Раздел 2. Аллюзии в литературе. Функции аллюзий в художественном тексте

2.1 Аллюзии и их характеристика

Известно, что термин «аллюзия» появляется во многих европейских языках уже в XVI веке. Но, несмотря на давнюю традицию использования этого слова в зарубежном литературоведении и языкознании, само явление начинает активно изучаться лишь в конце XX века.

«Аллюзия – обычно скрытый намек по отношению к какому-либо произведению литературы или искусства, по отношению к лицу или событию» [35, с.78]. Иными словами, аллюзия – это наличие в тексте элементов, функция которых состоит в указании на связь данного текста с другими текстами или же отсылке к определенным историческим, культурным и биографическим фактам.

Следовательно, аллюзия — это стилистическая фигура, содержащая явное указание или отчётливый намёк на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи. Такие элементы называются маркерами, или репрезентантами аллюзии, а тексты и факты действительности, к которым осуществляется отсылка, называются денотатами аллюзии. Аллюзию, денотатом которой являются «внетекстовые» элементы, т.е. события и факты действительного мира, иногда называют реминисценцией [37, с.34].

Реминисценция – термин, применявшийся преимущественно литературоведами сравнительно-исторического и психологического направлений для обозначения моментов бессознательного подражания в творчестве поэта, отличаемого от заимствования – сознательного подражания. Иначе говоря, реминисценция – это элемент художественной системы, отсылающий к ранее прочитанному, услышанному или виденному произведению искусства. Реминисценция – это неявная цитата, цитирование без кавычек. Наиболее древними реминисценциями следует признать силуэты, пропорции и сюжеты древних наскальных изображений, повторяемые в «зверином стиле» скифов или в творчестве мастеров современной эпохи (живописцы, ювелиры, дизайнеры и др.). Некоторые тотемы, гербы и торговые марки имеют явную реминисцентную природу. Различают историческую, композиционную, нарочитую и неудачную реминисценцию. Реминисценции могут присутствовать как в самом тексте, изображении или в музыке, так и в названии, подзаголовке или названиях глав рассматриваемого произведения. Реминисцентную природу имеют художественные образы, фамилии некоторых литературных персонажей, отдельные мотивы и стилистические приёмы [36, с.38].

Следуя предшествующим традициям литературоведения, Н.Г. Владимирова определила аллюзию как стилистическую фигуру, намек на известный литературный или исторический факт, риторическую фигуру. Реминисценция же, по ее мнению, есть воспоминание о художественном образе, произведении или заимствование автором (чаще бессознательное) художественного образа или каких-либо элементов «чужого» произведения [5, с.144].

В.Е. Хализев называет реминисценции «образами литературы в литературе» и считает наиболее распространенной их формой цитату, точную или не точную. Реминисценции, по его мнению, могут либо включаться в произведения сознательно и целеустремленно, либо возникать независимо от воли автора, непроизвольно, («литературное припоминание») [49, с.253]. Н. А. Фатеева считает, что аллюзия часто может оборачиваться реминисценцией, и наоборот. Следуя концепции Ж. Женнета, определяющего аллюзию и цитату равнозначными категориями интертекстуальности, исследовательница концентрирует внимание именно на этих формах. Цитату Фатеева определяет как воспроизведение двух или более компонентов текста донора с собственной предикацией [46, с.123]. И дальше Фатеева отмечает, что аллюзия – это заимствование определенных элементов претекста, по которым происходит их узнавание в тексте репрециенте, где и осуществляется их предикация. Аллюзию от цитаты отличает то, «что заимствование элементов происходит выборочно, целое высказывание или строка текста-донора, соотносимые с новым текстом, присутствуют в последнем, как бы «за текстом», только имплицитно. Т.е. в случае цитации автор преимущественно эксплуатирует реконструктивную интертекстуальность, регистрируя общность «своего» и «чужого» текстов, а в случае аллюзий на первое место выходит конструктивная интертекстуальность, цель, которой организовать заимствованные элементы таким образом, чтобы они оказались узлами сцепления семантико-композиционной структуры нового текста [46, с.127].

