Глава 1. Уголовно-правовая характеристика преступлений, совершенных в составе организованной группы.

1.1. Понятие, история развития законодательства о преступлениях, совершенных в составе преступной группы лиц.

В настоящее время в юридической литературе существует множество определений понятия организованной преступности. Это обусловлено тем, что на законодательном уровне отсутствуют специальные нормативные акты, регламентирующие правовые основы борьбы с ней.

Этимологически слово «организованный» произошло от греческого organon и французского organizer. Organon (греч.) - буквально означает «орудие, инструмент», а organizer переводится на русский язык как «устроить, соединить в одно целое, упорядочить что-либо, придать чему-либо планомерность». В русском языке слово «организованный» означает а) обладающий организацией, объединенный в организации, сплоченный; б) планомерный, отличающийся строгим порядком, или в) дисциплинированный, действующий точно и планомерно³.

В Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, принятой резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 г., определение понятия организованной преступности отсутствует. В этом правовом акте оно лишь связывается с деятельностью организованных, структурно оформленных групп, создающихся на базе совместной криминальной деятельности исключительно в целях получить прямо или косвенно, финансовую или иную материальную выгоду. По смыслу положений, зафиксированных в Конвенции, характеристика признаков организованной преступности заложена в закрепленных в ней следующих терминах:

а) организованная преступная группа (означает структурно оформленную группу в составе трех или более лиц, существующую в течение определенного периода времени и действующую согласованно с целью совершения одного или нескольких серьезных преступлений или преступлений, признанных таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией, с тем, чтобы получить, прямо или косвенно, финансовую или иную материальную выгоду);

б) серьезное преступление (означает преступление, наказуемое лишением свободы на максимальный срок не менее четырех лет или более строгой мерой наказания);

в) структурно оформленная группа (означает группу, которая не была случайно образована для немедленного совершения преступления, и в которой не обязательно формально определены роли ее членов, оговорен непрерывный характер членства или создана развитая структура и иные определения).⁴

Анализ перечисленных терминов, позволяет сделать вывод о том, что преступления, совершаемые организованными группами в иных целях, нежели получение финансовой или иной материальной выгоды, не охватываются вышеперечисленными признаками и поэтому не могут быть отнесены к деятельности организованной преступности.

Анализ научных работ известных российских криминологов на предмет определения в них понятия и признаков организованной преступности показал, что на сегодняшний день существует два основных направления при изучении исследуемого криминального явления.

Одни авторы связывают определение организованной преступности с функционированием устойчивых преступных формирований либо указывают на отличительные признаки, касающиеся организованных преступных групп. Такой подход к пониманию организованной преступности опирается на фундаментальные понятия «организованная группа» и «преступное сообщество», которые и служат исходным признаком при определении анализируемого понятия.

В этой связи заслуживает внимания суждение В.В. Лунеева о криминальной организованности как основном и практически единственном группировочном признаке деяний, свойственных организованной преступности.⁵ Представляет интерес понимание им организованной преступности как совокупности хотя и относительных, но взаимосвязанных характеристик, в структуре которых организованность является главной.

В зарубежной криминологии проблема организованной преступности обсуждается с конца 20-х годов XX века, в России же к серьезному изучению этого феномена подошли спустя почти 60 лет. Только в 80-е годы впервые открыто заговорили об организованной преступности, стали проводиться исследования. К 1988 году названная проблема по укреплению законности и правопорядка становится центральной на ежегодных теоретических семинарах и конференциях, с участием практических работников и учеными, изучающими это явление. И лишь 23 декабря 1989 года государство официально признало существование организованной преступности в стране, когда было принято постановление II Съезда народных депутатов СССР «Об усилении борьбы с организованной преступностью»⁶, тем самым, открыв перспективы для широкого обсуждения указанной проблемы.

