Видом наказания

Впреамбуле принятого 21 апреля 2009 г. постановления № 8 Пленума Верховно­го Суда РФ «О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания на­казания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания» (далее — Пленум) указано, что оно призвано разъяс­нить вопросы, возникшие у судов при при­менении законодательства, регулирующего данную процедуру¹. Текст постановления включает и некоторые разъяснения, касаю­щиеся применения не только названных видов освобождения от отбывания наказа­ния, но и уголовно-правовых норм об осво­бождении от отбывания наказания в связи с болезнью (ст. 81 УК РФ), а также отсрочке отбывания наказания (ст. 82 УК РФ).

Не вызывает сомнений важность и необ­ходимость данного постановления для су­дебной практики, так как содержащиеся в нем рекомендации по применению уголов­ного, уголовно-исполнительного и уголовно-процессуального законов, безусловно, помо­гут судам при принятии правильных реше­ний по вопросам применения норм инсти­тута освобождения от наказания. Вместе с тем следует обратить внимание на то, что в анализируемом постановлении решены да­леко не все вопросы, которые возникают или могут возникнуть у судов при примене­нии уголовного законодательства об услов­но-досрочном освобождении, замене неот­бытой части наказания и других видов ос­вобождения от отбывания наказания.

В частности, в п. 1 постановления указы­вается, что судам надлежит обеспечить ин­дивидуальный подход к каждому осужден­ному, а условно-досрочное освобождение от отбывания наказания может быть примене­но только к тем осужденным, которые, по признанию суда, для своего исправления не нуждаются в полном отбывании назначен­ного судом наказания и отбыли предусмот­ренную законом его часть. Однако Пленум не дает четкого разъяснения, к каким осуж­денным условно-досрочное освобождение не должно применяться, лишь в п. 6 указы­вая, что в практике судов не должно быть случаев необоснованного условно-досроч­ного освобождения от отбывания наказа­ния. Что собой представляет понятие «нео­боснованное освобождение» в тексте поста­новления не определяется, лишь приводят­ся те критерии, которые могут служить ос­нованием для отказа в условно-досрочном освобождении:

1. факт отмены условно-досрочного ос­вобождения в соответствии с ч. 7 ст. 79 УК РФ отбывания наказания наряду с совокуп­ностью всех данных о личности осужденно­го, времени нахождения в исправительном учреждении после возвращения в это уч­реждение, его поведении, отношении к тру­ду и т. п. (п. 3);

2. мнение представителя исправительно­го учреждения и прокурора об отсутствии ос­нований для признания лица не нуждающим­ся в дальнейшем отбывании наказания (п. 5);

3. взыскания, наложенные на осужден­ного за весь период отбывания наказания наряду с другими характеризующими осуж­денного данными (п. 6);

4. факты умышленного уклонения осуж­денного от возмещения причиненного пре­ступлением вреда (п. 7);

5. отсутствие со стороны не имеющего постоянного места жительства на террито­рии РФ осужденного иностранного гражда­нина или иностранного государства гаран­тий исполнения приговора в части граждан­ского иска, достигнутого соглашения о пе­редаче осужденного на условиях, предус­мотренных международным договором РФ, для осуществления контроля за поведением осужденного и возможности возложения на него дополнительных обязанностей, подле­жащих исполнению в период условно-дос­рочного освобождения на территории ино­странного государства (п. 11).

Следует заметить, что Пленум, обозна­чая названные критерии принятия реше­ния об отказе в условно-досрочном осво­бождении, указывает на отсутствие у них императивного признака и, напротив, пред­лагает судам самостоятельно учитывать их в конкретной ситуации. Иными словами, строгого запрета на условно-досрочное ос­вобождение даже при наличии указанных критериев нет. Например, при наличии взысканий у осужденного он может быть освобожден условно-досрочно, если суд посчитает это возможным.

Подобная позиция Пленума понятна, так как в законе не указаны какие-либо особые категории осужденных, которые не могут быть условно-досрочно освобождены. С од­ной стороны, такой подход можно признать правильным. Широкое применение услов­но-досрочного освобождения способствует не только ускорению исправления осужден­ных, но оказывает положительное влияние на работу уголовно-исполнительной систе­мы. Однако, с другой стороны, применение условно-досрочного освобождения практи­чески без ограничений к любым категори­ям осужденных лиц за любые преступления (исключение составляют осужденные к по­жизненному лишению свободы, которые совершили в период отбывания этого вида наказания новое тяжкое или особо тяжкое преступление) является достаточно спор­ным, так как это может привести к тому, что, во-первых, цели наказания не будут дости­гаться, а во-вторых, вполне вероятно и оши­бочное решение, «необоснованное осво-

бождение», когда суд, условно-досрочно ос­вободил осужденного, сделав неправильный вывод относительно возможности его ис­правления без полного отбывания назначен­ного наказания, а последний, не оправдав оказанного ему доверия, после освобожде­ния совершает новое преступление, которое он бы не совершил, находясь в местах лише­ния свободы весь срок назначенного нака­зания. Поэтому, имея в виду прежде всего необходимость достижения целей наказа­ния, следовало бы указанным критериям отказа в условно-досрочном освобождении придать императивный характер и при на­личии любого из них обязательно отказы­вать в условно-досрочном освобождении.

