Вдалеке слышится звук охотничьего рога.

Что это?

Дама. О, я знаю; это дедушка с охоты возвращается. Милый, добрый старик!

Пойдем, надо успеть, пока не стемнело.

Неизвестный. Далеко еще?

Дама. Нет, осталось только преодолеть горы и реку.

Неизвестный. Я слышу шум реки, это та самая?

Дама. Да, большая вода, возле которой я родилась и выросла. Мне было восемнадцать, когда я перебралась на этот берег, чтобы увидеть, что там синеет вдали, — и увидела.

Неизвестный. Ты плачешь!

Дама. О, мой добрый старик! Когда я садилась в лодку, он сказал: там про­стирается широкий мир, дитя мое; когда наглядишься досыта, возвра­щайся к себе в горы; горы укроют! Да, я нагляделась досыта! Досыта! Неизвестный. Идем! Путь неблизкий, начинает смеркаться.

Берут свои вещи и уходят.

У входа в ущелье.

Тесная расселина, ведущая в ущелье между двумя крутыми горными отрога­ми, заросшими хвойным лесом.

На переднем плане — сарайчик; к дверям прислонена метла, с ручки которой свисает козлиный рог. Слева — кузница, ее дверь распахнута настежь, из нее вы­рывается багровое зарево. Справа — мельница.

На заднем плане — ущелье и горный ручей, подающий воду на мельницу, че­рез который перекинуты мостки. Горные уступы образуют гигантские профили.

Когда поднимается занавес, кузнец стоит в дверях кузницы, мельничиха — в дверях мельницы. При появлении Дамы они, сделав знак друг другу, исчезают каждый в свою сторону. Дама и Неизвестный в изодранной одежде.

Входит Дама и направляется к кузнице.

НЕИзвЕСТНЫй{входит). Они попрятались — от нас, наверно.

Дама. Не думаю.

Неизвестный. Какая удивительная здесь природа; и как все сошлось, чтобы пробуждать тревогу. Почему там стоит метла с рогом? Очевидно, пото­му, что это ее обычное место, и все же мне невольно приходит на ум ведьма... Почему кузница черная, а мельница белая? Потому что одна покрыта сажей, а другая мукой, и тем не менее, когда я увидел черного кузнеца в огненных отсветах, стоящего напротив белой мельничихи, вспомнил старое стихотворение... А посмотри на этих великанов... нет, это просто невыносимо... видишь, это же твой оборотень, от которого я тебя спас... Это же его профиль... смотри! вон там!

Дама. Верно, но это же скала...

Неизвестный. Скала, и тем не менее — он!

Дама. Мне не хотелось бы говорить, почему мы видим его.

Неизвестный. Ты имеешь в виду угрызения совести, пробуждающиеся, ко­гда ты голоден и измучен, но затихающие, когда ты насытился и отдох­нул... Что за проклятие... явиться в дом в таком разнесчастном виде... и платье все изодрано после этого хождения по горам через кусты боя­рышника... по-моему, кто-то вступил со мной в схватку...

Дама. А зачем было бросать вызов?

Неизвестный. Затем, что я предпочитаю открытый бой и не хочу сражаться с неоплаченными счетами и пустыми кошельками. Но даже если и так: вот моя последняя монета; пусть ее забирает водяной, ежели он есть! {Бросает монету в ручей.)

Дама. О, горе нам! Деньги-то должны были пойти в уплату за переправу; теперь нам придется начинать разговор дома с денег...

Неизвестный. Разве когда-нибудь мы говорили о чем-то другом...

Дама. Наверное, потому, что ты презираешь деньги...

Неизвестный. Как и все остальное...

Дама. Но не все достойно презрения; есть и хорошее...

Неизвестный. Не замечал...

Дама. Иди за мной, и увидишь...

Неизвестный. Иду... {Останавливается в нерешительности у куз­ницы.)

Дама {ушла вперед). Боишься огня?

Неизвестный. Нет, но...

Вдалеке трубит рог. Неизвестный поспешно бежит мимо