, сделать ее творческой и в старости. В части о сохранении здоровья речь идет об образе жизни моложавых, долговечных людей, «подвинутых в годах», об их питании, физических упражнениях, особенностях течения заболеваний. Ценны и правильны попытки рассматривать пищевые продукты как лекарства и предложение лечиться определенным режимом питания.

Нам, людям XX в., имеющим представление о микробиологии и квантовой механике, о строении ДНК и кибернетике, близок и понятен великий гуманист средневековья, гениальными трудами, идеями и гипотезами

23

«Канон» ибни Сино и современная медицинская наука

опередивший свое время. Традиции клинической медицины, основы которой были заложены Гиппократом и развиты Абуали ибни Сино, это и есть тот фундамент, на котором стоит постоянно обновляющееся искусство врачевания.

ЛИТЕРАТУРА

1.Абуали ибни Сино. Канон врачебной науки. Ташкент, Изд-во АН УзССР, 1954, кн. 1.

2.Абуали ибни Сино. Канон врачебной науки, кн. 2.

3.Абуали ибни Сино. Канон врачебной науки, кн. 3.

4.Калинина В. А. Методика лабораторных клинических исследований. М., 1925.

5.Козловская Н. В. Пособие по клиническим лабораторным методам исследований. М.: Медицина, 1975

24

М. Г. Гулямов. Авиценна – один из родоначальников современной психиатрии

АВИЦЕННА – ОДИН ИЗ РОДОНАЧАЛЬНИКОВ СОВРЕМЕННОЙ ПСИХИАТРИИ

М. Г. ГУЛЯМОВ, лауреат Государственной премии Таджикской ССР им. Абуали ибни Сино, заслуженный деятель науки, профессор (Таджикский госмединститут).

Великий мыслитель и ученый, философ и поэт, просветитель и врач Абуали ибни Сино оставил колоссальное и неоценимое наследие, сыгравшее огромную роль в развитии различных отраслей медицинской науки.

Трудно понять, как мог гений одного человека, жившего почти 1000 лет тому назад, так широко осветить в своем «Каноне» все стороны медицинской науки того времени. По сей день с полным правом говорится о неувядающем наследии Авиценны, которого современники, отдавая дань врачебному искусству ученого, называли «князем врачей». «Канон врачебной науки», исчерпывающе и прекрасно изложенный, насыщенный богатством собственных наблюдений и опыта, в значительной мере затмил и вытеснил другие крупнейшие медицинские сочинения (БМЭ, 1928). В течение многих веков «Канон» служил основным источником медицинских познаний, являлся главным пособием при изучении различных дисциплин медицины. Эта книга еще в XVII в. пользовалась на Западе широкой известностью, а деятелями традиционной восточной медицины применяется в процессе врачевания и по сей день.

«Канон» издан в пяти объемистых книгах. В третьей книге изложены данные частной патологии и терапии применительно ко всем специальным разделам клинической медицины.

Все многообразие вопросов психиатрии излагается в четвертой и пятой статьях, занимающих в двух томах III книги «Канона» сравнительно небольшое по объему место. В то же время в этом небольшом по объему труде великий ученый смог уместить множество основополагающих мыслей, понятий по вопросам психиатрии; изложить результаты огромного числа своих наблюдений за душевнобольными, экспериментов и так широко охватить и отразить стоящие в рассматриваемой дисциплине задачи и проблемы, что можно с полным правом говорить: в «Каноне» не только отражены отдельные соображения и прогрессивные взгляды Авиценны, но и заложены основы психиатрии как самостоятельного раздела клинической медицины [1].

О том, сколь четких материалистических позиций придерживался ибни Сино в своих взглядах на происхождение психических заболеваний, болезней мозга и как тонко и мудро отграничивал он область собственно психопатологических расстройств от пограничных между психиатрией и неврологией состояний, свидетельствует полное название четвертой и пятой статей. Так, четвертая статья названа «Заболевания головы, вредящие, главным образом, способности ощущать и мыслить» [1, с. 101], а пятая — «О заболеваниях мозга, причиняющих вред его двигательным способностям» [1, с. 141].

Выделением четвертой и пятой статей ученый как бы подчеркивал существенное различие между нарушением «способности ощущать и мыслить» и нарушением «двигательной способности». Оставаясь на материалистических позициях, он уже в какой-то степени намечал возможность развития психопатологических расстройств на различных отражательных, познавательных уровнях. Поразителен диапазон тончайших наблюдений над психическими расстройствами и заболеваниями, позволивших великому ученому заложить основы учения по различным вопросам психиатрии.

