О мыслительном и операциональном аспектах языка

Язык имеет мыслительный аспект, если на нем могут быть сформулированы высказывания («Земля вращается вокруг Солнца»), оценки («жадность – грех») и так далее. Язык имеет операциональный аспект, если на нем может быть сформулирована инструкция к действию. Существуют чисто операциональные языки – например, языки программирования или генетический код. Лем отмечает, что с помощью операционального языка можно закодировать появление свойств, которые в самом этом языке не имеют отражения. Например, ген представляет собой инструкцию для рибосом по синтезу определенного белка, и в этом языке как будто не существует терминов «абсолютный слух» или «математический талант» (Лем считает, что в чисто операциональных языках вообще нет общих имен, но это очевидно неверно для языков высокого уровня, да и с низкоуровневыми языками вопрос не так прост – Авт.). Тем не менее, совокупность генов создает человека с абсолютным слухом или математическим талантом. Лем надеется, что именно разработка операциональных языков поможет нам создать саморазвивающиеся машины.

Количество элементов и надежность системы

На пути создания саморазвивающихся систем, однако, лежит препятствие мутагенеза. Из термодинамических соображений ясно, что ошибки при копировании наследственной информации (в живом ли организме, в эмбриомеханизме ли) принципиально невозможно исключить полностью. Ясно также, что при прочих равных условиях чем больше в «генетическом» материале информации, тем больше вероятность ошибки. Станет ли это технической трудностью или принципиальным барьером, пока неясно.

Впрочем, подобные проблемы возникают не только с саморазвивающимися, но и с самыми обычными машинами. Рассмотрим механизм, состоящий из 500 деталей, поломка любой из которых выводит из строя всю систему. Если каждая из деталей имеет надежность 99%, то надежность всей системы составит ~ 1%. Поскольку на надежность деталей, особенно при их миниатюризации, накладывает принципиальные ограничения термодинамика и квантовая механика, для создания систем произвольной сложности остается один-единственный путь: система должна быть как можно более устойчивой к выходу из строя отдельных ее элементов. Именно такой системой является организм, которого не страшит гибель отдельной клетки, или нейронная сеть. Такой же системой, как тонко замечает Лем, является и Космос в целом - упорядоченность, построенная из легионов термодинамических и квантовых микробезобразий. Тоффлер в «Третьей волне» указывает, что в высоких технологиях существует тренд на уменьшение количества деталей с закладыванием большего количества функций в каждую деталь. С ним согласен и маэстро Альтшуллер в своей теории решения изобретательских задач: «Лучшая деталь – это деталь, которой нет, а ее функции выполняют другие детали в качестве побочного эффекта своей работы». Но это паллиатив, поскольку все-таки невозможно представить себе космический корабль, состоящий из трех хитроумно выточенных болтиков. При возрастании сложности задач, стоящих перед механизмом, количество деталей в нем так или иначе будет нарастать, более или менее быстро. Так что магистральным может быть только путь, предложенный Лемом – Авт.