А судьи кто... Они? Портрет судьи в газетном интерьере
Как бы жестко ни была регламентирована процессуальным законодательством деятельность судебных работников, как бы ни была институционализирована и формализована вся судебная машина, но в судах тоже работают люди и именно они выносят решения, определяющие судьбы людей. Что это за люди? Какими они предстают перед читателями? Этой очень важной проблеме был посвящен специальный раздел нашего исследования. При построении программы исследования была произведена попытка построить очень подробный классификатор, с помощью которого можно было бы зафиксировать различные детали, элементы манеры поведения судей на процессе и вне его, выявить отдельные личностные особенности и свойства, черты характера, интересы, увлечения, хобби, семейное положение судей и другие характеристики, необходимые для того, чтобы итоговый “портрет” был ярким, живым и многогранным. Однако в дальнейшем от этой идеи пришлось отказаться просто потому, что газетные публикации почти не содержали таких сведений, так что и кодировать оказалось нечего. В результате “портрет” получился значительно более бледным и фрагментарным, чем это изначально предполагалось. Статистических данных оказалось крайне недостаточно, и пришлось в основном ограничиться анализом отдельных случаев. В изученных публикациях СМИ специально фиксировались все упоминания персональных представителей судебных органов. Оказалось, что чаще всего в них фигурировали “рядовые” судьи (246 случаев - 68 %), значительно реже — председатели и заместители председателей судов различных ветвей и уровней судебной власти (84 случая - 23 %). Наиболее редко в материалах газет указывались судебные исполнители, консультанты, секретари и иные судебные работники (33 случая — 9 %). Таким образом, различные работники суда в целом упоминались довольно часто — 363 раза в 314 публикациях (47 % от общего числа единиц анализа). Однако непосредственно деятельности судьи, выходящей за рамки ведения конкретного судебного процесса, было посвящено лишь 26 материалов (4 % от количества ЕА). Из них только в шести газетных текстах затрагивалась внеслужебная сфера жизнедеятельности судей, в какой-то мере раскрывались хобби, интересы, формы проведения досуга героев публикаций. В основном же судьи упоминались в связи с процессами, на которых они председательствовали и по которым выносили решения. Что касается общих социально-демографических сведений, то даже такая, казалось бы, обязательная и неотъемлемая характеристика человека, как его имя и фамилия, фигурировала по отношению к упоминаемым в материалах СМИ судьям далеко не всегда (около 65 % случаев). Полностью же судей именовали лишь в 28 материалах. Пол судьи указывался чуть чаще (215 публикаций), однако нередко его приходилось “вычислять” по использованным глагольным формам (“судья решила...”). 60 % судей, персонифицированных в материалах газет, являлись мужчинами, остальные, соответственно, женщинами. Возраст судей указывался только в 12 публикациях, а стаж судебной работы лишь в 9. Обычно эти сведения, а также различные положительные характеристики судей либо сообщались в хвалебно-поздравительных материалах региональной прессы, подготовленных к юбилею заслуженного судьи или уважаемого председателя суда (например, “Побольше бы таких судей!” - “Коммуна” от 17 мая), либо предваряли интервью с судьями. В окончательном варианте классификатора в общей форме фиксировались упоминавшиеся в газетных текстах положительные и отрицательные особенности манеры поведения судей, одобряемые и порицаемые черты характера. За что же ругают и за что хвалят судей? Позитивные личностные качества судей указывались в 7 материалах газет. Публикаторы отмечали такие свойства, как принципиальность, справедливость, независимость в принятии решений, способность противостоять давлению, внимательность, доброжелательность к людям и др. Вот, например, районный судья С. Зуева, отстаивая свою точку зрения, дважды не согласилась с мнением вышестоящей инстанции. И в конце концов доказала свою правоту: ее решение вступило в силу. В статье “Районный суд не покорился областному” отмечается ее независимость: “Для судебной практики такой случай редкий, когда районный суд принципиально и последовательно отстоял свою точку зрения перед областным судом” (“Честное слово” от 20 марта). В 9 публикациях авторы называли некоторые социально одобряемые особенности поведения судей. В основном они относились к умению вести процесс, поддерживать порядок на судебных заседаниях, проявлять уважение к участникам, не выходя за рамки процессуальных норм. Вот “...