Аналогично следует высказаться и о ре­комендациях, содержащихся в п. 10 поста­новления относительно рассмотрения при применении к осужденному условно-дос­рочного освобождения предоставленной законом возможности возложения на осуж­денного исполнения обязанностей, предус­мотренных ч. 5 ст. 73 УК РФ. Здесь Пленум также лишь рекомендует судам рассматри­вать такую возможность, а суд уже по соб­ственному усмотрению применительно к конкретному осужденному принимает ре­шение либо о возложении на него указан­ных обязанностей, либо об отказе от такого возложения. Представляется, что в этом слу­чае правильнее было бы не только рекомен­довать судам рассматривать возможность возложения обязанностей, способствую­щих исправлению осужденного, но в обяза­тельном порядке мотивировать свое реше­ние о невозложении таких обязанностей. Особенно это должно касаться обязаннос­ти возместить причиненный преступлением вред, так как именно исполнение данной обязанности будет свидетельствовать, что для своего исправления осужденный не нуждается в полном отбывании назначенно­го судом наказания.

Оставшимся без внимания является и специальный вопрос о применении условно-досрочного освобождения в отношении лиц, отбывающих наказание в виде лишения сво­боды сроком 25 лет, которым на данный вид наказания была заменена в порядке поми­лования смертная казнь (ч. 3 ст. 59 УК РФ). Применительно к этой проблеме в анализи­руемом постановлении Пленум закрепляет общее правило, в соответствии с которым в тех случаях, когда наказание осужденному было смягчено актом помилования, при при­менении условно-досрочного освобождения

от наказания суду следует исчислять факти­чески отбытый срок наказания, исходя из срока наказания установленного актом по­милования (п. 2).

Как указал в своем определении № 406-О от 11 июля 2006 г. Конституционный Суд РФ, положения ст. 79 УК РФ по своему консти­туционно-правовому смыслу не препятству­ют применению условно-досрочного осво­бождения от наказания в отношении лиц, которым назначенное по приговору суда наказание в виде смертной казни было в порядке помилования заменено на лишение свободы². Исходя из данного определения и положений ст. 59 и 79 УК РФ, можно сделать вывод, что осужденному, которому смерт­ная казнь в порядке помилования заменена на лишение свободы, во-первых, лишение свободы должно быть назначено на срок 25 лет и, во-вторых, условно-досрочное осво­бождение может быть предоставлено по от­бытии не менее двух третей срока наказа­ния, назначенного за совершенное преступ­ление, так как преступление относится к категории особо тяжких (если за него была назначена смертная казнь). Поэтому такой осужденный может быть освобожден услов­но-досрочно по отбытии 16 лет и 8 месяцев. Вместе с тем, рассуждая с теоретической точки зрения, следует констатировать, что условно-досрочное освобождение такого осужденного должно быть исключено ранее отбытия 25-летнего срока, так как замена назначенной судом смертной казни на ли­шение свободы на указанный срок в поряд­ке помилования представляет сама по себе чрезвычайное смягчение назначенного на­казания. Поэтому дальнейшее улучшение положения осужденного, совершившего особо тяжкое преступление и наказанного за него исключительной мерой наказания (а значит, признанного судом как лицо, пред­ставляющее исключительную обществен­ную опасность), в виде его условно-досроч­ного освобождения представляется не толь­ко излишним, но и противоречащим задачам и принципам уголовного закона. Если при­держиваться такого подхода, то вполне мо­жет возникнуть ситуация, когда одному осужденному суд назначил смертную казнь, которая затем в порядке помилования была заменена на пожизненное лишение свобо­ды. Следовательно, этот осужденный может

быть условно-досрочно освобожден только после фактического отбытия 25 лет лишения свободы. А другому осужденному смертная казнь также в порядке помилования была заменена на 25 лет лишения свободы, но ему условно-досрочное освобождение может быть предоставлено уже по отбытии 16 лет и 8 месяцев. При этом требования об отсут­ствии у осужденного злостных нарушений установленного порядка отбывания наказа­ния в течение предшествующих трех лет и несовершении в период отбывания наказа­ния нового тяжкого или особо тяжкого пре­ступления, закрепленные в ч. 5 ст. 79 УК Рос­сии и распространяющиеся на отбывающе­го пожизненное лишение свободы, на тако­го осужденного (отбывающего лишение сво­боды сроком 25 лет) распространяться не будут. Подобное улучшение положения осужденного, которому первоначально суд назначил смертную казнь, представляется неправильным и чрезмерным, особенно учитывая то, что уголовный закон, предус­матривая возможность замены смертной казни в порядке помилования на пожизнен­ное лишение свободы либо на лишение сво­боды сроком 25 лет, условно уравнивает эти виды наказаний между собой в сравнении со смертной казнью, закрепляя вероятнос­ти замены либо на один, либо на другой вид наказания как равнозначные без каких-либо специальных обстоятельств примени­тельно к одному или другому виду наказа­ния. Поэтому и требования к осужденным, которым смертная казнь была заменена на пожизненное лишение свободы либо на ли­шение свободы сроком 25 лет, при предостав­лении им возможности условно-досрочного освобождения должны быть по меньшей мере также равными. Поэтому полагаем, что Пленуму следовало бы дать более подробные разъяснения по данному вопросу.

