Генезис канонических форм

Естественно, что результаты внутренней реконструкции языка не представляют на данном этапе чёткого и последовательного процесса его развития во всем объёме и во всех деталях. Да такое, по-видимому, и невозможно. Одни участки внутренней формы легче поддаются реконструкции, другие – сложнее. В любом случае объём работы так велик, что хватит ещё не одному поколению учёных. Тем более важным в этой ситуации кажется сочетание различных масштабов при реконструкции целого. Какие-то моменты развития заметнее при исследовании диапазона длинных волн; другие – актуальны для коротких или средних.

Остаётся надеяться, что, в общей сложности, возникает достаточно дифференцированный образ движения внутри языка, маркирующего процесс познания человеком мира, себя и общества.

Как мы уже отмечали выше, одним из решающих моментов на этом пути является возникновение культуры.

Рождение мифа

С позиций лингвистической антропологии мы попытаемся выстроить некоторую логику развития, следствием которой становится формирование культуры как особой области действительности. Нас будет, прежде всего, интересовать период, следующий за моментом качественного обобщения и интериоризации первичного звукового кода.

Представляется, что именно в этот период происходит рождение сакрального мифа. Родовое действо под влиянием произошедшего качественного скачка расслаивается, выделяя из первичной синкреты текст как естественную, но уже очерченную границами часть целого. Если действо как таковое по-прежнему является следствием деятельности родового бессознательного, то при порождении текста определяется функция индивидуального сознания конкретного человека, его свободной воли. Исходная звуковая модель языка маркирована психологически и на её основе каждый обретает способность противопоставить свою волю воле рода.

Однако при этом текст всё ещё порождается только в пределах родового действа, так как именно оно обеспечивает развитие первичного кода до целого. Следовательно, род по-прежнему имеет регламентирующие и контролирующие функции по отношению к индивиду.

Перечисленные свойства родового действа на данном этапе и способствуют рождению мифа как речевой проекции целого, в логику которого включается род во время действа. Сакральный миф отражает целое в материале, доступном роду. Так формируется культ.

Второй переломный момент в отношениях индивида и рода, связанный с качественным обобщением и интериоризацией грамматики порождения текста, бесконечно усилил мощность индивидуального сознания и, следовательно, позицию индивида в пределах рода. Человек приобрел индивидуальный дар речи, способность говорить вне зависимости от действа.

Однако содержанием речи по-прежнему оставался Миф. Поэтому первыми индивидуальными текстами были пересказы Мифа в новой, проективной, грамматике, скрупулёзно выверенной коллективными усилиями рода на основе известного всем сакрального смысла и претворявшего этот смысл в себя родового действа. Трижды проявленная логика порождения, сквозившая в новом тексте, обусловила и появление новой функции Мифа – быть образцом речи/текста, закрепить речевую норму, обеспечивающую полноту понимания. Таким образом устанавливается первый речевой канон.

Сакральная функция Мифа сохраняется, подчёркнутая реальностью действа, хотя действо и текст перестают полностью совпадать. Осуществляется естественная замена старого синхронного озвучивания действа новым, коротким текстом, перетягивающим ударение на себя. Оттеснённое на второй план, действо как необходимая и естественная форма жизни рода оказывается под угрозой.

Примерно в тот же период происходит и ещё одна перемаркировка: акцент с действа перемещается на его конкретное следствие, которое при этом становится целью (реализация функции прогноза). Утрата и этой маркированности явно подтачивает сохранность действа: логика его с течением времени может путаться и даже частично забываться.

Видимо, совмещение названных процессов (двойное ослабление сохранности сакрального родового действа) стало причиной выделения особой группы членов рода – служителей культа, в обязанности которых входило поддержание обряда, сохранение его в виде, обеспечивавшем участникам вхождение в логику Целого, связь с Целым. Первичное родовое действо вырождается в ритуал, в обряд.

Резкое развитие индивидуального сознания способствовало постепенному ослаблению "родового бессознательного", или родового начала в человеке. А, следовательно, ослаблялась и связь между членами рода. Необходимость в усилении этой связи, гарантирующей выживание, привела к разделению сакрального и профанного планов бытия и к утверждению разных областей бытования слова, что впоследствии отразилось в известном изречении: "Богу – богово, а кесарю – кесарево". Слово приобретает функцию общения, еще более укрепляя позицию индивидуального сознания.

Множатся индивидуальные проекции целого, всё в меньшей степени освящённые сакральным знанием. Формируется Культура, в пределах которой в полной мере проявляются возможности индивидуального постижения мира, всё более "свободного от оков религии". Сакральные тексты начинают пониматься как тексты профанные, но присвоившие себе особую функцию, и этим уже готовится почва для перехода Мифа, Эпоса – в фольклор. Бывшее сакральным становится элементом Культуры.

Таким образом, развитие индивидуального сознания во многом обусловлено профанацией языка. Из инструмента познания он становится, прежде всего, орудием общения. Переориентация языка с целого на часть обеспечивает человеку возможность нарабатывания и осмысления собственного опыта. Постепенно формируется светский этический канон, в котором в зависимости от путей развития в разной степени отражается сакральная этика мифа, поддержанная осмысленным опытом.

Поскольку процесс этот глубоко социальный, везде он проходит по-разному, в зависимости от многих условий, вплоть до географических. Влияет на качество этического канона и степень регламентации жизни в сакральных текстах конкретного народа.