Пути реформирования духовного образования25
Данный пункт труда о. Г. Флоровского начинается с описания последствий закрытия «духовного министерства»26. Это закрытие, по мысли Автора, нисколько не изменило общего характера церковно-государственных отношений.27
Флоровский акцентирует своё внимание на положении дел в высшем органе церковного управления —Св. Синоде, тем самымводя своего читателя в курс исторических событий. Описываемые в данном пункте Автором события, происходили в промежуток времени с 1824 г. по 1880-е гг.
Как известно, после смерти императора Александра I (1777 – 1825 гг.) к власти в стране приходит Николай I (1825- 1855 гг.). Флоровский описывает дух этой эпохи как казарменный и охранительный.28
Отец Георгий рассказывает о смещении с должности обер-прокурора С. Д. Нечаева в связи с недовольством членами Святейшего Синода его политикой. На эту должность был назначен граф Н. А. Пратасов, человек ещё более властный, чем Нечаев29. Пратасов — фигура очень значительная и поэтому Автор уделяет ему особенное внимание.
Обратимся вместе с Автором к личности Н. А. Пратасова:
«Пратасов был верным проводником Николаевских начал или режима в церковной политике».30
При Пратасове обер-прокуратура из государственного органа наблюдения и надзора при «синодальной команде» становится органом власти.31
«Пратасов хотел не только властвовать в церковном управлении, но именно перестроить или устроить его в точном соответствии с основным принципом абсолютного и конфессионального государства»32
Именно в этом и видит Флоровский всю историческую значительность деятельности обер-прокурора.
Автор отмечает важную деталь биографии Н. А. Пратасова: он состоял в министерстве народного просвещения, при Уварове, товарищем (заместителем) министра в период разработки Университетского устава и «положения об учебных округах» 1835 г. В этом же министерстве был подготовлен и особый проект преобразования духовных училищ. По словам Автора, это вполне соответствовало антиклерикальным и скорее просветительским воззрениям самого министра33.
От личности Пратасова Автор переходит к описанию собственно проводимых им реформ, поднимавшихся вопросов, споров и т. д.
В чём жесуть задумывавшихся обер-прокурором реформ? Флоровский говорит нам следующее:
«Весь замысел Протасова был не что иное, как ставка на упрощение»34
Предполагалось проводить эти реформы в противовес Уставу духовных училищ 1814 года, который ставил целью заводимых школ именно «учёность». Протасов предлагал существенно упростить учебную программу:
«… на что такая огромная богословия сельскому священнику? К чему нужна ему философия, наука вольномыслия, вздоров, эгоизма, фанфаронства? На что ему тригонометрия, дифференциалы, интегралы? Пусть лучше затвердит хорошенько катихизис, церковный устав, нотное пение. И довольно. Высокие науки пусть останутся в академиях».35
Святитель Филарет Московский представил опровержение данных предложений по пунктам и поставил вопрос о сопоставимости их с церковными правилами. Т. е. мы замечаем по описанию прот. Г. Флоровского довольно активное сопротивление подобным нововведениям в кругах церковной иерархии. Но Пратасову удалось всё-таки провести через Комиссию духовных училищ своё предложение о изменениях в учебных планах и программах.
Автор так характеризует проводившиеся реформы:
«В замыслах Пратасова два задания тесно сочетались: польза и порядок, дисциплина, — профессиональная годность и строгая определённость всего порядкаписанными правилами или законом»36
Результаты проводимых реформ в первую очередь проявлялись в духовных академиях. Столичная Академия — своеобразный флагман богословской науки страны. Как мы видим, Автор акцентирует своё внимание на архимандрите Афанасии Дроздове (впоследствии архиепископе Астраханском), ректоре Петербургской академии. Развитие всей богословской науки России зависело от состояния дел в ней.