Так, в «Каноне» упоминаются психопатологические расстройства, протекающие на различных уровнях нарушения отражательной деятельности и включающие как элементарные нарушения (простые симптомы), так и сложные психопатологические синдромы.

Ибни Сино совершенно четко выделял и противопоставлял нарушения восприятия нарушениям мышления. Он писал, что в одних, случаях человек обнаруживает признаки психического заболевания в том, что ему слышится шум, похожий на журчание воды, удары молота, звук барабана, шелест листьев деревьев, если он ощущает зловонные и незловонные запахи или видит перед глазами огонь и искры, которых не ощущает, в других — больной мыслит «... то, чего нет ..., считает правильным неправильное...» [1, с. 117].

Вэтом положении с полной отчетливостью выражены наблюдения Авиценны, послужившие в дальнейшем началом развития учения о галлюцинациях и бреде. В настоящее время высокого уровня в области дифференциации, как в смысле психопатологическом, так и нозологическом, достигли наши представления о различных галлюцинаторных, галлюцинаторно-параноидных синдромах и о входящих в их состав сложных психопатологических феноменах типа явлений психического автоматизма и близких к ним явлений деперсонализации, дереализации и т. д.

Зачатки учения об «аменции и деменции» по терминологии авторов конца XIX и начала XX в. заложены в положении Авиценны, где речь идет о выделении, определении и отграничении синдромов помрачения сознания от синдромов слабоумия. Об этом в «Каноне» пишется совершенно явственно: «Различие между помрачением сознания

ислабоумием и дурашливостью состоит в том, что, хотя и то и другое является расстройством рассудка, но помрачение сознания есть повреждение мыслительных способностей в сторону изменения, а слабоумие и дурашливость есть повреждение их в сторону недостаточности и исчезновения» [1, с. 119].

Гениальная наблюдательность и прозорливость помогли ученому не только дать прекрасное для того времени определение нарушению сознания и явлению слабоумия, но и заложить некоторые зачатки учения об отличии негативных синдромов от позитивных, как необратимой психопатологической основы течения процессуальных психических заболеваний.

Внаблюдениях Авиценны есть много указаний на синдромы мнестических расстройств, на психопатологическое строение органических и экзогенно-органических синдромов, а также на некоторые закономерности течения органических заболеваний мозга, протекающих с острыми психотическими приступами.

Говоря о сущности и об отдельных видах умопомешательства, автор «Канона» выделяет заболевания, различающиеся на основе органического поражения мозга, независимо от того, идет ли речь о первичном его

25

«Канон» ибни Сино и современная медицинская наука

поражении, как например при патологии травматического генеза, или о поражении мозга, опосредованном патологическим функционированием какого-либо другого органа.

Замечательны наблюдения великого мыслителя относительно закономерностей начала и исхода органических психозов, в которых говорится о различиях их поэтапного течения. В одних случаях они характеризуются появлением мнестических расстройств на начальном этапе заболевания, в других — мнестические расстройства выступают по отзвучанию острых экзогенно-органических психозов. Эти наблюдения выражены в следующем положении «Канона»: «Если расстраивается мышление и в нем обнаруживается недостаток, причем этому способствует предшествующее повреждение памяти, это, воистину, много легче, чем (такое заболевание — М. Г.), когда сначала расстраиваются мыслительные способности, а за ними — память, некоторые полагают, что (память. — М. Г.) становится недостаточной вследствие недостаточности вещества мозга, и это недалеко (от истины. — М. Г.) [1, с.116]. Авиценна обнаружил прогностические различия между психотическими приступами в течении органических заболеваний головного мозга в зависимости от того, образуют ли наблюдавшиеся в течении этих заболеваний расстройства памяти начальный или заключительный этап острых психотических состояний.

На современном уровне развития учения об органических психозах хорошо известно, что явления нервнопсихической слабости, предшествующие психотической вспышке (ибни Сино называл их «расстройством мыслительных способностей»), т. е. выступающие в форме начального этапа психоза, прогноз в смысле исхода психотического состояния не ухудшают. В то же время, расстройства памяти на заключительном этапе психоза говорят о неблагоприятном исходе психотического приступа, переходящего либо в органическую деменцию, либо в выраженное снижение личности по психо-органическому типу.