Вопросы о времени возникновения, особенностях формирования организованной преступности в России в юридической литературе до сих пор остаются дискуссионными. Одни исследователи полагают, что проявления организованной преступности были известны еще в XV-XVI веках. Другие в качестве периода возникновения организованной преступности отмечают 20-е годы прошлого века. Третьи, считая организованную преступность порождением командно-административной системы с ее социальными, экономическими и идеологическими упущениями, относят ее появление к началу 60-х годов XX в. Четвертые признают начало 80-х гг. моментом становления, а 1988-1989 гг. отмечают как этап окончательного формирования российской организованной преступности. Отдельные ученые, высказывавшие свои взгляды о преступности организованных групп, полагают, что такую преступность нельзя признать новой проблемой. Сторонники этой точки зрения, основываясь на архивных материалах и исторических данных, считают организованную преступность неотъемлемой принадлежностью государства на протяжении всего периода его существования.

Следует отметить прямую зависимость уровня организованной преступности от уровня социального и экономического развития общества. Одной из первых попыток законодательного противодействия разбоям и грабежам на торговых путях, в том числе морским разбоям, как простейшим проявлениям организованной преступности, являлись договоры Олега и Игоря с греками, заключенные в X в. Среди прочих в них содержались нормы об убийстве, воровстве, захвате имущества открыто, с насилием или с помощью других лиц.

Позднее признаки соучастия и виды соучастников упоминались во всех крупнейших законодательных актах России. В тексте Русской Правды законодатель впервые описывает признаки соучастия, употребляя при конструировании отдельных составов преступлений, среди которых разбойное нападение и убийство, термин «скоп». Так, в ст. 37 Троицкого списка «Русской Правды» говорилось: «Аже крадет кто скот в хлеву или клети, то же будет один, то платить ему 3 гривны и 30 кун; будет ли их много, сем по 3 гривны и по 30 кун платить»⁷.

В XIV в. Псковской судной грамотой вводится новое понятие «наход», т.е. разбой, произведенный шайкой, нападение, вооруженное вторжение с целью захвата чужого владения, имущества⁸.

При Иване III (1497 г.) и Иване IV (1550 г.) принимаются Судебники, не содержащие каких-либо законодательных изменений, касающихся института соучастия. Однако в исследуемый период был принят Стоглав - сборник постановлений церковно-земского собора, криминализировавший деяния, подпадающие под понятие «заговор»⁹.

Впервые упоминание о видах соучастников мы находим в Соборном Уложении 1649 г., которое различало исполнителя и организатора (начальника): «А которой дияк (организатор)... велит судное дело подьячему (исполнитель) написати не так, как в суде было...». Но в целом положения упомянутого акта не представляли строго выработанной системы соучастников, а нормы об их ответственности страдали неточностью и размытостью. В соответствии со ст. 12 гл. 10 Уложения наиболее строгому наказанию подвергались не организаторы, а лица, признанные исполнителями: «дьяку (организатору) учинить за то торговую казнь - бить кнутом... а подьячего (исполнителя) казнить - отсечь руку» (ст. 12 гл.10 Соборного Уложения). В случае соисполнительства при разбойном нападении на чей-либо двор скопом или заговором, сопровождающимся убийством, только к виновному в убийстве санкционировалось применение смертной казни: «А будет кто приедет к кому нибудь на двор насильством, скопом и заговором... и учинит... смертное убойство... самого казните смертью же, а товарыщев его всех бита кнутом и сослати, куды государь укажет». Если же при разбое причинялся вред здоровью потерпевшего, то к виновному в причинении вреда применялось более суровое наказание, чем к другим соучастникам нападения: «Если же кто из этих воровских людей в те поры кого ранит, и того, кто ранит, у одного отсечь руку, а товарищей его, которые с ним приезжали, бить кнутом и дать на поруки, чтобы им впредь так не воровать, а если при наезде никакого вреда не произошло, то все наказываются поровну - кнутом» (гл. 10 ст. 199). В то же время соучастник группового отцеубийства и мужеубийства по нормам Соборного Уложения наказывался смертной казнью: «...А будет кто сын или дочь отцу своему или матери смертное убийство учинят с иными с кем, а сыщется про того до прямо и по сыску тех, которые с ними такое дело учинят, казнить смертью без всякой пощады» (гл. 22, ст. 2).

