18 Мною составлялись, обрабатывались и интерпретировались вопросы, связанные с эмоциональной и сексуальной деятельностью студентов.

-69-

Таблица 1 Мотивы ухаживания в сопоставлении с полом (в %)
Мотивы	Мужчины (N = 1829)	Женщины (N = 1892)
Взаимная любовь	28,8	46,1*
Предполагается вступление в брак	6,6	9,4*
Самоутверждение	5,5	3,6*
Приятное времяпрепровождение	20,2	11,4*
Желание эмоционального контакта	10,6	7,7*
Стремление к получению удовольствия	18,1	9,2*
Расширение чувства свободы, независимости	1,8	2,2
Престижно, модно	4,1	4,8
Любопытство	4,9	5,6

Примечание: * —различия статистически значимы.

Порядок расположения побудительных мотивов подтверждает установленное ранее в Ленинграде среди разных слоев молодежи несовпадение любовных и матримониальных ориентации у юношей и девушек. Если исходить из житейской логики и обыденных представлений, романтизирующих брачный союз, следовало бы ожидать по меньшей мере близости значений "любовных" и "брачных" ориентации в молодежной среде. Однако реально удельный вес первого фактора многократно превышает удель-

-70-

ный вес второго. Это соотношение не зависит от пола, возраста, величины поселения (Ленинград, Киев, Калининград, Могилев, Иркутск и т. д.), этнокультурных традиций (русские, украинцы, белорусы, туркмены, чеченцыидр.), постоянного места жительства студентов до поступления в высшее учебное заведение, социального происхождения, а также индивидуально-психологических особенностей (общительный — замкнутый, активный — пассивный, коллективист — индивидуалист).

Вместе с тем даже беглый взгляд на весь спектр экспрессивных побуждений мужчин и женщин обнаруживает и определенные различия. Статистические показатели табл. 1 указывают на совпадение лишь трех позиций в иерархии факторов сближения: "любовь", "приятное времяпрепровождение" и "независимость". Но даже здесь их удельные веса различны: "любовь" преобладает у женщин, "приятное времяпрепровождение" — у мужчин. В остальных случаях .женщины доминируют в ориентациях на брак, престижность и удовлетворение любопытства; доминанты мужчин — самоутверждение, эмоциональное удовлетворение и удовольствие.

Выяснялось далее вероятное влияние национальной принадлежности респондента. С этой целью сопоставлялись две пары вузов, в которых выборки выравнены по половозрастным показателям, но различаются по этнокультурному составу: Ленинградский электротехнический — Грозненский нефтяной институты (по 60% мужчин) и Ленинградский — Ашхабадский университеты (по 50% мужчин). В обоих ленинградских высших учебных заведениях "лю-

- 71 -

бовь" и "брак" максимально разведены друг от друга, т. е. находятся на диаметрально противоположных полюсах шкалы, тогда как в Грозном и Ашхабаде, несмотря на, в общем-то, низкую долю "брачных" ожиданий (соответственно 5,1% и 10,3%), последние занимают довольно высокие места (5-е и 3-е) в ряду предпочтений. Скошенность мотивов особенно показательна при сравнении университетов: совпадают лишь три позиции — "любовь" (1-е место), "любопытство" (6-е место) и "чувство независимости" (9-е место). Что же касается других побуждений, то для ленинградских студентов характерно стремление к акцентированию эмоциональных, а для ашхабадских — инструментальных компонентов. Важно подметить, установленное мною явление — сближение мотивов ухаживания у молодых людей различных народностей, обучающихся в крупных городах, — подтверждается этнографами. Полевые наблюдения, проведенные в Узбекистане, Туркмении, Казахстане, Грузии и Армении, свидетельствуют об утрате сдержанностив проявлении чувств у коренной молодежи, мигрировавшей из сел в индустриальные центры, особенно иных этнорегионов. Правда, по возвращении в родные поселения юноши и девушки считают себя обязанными придерживаться (впрочем, во многом внешне) местных обычаев. Те же, кто остается в городах на постоянное жительство, постепенно интериоризовывают бытующие там правила и манеру поведения. Кстати, аналогичный адаптационный процесс выявляется у сельских жителей Европейского региона России и Прибалтийских республик при их переезде в крупные города даже своих государств.