председатель Октябрьского районного суда Ю. А. Фоминцев предельно ясно, четко задает вопросы подсудимому... Мне казалось, для того чтобы так виртуозно владеть ситуацией, нужны десятилетия работы судьей. Понравилось даже то (вот парадокс!), что он выставил из зала суда женщину, кричавшую что-то с места (как на базаре)...” (Е. Анисимова: “Судиться — не стыдно” — “Красноярская газета” от 4 января, сохранена пунктуация источника). Критические высказывания в адрес судей на страницах СМИ встречались чаще, чем похвала. Обычно они были связаны с негативной оценкой вынесенного решения или с недовольством действиями судьи на процессе, но не только с этим. Так, в ряде случаев публикаторы отмечали нежелание судей принимать иски по гражданским делам или указывали на их действия, вольно или невольно приводившие к затягиванию судебного процесса. Часто критические стрелы журналистов “жалили” таких судей довольно болезненно. Вот, например, председатель Воронежского областного арбитражного суда В. С. Анохин возвращает иск истцу, поскольку считает, что “споры между администрациями арбитражному суду не подведомственны” (“Страсти по Центрторгу” — “Инфа” от 14 мая). Истец не успокаивается и обращается в Высший арбитражный суд. Заместитель председателя этого суда В. В. Витрянский по формулировке журналиста “...вежливо объяснил коллеге Анохину, что не тварь он дрожащая и судить администрацию может...” В трех публикациях назывались многочисленные недостатки в работе судьи районного суда Санкт-Петербурга Е. Яковлевой, лишенной своих полномочий Городской квалификационной коллегией судей именно за эти нарушения: безобразное оформление приговоров, отсутствие в ряде дел протоколов судебных заседаний и др. (см., например, “Судью отстранили от работы” — “Смена” от 17 апреля). А судью В. Реммера, проводившего процесс Д. Якубовского, “Московский комсомолец” обвинил в антисемитизме (“Был бы Якубовский, а статья найдется” в номере от 18 января). Это достаточно серьезное обвинение обосновывалось выдержками из приговора, вынесенного Рем-мером Якубовскому. В некоторых материалах высказывались также предположения о продажности, коррумпированности отдельных судей (например, “Солнцевская мафия купила следователей и судей” - “Коммерсантъ-Daily” от 18 апреля). Все же основная критика судей в СМИ связывалась с их поведением на судебных заседаниях, с действиями, противоречащими процессуальным нормам закона и общественным требованиям. Такого рода претензии фиксировались в исследовании с помощью специального пункта классификатора. Распределение полученных оценок представлено в таблице 17.
Таблица 17
Распределение критических оценок судей, их поведения и действий на процессах
Явная профессиональная некомпетентность, плохое знание законодательства |
11 (19 %) |
Тенденциозность, необъективность, предвзятость, неравное отношение к сторонам |
13 (23 %) |
Поверхностный подход, нежелание вникать в существо дела |
6 (11 %) |
Преждевременная оценка всех материалов дела, поспешность в принятии решений |
3 (5 %) |
Плохие организаторские способности, неумение поддерживать порядок в ходе судебного разбирательства, своевременно пресекать нарушения |
2 (4 %) |
Грубость, хамство, низкая культура поведения |
7 (12 %) |
Иные претензии |
15 (26 %) |
Всего |
57 (100 %) |