Цитата – это воспроизведение двух или более компонентов претекста с сохранением той предикации (описания некоторого положения вещей), которая установлена в тексте-источнике; при этом возможно точное или несколько трансформированное воспроизведение образца [23, с.2]. Аллюзия же – заимствование лишь определенных элементов претекста, по которым происходит их узнавание в тексте-реципиенте, предикация же осуществляется по-новому. Именная аллюзия иногда выступает как реминисценция. Но аллюзия в отличие от реминисценции чаще используется в качестве риторической фигуры, требующей однозначного понимания и прочтения.

От цитации текстовая аллюзия отличается тем, что элементы претекста (т.е. предшествующего текста, к которому в данном тексте содержится отсылка) в рассматриваемом тексте оказываются рассредоточенными и не представляющими целостного высказывания, или же данными в неявном виде [34, с.79]. Следует отметить, что неявность часто рассматривается как определяющее свойство аллюзии, и поэтому этот термин используется лишь в том случае, если для понимания аллюзии необходимы некоторые усилия и наличие особых знаний.

По степени точности воспроизведения текста-источника среди прецедентных текстов первое место занимает цитата, т. к. она передает фрагменты претекста без изменений. На втором месте стоит аллюзия, воспроизводящая «чужую речь» в несколько измененном виде; и третье место в классификации занимает реминисценция, которая существенным образом трансформирует первоисточник [35, с.108].

Возможностью нести аллюзивный смысл обладают элементы не только лексического, но и грамматического, словообразовательного, фонетического, метрического уровней организации текста. Целям выражения этого смысла могут служить также орфография и пунктуация, а также выбор графического оформления текста – шрифтов, способа расположения текста на плоскости [34, с.80]. Способностью нести аллюзивный смысл обладают и даты, введенные в художественный текст. Иногда основой аллюзивного отношения оказывается сама техника построения фразы, строфы или целостной композиции. Таким образом, как маркером, так и денотатом аллюзии становится непосредственно языковая структура текста, причем нередко происходит взаимодействие различных уровней текстовой организации [36, с.43].

Отличительной особенностью стилистического приема аллюзии является временная соотнесенность. В некоторых определениях аллюзия ограничена ссылками на факты прошлого, в других же подобное сужение временных рамок отсутствует. В этом случае к тематическим источникам аллюзии причисляются факты современной жизни общества [38, с.39].

Наиболее часто употребляемый вид аллюзий – исторические аллюзии, что связано с историческим характером произведений. Такие аллюзии наиболее легкие для декодирования, т.к. они конкретны и точны, но в то же время, это является причиной того, что они менее экспрессивны и эмоциональны. Исторические и литературные аллюзии сообщают читателю содержательно-интеллектуальную информацию.

Наиболее экспрессивными и эмоциональными являются библейские и античные аллюзии. Для положительной характеристики героя авторы используют библейские аллюзии. Для передачи яркой, сенсационной информации автор использует античные аллюзии, в меньшей степени, библейские и литературные [49, с.40].

Каждый человек, знакомый с легендами и мифами Древней Греции, в состоянии определить их смысл, несмотря на свою национальную принадлежность. Таким образом, аллюзии на базе универсальных культурных или исторических концептов представляют способы познания окружающего мира, которые являются общими для русского и английского языка, а также для других языковых сообществ.

Аллюзии на основе социокультурных традиций этноса характеризуют специфические национальные способы познания мира. Для их понимания неносителям языка необходим более высокий уровень социокультурной компетенции [49, с.41].

Источником аллюзии могут служить не только вербальные (т.е. словесные) тексты, но и «тексты» других видов искусств, прежде всего живописные. Подобные аллюзии носят название интермедиальных [36, с.82].

Аллюзия как любой стилистический прием информативна и степень ее информативности высока, на что указывает наличие всех характерных признаков, характеризующих информативное сообщение, единицу языка. Данный стилистический прием позволяет читателю получить не только ту информацию, которая заложена в произведении, но и узнать точку зрения самого автора на то или иное описываемое явление.

Расшифровка аллюзий, как и любого интертекстуального отношения, предполагает наличие у автора и читателя некоторых общих знаний, порою весьма специфических. Нередко писатели в своих произведениях строят аллюзии, обращаясь к текстам, написанным на разных языках и принадлежащим разным литературам, что осложняет поиски значения аллюзии [34, с.81].