Наряду с органическими и экзогенно-органическими расстройствами автор в «Каноне» специально указывал на наличие острых расстройств инфекционного и интоксикационного порядка, протекающих с помрачением сознания. Иногда помрачение сознания сопровождается «пыланием, жаром», «сильным возбуждением», и тогда «больной видит перед собой огонь и искры, пылает голова, натягивается кожа на лбу, вваливаются глаза и он порывается драться» [1, с.117]. Такие состояния ибни Сино относил к помрачениям сознания, возникающим во время лихорадки.

В современных работах в описании такого рода состояний можно увидеть прообраз учения об экзогенном типе реакций, остром инфекционном и токсическом генезе, получившего всестороннее развитие в современной психиатрии как в главах, посвященных симптоматическим и интоксикационным психозам различного происхождения, так и в разделах, касающихся алкоголизма и наркомании.

Большой вклад внес Авиценна в учение об аффективных синдромах. Его описание меланхолии легло в основу современного учения о депрессивных состояниях, которые, как известно, в настоящее время занимают огромное место в наших представлениях не только об эндогенных, но и экзогенных психозах.

Ученый сумел дать яркое, не утратившее до настоящего времени описание многих синдромов, в частности меланхолии. Он писал, что меланхолия — это есть «уклонение мнений и мыслей от естественного пути в сторону расстройства, страха и порчи» [1, с. 126]. «Признаками меланхолии являются чрезмерная задумчивость, постоянные наваждения, взгляд, неизменно устремленный на что-нибудь одно или в землю. На это также указывает грустное выражение лица, предшествующая бессонница и задумчивость» [1, с. 130].

Наряду с общим описанием меланхолического состояния у Авиценны можно найти отдельные замечания, показывающие, что внимание ученого привлекали разновидности депрессивных состояний, которые и в настоящее время широко изучаются и описываются учеными различных стран.

Авиценной было намечено учение о смешанных аффективных состояниях, когда больного не всегда «...одолевает сильная печаль», иногда «состояние сопровождается веселостью и смехом», а порой «вялостью и неподвижностью» [1, с. 131]. Помимо меланхолии с элементами смешанности он отмечал и другую ее разновидность, близкую к той, что

всовременной психиатрии определяется как ажитированная меланхолия: в период печали больной «волнуется и немного беснуется... и тогда оно (меланхолия. — М. Г.) становится подобно мании» [1, с. 131]. Упоминается и такого рода депрессия, при которой обнаруживается «враждебность больного..., когда он раздражается» [1, с. 131].

Таким образом, в «Каноне» заложены основы классификации депрессивных состояний, которые в дальнейшем вылились в учение о чистой меланхолии, раздражительной меланхолии и т. д.

Описывая манию как состояние возбуждения, сопровождаемое «весельем, смешливостью», ученый намечает различные ее варианты. Один из них он назвал «собачья болезнь», о другом писал, что иногда «веселье и размахивание рук (в мании) чередуется с нанесением обид, буйством» [1, с. 137]. В наблюдениях ибни Сино нетрудно рассмотреть некоторые признаки того варианта маниакального синдрома, который в учении об аффективных психозах

внастоящее время хорошо известен как синдром гневливой мании.

Как известно, современное представление о гневливой мании, как и о некоторых разновидностях меланхолий, неразрывно связано с учением о синдромах смешанных аффективных состояний, составляющих во многом еще опорную клинико-психопатологическую проблему.

Много замечательных наблюдений сделано Авиценной в области витально-аффективных расстройств обоего полюса (мания и меланхолия). Им, например, отмечена сезонность витально-аффективных расстройств: и мания, и меланхолия «возникают осенью», «иногда учащаются весной и летом» [1, с. 124]. Больные, страдающие аффективными психозами, особенно депрессивными, как правило, худеют.

Наблюдения великого ученого относительно аффективной патологии нашли свое отражение в развитии психиатрической науки и в настоящее время составляют одну из обширных областей клинической психиатрии, содержащую множество сложных проблем психопатологического и нозологического порядка.

О том, насколько современно и в настоящее время учение о витально-аффективных расстройствах, которое с

26

М. Г. Гулямов. Авиценна – один из родоначальников современной психиатрии

полным основанием можно считать наследием Авиценны, свидетельствуют статистические данные некоторых американских психиатров, в частности Р. Р. Фиви, согласно которым 20 млн. американцев (10% популяции) страдают клинически выраженной депрессией, в соответствии с чем предполагается, что фазу с повышенным настроением должны были перенести не менее 2-4 млн. американцев.