Всего было зафиксировано 57 таких претензий. В основном они сводились к мнениям либо о профессиональной некомпетентности судьи, в результате которой были допущены грубые ошибки (11 случаев), либо о тенденциозности, предвзятости его позиции, неравном отношении к сторонам (например, тот же случай с В. Реммером и Д. Якубовским) — 13 случаев. Несколько реже публикаторы отмечали грубость судьи, хамское отношение к участникам процесса и (или) аудитории (7 случаев). Особенно возмущали журналистов ситуации, когда вопреки требованиям закона им запрещали вести записи, аудио- и видеосъемку процесса или просто изгоняли из зала суда. Так, “Московский комсомолец” на своих страницах объявил настоящую “войну” Хорошевскому межмуниципальному суду г. Москвы (публикации “Хорошевский суд не хочет по хорошему” от 28 февраля, “Живой труп” от 4 апреля и другие, не вошедшие в анализируемую выборку). Основная причина резкой критики — журналистов регулярно выставляли за дверь, запрещали присутствовать на заседаниях. Немало критических стрел было выпущено и в адрес судьи Нижегородского областного суда В. Содомовского, председательствовавшего на уже упоминавшемся нами ранее процессе А. Климентьева. Подсудимый вел себя столь буйно и развязно, что судье стоило очень больших трудов поддерживать порядок на заседаниях, и ему далеко не всегда удавалось сдерживать себя: “Судья Содомовский каждые пять минут взрывается яростной тирадой в адрес Климентьева: “Прекратите здесь процесс нарушать! Кривляется, понимаешь, как некий развлекатель!” (“В “шоу века” появились новые персонажи” — “Ведомости Нижегородской губернии” от 8 февраля и другие материалы). Критические замечания других типов (например, преждевременная оценка всех материалов дела, поспешность в принятии решений), направленные в адрес судей, встречались в газетных текстах лишь в единичных случаях. Высказанные судьям претензии рационально аргументировались в 22 материалах, аргументы эмоционального характера выдвигались в 12 публикациях. Наиболее убедительно критика звучала в случаях, когда публикаторы проводили обстоятельный правовой анализ принятых решений, вынесенных решений. Собирательный “портрет” судьи, составленный по материалам проанализированных изданий, был бы неполным, если бы мы ничего не сказали о правонарушениях, совершенных судьями. Вот, заместитель председателя Хабаровского краевого суда Л. Матвеев в пьяном виде нарушил правила дорожного движения. В автокатастрофе пострадал другой водитель, и судья (уже бывший) сам осужден (“Заместитель председателя суда покалечил предпринимателя” — “Коммерсантъ-Daily” от 6 мая). А председатель городского суда Ханты-Мансийска В. Бурый в трезвом виде затеял в городском парке перестрелку с заместителем начальника отделения уголовного розыска города. В результате был убит случайный прохожий. И опять суд над судьей. (“Русский казус” — “Известия” от 18 апреля). О других, не столь криминальных сюжетах (например, история с Е. Яковлевой) мы уже упоминали. Наибольший интерес журналистов вызвало “дело” старейшего судьи Санкт-Петербурга Ф. Холодова, обвиненного в покушении на получение взятки от “героя” целого ряда судебных процессов Д. Якубовского. Об этом деле писали многие газеты: и петербургские и центральные, последовательно отслеживая все повороты развивающегося сюжета. В поле нашего исследования попало 9 материалов по “делу Ф. Холодова” из таких изданий, как “Смена”, “Известия”, “Коммерсантъ-Daily” и других. Судьи, по материалам прессы, не только сами нарушали закон, но и становились жертвами преступлений. Правда, таких публикаций было очень мало. В двух авторы возвращались к совершенному в 1996 году убийству московской судьи О. Лаврентьевой. Состоявшийся суд установил, что преступник, приговоренный ранее своей жертвой к штрафу “за торговлю с рук в неустановленных местах”, являлся психически больным человеком (Публикации “Экспертиза установила, кто убил судью Лаврентьеву” и “Убийца направлен на принудительное лечение” в “Известиях” от 16 января и 4 марта). Еще в одном материале шла речь о таинственном исчезновении воронежского судьи Г. Вострикова, пропавшего без вести после поездки на рыбалку (“Дело судьи Вострикова закрыли. Сомнения остались” — “Российская газета” от 2 апреля). И в заключение этого небольшого обзора еще об одном любопытном материале, попавшем в поле нашего зрения и подтверждающем высказанный тезис о том, что