Таким образом, можно сказать, что аллюзии представляют собой не троп или фигуру в строгом смысле, а приём текстообразования, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо прецедентным фактом – литературным или историческим. Они расширяют представления о временных и исторических пластах, говорят о фактах литературы, истории, являющихся общеизвестными.

Аллюзии многочисленны в любом художественном тексте, но в отличие от обычных цитат, они имеют минимальный семантический потенциал. Содержащие аллюзию высказывания, помимо буквального смысла, имеют второй план, заставляющий читателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущениям, ассоциациям [34, с.82]. И это означает, что часто лишь знание истории, биографии героя или внетекстовой ситуации помогают читателю понять смысл сказанного в тексте, и только в этом случае аллюзии проявляют себя полноценно, дают почву для мощных ассоциаций, которые порой оказываются гораздо шире авторского представления.

2.2 Аллюзия и её функции в художественном произведении

М.Д. Тухарели определяет аллюзию как термин, обозначающий стилистический прием [45, с.35]. В литературоведении аллюзия изучается как «словесный художественный образ» с точки зрения ее роли в системе формы и содержания литературного произведения [47, с.11]. Нередко аллюзии описываются в работах, посвященных прозаическим и поэтическим сочинениям того или иного автора, при установлении источников его творчества. В то же время аллюзия анализируется с позиции стилистики и филологического комментирования текста в целом [49, с.41].

Иными словами «аллюзия» – стилистический прием, намек на известный исторический, легендарный или бытовой факт, который создает в речи, литературном произведении, научном труде и т. п. соответствующий обобщенный подтекст» [26, с.25].

Как считает Н.В. Семенова, единственная функция номинативной аллюзии – отсылка к другому тексту – при цитации дополняется установлением тождества на сюжетно-образном уровне [39, с.18].

Аллюзия часто рассматривается как средство создания добавочного имплицитного смысла и привлекается к анализу понятий импликации, пресуппозиции, подтекста. Имплицитный смысл высказывания, текста осознается в значительной степени благодаря знанию того мира, в котором мы живем.

Таким образом: аллюзивное имя, связывающее литературного героя с его прообразом, формируется в результате сравнения по:

а) внешним данным;

б) личностным качествам;

в) действиям и поступкам;

г) наличию атрибута [47, с.26].

В литературоведении аллюзия изучается как словесный художественный образ, функционирующий в качестве украшения текста [45, с.178]. Однако аллюзия выступает не только в качестве стилистического приема, украшающего художественное произведение. Благодаря своей способности к символическому обозначению, она служит средством передачи информации в более сжатой форме. Аллюзивные имена, имея множество признаков как основных, так и дополнительных, обеспечивают глубину и множественность интерпретации текста или персонажа [50, с.76]. Присваивая своему литературному герою то или иное аллюзивное имя, автор переносит на него качества и характеристики объекта, послужившие прототипом для возникновения аллюзии. Сформировавшийся в сознании реципиента образ вызывает ассоциативный ряд признаков и тем самым возникает имя – стереотип, которым мы называем предмет нашей речевой деятельности.

Наряду с аллюзией можно говорить об «аллюзийной функции» – функции отсылки к тексту-источнику. Аллюзивное слово выступает в качестве знака ситуативной модели, с которой посредством ассоциаций соотносится текст, содержащий аллюзию [34, с.79].

Выделяются также и другие виды литературных аллюзий. Так имплицитная цитатная аллюзия не дает прямого указания на автора или произведение. Часто речь идет о цитации фрагментов известных произведений, так что ассоциация с претекстом «подразумевается сама собой» [13, с.153] Таким образом, «сознательная цитация или аллюзия представляют собой такое включение элемента «чужого» текста в «свой», которое должно модифицировать семантику последнего за счет ассоциаций, связанных с текстом источником, если же таких изменений не обнаружится, скорее всего, мы имеем дело с бессознательным заимствованием» [13, с.154].

Перифразированная цитата обладает повышенной узнаваемостью и обостряет момент игры в тексте. Некоторые художественные тексты становятся настолько популярными, что превращаются в настоящие кладовые цитат [34, с.80]. Чтобы устранить «затертость» известных претекстов, писатели пользуются техникой «дефамилиаризации». Одним из подобных приемов является использование аллюзий в форме парафразы. Она носит более общий характер и менее «узнаваемая» читателем, не знакомым с полным комплексом литературных ассоциаций, вызываемых первоисточником [34, с.80].