В статьях 12, 63 (гл. 21-22) Соборного Уложения 1649 г. была проведена классификация видов соучастников с детализацией их признаков. Под субъектами преступления понимались как отдельные лица, так и группа лиц, которые делились на главных и второстепенных (иными словами соучастников). Совершению «скопом и заговором» краж, грабежей, изнасилования и других тяжких или особо тяжких преступлений придавалось квалифицирующее значение, что учитывалось в качестве отягчающего обстоятельства¹⁰.

В законодательстве времен Петра I институт соучастия в преступлении был недостаточно разработан. При систематизации уголовно-правовых норм Артикул воинский 1715г., включенный в качестве части 2 в Воинский устав, закрепил принцип равной ответственности сообщников, независимо от степени виновности каждого: «Яко убийца сам, тако и протчие имеют быть наказаны, которые подлинно к смертному убийству помогали или советом или делом вступались» (арт. 155); «ежели кто кому прикажет кого смертно убить, оный також, яко убийца, сам имеет казнен быть смертью» (арт. 156); «...что один через другого чинит, почитается так, якобы он сам то учинил»; «...оные, которые в воровстве, конечно, вспомогали или о воровстве ведали и оттого часть получили, или краденое, ведая, добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да накажутся» (арт. 189)¹¹.

Таким образом, в нормах Артикула воинского наблюдалась законодательная преемственность принципа равной ответственности всех сообщников, независимо от степени общественной опасности содеянного каждым из них.

Вопрос о дифференциации уголовной ответственности сообщников в зависимости от характера и степени общественной опасности содеянного ими впервые был затронут в «Наказе Уложенной комиссии» 1765-1767 гг. В нем Екатерина II рекомендовала «положить наказания не столь великие сообщникам... как самим настоящим исполнителям» (ст. 202), за исключением наемных злодеев, однако ее предложение не было воспринято законодателем того времени и оформлено в уголовно-правовую норму¹².

Свод законов 1832 г., не раскрывая понятия соучастия в преступлении, определял в ст. 11-15 лишь виды соучастников, среди которых сообщники, зачинщики или подговорщики, помощники или участники и укрыватели преступления (редакция 1842 г.). Регламентируя вопросы ответственности соучастников, Свод предписывал назначение наказания с учетом личной вины каждого: «Во всех преступлениях, если в законе не постановлено особенного изъятия, зачинщик или главный виновник и так называемые в законе пущие, подлежат наказанию тягчайшему, нежели соучастники, следовавшие их примеру или приказанию. Из сего изымаются токмо роды преступлений, о коих именно в законе постановлено, что все участвующие в них подлежат равному наказанию»¹³.

Юридическое закрепление определения соучастия в современном понимании этого термина произошло в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

Уложение различало две формы соучастия, что прежде не было известно отечественному законодательству. Законодатель указывал, что «в преступлении, содеянном несколькими лицами, принимается в уважение: учинено ли сие преступление по предварительному всех или некоторых виновных на то согласию или без оного». В первом случае выделись главные виновники и участники, во втором - зачинщики, сообщники, подговорщики и подстрекатели, пособники, попустители и укрыватели.

Именно в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. происходит четкая регламентация деяний каждого из соучастников. Если предварительный сговор отсутствовал, выделялись две группы соучастников - главные виновные и простые соучастники. В первом разделе Уложения, именуемом «О преступлении, проступках и наказаниях вообще» применительно к соучастию законодатель уже различал как непосредственное, так и опосредованное соучастие, и оперировал термином «прикосновенность к преступлению», проводя ее градацию на заранее не обещанное укрывательство (ст. 15), попустительство (ст. 16) и недонесение (ст. 17).

Другой новеллой Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. являлось четкое деление таких видов соучастия, как «шайка», «скоп», «толпа», «сговор», «заговор», «сообщество». К виновным относили как организаторов и участников заговора, так и лиц, оказавших всяческое содействие заговорщикам либо не донесших о тайном сговоре бунтовщиков в случае их осведомленности о конечной цели преступных действий последних.