судьям “не чуждо ничто человеческое”. В публикации “Суд баснями не кормят...” (“Честное слово” от 3 апреля) рассказывается об уникальном гражданском процессе, происходившем в Новосибирске. В нем двое судей областного арбитражного суда Л. Чалых и Л. Маркина отстаивали свою честь и достоинство, попранные, по их мнению, председателем суда Е. Полежаевой. Они требовали и в конце концов добились решения об опровержении порочащих их сведений, которые содержались в приказе председателя суда. “Как правило, нечасто подчиненные обращаются с исками к своим начальникам. Этот же иск двух судей к своему прямому руководителю — единственный прецедент в правоприменительной практике”, — пишет автор статьи Г. Сидоров. Подведем итоги. В целом по полученным данным оказалось очень трудно достоверно составить даже элементарный “социально-демографический портрет” судьи, не говоря уже о более сложных психологических характеристиках. Так что итоговый образ получился весьма бледным и нечетким. Обычно все яркие краски, эмоциональные образы уходили у журналистов на подсудимого и потерпевшего, несколько реже — на адвоката и прокурора, судье же, как правило, не оставалось почти ничего. В результате в подавляющем большинстве изученных публикаций судья, огражденный от “прочих смертных” своим особым статусом и высоким положением, чаще всего выступал не как живой человек, личность, обладающая определенными, присущими ей чертами и свойствами, а лишь в качестве исполнителя социальной роли, присущей ему функции. Ярких, запоминающихся материалов о судьях, разрушающих этот стереотип, было весьма немного. Мы их привели выше. Они были нетипичны и являлись скорее исключениями из общего правила, поскольку в них обычно был изображен облик судьи, попавшего в необычную, экстремальную ситуацию, например, на скамью подсудимых. Общий вывод, который можно сделать по результатам анализа обобщенного “образа судьи” в прессе, заключается в том, что с помощью журналистов происходит “деперсонализация” судей в глазах читателей, аудитории СМИ. В публикациях обычно отмечается только лишь ролевая функция судьи, что вряд ли может способствовать росту авторитета судебной власти. Нежелание или неумение большинства судей конструктивно взаимодействовать с масс-медиа, отмеченное нами ранее, лишь способствует дальнейшему распространению и укреплению этого стереотипа.
“Дела СМИ”
В последние годы журналисты и редакции СМИ все чаще втягиваются в судебные разбирательства. При этом поданным мониторинга Фондом защиты гласности, сами журналисты весьма неохотно обращаются в суд, редко отстаивают свои права в судебном порядке. Значительно чаще редакции СМИ и авторы публикаций выступают “защищающейся” стороной — ответчиками по гражданским делам или даже обвиняемыми по уголовным. Наиболее интенсивно растет число гражданских процессов “о защите чести, достоинства и деловой репутации”. Многочисленные “персонажи” газетных статей, теле- и радиопередач требуют в судебном порядке опровергнуть порочащие их сведения, а также стремятся получить немалую компенсацию морального вреда. Так, по словам председателя Верховного суда России В. Лебедева, лишь за половину 1996 года в судах России было принято к производству свыше тысячи ста таких дел (“Суды против журналистов” — “Российская газета” от 6 марта). В 1997 году число их продолжало расти. “Чемпионом” по количеству исков к СМИ является, скорее всего, мэр Владивостока В. И. Черепков. Он подал их несколько десятков на общую сумму в два миллиарда рублей, в том числе около сорока исков к одной лишь газете “Владивосток” (“За державу обидно” — “Труд” от 30 апреля). Естественно, что ход судебных процессов против СМИ в какой-то мере отражается на страницах различных изданий. Как именно отражается - этот вопрос входил в число важнейших среди поставленных в настоящем исследовании. Поэтому “дела СМИ” в материалах газет являлись отдельной самостоятельной темой данной работы. У этой проблемы есть еще один очень интересный ракурс. Анализ публикаций по “делам СМИ” позволяет оценить степень сформированности в среде журналистов “корпоративного духа”, групповой