-72-

И, наконец, априори складывается впечатление о различиях в мотивации общения у молодых людей, имевших к моменту опроса сексуальный опыт и не имевших его. Соответствует ли эта гипотеза действительности? Обратимся к данным табл. 2.

Таблица 2

Мотивы ухаживания в зависимости от наличия сексуального опыта (в %)

Мотивы	Сексуальный опыт
	имел (а) (N = 1541)	не имел(а) (N = 2134)
Взаимная любовь	30,9	42,0
Предполагается вступление в брак	6,8	8,4
Самоутверждение	5,1	4,2
Приятное времяпрепровождение	18,9	13,4
Желание эмоционального контакта	10,6	7,7
I Стремление к получению удовольствия	17,4	11,1
Расширение чувства свободы, независимости	1,7	2,4
Престижно, модно	3,8	5,2
Любопытство	4,8	5,6

Сравнение последовательности мест (но не удельных весов) побудительных мотивов у юношей и девушек, состоявших и не состоявших к моменту опроса

-73-

в сексуальных отношениях, показывает полное совпадение в четырех и минимальное (на одну позицию) расхождение еще в четырех ориентациях. Стало быть, иерархия побуждений в меньшей степени де-терминир ов ана индивидуальным опытом респондентов, в большей — нормативностью. В то же время сопоставление удельных весов выявляет некоторые различия: у лиц, имевших сексуальный опыт, мотивы "приятное времяпрепровождение", "стремление к удовольствию", "желание эмоциональных контактов" образуют большую долю, чем мотивы "любовь" и "брак", а у тех, кто не имел такого опыта, соотношение указанных побуждений обратное. По-видимому, для девственников в большей мере характерно ассоциирование сексуального общения с любовью, а молодые люди, вовлеченные в общение, чаще расценивают предназначение сексуальных отношений с гедонистических, реже — с утилитарных позиций.

Опираясь на все разнообразие этносоциологичес-кого материала, можно с большой долей вероятности заключить, что молодежное общение, став полифункциональным, гетерогенным (по социальным, этническим и образовательным показателям) и не ограниченным какими-либо пространственными рамками, утрачивает матримониальную монополию, превращаясь в самоценные для личности отношения. Отсюда не вызывает сомнения устойчивость тенденции переноса акцента с брачности на любовь, не исключая, а напротив, предполагая и прочие многочисленные побуждения. Не сталкиваемся ли мы здесь с очередным парадоксом: потенциальная возможность знакомств и веер мотивов ухаживания

-74-

неограниченно расширяются, а брачная избирательность ужесточается? Это противоречие — кажущееся. Снятие социальных и этнонациональных барьеров действительно расширяет круг потенциальных знакомств, но происходящая одновременно индивидуализация человека обусловливает противоположную тенденцию — рост взаимных претензий мужчин и женщин друг к другу, что приводит к более тщательному (по сравнению с сексуальностью) отбору брачного партнера.

Не должно, право же, впадать в крайность — полагать либо жесткую зависимость молодых в выборе брачного партнера отродителейи ближайшего социального окружения, либо полную их независимость, безбрежную свободу волеизъявления. По меньшей мере, специалистам известна значительная инерционность института семьи, неосознаваемые индиви-дом устойчивость и повторяемость из поколения в поколение матримониальных стереотипов. Сочетание традиций и инноваций в ухаживании картинно и с большой долей иронии представлено П. Бергером. И я, по большому счету, разделяю его убеждение. Юношам и девушкам, замечает американский социолог, предстоит пройти заранее предустановленные этапы: от субботних походов в кино до воскресных посещений церкви и традиционных семейных обедов; от прогулок, взявшись за руки, до робких попыток сделать то, что вначале было решено оставить на потом, — во всех этих переходах сцена под луной занимает свое особое место. Ни один из них не выдумал игру в целом, ни ее части. Они только решили играть ее вместе, а не с другим возможным партне-

-75-

ром. И нет у них большого выбора в том, что последует за ритуальным обменом вопросами- ответами. Их желания в принципе совпадают с ожиданиями общества (36, с. 84).