Представляется, что в рассматриваемом постановлении уделено недостаточное вни­мание вопросам отмены условно-досрочно­го освобождения. Лишь в п. 23 разъясняет­ся понятие злостного уклонения от выпол­нения обязанностей, возложенных судом на осужденного. Вместе с тем Пленум не ука­зывает, какими критериями должен руко­водствоваться суд при принятии решения об отмене или сохранении условно-досрочно­го освобождения в случае совершения в те-

чение оставшейся неотбытой части наказа­ния преступления по неосторожности. От­сутствуют разъяснения и по вопросу отме­ны условно-досрочного освобождения в слу­чае совершения осужденным нарушения общественного порядка, за которое на него было наложено административное взыска­ние. Этот аспект толкования и применения уголовного закона может вызвать опреде­ленные трудности, так как указание в зако­не только на нарушение общественного по­рядка, за которое на нарушителя было на­ложено административное взыскание, как условие отмены условно-досрочного осво­бождения, является не вполне логичным. Если закон понимать буквально, то полу­чится, что в отношении условно-досрочно освобожденного, совершившего наруше­ние общественного порядка, за которое на него было наложено административное взыскание, будет решаться вопрос об отме­не условно-досрочного освобождения. Од­нако в отношении условно-досрочно осво­божденного, совершившего даже несколь­ко административных правонарушений, но не против общественного порядка, а, на­пример, в области предпринимательской деятельности (гл. 14 КоАП РФ), такой воп­рос поставлен не будет. Поэтому правиль­нее было бы разъяснить, что под наруше­нием общественного порядка как услови­ем возможной отмены условно-досрочного освобождения следует понимать любое ад­министративное правонарушение, за кото­рое на условно-досрочно освобожденного как на лицо, его совершившее, было нало­жено административное наказание.

Представляется необходимым обратить внимание и на то, что в соответствии с дей­ствующей редакцией КоАП РФ за админис­тративные правонарушения предусмотрены административные наказания (гл. 3), а не административные взыскания, о которых говорится в п. «а» ч. 7 ст. 79 УК РФ.

Применительно к предоставлению от­срочки отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим

малолет­них детей, в постановлении указываются обстоятельства, которые должны учиты­ваться судом при применении такой отсроч­ки (п. 25), а также разъясняются отдельные

вопросы ее отмены (п. 26). В частности ре­комендуется учитывать, что в случае, если осужденная, которой отсрочено отбывание наказания, умышленно без медицинских на то показаний прервала беременность, судья может отменить отсрочку и направить осуж­денную для отбывания наказания в место, назначенное в соответствии с приговором суда. Однако в постановлении не разъясне­ны вопросы отмены отсрочки в связи со смертью малолетнего ребенка осужденной от иных причин, хотя в соответствии с ч. 5 ст. 178 УИК РФ в случае смерти ребенка уго­ловно-исполнительная инспекция по месту жительства осужденной с учетом характе­ра и степени общественной опасности со­вершенного преступления, поведения осуж­денной, ее отношения к воспитанию ребен­ка, отбытого и неотбытого сроков наказания направляет в суд представление об освобож­дении осужденной от отбывания оставшей­ся части наказания или о замене оставшей­ся неотбытой части наказания более мягким видом наказания.

Также остался без внимания вопрос от­мены или сохранения отсрочки при совер­шении осужденной нового преступления. В соответствии с ч. 4 ст. 82 УК РФ если в пери­од отсрочки отбывания наказания осужден­ная совершает новое преступление, суд на­значает ей наказание по совокупности при­говоров (ст. 70 УК РФ). Однако при этом ни­чего не говорится об обязательной отмене отсрочки. Очевидно, что в случае соверше­ния нового преступления общественная опасность осужденной достаточно высока. Следовательно, основание применения от­срочки отсутствует. Кроме того, одним из оснований предоставления осужденной женщине отсрочки отбывания наказания (как практической реализации принципа гуманизма) является оказание ей доверия, которым она злоупотребляет, совершая но­вое преступление, что также свидетельству­ет о нецелесообразности дальнейшей от­срочки. В связи с этим целесообразно было бы в тексте постановления указать, что в случае совершения осужденной нового пре­ступления в период отсрочки таковая долж­на быть отменена, а наказание назначено по совокупности приговоров.