солидарности, единодушия в защите “попавшего в беду” коллеги. Фонд защиты гласности неоднократно обращался к этой проблеме. Так, в 1994 году проводилось специальное исследование, в котором изучались мнения известных редакторов и журналистов как центральных, так и региональных СМИ по данным вопросам. Большинство принявших в нем участие респондентов сочли, что журналистский корпус в России в настоящее время весьма неоднороден, скорее даже раздроблен, а “корпоративная солидарность” находится лишь в начальной стадии формирования*. Анализу групповой сплоченности журналистов в ситуации, когда один из “собратьев по перу” подвергался уголовному преследованию, было также посвящено и другое исследование Фонда, проведенное автором настоящей работы. В нем изучалась представленность на страницах прессы хода и результатов судебного процесса “П. Грачев — В. Поэгли”, наделавшего в свое время много шума в журналистских (и не только) кругах. Тогда впервые была предпринята попытка использовать метод контент-анализа применительно к отражению в прессе судебно-правовой тематики, первоначально на материале лишь одного процесса, своеобразного “key-study”. Результаты этого исследования показали, что экзамена на “корпоративную солидарность” не выдержали многие издания, для них оказались важнее иные ценности, например, ведомственная принадлежность. “Инстинкт самосохранения” и интерес к этому уголовному процессу в журналистском сообществе проснулся очень поздно, лишь после вынесения приговора В. Поэгли, когда многие аналитики увидели в нем, в его возможных последствиях угрозу свободе слова в России, поняли, что сегодня “колокол звонит” по В. Поэгли, а завтра может настать их очередь**. С тех пор прошло два года. Изменилось ли что-нибудь в профессиональном сознании “пишущей братии”? Всего в исследовании было получено 57 сообщений прессы по “делам СМИ”: 48 единиц анализа и 9 кратких упоминаний (лишь 4,3 % от общего числа изученных публикаций). 42 из них (74 %) были опубликованы в центральных изданиях, остальные — в региональных (в основном, петербургских). Больше всего материалов было зафиксировано в “Коммерсантъ-Daily” - 18 (32 %), а ряд газет вообще не обращался к этой теме. Авторами этих публикаций были либо профессиональные журналисты (28 материалов), либо в коротких заметках авторство не указывалось, а обычно давались ссылки на использованные источники информации —другие СМИ (20 материалов). Напомним, что данный показатель подсчитывался лишь по содержательным публикациям, посвященным судебной тематике (единицам анализа). В 51 публикации (89 %) журналисты и СМИ выступали “защищающейся” стороной: ответчиками по гражданским искам и обвиняемыми по уголовным делам. Кроме того, было зафиксировано одно административное дело, в котором журналисту А. Подрабинеку “инкриминировалось неповиновение сотрудникам милиции при исполнении ими служебных обязанностей” (“Милиция осадила девичий приют” — “Коммерсанта- Daily” от 12 февраля). Истцами в гражданских процессах представители масс-медиа выступали лишь в трех публикациях. Все эти материалы были посвящены известной истории с лишением журналистов ОРТ аккредитации в Государственной думе. Уважаемые “...депутаты обиделись на парламентского репортера ОРТ Павла Рязанцева, который в одном из февральских выпусков программы “Время” подробно рассказал о прениях по законопроекту “Об ограничении оборота продукции, услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера”, выдвинутый председателем думского комитета по культуре Станиславом Говорухиным” (“Возвращение ОРТ в Думу откладывается” — “Коммерсантъ-Daily” от 20 марта). В публикациях рассказывалось, как этот конфликт был разрешен в Верховном Суде России. Тот же “Коммерсантъ-Daily” информировал читателей о ходе уголовного процесса по делу об убийстве журналистки Натальи Алякиной, погибшей в мае 1995 года (“Процесс по делу о гибели журналистки” в номере от 30 мая). Наконец, еще в одном сообщении прессы речь шла о трудовом споре между Свердловской государственной телерадиокомпанией и ее бывшим руководителем В. Костоусовым, оспаривавшем