7.4. Система организм—среда

Коренным образом меняется весь строй представлений об организме, его эволюции, са­морегуляции и взаимоотношениях с внешней средой. Складывается новый системный стиль мышления. В его утверждении выдающуюся роль сыграли четыре естествоиспытателя — Ч.Дарвин, К.Бернар, Г.Гельмгольц и И.М.Сеченов.

Новую эпоху в биологии и психологии открыл переход к осо­бой системе, интегрирующей организм и среду, трактующей их взаимоотношение как целостность.

У Дарвина принцип определяющей роли среды сочетался с идеей борьбы живых существ за выживание в этой среде. Интерпретируя отношение “организм—среда”, дарвиновская концепция акцентировала активность организма. Обычно главное достижение Дарвина усматривается в том, что он объяснил реальную целесообразность живого, дававшую повод наделять организм изначально заложенной в нем целью, слепым механизмом естественного отбора. Но этим, как и внедрением прин­ципа развития, объяснительный потенциал дарвиновского учения не ограничивался.

Новую модель организма предложил Бернар, согласно ко­торому организм имеет две среды: внешнюю, физическую среду, и внутреннюю, в которой существуют все живые элементы органического тела. Внутренняя среда состоит из плазмы и лимфы (в дальнейшем к этому была присоединена тканевая жидкость). Бернар впервые поставил вопрос о постоянстве внутренней среды и механизмах, его удерживающих. Генеральная идея состояла в том, что именно благодаря посто­янству внутренней среды организм приобретает независимость от внешних превратностей. На сохранение констант этой среды (кисло­род, сахар, соли и т.д.) работает множество витальных механизмов.

Эта идея привела к учению о гомеостазе - равновесном состоянии, обеспечивае­мом посредством саморегуляции. Понятие гомеостаза стало синонимом системности.

7.5. Зарождение принципа системности в психологии

Утвердив системное отношение “организм—среда”, Дарвин и Бернар создали новую проблемную ситуацию в психофизиологии органов чувств. В то время шли поиски прямой зависимости ощущений от нервных волокон. На этом пути были достигнуты некоторые успехи. В частности, Гельмгольцем была теория цветного зрения. Однако Гельмгольц в дальнейшем перешел от от­ельных ощущений к объяснению того, как возникают целостные образы внешних объектов. Он решительно изменил свой подход к этим психическим феноменам. Он выдвинул получившую экспе­риментальное подтверждение гипотезу о том, что целостный пси­хический образ строится целостным сенсомоторным механизмом благодаря операциям, сходным, как уже отмечалось, с логическими (“бессознательным умозаключениям”).

Это был выдающийся шаг на пути утверждения принципа сис­темности в психологии.

Следующий шаг принадлежал Сеченову. Он перевел понятие о бессознательных умозаключениях на язык рефлекторной теории. Понятие о рефлексе было радикально преобразовано. Взамен отдельных рефлекторных дуг вводилась теория нейрорегуляции поведения целостного организма. Эта теория содержала ряд принципиально новых факторов. Мышечное действие, в котором было принято видеть вызванный внешним импульсом завершаю­щий фрагмент отдельной рефлекторной дуги, отныне решительно меняло свой облик, притом по нескольким параметрам.

Прежде всего, следует отметить, что исходным моментом все­го акта выступал не сам по себе внешний физический раздражитель, а раздражитель, вы­полняющий функцию сигнала. В качестве сигнала он служил различению свойств этой среды, ориентации в ней или, говоря современным языком, — информации о ней.

При этом не только известные пять органов чувств, но и мыш­ца, как таковая, являются датчиком сведений о пространственно-временных координатах, в пределах которых выполняется движение. Эти сведения поступают обратно в нервные центры, сигнализируя о выполнении программы пове­дения. Отсюда одна из кардинальных сеченовских идей: идея коль­цевого управления движением, перечеркивающая схему рефлек­торной дуги, оборванной на сокращении мышцы.

Наконец, взамен отдельных, разрозненных дуг поведение выступало в виде целостного, координируемого нервными центрами процесса. Особую роль в этом процессе Сеченов придал открыто­му им центральному торможению.

Прежняя физиология объясняла рефлекторные акты тем, что в них задействован один нервный процесс — возбуждение. После сеченовского открытия возбужде­ние оказалось сопряженным с неведомым прежней нейрофизио­логии мозга торможением. Только их динамика, интеграция (или, как говорил И. П. Павлов, баланс) позволили понять сложную орга­низацию целостного нервно-мышечного акта, имеющую биоло­гические основания. Прежняя, досеченовская трактовка этого акта представляла его в категориях механики: внешний стимул, играю­щий роль “спускового крючка”, приводит в действие “сцепление” звеньев рефлекторной дуги.

Три учения, каждое из которых разрабатывалось прежде по собственному (не связанному с другими исследовательскими направлениями) плану — об органах чувств, о головном мозге и о рефлексах — пересекались в концепции Сеченова в целостную “единицу”. Стержнем концепции служил преобразованный рефлекторный принцип. Главное преобразование заключалось в том, что вза­мен образа “дуги” утверждался образ “кольца”.