Живописным аллюзиям свойственны отсылки к созданиям разных видов искусств, как реально существующим, так и созданных писателем.

Интерфигуральные аллюзии (термин немецкого ученого В. Мюллера «интерфигуральность») – введение имен ранее созданных персонажей, аллюзивное олицетворение «своих» героев с «чужими», таким приемом сознательно пользуются писатели, отсылая к другим текстам [46, с.132].

По мнению исследователя, полная или частичная идентичность имен персонажей различных художественных произведений всегда является интерфигуральным элементом (за исключением случаев бессознательного заимствования). Т.е. как и цитата, имя известного литературного персонажа оказывается «чужим» элементом, «вмонтированным» в свой текст, и, подобно цитате, заимствованное имя часто обречено на трансформацию не только формы, но и содержания. Например, в пьесе, Т. Стоппарда второстепенные персонажи «Гамлета» Розенкранц и Гильденстерн становятся центральными фигурами действия. Автор придает их именам современный оттенок, сокращая их до фамильярных «Роз» и «Гил». Адаптацией шекспировского «Макбета» стала политическая сатира Барбары Гарсон «МакБед!» («МacBird!»): имя Данкан трансформируется в О'Данк, что является намеком на ирландские корни семьи Кеннеди [34, с.81].

Другой формой интерфигуральной трансформации является контекстуальная адаптация имен персонажей иноязычных произведений. Так, Дон Жуан Тенорио «англизируется» в «Человеке и суперчеловеке» Б. Шоу. Результатом такой трансформации является имя Джон Таннер. «Закодированная» интерфигуральная аллюзия требует расшифровки и ориентирована на компетентную читательскую аудиторию. Неизмененное имя известного литературного персонажа наиболее узнаваемо в контексте «нового» произведения. Оно несет на себе определенную смысловую нагрузку, является вместилищем определенных качеств, или «сем» (Р. Барт), так или иначе характеризующих «нового» персонажа. Так, в «Имени розы» Умберто Эко фигуры протагонистов Уильяма Баскервильского и Адсо основаны на образах Шерлока Холмса и Доктора Ватсона. Но если «сыщика в монашеской рясе» выдает его конондойлевская фамилия, то в случае с Адсо мы сталкиваемся с аллюзивным олицетворением, а также с языковой игрой с претекстом: «Adso – Watson». Иногда сами персонажи выбирают свой «прототип», определяющийся часто кругом их чтения. Миранда из «Коллекционара» Фаулза не случайно носит имя героини Шекспира. Однако, зачитываясь романами Джейн Остин, девушка чаще олицетворяет себя с их героинями, нежели с образом своей тезки из «Бури» [34, с.81].

В каждую историческую эпоху в антропонимиконе – реестре личных имен – той или иной страны или культуры есть имена, в семантике которых присутствуют определенные национально-специфические, культурно-исторические или символические коннотации. Это, как уже отмечалось ранее, имена известных личностей, библейских, мифологических и литературных персонажей, наделенных яркими характерологическими чертами; распространенные среди носителей языка личные имена.

Такие имена со временем становятся национально признаваемыми, их содержание наполняется определенным набором признаков (характер, поведение, внешность, национальный статус), ассоциации становятся устойчивы и социально значимы для языкового коллектива. Оставаясь по форме именами собственными, эти имена утрачивают в значительной мере признаки своей категории и становятся символами тех или иных качеств, признаков, характеристик людей [5, с.23].

Известно, что писатели, заведомо обладающие глубокой эрудицией в названной сфере знаний, помимо аллюзивного заглавия, стараются использовать аллюзии лишь на наиболее известные факты, боясь остаться непонятыми [50, с.86]. Несомненно, что знания о выдающихся фактах национальной и общечеловеческой культур, должны являться частью культурного наследства представителей конкретного национального общества и облегчать задачу декодирования аллюзий на подобные факты в художественных произведениях [14, с.67].

Таким образом, и это следует подчеркнуть, аллюзия обладает огромным потенциалом создания подтекста в художественном произведении. Этот приём даёт автору возможность в сжатой форме передать большое количество информации, выразить своё отношение к героям или событиям, навести читателя на определенную мысль.