Современное учение об аффективных психозах не ограничивается изучением маниакальных и депрессивных расстройств в рамках фазных заболеваний. В настоящее время оно неразрывно связано с учением о шизофрении. Примечательно, что и в этом направлении у Авиценны проскальзывают указания в описании больных меланхолией, в которых, по существу, вроются зачатки учения о шизофрении. Так, перечисляя все действительно меланхолические признаки, он отмечает у некоторых больных меланхолией «пугливость, подозрительность, избегание людского общества, чрезмерную задумчивость» [1, с. 130].

В течение 30-40 лет развития учения об эндогенных психозах исследователи занимаются проблемой соотношения «циркулярного» и «шизофренического» компонентов в рамках нозологически не определенных «смешанных», «переходных», «атипических» форм, которые выделяются под различными названиями: «периодические, атипические психозы» [19, 20, 23, 24, 25, 26]; «фазофрении» [27, 28, 29]; «циклоидные психозы» [30, 38]; «атипические», «краевые формы», «интермедиарная группа» [31]; «циклические» в узком смысле этого слова, периодические психозы Крамера; «эгопатии» Кискера; «голодисфрении» [33].

На страницах отечественных медицинских журналов, в частности специально психиатрических, за последние годы отражены многие дискуссионные вопросы по проблеме единства эндогенных психозов, в связи с чем, естественно, возрос интерес к клинике и психопатологии аффективных и шизоаффективных психозов.

Не случайно особое внимание привлечено к изучению разновидностей именно депрессий. Вопросы меланхолии по сравнению с учением о мании заняли в развитии психиатрии значительное место, так как сюда относится не только циркулярная, но и инволюционная меланхолия, а также депрессивные состояния иного, в частности, психогенного происхождения.

О значении возраста для наступления меланхолических расстройств у ибни Сино имеются прямые указания: появление таких расстройств особенно часто наблюдается в более или менее пожилом возрасте.

Отсюда видно, что наблюдения великого ученого не прошли мимо особенностей клиники поздних депрессий и особенно мимо вызывающего и в наше время много споров о существовании и границах пресенильного психоза как самостоятельного заболевания, в частности инволюционной меланхолии, благоприятный исход которой многими не без основания ставится под сомнение.

Указания Авиценны на связь между поздним возрастом и меланхолией находят свое отражение на всех этапах развития учения о пресенильном психозе как в зарубежной [2, 19-39], так и в отечественной психиатрии [3-6]. Эти же указания положены в основу развития учения о различных патологических расстройствах и заболеваниях позднего возраста, объединяемых в область так называемой геронтологической психиатрии — раздела, основание которого можно с полным правом связать с именем автора бессмертного «Канона врачебной науки».

Исходным пунктом развития учения о психогенных заболеваниях вполне обоснованно можно считать ряд соответствующих наблюдений великого мыслителя. С поразительной наблюдательностью он как в отдельных замечаниях, так и в знаменитом описании психогенно развившегося болезненного состояния под влиянием «страстной любви» (случай с племянником Кабуса) [1, с. 138] приводит все основные признаки психогении, много веков спустя сформулированные Ясперсом. Здесь в сущности говорится уже и о патогенном влиянии психической травмы; и о связи между содержанием болезненных переживаний и психотравмирующих моментов; и о сверхценном характере представлений, их отражающих; и о благоприятном исходе этих состояний, их излечимости.

Эти наблюдения наглядно отражены в описании больных, где указываются не только психические, но и физические признаки реактивных состояний в форме психогенной депрессии: «... все органы, кроме век, худеют..., глазные яблоки вваливаются», «глаза становятся большими c толстыми веками вследствие бессонницы и вздохов». «В поведении (больного) нет порядка, пульс неровный... словно пульс удрученных горем» [1, с. 138].

Наследие Авиценны в области малой психиатрии, в частности в области учения о психогенных заболеваниях, особенно широкое развитие получило в советской психиатрии. Это развитие не тормозилось преодолением чуждых нашей науке идеалистических концепций, глубоко внедрившихся в психиатрию капиталистических стран под видом различных фрейдистских и неофрейдистских концепций, положений психосоматической медицины, ложных социально-биологических теорий и др. Оно основывалось на твердых философских и методологических позициях марксистско-ленинского учения.

Клиника психогенных заболеваний, их психопатологическое строение, разновидности психогенных реакций и реактивных состояний, а также вопросы о патологическом развитии личности и о неврозах глубоко изучены и блестяще описаны нашими крупнейшими психиатрами [7-10] и продолжают разрабатываться в настоящее время [11, 12].

