7.10. Системный подход к деятельности

Басов первым поставил вопрос о деятельности как особом системном образовании, имеющем свою “морфологию”, включающую среди других компонентов условные рефлексы (Петровский, Ярошевский, 2001,с.385).

Трактовка деятельности как особой системы, в недрах которой формируются психические процессы, была разработана С.Л.Рубинштейном и А.Н.Леонтьевым. А.Н.Леонтьев провел структурный анализ деятельности. В результате в ней были выделены различные компоненты (такие, как действие и операция, мотив и цель). Они были названы “единицами”, которые образуют ее “макроструктуру”. В то же время этот “деятельностный подход” применительно к сфере психических явлений требует выхода за ее пределы. “Системный анализ человеческой деятельности необ­ходимо является также анализом поуровневым. Именно такой ана­лиз позволяет преодолеть противопоставление физиологического, психологического и социального, равно как и сведение одно­го к другому”.

7.11. Принцип системности и кибернетика

В середине XX столетия понятия системного анализа оказались связанными с кибернетикой. Проблемы, разрабатываемые некоторыми психологическими на­правлениями, оказались в ряду главных проблем кибернетики. Би­хевиоризм, как мы знаем, претендовал на то, чтобы быть наукой об управлении поведением, понимая его, однако, преимущественно как автоматически совершающийся процесс и видя в категории образа непреодолимую преграду для его строго причинного объяс­нения. Гештальтпсихология выдвигала на передний план принцип самоорганизации и структурности психической деятельности, по­нятой как преобразование целостных структур — гештальтов. Речь шла о том, что общая организация целого определяет свойства и поведение его отдельных компонентов.

Системный подход стал определяющим и для кибернетики. Кибернетика выступала в качестве общей теории управления в живых организмах и машинах. Происходящее в организме (включая процессы психической регуляции деятельности) долж­но быть в принципе воспроизводимо в машине. В противном слу­чае притязания на общую теорию утрачивают смысл. Это создава­ло и большие преимущества, и огромные трудности. Ориентация на практику говорила о способности кибернетики реально преоб­разовывать деятельность, оптимизировать процессы управления, разрабатывать системы, которые усиливают, заменяют и изменя­ют психические функции. Но, чтобы справиться со столь ответ­ственной задачей, кибернетика с первых же ее шагов была вы­нуждена сообразовывать свои теоретические модели с возможностью их технической реализации — хотя бы с принципиальной возможностью.

Высокий уровень формализации и математизации кибернетического знания позволял охватить общие структурные и динами­ческие признаки в качественно разнородных системах управления. Но не в математике самой по себе, а в математическом обобще­нии того, что свойственно определенному аспекту реальности, ко­ренились успехи кибернетики.

Теоретические модели кибернетики работали не только в мышлении исследователей, но и в устройствах из металла и электрон­ных ламп и полупроводников. Это значит, что они обладали спо­собностью совершать реальные операции, изменять на практике мир, в котором живет человек. Способность же эта базировалась на совершенно особом “продукте”, имя которому “информация”. Во всех предшествующих учениях о животных как автоматах под авто­матом понималась конструкция типа часового механизма. Орган, управляющий поведением, — головной мозг — мыслился в виде рефлекторно работающей машины, которая передает импульсы, идущие от органов чувств к мышцам. На место механических толч­ков или энергетических импульсов кибернетика поставила сигнал, несущий информацию о своем источнике. И это был огромный шаг вперед.

Слово “машина” веками служило образом, интегрировавшим два главных принципа: детерминизм и системность. Книга Винера “Кибернетика” имела подзаголовок, точно вы­ражавший основную идею: “управление и связь в животном и машине”.

Появление электронных вычисли­тельных машин, ставших материально-технической опорой кибер­нетики, поражало как реальными достижениями, так и открыв­шимися воистину фантастическими перспективами. На фоне тех­нических достижений совершенно новыми казались только эти нео­бычные машины.

Итак, принцип системности пришел в психологию из механики (образ “машины”), затем ради­кально изменился благодаря научной революции в биологии (ут­вердившей формулу “организм — среда”) и физике (понятие о “поле”). С середины XX века системные идеи в психологии оказались тесно связанными с идеями кибернетики, которая внесла в научный анализ понятие информации и всеобщей информационной связи явлений.

Интересный опыт системного теоретико-экспериментального анализа психических процессов на основе теории информации предложен Л.М. Веккером. Его информационная теория психических процессов построена на понятийном аппарате кибернетики, нейрофизиологии и психологии (Веккер, 1974, 1976, 1981).

Гуманистическая психология. Системному изучению поведения по програм­мам, заданным новым кибернетическим стилем мышления, были противопоставлены программы изучения личности как уникаль­ной системы, каждая из которых являет собой особый мир.