После внесения в Особенную часть многочисленных изменений и дополнений, в редакции 1866 г. Уложения кроме заговора и скопа появилась такая форма соучастия, как шайка. Уголовно наказуемым являлось не только создание шайки, но и участие в ней. Ввиду нечеткости законодательных формулировок в теории уголовного права того времени велись многочисленные дискуссии по поводу разграничения простого предварительного соглашения на совершение преступления и шайки.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. содержало следующие обязательные (специальные) признаки шайки: 1) предварительное соглашение между участниками шайки на совершение в виде промысла нескольких противозаконных деяний, помещенных в Особенную часть Уложения, не оговариваемых ими конкретно; 2) предварительное соглашение между организаторами и членами шайки, сговор которых направлен на совершение только одного или нескольких деяний, последствия которых заранее были известны каждому из сообщников.

Иными словами, на законодательном уровне был решен вопрос о разграничении видов такой специфической формы организованной преступной деятельности, как шайка, деление которой на виды производилось в зависимости от содержания предварительного сговора. Если он был направлен на совершение шайкой, иначе преступной группы, неопределенных преступлений, например, для учинения разбоев, грабежей, зажигательств, изготовления фальшивых монет вообще (ст. 924, 1633, 1639), то она относилась к первому виду, если же преступление, к примеру, поджог чужого леса (ч. 2 ст. 1613), заранее оговаривалось - ко второму.

Согласно постановлениям Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в состав шайки входили основатели, руководители, пособники, укрыватели и иные лица, вошедшие в ее состав либо содействующие деятельности шайки. Поскольку закон нигде не оговаривал в качестве обязательного признака указанный состав соучастников преступной группы, то он мог быть признаком, свойственным двум названным выше видам шаек.

Изучая правовое содержание норм о соучастии следует отметить, что для квалификации содеянного шайкой Уложением не выдвигалось условия относительно выполнения всеми ее членами объективной стороны состава преступления. Достаточно было того обстоятельства, что исполнитель, являющийся членом шайки, совершил преступление, о котором были осведомлены другие соучастники. Уголовное преследование осуществлялось в отношении всех членов шайки безотносительно к тому, было ли их участие в деянии исполнителя непосредственным или нет (ст. 1645).

Деятельность, направленная на создание и участие в разного рода тайных обществах, каралась ст. 347-353 Уложения. По смыслу указанных норм наказанию подвергались три категории членов таких обществ: 1) основатели и руководители (начальники) тайных обществ; 2) члены обществ, знавшие о целях их деятельности; 3) лица, не состоявшие в тайных обществах, знавшие о таковых, не сообщившие о них органам государственной власти при наличии возможности.

К ответственности членов тайных обществ как одной из форм организованной преступности законодатель того времени подходил дифференцированно: наиболее строгое наказание ожидало так называемых начальников тайных обществ (основатели или руководители) и его членов¹⁴.

Исторический анализ развития института соучастия был бы неполным без упоминания такого нормативного акта, как Уголовное уложение 1903 г. В нем помимо ответственности за создание и участие давалось первое нормативное определение такой формы соучастия, как шайка. В отличие от Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. здесь шайкой признавалась только такая организованная группа, целью которой являлось учинение нескольких преступлений вне зависимости от их категории и конкретной договоренности между участниками об их совершении¹⁵.

Вскоре после революционных событий 1917 г. законы царской империи были признаны недействительными, а суд вершился по «революционному правосознанию» и «революционной совести» рабочих и крестьян. Изначально при советской власти не существовало кодифицированного уголовного законодательства, ответственность за организованную преступную деятельность предусматривалась декретами.

В развитии института соучастия в советском уголовном праве велико значение первых декретов и постановлений советской власти. Именно тогда формировались и создавались первые положения и принципы социалистического уголовного права. С первых дней Советской власти наиболее опасным видом совместной преступной деятельности была признана контрреволюционная организация, формами которой могли быть контрреволюционное восстание, заговор, мятеж и др. А потому к первоочередным задачам советской власти в 1917 г. была отнесена ликвидация контрреволюционных организаций и классовых врагов.