Наблюдения Авиценны относительно эпилепсии крайне обширны. Говоря о заболеваниях мозга, нарушающих «двигательные способности», он упоминает о самых различных проявлениях эпилепсии. «Падучая» определяется в «Каноне» «как спазм, зависящий от материи». Далее указывается, что «причины падучей относятся к числу тех, которые возникают сразу и столь же внезапно исчезают...» [1, с. 149].

Авиценна отмечал различные признаки припадочных состояний и всевозможные формы их проявлений. Так, он указывал на внезапность возникновения «падучей»; на состояния, которые заключаются в том, что «когда человек встает, у него темнеет в глазах и он чуть не падает» [1, с. 149]; выделял случаи, «похожие на падучую..., где не бывает судорог» [1, с. 154], а также предостерегал: «Если приступы падучей происходят непрерывно, она убивает» [1, с. 156].

27

«Канон» ибни Сино и современная медицинская наука

Нет необходимости перечислять все наблюдения Авиценны, касающиеся клиники и разновидностей припадочных состояний, включая и наблюдения, относящиеся к эпилептическому статусу.

Специальный интерес в развитии учения об эпилепсии в плане клинико-психопатологическом представляют наблюдения Авиценны, относящиеся, так или иначе, к эпилептическим психозам. Так, ученый пишет: «Часто меланхолия переходит в падучую..., падучая тоже нередко переходит в меланхолию» и далее указывает на наблюдающиеся при падучей «страдания и тоску» [1, с. 149].

Прямым описанием эпилептических психозов могут служить следующие выдержки из «Канона»: «...в нраве больного проявляется склонность к помрачению рассудка и к состоянию, подобному меланхолии. Помрачение рассудка может сопровождаться буйством, болтливостью, криком» [1, с. 165]. У Авиценны можно найти намеки и на эпилептические мании, когда к прочим проявлениям «падучей» присоединяется еще и смех [1, с. 157].

В«Каноне» описываются предшествующие припадкам психопатологические расстройства: «...дурные сны, потеря памяти, испуг, робость... стеснение в груди, гнев, вспыльчивость» [1, с. 154]. Указывается также на разновидность «падучей», когда припадкам предшествуют «сильное беспокойство и возбуждение» [1, с. 154].

Среди разных психопатологических расстройств, как острых, так и затяжных в течение эпилепсии, специально не расчленяя их на позитивную и негативную симптоматику, Авиценна фактически описывал негативную симптоматику. Так, например, наряду с помрачением рассудка, страхом, стремлением к смерти или страхом смерти (т. е. расстройства позитивного характера), он отмечал у больных «падучей» склонность к раздражительности и придирчивости [1, с. 157].

Приведенные данные из наблюдений ученого не только обогатили начавшее развиваться в глубокой древности учение об эпилепсии, но и открыли новые пути, по которым в дальнейшем пошло его развитие, движимое в настоящее время нескончаемыми спорами между учеными, признающими и не признающими деление эпилепсии на генуинную и симптоматическую.

Современное учение о клинике эпилепсии широко охватывает вопросы ее течения в смысле латентных этапов ее развития, бессудорожных периодов и даже бессудорожных форм ее течения. Дебатируются вопросы о соотношении между частотой припадочных состояний и темпом нарастания эпилептического дефекта; о том, нельзя ли считать эпилептический дефект результатом частоты и тяжести припадочных состояний; о нарастании эпилептических черт личности в случаях, когда на отдельных отрезках течения обнаруживалась органическая, а не генуинноэпилептическая природа заболевания; о сущности эпилептического предрасположения, его прямых проявлениях в форме клинических признаков так называемой «судорожной готовности»; о факторах, высвобождающих текущий эпилептический процесс, и многое другое.

Большой раздел клинической психиатрии составляют работы, специально посвященные психотическим состояниям при эпилепсии, протекающим иногда с ясным сознанием, а чаще — с различными типами помрачения сознания. Они могут проявляться в форме кратковременных и длительных психотических приступов с полиморфной психопатологической симптоматикой, иногда придающей картине психоза на первый взгляд эндоформный (шизоформный) характер.

Всовременных работах особое внимание уделяется разновидностям течения эпилепсии, возможным наступлениям при ней как терапевтических, так и спонтанных ремиссий, по длительности, иногда близких к практическому выздоровлению, и наоборот, возможным переходам от медленного (доброкачественного) к злокачественному течению болезни, а также исследованиям, направленным на выявление причин вышеуказанных различий в течении болезни.

