Глава 2

Демографические катастрофы в России...

11

угасание человеческого организма от туберкулеза. Неотъемлемой чер­той демографической катастрофы является резкое падение численности населения, а при демографическом кризисе чаще всего наблюдается за­медление темпов прироста, нулевой прирост или медленное сокращение численности населения.

Грубые подъемы смертности и вызванные ими падения численности населения (а нередко и исчезновения с исторической арены целых наро­дов) преследуют человечество на протяжении всего его существования. Как отмечает американский демограф Н. Эберштадт (N. Eberstadt), де­мографические катастрофы во всемирной истории «встречаются с такой регулярностью, что стали скорее правилом, чем исключением»³. Нет ни одной страны и ни одного этноса, имеющих более или менее длитель­ную историю, которые избежали бы этих потрясающих воображение провалов. Засухи, наводнения, извержения вулканов, землетрясения, го­лод, опустошительные эпидемии и войны собирали на протяжении ты­сячелетий обильную дань с человечества. Одна только пандемия чумы, бушевавшая в Европе в середине XIV столетия, унесла около 25 млн.. жиз­ней — возможно, почти половину населения континента⁴. «Эти ката­строфы, — писал французский историк М. Блок, — придавали сущест­вованию как бы постоянный привкус бренности»⁵.

Демографические катастрофы, столь характерные для социальных об­разований времен первобытного общества, античности и средневековья, свидетельствовали о почти полной зависимости людей от воздействия случайных факторов внешней среды, главным образом от природной сти­хии. Классическим примером демографической катастрофы может слу­жить гибель Помпеи вследствие извержения вулкана в августе 79 г.

Природные катаклизмы в прошлом происходили не чаще, чем сего­дня, но низкий уровень технологического развития не позволял челове­ческому сообществу эффективно защитить себя. Люди были столь же беззащитны перед природной стихией, как стаи животных, колонии му­равьев или диких пчел. Только в XVIII столетии блеснула слабая надеж­да вырваться из замкнутого круга, а в XIX в. произошел решительный перелом. Неурожаи и голод были нейтрализованы новыми приемами агротехники и усовершенствованными орудиями труда. Открытия Л. Пас-тера, Р. Коха, Л. Флемминга и других выдающихся ученых не только объяснили механизм развития и передачи инфекций, но и указали пути борьбы с ними. Индустриализация и связанная с ней урбанизация, раз­витие коммунального хозяйства, медицины, фармакологии, гигиены, санитарии кардинально изменили образ жизни людей.

Вряд ли будет ошибочным утверждение, что уже во второй полови­не XIX в. человечеством был накоплен научный и технический потенци­ал, позволивший противостоять природной стихии, ограничить воздей­ствие случайных по отношению к демографической подсистеме обще­ства факторов, и в конечном итоге поставить под контроль ранее абсолютно неуправляемый процесс вымирания поколений. В сущности, создав искусственную среду обитания, люди воздвигли между собой и стихией своеобразный щит, который по мере совершенствования техно­логий становился все более прочным. К концу XIX — началу XX в. большинство развитых стран Западной Европы и Северная Америка были, по сути, гарантированы от непредсказуемых всплесков смертности, вы­зываемых неблагоприятными экзогенными факторами. Картофельный голод в Ирландии, унесший в 40-х гг. XIX в. жизни около 1 млн. человек, стал, по-видимому, последней демографической катастрофой в Западной Европе, порожденной природной стихией⁶. В XX столетии число стран, над населением которых уже не висел как неизбежная угроза дамоклов меч голода и эпидемий, быстро множилось. Казалось бы, само понятие «демографическая катастрофа» должно стать историческим архаизмом. И все же именно XX в. дал примеры катастроф, перекрывших по числу жертв все «рекорды» минувших тысячелетий. Современный человек настолько свыкся с огромными людскими потерями, что, как отмечает С. Максудов, количество погибших, исчисляемое цифрой менее мил­лиона, кажется ему незначительным⁷.

Сила, сохранившая нетронутым механизм демографических ката­строф, должна быть слишком могущественной, чтобы, вопреки возрос­шему научному, технологическому и медицинскому потенциалу челове­чества, все же регулярно вызывать вспышки сверхсмертности, превра­щая их в обыденное явление истории. Этой силой стало государство, заменившее собой природные катаклизмы. В генезисе демографических катастроф в начале XX столетия произошел переход от факторов сти­хийного происхождения к факторам антропогенным.

Правительства многих стран использовали новые технологические достижения, чтобы максимально продлить жизнь своих граждан. Здесь средняя продолжительность человеческой жизни, превысив семидесяти­летний рубеж, приблизилась к границам мировых медицинских воз­можностей. Но были страны, где политические режимы искусственно культивировали повышенную смертность, а государственные чиновники осознанно пренебрегали открывшимися возможностями: нацистская Германия, маоистский Китай, социалистическая Албания, Северный Вьетнам и Северная Корея, Камбоджа «красных кхмеров». Среди госу-

12