В уголовном законодательстве советского периода институт соучастия получил подробную регламентацию в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР, принятых Народным Комиссариатом юстиции 12 декабря 1919 г. Руководящие начала обобщили практику судов и трибуналов за годы диктатуры пролетариата и систематизировали нормы Общей части социалистического уголовного права. Нормы о соучастии были помещены в раздел V, состоящий из 4 статей, где давалось первое нормативное деление соучастия (банда, шайка, толпа). Однако нормативное определение шайки, банды отсутствовало, не имелось и каких-либо указания на их отличительные черты. Назывались общие признаки, присущие всем проявлениям соучастия, среди них количественный, выражавшийся в указании закона на группу лиц, состоящую не менее чем из двух субъектов, и признак совместности действий сообщников, впервые упомянутый в ст. 51 Уголовного Уложения 1903 г.

В ст. 21 Начал получил свое закрепление один из общих принципов назначения наказания: «За деяния, совершаемые сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники. Мера наказания определяется не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния»¹⁶.

Свое дальнейшее развитие институт соучастия получил в Уголовном кодексе РСФСР, вступившем в силу 1 июня 1922 г. Не давая общего понятия соучастия и его форм, УК РСФСР 1922 г. дублировал ст. 21 Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г. о видах соучастников, указывая в ст. 15: «За преступление наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники»¹⁷.

В УК РСФСР 1926 г. и в последующем советском уголовном законодательстве термин «шайка» не применяется, в юридической терминологии используется только слово «банда». Однако ст. 16 УК фактически допускает аналогию права и говорит, что если то или иное общественное деяние прямо не предусмотрено УК, то основания и пределы ответственности за него определяются применительно к тем статьям кодекса, которые предусматривают наиболее сходные по роду преступления. Иначе говоря, создание и участие в организованной преступной группе (шайке) по своей сути сходно с бандитизмом (ст. 59), отличающимся только признаком вооруженности, что позволяет, не нарушая закон, привлекать к уголовной ответственности организаторов и иных участников организованных преступных групп¹⁸.

40-50-е гг. XX в. отмечены вспышками бандитизма на бывших оккупированных территориях. Вооруженные банды состоявшие из врагов советской власти, дезертиров, военнопленных, беглых преступников, националистов, орудовали в прибалтийских республиках, Западной Украине и Белоруссии. Государство принимало экстренные меры по их пресечению. Указами Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества»¹⁹ и «Об усилении охраны личной собственности граждан»²⁰ в отечественное законодательство впервые введен термин «организованная группа». Но законодательных определений организованной группы УК 1926 г. и Указы от 4 июня 1947 г. не содержали. За хищение государственного имущества, совершенного организованной группой (шайкой), Указ «Об уголовной ответственности за хищение государственного или общественного имущества» устанавливал более строгое наказание. Эта формулировка означала, что шайка - разновидность группы, но в отличие от простой группы, обладает признаком организованности. Указом «Об усилении охраны личной собственности граждан» устанавливалась уголовная ответственность за кражу, совершенную воровской шайкой, но содержание этой формы соучастия при этом не раскрывалось. Целью создания так называемых «воровских шаек» являлось совершение исключительно краж.

В 1958 г. утверждены Основы уголовного законодательства Союза ССР, на основе которых был принят УК РСФСР 1960 г. В Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик впервые в отечественном праве получило нормативное оформление понятие соучастия, под которым понималось умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления (ст. 17 Основ). Основы вычленили фигуру организатора, наделив его и функциями руководства преступной группой.

Как показывает анализ законодательных изменений УК РСФСР 1960 г., с 1991 по 1996 гг. организованная группа была внесена в 20 статей Особенной части в качестве квалифицирующего признака, причем 14 из них предусматривали ответственность за совершение преступлений в сфере экономики.