Воззрения Авиценны по вопросам психопатологии и клиники психических заболеваний можно проследить в современных взглядах психиатров различных стран различной ориентации. Выше мы старались показать, сколь многогранны были интересы и наблюдения Авиценны, сколь глубоки как бы мельком высказанные им мысли, влияние которых без труда прослеживается на всем пути развития отечественной клинической психиатрии. Свое отражение они нашли, в частности, и в трудах таджикских психиатров.

Тематика монографий, сборников, статей по различным вопросам психопатологии и клиники, опубликованных психиатрами Таджикистана, убедительно показывает, как широко и всесторонне изучено такое сложное психопатологическое расстройство, как синдромы помрачения сознания. В процессе комплексного клиникопатогенетического исследования более 500 больных белой горячкой были установлены определенные психопатологические отличия от общепринятых клинических картин белой горячки, позволившие обосновать факт существования таких разновидностей белой горячки, в картине которой ведущим расстройством являются синдромы помрачения сознания, как алькогольный делирий, протекающий с синдромом Кандинского; онейроидный вариант, протекающий с синдромом Кандинского; алкогольный делирий, протекающий с ротоглоточными галлюцинациями инородного тела; онейроидный вариант, протекающий с ротоглоточными галлюцинациями инородного тела; онейроидный вариант белой горячки [13, 14].

Клиническая картина делириозного варианта белой горячки, протекающего как с синдромом Кандинского, так и с ротоглоточными галлюцинациями инородного тела, обычно складывается из трех кратковременных стадий.

Первая стадия инициальная, за исключением одной особенности, отмеченной при делирии, протекающем с ротоглоточными галлюцинациями, совпадала с описанием подобных состояний в литературе, укладываясь в рамки гипнагогического делирия. Эта интересная особенность последнего заключалась в том, что, закрыв глаза, в период засыпания, больные не только испытывали гипнагогические зрительные галлюцинации, но и ощущали в полости рта различного рода неопределенные образования, напоминавшие вату, поролон, опухолевидные выпячивания и т. п. Последние, как и зрительные гипнагогические галлюцинации, исчезали, когда больной открывал глаза. В одних наблюдениях больные сами, в других — окружающие обнаруживали в месте локализации этих образований

28

М. Г. Гулямов. Авиценна – один из родоначальников современной психиатрии

различные повреждения целостности слизистой полости рта. Это дало нам основание считать, что на фоне гипнагогического делирия реально существующие повреждения слизистой оболочки ротовой полости принимают форму гипнагогических ротоглоточных иллюзий.

В клиническую картину алкогольного делирия (у больных I группы) на высоте психотического состояния включались психопатологические феномены синдрома психического автоматизма. У больных с относительно непродолжительным течением психотического состояния психопатологические проявления синдрома Кандинского ограничивались лишь симптомами идеаторного автоматизма, в то время как у больных с большей длительностью течения наряду с симптомами идеаторного автоматизма наблюдались симптомы сенсорного автоматизма, что свидетельствует о наличии тесной взаимосвязи между особенностями структуры синдрома Кандинского и тяжестью и продолжительностью алкогольного делирия.

Психопатологические феномены идеаторного автоматизма проявлялись в виде псевдогаллюцинаций слуха, явлений насильственного мышления, симптомов внутренней раскрытости, отчуждения эмоций и др.

Наши исследования указали на возможность развития в картине алкогольного делирия зрительных псевдогаллюцинаций, которые не отождествлялись больными с реальными явлениями, а рассматривались как сделанные и, как правило, проецировались вовне, т. е. в объективное пространство, что, по-видимому, является их специфической особенностью.

Психопатологические феномены сенсорного автоматизма, проявляющиеся в виде вызванных извне разнообразных неприятных ощущений, отличаются одной интересной особенностью: как правило, они локализуются на кожных покровах и не распространяются на внутренние органы.

Убольных алкогольным делирием, протекающим с ротоглоточными галлюцинациями, вторая стадия интересна тем, что в клинической картине последней большое место занимали ротоглоточные галлюцинации инородного тела, проявлявшиеся в ощущении в полости рта и глотки самых разнообразных инородных тел, от которых больные пытались избавиться.

Обращает на себя внимание тот факт, что здесь ротоглоточные галлюцинации, в отличие от ротоглоточных иллюзий, полностью теряли связь с реально существующими поражениями слизистой полости рта и распространялись на всю ротоглоточную область.