в суде решение о своем увольнении (“За кулисами конфликта” — “Новая городская газета” от 22 мая). Таким образом, полученные данные свидетельствуют о том, что журналистам в основном приходилось защищаться от обвинений, выдвинутых по отношению к ним. Какие это были обвинения? Все три зафиксированные нами публикации по уголовному преследованию журналистов были посвящены счастливому (для осужденного) завершению “дела Поэгли”: в марте 1997 года Президиум Московского городского суда отменил приговор заместителю главного редактора “Московского комсомольца”, и это дело наконец было окончательно закрыто (“Поэгли не оскорблял Грачева” — “Коммерсантъ-Daily” от 28 марта и другие материалы). Почти во всех материалах газет, посвященных описанию гражданских процессов с участием СМИ и журналистов, речь шла “о защите чести, достоинства и деловой репутации” лиц, фигурировавших в сообщениях масс-медиа (более 95 %). Состав истцов, жаждавших опровергнуть порочащие их сведения, был весьма впечатляющим. Условно их можно разделить на три группы. В первую, самую большую, вошли известные (и не очень) политики, государственные и общественные деятели: председатель Государственной думы Г. Селезнев и ее депутаты В. Илюхин, С. Бабурин, Г. Старовойтова, В. Цой и другие, мэр Москвы Ю. Лужков и мэр Владивостока В. Черепков, экс-мэр Санкт-Петербурга А. Собчак (по числу поданных исков к СМИ, вероятно, занимающий почетное второе место после Черепкова), губернаторы ряда областей России и даже посол Азербайджана в России Р. Ризаев, а также прочие “персонажи”. Вторую группу образовывали деятели культуры и шоу-бизнеса: композитор М. Минков, группа “На-на” и ее продюсер Б. Алибасов, артисты А. Цекало и Л. Милявская (Саша и Лолита), а также не нуждающаяся в специальном представлении А. Пугачева. Как бы “связующим звеном” между двумя этими группами являлись депутат-журналист А. Невзоров и писатель-политик Э. Савенко (Эдичка Лимонов). Состав третьей группы истцов (остальные) был самым причудливым. Здесь можно было встретить генерала ФСБ В. Варакина и завод “Псковмаш”, командующего Северным флотом России О. Ерофеева и Донской монастырь, адвоката А. Лобанова и следователя А. Жука, а также гражданина В. Кумарина, оспорившего было сведения о том, что он бандит, но потом бросившего это дело и отозвавшего иск (“Герои криминальных сюжетов взывают к правосудию” — “Смена” от 18 апреля). В эту же группу вошел и единственный попавший в поле нашего зрения истец-судья — председатель Красноярского краевого суда Р. Хлебников, выигравший процесс у “Красноярской газеты” (“Ничего, распогодится!” в номере этого издания от 13 мая). Все они дружно стремились защитить свою честь и достоинство, попранные журналистами, и многим это удалось. Об этом свидетельствуют уже заголовки ряда публикаций: “Нижегородский листок” заплатит 60 миллионов” (“Ведомости Нижегородской губернии” от 24 января), “Еще раз: Александр Невзоров не сволочь” (“Известия” от 18 апреля) и даже “Выполняя решение Тверского межмуниципального народного суда г. Москвы” (те же “Известия” от 10 января, “официальное” опровержение порочащих сведений). Против кого же был направлен праведный (или не очень) гнев истцов? Среди ответчиков тоже фигурировали самые различные СМИ: журналы (“Итоги”), редакции телепередач (“Телевизионная служба новостей”, 5-й телеканал), информационные агентства (“Интерфакс”). Но больше всего здесь было газет: и центральных (“Московские новости”, “Сегодня”, “Завтра”, “Мегаполис-экспресс” и многие другие) и региональных (“Ореол-экспресс” — г. Омск, “Молот” — Ростов на Дону, “Новый Петербург” и т.