Аллюзия выполняет следующие функции: оценочно-характеризующую, окказиональную, текстоструктурирующую, предсказательную. Рассмотрим, как различаются эти функции аллюзий в художественном тексте.

1. Оценочно-характеризующая функция.

«…тетя Александра была как Эверест: в начале моей жизни она была такой же холодной» (Хапер Ли «Убить пересмешника»).

Как известно, Эверест – самая высокая гора в мире, расположенная в Гималаях. Подобное сравнение персонажа с горой не может не обойтись без дополнительной расшифровки, так как данная аллюзия может вызвать массу различных ассоциаций, которые у каждого читателя будут индивидуальны. Она порождает образы величия, силы, превосходства, с одной стороны, и недоступности, таинственности, с другой. В данном контексте выделяются такие стороны данного топонима, как холодность и вечность существования.

2. Окказиональная функция.

Использование ссылок на исторические факты и личности воссоздает дух эпохи, в которую разворачивалось действие произведения. Достаточно вспомнить всем известный роман Маргарет Митчелл «Унесённые ветром», где действие происходит на фоне гражданской войны в США в 1861-1865 гг. В произведении встречается множество имён генералов, битв и других реалий, связанных с этим историческим событием.

3. Текстоструктурирующая функция.

Текст представляет собой формирование знаково-тематическое: в тексте осуществляется раскрытие определённой темы, которое объединяет все его части в информационное единство [16, с.6].

Осуществляемая аллюзией внутритекстовая связь относится к форме ассоциативной когезии, поскольку помогает в скреплении художественного произведения и одновременно вносит дополнительную информацию извне. Располагаясь в композиционно важных частях, они помогают осмыслить содержание художественного произведения, привнося в новое место обитания по аналогии или противопоставлению смысл источника аллюзии [45, с.43].

4. Предсказательная функция.

Хорошим примером может служить произведение Стивена Кинга, известного классика жанра ужаса, «Christine». В нем рассказывается об одушевлённом автомобиле, который управлял судьбами героев произведения. Каждая глава предваряется эпиграфом, и в каждом случае это строчки из известных американских песен, связанных с автомобилями. В эпиграфе содержится намёк на то, что произойдет в главе [16, с.7].

Следовательно, аллюзия представляет собой весьма выразительный стилистический приём, позволяющий автору создать яркий, ассоциативный образ через соотнесение факта или персонажа с другими фактами и персонажами, наполнить этот образ многочисленными коннотациями, и, более того, дать читателю возможность предвосхитить содержание произведения или отрывка посредством знания аллюзивного факта. Аллюзии

Имеют большое значение в художественной литературе разных стран и эпох. А такие формы аллюзитивности, как миф, тексты канонических религий, шедевры мировой литературы, приобрели в современном литературном процессе целый ряд специфических особенностей, отличающих их от исконных форм.

Краткие выводы по разделу 2

Аллюзия – это наличие в тексте элементов, функция которых состоит в указании на связь данного текста с другими текстами или же отсылке к определенным историческим, культурным и биографическим фактам.

Аллюзия как любой стилистический прием информативна и степень ее информативности высока, на что указывает наличие всех характерных признаков, характеризующих информативное сообщение, единицу языка. Данный стилистический прием позволяет читателю получить не только ту информацию, которая заложена в произведении, но и узнать точку зрения самого автора на то или иное описываемое явление.

Аллюзии, несомненно, обогащают, насыщают художественный текст и дают возможность авторам передать информацию в некой зашифрованной форме, оболочке.

Аллюзии выполняют в художественном тексте следующие функции:

– оценочно-характеризующую;

– окказиональную;

– текстоструктурирующую;

– предсказательную.

Функция аллюзий заключается в отсылке к тексту-источнику. Аллюзивное слово – это как знак, который вызывает ассоциацию с текстом, к которому автор отсылает читателей.

Следует подчеркнуть, что аллюзии глубоко значимы в художественной словесности разных стран и эпох. Такие формы аллюзивности, как миф, тексты канонических религий, шедевры мировой литературы, приобрели в современном литературном процессе ряд специфических особенностей, отличающих их от исконных форм. Используя классические образы и сюжеты, художник выражает идеалы и настроения своей эпохи.