При алкогольном делирии ротоглоточные галлюцинации инородного тела после выхода из психоза почти полностью амнезируются.

Убольных алкогольным онейроидом, протекавшим с синдромом Кандинского вне зависимости от того, проявлялась ли белая горячка в виде транзиторного ориентированного или истинного онейроида, в клиническую картину последних включался синдром психического автоматизма, который здесь выступал в целостном виде. Психопатологические феномены идеаторного автоматизма отличались конкретностью, простотой конструкции, непостоянством и не имели склонности к расширению и усложнению. Слуховые псевдогаллюцинации не только отличались конкретным содержанием без каких-либо элементов символики, но по своему содержанию были тесно связаны с фантастическими зрительными галлюцинациями; в их содержании отражалась алкогольная тематика. Зрительные псевдогаллюцинации также имели некоторые особенности, которые, на наш взгляд, находятся в определенной зависимости от тяжести онейроидного состояния: при ориентированном онейроиде они, будучи эпизодическими, проявлялись в том, что больные видели различные сцены или устрашающие образы, в то время, как при истинном онейроиде больные видели самих себя, причем часто в неприличных эпизодах из их жизни, что свидетельствует о глубоком нарушении самосознания больных. Зрительные псевдогаллюцинации здесь, как и при алкогольном делирии, обычно проецировались вовне. Психопатологические феномены сенсорного автоматизма, отличавшиеся конкретностью содержания и будучи тесно связанными по содержанию со сноподобными зрительными галлюцинациями, носили отпечаток фантастичности. Слуховые псевдогаллюцинации, комментировавшие «оперативные вмешательства», всецело отличались алкогольным содержанием. Так «голоса» сообщали больному, что ему удалили кишечник с алкогольными язвами, пораженную водкой часть желудка, половину печени и т. п.

Третья стадия делириозного варианта белой горячки проявляется в виде кратковременного астенического состояния.

Этап гипнотического онейроида (от нескольких часов до двух дней) сменялся этапом ориентированного онейроида. При последнем сноподобные переживания состояли из 2-3 фантастических сцен, связанных между собой более или менее общим и обыденным содержанием. На 3-5-й день от начала психотического состояния после продолжительного сна сознание окружающей действительности возвращалось к больным почти внезапно. Как показали результаты клинического наблюдения за состоянием больных и анализ данных их самоописания, у части больных отмечалось дальнейшее усложнение онейроидного состояния, т. е. развитие истинного онейроида. Здесь связь между отдельными фантастическими сценами, имевшая место на предыдущем этапе, полностью исчезла. Сноподобные зрительные галлюцинации отличались грезоподобностью и крайней фантастичностью. В отличие от ориентированного онейроида, где больные зачастую оставались свидетелями приключений, здесь они, как правило, являлись активными участниками всех фантастических событий, т. е. отмечалась полная утеря способности отграничиться от фантастических сцен, что свидетельствует о более глубоком нарушении процесса самосознания.

При изучении клиники и психопатологии онейроидного варианта белой горячки, протекавшего с синдромом психического автоматизма Кандинского, с ротоглоточными галлюцинациями и без них, нами было обращено внимание на то обстоятельство, что нередко развитию собственно психотического этапа заболевания предшествовало психопатологическое расстройство, обозначенное нами как этап гипнагогического онейроида, которое не нашло отражения в литературе. У больных I группы на фоне гипнагогического онейроида часто реально существующие

29

«Канон» ибни Сино и современная медицинская наука

повреждения целостности слизистой оболочки ротовой полости, как при алкогольном делирии, принимали форму «гипнагогических ротоглоточных иллюзий».

Втех случаях, когда больные поступали в клинику в состоянии выраженного абстинентного синдрома (без острых психотических расстройств), и гипнагогический онейроид развивался в условиях клиники, удавалось прервать дальнейшее развитие белой горячки на инициальной стадии заболевания.

Тот факт, что в картине кратковременного онейроида при белой горячке не только наблюдаются симптомы моторного автоматизма, но и нередко они являются ранними проявлениями синдрома психического автоматизма, подтверждает мнение М. Г. Гулямова о том, что в структуре онейроида, вне зависимости от его нозологической принадлежности, синдром Кандинского нередко выступает в целостном виде, что находится в прямой зависимости от природы самого онейроида [15].