д.). Наибольшее число публикаций (8) было зафиксировано по “громкому” судебному поединку министра внутренних дел России А. Куликова и газеты “Аргументы и факты”, “озвучившей” известное выступление генерала А. Лебедя, которое сильно задело министра. Пять материалов было посвящено разбирательству между А. Собчаком и газетой “Комсомольская правда”, а также ее обозревателем П. Вощановым. Остальные судебные процессы освещались в одной-трех публикациях, попавших в нашу выборку. Если “чемпионом” среди истцов, по нашим данным, был В. Черепков, то среди ответчиков первенствовали “Известия”. Они фигурировали в пяти сообщениях СМИ, посвященных четырем различным судебным процессам (например, с упомянутым заводом “Псковмаш”). А вот “Коммерсантъ-Daily”, наиболее подробно освещавший на своих страницах эту тематику, сам был лишь раз вскользь упомянут в связи с судебным разбирательством (“Жук в муравейнике” — “Московский комсомолец” от 28 января). Естественно, что ситуация, когда “не очень” праведный гнев высокопоставленных чиновников, обиженных средствами массовой информации, со всей тяжестью обрушивается на эти издания, не устраивает журналистов. Они пытаются хоть как-то объединить усилия в противоборстве этому нажиму. И вот три широко известные и авторитетные газеты, пострадавшие от судебных преследований и иных форм давления, — “Аргументы и факты”, “Комсомольская правда” и “Московский комсомолец” проводят совместную акцию — одновременно печатают на своих страницах общее открытое письмо трех главных редакторов: “Журналист должен сидеть...”. В нем в числе прочих остро и недвусмысленно ставится проблема конфликта между “третьей” и “четвертой” властью в России: “Только в прошлом году наши суды удовлетворили 3,5 тысячи исков к редакциям СМИ о защите чести и достоинства, порой просто абсурдных. Секретарь Союза журналистов России Павел Гутионтов назвал это “нескрываемым судебным террором против прессы...”. Отразился ли призыв к единению (“Перед общей опасностью отступает на задний план профессиональная конкуренция...” — из письма “Комсомольской правды”) на позициях журналистов по отношению к судам и судьям? Вновь обратимся к нашим данным. Из 39 публикаций, в которых описывались процессы, где журналисты и редакции СМИ выступали в качестве ответчиков по делам “о защите чести и достоинства”, лишь в 13 (33 %) авторы прямо поддерживали коллег. В 64 % материалов (25 статей и заметок) они занимали нейтральную позицию, не давали никаких оценок. И лишь в одном выступлении СМИ звучала критика ответчика (журналиста О. Кушанашвили, оскорбившего А. Пугачеву и поплатившегося за это). Понятно, что не во всех из этих 39 сообщений масс-медиа упоминались судебные решения: часть из них вышла раньше, на начальных стадиях процесса. Однако в случаях, когда вердикт суда в публикациях приводился, можно было определить, как его оценивают авторы статей. Таких материалов было 29. В 24 из них (83 %) судебные решения никак не оценивались. Критика звучала в трех публикациях, а согласие, поддержка решения суда выражались в двух. Наконец, последний и, пожалуй, наиболее впечатляющий результат был получен при анализе общего эмоционального тона всех публикаций — ЕА по “делам СМИ” по отношению к суду и судебным работникам (48 материалов). Здесь была зафиксирована одна (!) положительная оценка — заместителю председателя Верховного Суда России В. Верину, опротестовавшему приговор В. Поэгли, конечно же, в “Московском комсомольце” (номер от 28 марта), и четыре критических высказывания (включая одно из трех открытых писем). В остальных 43 материалах (90 %) выдерживался ровный, эмоционально нейтральный тон, каких-либо упреков, критики, неодобрения и т.д. в них не содержалось. Вот Вам и вся “корпоративная солидарность”! Полученные данные показывают, что гневное и отчаянное письмо трех главных редакторов являлось скорее “гласом вопиющего в пустыне”, а “пустыней” служили не только “коридоры власти”, но и собственное профессиональное сообщество. Таким образом, выводы, сделанные нами ранее по результатам анализа газетных выступлений, посвященных “делу Поэгли”, полностью подтвердились и в настоящем исследовании в части, касающейся групповой сплоченности журналистов, степени выраженности “корпоративного духа” в их профессиональной среде.
* Становление духа корпорации: правила честной игры в сообществе журналистов. - М.: Начала-пресс. 1995. с. 27. ** Кроз М.В., Ратинов А.Р. Масс-медиа и "дело Поэгли". Аналитический обзор сообщений средств массовой информации. - В кн.: "Дело № 1. П. Грачев против В. Поэгли. Ст. 131 УК РСФСР". - М.: Права человека. 1996.