Возникновение технологической цивилизации

Лем поднимает вопрос, почему цивилизация со стремительным развитием технологии (цивилизация Второй волны, в терминологии Тоффлера – Авт.) появилась именно в Западной Европе. Действительно, отдельными высокими технологическими достижениями обладали и другие цивилизации (вспомним паровую машину Герона, а о Китае и говорить нечего). Лем приводит точку зрения Леви-Стросса, согласно которой (в изложении Лема) для запуска скоростной технологической эволюции необходимо случайное совпадение нескольких одновременных факторов (например, изобретений); историческая «рулетка» рано или поздно выбросит расклад, который запустит лавинообразное развитие техники, далее уже необратимое. С этой точки зрения Западу просто повезло раньше, чем Востоку. Лем, однако, указывает на роль менталитета и проводит мысль, что взорвавший Запад раз выпавший расклад на Востоке с его консервативностью вполне мог остаться бесплодным. Леви-Стросс верно указывает, что шансы на «выигрыш» увеличиваются на перекрестке культур. Однако, по Лему, он игнорирует тот факт, что замкнутость, отсутствие контакта с другими культурами может быть не только следствием географического положения, но и следствием принятой в данном обществе системы ценностей (вспомним о японцах, которые физически уничтожали пристающих к их берегам – Авт.).

Интересно подумать о раскладе, который высвободил в XV в. исповодь накопившиеся изменения. О Гуттенберге. О Столетней войне со штурмами городов (чего, кажется, не было в Китае), повлекшей тяжелые пушки и расчеты полета ядер, доказавшие неправоту Аристотеля. Об Османской империи, перекрывшей торговый путь в Индию, в результате чего Колумб отправился в свой круиз. О вывозимом из Нового Света золоте, на которое строилась индустриальная цивилизация. И о многом другом. – Авт.

Технология и аксиология

С точки зрения морали технология, очевидно, есть орудие, которое можно применить во благо или во зло. Но Лем указывает, что технология влияет на ценности (в том числе моральные) постольку, поскольку влияет на социальную среду, в которой эти ценности формируются. Так, появление эффективных средств контрацепции вынуждает пересмотреть отношение к сексу, появление рынка высокооплачиваемого нефизического труда – к браку (ибо женщина уже и сама может прокормить себя и ребенка). А если бы, в духе лемовских «дальних перспектив», было возможно воскрешение мертвых, убийство не считалось бы преступлением.

Кроме того, технология облегчает получение многих вещей, которые раньше доставались с большим трудом, и тем самым меняет к ним отношение. Например, у старшего поколения и сейчас еще не принято выбрасывать хлеб, а младшее относится к этому более чем спокойно. Конечно, изобилие хлеба можно только приветствовать, но в чем-то это тревожная тенденция – технология не удлиняет список ценностей, а только сокращает его. К тому же деградация ценности, по-видимому, необратима. Если святой Николай превратился в Санта-Клауса, то обратно ему уже не превратиться. Бог с ним, с хлебом, а вот если фраза «ничего личного, только секс» окончательно перестанет быть шуткой – будет ли это благом? И возможно ли будет возвращение назад, к интимности и эмоциональной насыщенности сексуальных отношений? Лем опасается ситуации, когда – в неопределенно далеком будущем – технология сможет предоставить сразу и даром все, включая чувства (фармакологическими ли методами или средствами виртуальной реальности) и научные открытия (искусственный интеллект). И начнется «их дети сходят с ума, потому что им нечего больше хотеть» в масштабах всей цивилизации.

В связи с увеличивающимся влиянием технологии на общество появляется спрос на то, чтобы сделать аксиологию точной наукой (Лем надеется здесь на кибернетику) и осознанно выстроить взаимодействие в системе «технический прогресс – ценности».