В июле 1994 г. в УК РСФСР появилось законодательное определение понятия «организованная группа» (ст. 17 УК РСФСР), поскольку следственная и судебная практика, испытывая определенные затруднения при квалификации деяний, совершаемых организованными группами, нуждались в точном нормативном определении совместной деятельности виновных. Согласно ст. 17 УК РСФСР основным признаком группы лиц по предварительному сговору являлась договоренность о совместном совершении преступлений. От группы по предварительному сговору организованная группа отличалась такими весьма неопределенными, вызывающими различные толкования понятиями, как устойчивость и предварительное объединение для совершения преступлений²¹.

Значительный шаг в направлении уголовно-правового воздействия на феномен организованной преступности сделал УК РФ 1996 г. Существенной модификации подверглась структура кодекса, в котором выделена специальная глава о соучастии в преступлении. Принципиальным достижением УК РФ 1996 г. явилась новая редакция статьи о соучастии, заимствованная из Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик, принятых 2 июля 1991 г., не вступивших в силу в связи с распадом СССР. По принципиальным вопросам, например, о понятии соучастия в проектах УК предлагались различные решения. УК РФ занял принципиальную позицию в вопросе определения соучастия, отвергнув предложение понимать под соучастием не только совместное участие двух или более лиц в совершении преступления, но и совместное участие двух или более лиц в общей преступной деятельности. Понятие «общая преступная деятельность» означало бы освобождение работников правоохранительных органов от обязанности доказывать конкретную преступную деятельность каждого участника организованной группы и его связь с другими участниками, что неминуемо привело бы к произволу правоприменительных органов²².

Проанализировав известные российские законодательные акты, регулировавшие на протяжении веков вопросы наказания соучаствующих лиц, мы пришли к следующим выводам:

1. Организованная преступность выступает постоянным спутником преступности, уходящим в глубину веков. Как социально-негативное явление в обществе организованная преступность в виде совместной преступной деятельности существовала всегда и была присуща преступности в Российском государстве в любом периоде его становления и развития.

2. Своими историческими корнями организованная преступность уходит в Древнюю Русь. Первые законодательные положения по борьбе с организованными преступлениями экономической направленности нашли свое отражение в международных договорах Олега и Игоря, заключенных в X в.

3. Соучастие - один из древнейших институтов уголовного права. Несмотря на то, что термин «соучастие» не употреблялся в российском законодательстве и был введен в научный оборот только в XIX в. в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в исследуемый период всегда существовали деяния, подпадающие под понятие совместной умышленной деятельности нескольких лиц.

4. Упоминание о совместной групповой деятельности и ее формах встречается практически во всех крупнейших законодательных актах, известных российской истории. «Нападение скопом», «наход», т.е. разбой, произведенный шайкой, «подвода», «поноровка», заговор упоминался в Русской Правде, судных грамотах, судебниках, Стоглаве, Соборном Уложении 1649 г., Артикуле Воинском 1715 г. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. содержало целую главу «О участии в преступлении», в которой формами соучастия признавались «шайка», «скоп», «толпа», «сговор», «заговор» и «сообщество». В Руководящих началах 1919 г. к формам соучастия относились шайка, банда и толпа. Особенная часть УК РСФСР 1922 и 1926 гг. оперировала такими известными уголовно-правовыми дефинициями, как шайка и банда. В Указах Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан» и «Об уголовной ответственности за хищение государственного или общественного имущества» упоминалось два вида преступных формирований - банда и воровская шайка. УК РСФСР 1960 г. называет разнородные по своему содержанию термины «банда», «преступная группировка», «организованная группа», «антисоветская организация», «предварительно сговорившаяся группа лиц», «группа», «групповые действия». В 1994 г. УК РСФСР впервые раскрыты понятия группы лиц по предварительному и организованной группы. В УК РФ 1996 г. в самостоятельном разделе дана регламентация четырех форм соучастия: группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа и преступное сообщество (преступная организация).

5. На протяжении веков изменялись содержание, формы и направленность деятельности организованных преступных групп, что находило отражение в законодательных актах. Историческая преемственность уголовно-правовых форм соучастия обусловлена живучестью организованной преступности. Организованная преступность не исчезает, а лишь изменяет формы существования и характер проявления.