У больных II группы в психопатологическую картину как ориентированного, так и истинного онейроида включались ротоглоточные галлюцинации инородного тела, проявляющиеся в ощущении в полости рта и нередко глотки самых разнообразных живых существ и неодушевленных тел. Поведение больных в целом и движения, имитирующие извлечение инородных тел из полости рта и глотки, не соответствовали множественным ярким, порою аффективно насыщенным ротоглоточным галлюцинациям инородного тела. Такое несоответствие между фантастическими переживаниями и малоподвижностью, с одной стороны, и стереотипным однообразием двигательных актов, направленных на освобождение полости рта от инородных тел, — с другой, свидетельствует о том, что свойственная онейроидному состоянию диссоциация между последовательно развивающимися фантастическими событиями и внешней неподвижностью больных распространяется также и на внешние проявления ротоглоточных галлюцинаций инородного тела.

Последние, в зависимости от этапа онейроида, приобретали некоторые особенности. Если при ориентированном онейроиде ротоглоточные галлюцинации инородного тела по своему содержанию в какой-то мере были связаны с онейроидными переживаниями, то при истинном онейроиде они не только не были связаны между собой, но и отличались крайней фантастичностью.

Все данные, касающиеся клиники и психопатологии белой горячки, включая ее разновидности, протекающие, с синдромом Кандинского, с ротоглоточными галлюцинациями инородного тела и без них, обобщены в монографической работе, подводящей итог классификации различных синдромов помрачения сознания при ней и различных психопатологических строений острых психотических состояний [15]. Наряду с этим приводятся и многие ранее не описанные психопатологические расстройства, например, впервые выделенные и описанные психиатрами Таджикистана начальные стадии белой горячки, протекающие в форме гипнагогического онейроида, симптом гипнагогических ротоглоточных иллюзий и некоторые другие.

Влияние «Канона врачебной науки» на развитие психиатрии в Таджикистане сказалось в том, что особый интерес Авиценны к «падучей» как к одному из основных видов заболевания мозга, выражающемуся в нарушении «его двигательных способностей», отразился в обширных исследованиях по проблеме эпилепсии.

Исследования эпилептических психозов позволили не только описать некоторые особенности таких недостаточно изученных их разновидностей, как эпилептический онейроид, острые, затяжные и хронические эпилептические галлюцинозы, но и установить принципиально новые данные, обогатившие учение об эпилептических психозах. Вопреки широко распространенному мнению о том, что в содержании слуховых галлюцинаций при эпилептических психозах часто отражается религиозная тематика, доказано наличие определенной корреляции между содержанием слуховых обманов чувств и особенностями изменения личности эпилептика. Так, если эпилептические изменения личности не включают черты религиозности, то и слуховые галлюцинации не отличаются религиозным содержанием,

инаоборот, если структура изменения личности включает в себя религиозность, то в содержании истинных и псевдогаллюцинаций большое место занимает религиозная тематика. Описан своеобразный психопатологический феномен при хроническом эпилептическом галлюцинозе, который в классификации симптомов психического автоматизма не значится. Этот феномен, обозначенный как зрительные буквенные псевдогаллюцинации [16], проявляется в том, что больные утверждают, что где-то внутри головы, глаз им показывают отдельные слова или целые фразы и заставляют их читать. В рамках зпилептических психозов описан новый вариант синдрома психического автоматизма, обозначенный как активный вариант синдрома Кандинского [16]. Его основная особенность заключается в том, что у больных появляется убеждение, что они в силу внезапно наступившего обогащения личности, ранее несвойственного им, могут влиять на различные стороны психической деятельности окружающих. Как правило, чувство психического обогащения обусловливается воздействием извне [16].

Наблюдения Авиценны в области обратимых и преходящих нервно-психических расстройств, возникающих и удерживающихся под влиянием патогенного действия эмоциональных переживаний, нашли свое отражение и в исследованиях психиатров Таджикистана.

Врезультате исследований, посвященных изучению психогении, установлен ряд интересных факторов. Так, данные комплексного клинико-лабораторного исследования одной из часто встречающихся разновидностей психогенных реакций — псевдодеменции — не только позволили дополнить ее клинические описания некоторыми психопатологическими феноменами, но и впервые доказали несостоятельность точек зрения некоторых зарубежных исследователей, считавших псевдодеменцию симуляцией слабоумия или же состоянием, родственным симуляции. Интересные данные получены при изучении клиники рецидивов и повторных психогенных состояний. В частности, установлено, что если рецидивы и повторные реактивные психозы возникают на патологически не отягощенной почве, то они, несмотря на то, что по своим психопатологическим проявлениям бывают более тяжелыми, чем первое реактивное состояние, заканчиваются благополучно [17].

30