Штепан Палеч:

Магистр Гус утверждал также, что «десятина есть милостыня».

Кардинал: это изречение несправедливо. Десятина дается по долгу, а не добровольно.

Гус: и шесть дел милосердия даются богатыми по обязанности, под страхом вечного осуждения, и все принимаются как милостыня.

Комментарий историка: когда закончилось чтение обвинительных пунктов и установилась тишина, Кардинал-прокурор Пьер д’Айи сказал:

Кардинал: магистр Ян, перед вами два пути, выбирайте один из них. Либо вы полностью положитесь на милость собора и отдадите себя в его руки, и тогда собор предложит вам нечто такое, чем вы будете довольны; а собор из почтения к господину римскому королю и его брату – королю чешскому, как и во имя высшей пользы, поступит с вами обходительно и человеколюбиво. Либо, если вы хотите некоторых из вышеприведенных положений придерживаться и их защищать и желаете еще одного слушания, то оно будет вам предоставлено. Но знайте, что здесь присутствуют великие мужи – доктора и магистры, которые имеют против ваших положений столь сильные доводы, что можно опасаться, что вы запутаетесь в еще большую ересь, если захотите ваши упомянутые положения защищать. Я лишь советую, а не говорю как судья.

Священники: действительно, магистр Ян, для вас лучше сделать так, как говорит господин кардинал, то есть полностью отдаться на милость собора и не придерживаться ваших положений столь упорно.

Священники: покорись, покорись!

Гус ответил смиренно: высокодостойные отцы! Я пришел сюда свободно не для того, чтобы нечто упрямо защищать; а если я недостаточно четко или полно поставил какой-либо вопрос, то готов смиренно подчиниться вразумлениям собора. Но прошу, ради Бога, чтобы мне была дана возможность дальше объяснить мое мнение по пунктам, предъявленным в обвинениях против меня, используя сочинения святых отцов. И если доводы мои будут неубедительны, то я покорно подчинюсь вразумлениям собора.

Священники: смотри как хитро и упрямо он выражается! Хочет подчиниться лишь аргументированным вразумлениям собора, а не наказам к исправлению и не решениям собора!

Гус: да, хочу подчиниться аргументированным вразумлениям и наказам к исправлению и решениям собора. Бог мне свидетель, что говорю искренне, а не лицемерно.

Кардинал: магистр Ян, если вы хотите отдать себя на милость собора и подчиниться его вразумлениям, то знайте, что эти вразумления исходят от шестидесяти докторов, и что по решению и приказу собора его постановление таково: чтобы вы прежде всего смиренно признали свои заблуждения в тех положениях, которых до сих пор придерживались; во-вторых, чтобы вы подтвердили эти положения и присягнули, что никогда не будете их придерживаться и проповедовать или им учить; в-третьих, чтобы вы публично осудили те пункты, которые против вас здесь высказаны, которых вы придерживались, которые писали и проповедовали, и чтобы вы отреклись от них; и, в-четвертых, что будете придерживаться всяких положений, объяснять их и проповедовать так, как следует.

Гус: достопочтимые отцы! Я готов смиренно повиноваться собору и получить от него наставления. Прошу Вас, ради Бога, чтобы меня не ловили в западню проклятия, чтобы я не был вынужден лгать, клятвенно отказываясь от тех положений, которые (Бог тому свидетель) лживо, искаженно приписаны мне свидетелями, то есть от того, чего никогда не было в моем сердце. Особенно положения о том, что после посвящения причастия остается хлеб материальный. Это обвинение - ложь. От тех положений, о которых мне известно и которые я представил в своих книгах, я покорно откажусь, если мне докажут обратное. Но клятвенно отказываться от всех положений, здесь приведенных, значило бы устроить себе тем самым западню проклятия, так как «клятвенно отказаться», abjurare (как я читал, насколько помню, в «Католиконе») означает «отречься от ереси, которой придавался ранее». Но поскольку мне были приписаны положения, которых я никогда не придерживался, то мне кажется, что клятвенно отказываться от них означало бы лгать и поступать против совести.