О. Г. Флоровский переходит к описанию и характеристике личности самого архимандрита Афанасия.37 Автор характеризует его как человека, обладавшего обширными богословскими познаниями, но от этого изобилия знаний и интересов изнемогавшего и сомневавшегося в вере. Вот отношение Автора к архимандриту Афанасию Дроздову:
«Никанор Херсонский, с сочувствием и состраданием, зачертил этот жуткий и трагический образ (курсив — Т. А.). Афанасий не был ни невеждой, ни равнодушным. Это был человек страстно любознательный и любопытный, во всяком случае, — «ум острый, способный врываться вглубь предметов», говорит Никанор. Но ум гордый и презрительный».38
Архимандрит Афанасий, как свидетельствует о нем Автор, в свою бытность ректором академии во многом определял ход развития духовного образования в России.
Затем Автор напоминает о продолжавшихся спорах о русской Библии. Особенно в Синоде была сильна партия сторонников «обратного хода».
«Сторонники «обратного хода» стремились сдвинуть Библию далее, чем на второй план. Настойчиво говорили о том, чтобы вовсе запретить чтение Слова Божия мирянам, во избежание ложных толкований»39
Можно себе только представить, чем бы кончилось подобное нововведение. Но это— ещё один возможный путь реформирования духовного образования…
Из повествования Автора мы видим довольно мрачную картину эпохи царствования Николая I: в пример можно привести дело прот. Г. Павского40, глухой протест ревнителей «обратного хода» против русского перевода Библии, доносы на архиереев и прочее. Автор подводит своего читателя к мысли о гонениях на Церковь в описываемое им время. Это мы видим из воспоминаний Преосвященного Филарета, епископа Рижского:
«тесное время, — время, которое заставляет зорко смотреть за каждым шагом». Не тени ли это кружатся вокруг!
И он прямо и откровенно говорит о гонениях. «Ныне выискивают грехи наши, чтобы ради их забрать дела правления в свои руки и Церковь сделать ареною честолюбивых подвигов»
Церковь в осаде, — таково впечатление преосвященного Филарета. «На вид кажется, что хлопочут о делах веры, о деле православия; даже только и слово с человеком незнакомым, чужим, что православие и вера; а всё это на языке сердца означает: наше дело политика, всё прочее дело стороннее…
…Боишься и страшишься за свою душу, не унесли бы и её бури помышлений в погибельную пропасть суеты земной»41
О. Г. Флоровский пишет о той критике, которой подверг Пратасов Российскую духовную школу в своей Всеподданнейшей записке (14 ноября 1842-го г.). Автор не соглашается с выводом обер-прокурора, говоря, что западные соблазны нельзя преодолеть только одними запретительными мерами невозможно.42
Описание реформ и преобразований в духовной сфере было бы неполным, если бы Автор не обратил нашего внимания на личности и труды тех людей, которые принимали самое непосредственное участие в жизни богословской науки России Николаевского времени. Флоровский называет несколько богословов.43
Первым можно назвать иеромонаха Макария (Булгакова) (1816-1882 гг.), составителя «классической» книги по догматике под названием «Введение» (по мысли Автора она была типичным продуктом Николаевской эпохи44).
Также Автор повествует об архимандрите Антонии, ректоре Казанской академии (впоследствии был архиепископом Казанским). Антоний написал книгу «Догматическое богословие».
Затем он упоминает Никанора (преподаватель столичной академии), впоследствии архиепископа Херсонского (как пишет Флоровский, он был прямым учеником и помощником преосвященного Макария в Петербургской академии45).
Наряду с Никанором отец Георгий уделяет внимание личности архимандрита Иоанна (Соколова)46 (1818-1860 гг., умер епископом Смоленским).
Пожалуй, что самую лучшую характеристику богословской и преподавательской деятельности, среди перечисленных Автором лиц, получает архимандрит Филарет Гумилевский47 (1805-1866 гг., скончался архиепископом Черниговским).
Рассказав о деятельности и трудах выше упомянутых учёных-богословов, Автор переходит к конкретным выводам о рассматриваемом им историческом периоде. Периоде ожесточённых споров, периоде «борьбы за богословие»…
«Пратасовский плен для русского богословия не был очень долгим, хотя и оказался изнурительным. Единственная область, где Пратасов мог торжествовать победу, это — отношения государства и Церкви. Новое устройство центральных органов управления расширяло и упрочивало влияние и прямую власть Императора в делах и жизни Церкви»48