Священники: нет, нет, «клятвенно отказаться» не означает «отречься от ереси».

Священники: разве тебе твоя совесть никогда не говорила, что ты блудил или блудишь?

Сигизмунд: послушай, Гус! А почему ты не хочешь клятвенно отречься от всех тех еретических положений, о которых ты говоришь, что будто тебе их приписали свидетели? Я бы это сделал без колебаний.

Гус: в теологии термин «клятвенно отречься» (abjurare) означает «признаться в ереси и отречься от нее», а я не считаю себя в ней виновным.

Один монах: отрекись. Я бы отрекся и тогда, когда церковь бы мне сказала, что у меня только один глаз, хотя у меня их два.

Сигизмунд: отрекись, иначе собор примет законные меры.

Польский епископ: в руководстве по церковному праву от 1313 г. даны ясные правила о еретиках, как с ними надо поступать.

Священники: бесполезно требовать от Гуса отречения, потому что он, если и отречется, все равно будет придерживаться ереси. Гусу верить нельзя. Отрекшись, он не выдержит.

Сигизмунд: Ян Гус! Перед тобой два пути. Или ты признаешь ересь и откажешься от нее, то есть от ереси, здесь осуждаемой, и отдашься на милость собора, и тогда собор поступит с тобой милосердно; или, если хочешь, защищай свои заблуждения, а собор и доктора имеют все права, как с тобой в этом случае поступить.

Гус: сиятельнейший князь! Я не хочу придерживаться никакой ереси, а хочу смиренно подчиниться решению собора. Но я не хочу оскорбить Бога и свою совесть, говоря, что я придерживался каких-то заблуждений, которых никогда не придерживался.

Кричат и оскорбляют Гуса. До чего упорен ты в своем еретичестве! Сын дьявола! На костер его! Отрекись, закоренелый еретик!

Священники: будучи отлученным от церкви, он относился к отлучению строптиво.

Священники: Ты закостенел в своей ереси

Гус: никогда я не был и не являюсь закостенелым в своей ереси, потому что я всегда желал и сейчас желаю убедительного вразумления из Священного Писания.

Кардинал: лучше бы не возражал, а отрекся.

Гус: Я не могу этого сделать, чтобы не стать лжецом перед лицом Бога, а также поступить не по совести и против Божией правды, потому что я никогда не придерживался тех положений, которые против меня ложно свидетельствуют, а наоборот, писал, проповедовал и учил обратному.

Священники: уж теперь мы видим, что ты закоренел в своей скверне и упорной ереси.

Кардинал: последний раз обращаюсь к тебе – отрекись!

Гус: разве можно выбирать между отречением и мучительной смертью. Я выбираю между правдой и ложью. А правде верен хочу я остаться до самой смерти.

Кардинал: Значит, ты не отречёшься?

Гус: Не отрекусь! Вы не смогли меня убедить. Что же мне теперь из страха перед наказанием отречься от всего, забыть Божию правду?

Священники: Замолчи!

Гус: уже скоро меня заставят замолчать. Но святую правду вы заглушить не сможете.

Кардинал: отречением ты мог бы сохранить свою жизнь.

Гус: какая бы это была жизнь? Только подумайте, могу ли я обмануть моих учеников, которых я учил правде?

Кардинал: разве ты не хочешь получить свободу?

Гус: я и так свободен, могу решать свободно. Я решил стоять за правду!

Кардинал: тебе нельзя помочь. Объявляю приговор: Ян Гус не ученик Христа, а ученик Виклефа, архиеретика!

Штепан Палеч обращается ко всей публике: беру в свидетели его королевское величество и вас, почтенные отцы, что в своих обвинениях против Гуса я не руководствовался личной злобой, в чем Богу клянусь; все это я делал лишь для того, чтобы остаться верным присяге, которую я принес как доктор богословия.