Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Пример. Реферат по прот. Г. Флоровскому.doc
Скачиваний:
8
Добавлен:
24.11.2019
Размер:
112.64 Кб
Скачать

Об Авторе

В данном пункте нашего реферата изложим биографию и назовем труды и научные степени10 отца Георгия Флоровского.

«Флоровский Георгий Васильевич (1893-1979) - философ, богослов, эмигрант. Окончил историко-филологический факультет Новороссийского университета. В 1916 г. по окончанию университета оставлен при кафедре философии и психологии для подготовки к профессорскому званию. С октября 1919 г. - приват-доцент университета(курсив — Т. А.). С 1920 г. в эмиграции в Болгарии, с 1921 г. в Праге. Читал курс истории русской литературы в Высшем коммерческом институте. В 1923 г. защитил докторскую диссертацию по теме: "Историческая философия Герцена"(курсив — Т. А.). С 1923 г. занял должность приват-доцента на кафедре истории философии и права Русского юридического факультета (Курсив — Т. А.). С 1926 г. жил в Париже, где являлся профессором патрологии(курсив – Т. А.) Богословского института, также преподавал греческий язык. В 1932 г. рукоположен во священника. Активный участник РСХД (Русское студенческое христианское движение— Т. А.). Годы второй мировой войны 1941-1944, провел в Белграде. В 1944 г. переехал в Прагу, а в 1945 г. вернулся в Париж. В 1948 г. переехал в США, где получил место профессора догматического богословия Свято-Владимирской духовной семинарии в Крествуде (курсив — Т. А.). С 1956 по 1964 г. Флоровский - профессор церковной истории в Гарвардском университете(курсив — Т. А.). В 1954 г. избран президентом Национального совета церквей в США. В 1964 г. вышел на пенсию и переехал в Принстон, где работал приглашенным профессором на кафедре славистики и богословия (курсив — Т. А.). Умер в Принстоне. Личный архив хранится в Файерстоунской библиотеки Принстонского университета и в библиотеке Свято-Владимирской библиотеки (опечатка: Семинарии — А. Т.)»11 . Труды:12

Разрывы и связи // Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. София, 1921;

Хитрость разума // Там же;

О народах неисторических (страна отцов и страна детей) // Там же;

О патриотизме праведном и греховном // На путях. Утверждение евразийцев. Кн.2. Берлин, 1922;

Достоевский и Европа. София, 1922;

Два Завета // Россия и латинство. Берлин, 1923;

Окаменелое бесчувствие. По поводу полемики против евразийцев // Путь. Париж, 1926. № 2;

Евразийский соблазн // Современные записки. Париж, 1928. № 34;

Окаменелое бесчувствие (по поводу полемики, против евразийцев) // Путь. 1929. № 2;

Томление духа // Там же. 1930. Кн.20 (о П.Флоренском);

Религиозные темы Достоевского // Россия и славянство. 1931. Февраль;

Восточные отцы IV века. Париж, 1931;

Пути русского богословия. Париж, 1937 (переизд. — Киев, 1991);

Метафизические предпосылки утопизма // ВФ. 1990. № 10; Жил ли Христос? Исторические свидетельства о Христе. М.,

Преобразование системы духовного образования13

Своё повествование Автор начинает с описания событий первых лет царствования императора АлександраI. В это время началось преобразование духовных школ.Как известно, нужда в каких-либо преобразованиях возникает тогда, когда накапливается слишком много проблем, требующих положительного разрешения. Какие же это были проблемы? Это мы видим из того, какие изменения в своём «предначертании» предлагал произвести епископ Евгений (Болоховитинов):

«Он предлагал освежить программу, осла­бить засилие латыни в преподавании, оставив ее только для богословия и философии («да и оные лучше преподавать с переводом, как у нас всегда и поступали»)» 14.

Автор тем самым даёт нам понять то, что духовное образование того времени имело ряд серьёзнейших проблем: устаревшая образовательная программа, преподавание на латинском языке (что казалось довольно странным для многих членов тогдашнего общества), нехватка кадров, а именно способных преподавателей-профессоров. Как нам известно, большинство профессоров духовных учебных заведений в описываемое время были иностранцами…

Далее отец Г. Флоровский приводит небольшое описание личности преосвященного Евгения (его особенности характера, образование, склонности и т.д.) и делает о нём вывод:

«Понятно, что он не мог быть достаточно подвижен и изобретателен в своих преобразовательных «предначертаниях».15

Время шло…

«В 1807-м году, ноября 29, был образован, по Высочай­шему повелению, особый «Комитет о усовершении духовных училищ».16

Данный комитет в последствие сыграл важную роль. В его состав вошли митрополит Амвросий (Подобедов), Епископ Калужский Феофилакт, князь Голицын, Сперанский, два протоиерея, государев духовник и военный обер-священник.17Руководящая роль принадлежала Сперанскому.

«Комитет закончил свои работы очень скоро, — уже через полгода общий план реформ получил Высочайшее утверждение, под именем «Начертания правил о образовании духовных училищ». 26 июня 1808-го года Комитет был распущен и учреждена была, в прежнем составе, уже постоянная «Комиссия духовных училищ», высший и почти независимый главный орган духовно-школьного управления...

В этой стремительности уже чувствуется настойчивость Сперанского. Его влияние так явно в систематическом размахе и строгой геометричности всего плана духовно-школь­ной сети...»18

Из столь кратких сроков работы комитета можно заключить, что работа велась очень плодотворно. Важнейшим итогом этой работы стало появление системы, прямо противоположной предыдущему порядку:

«Вводится система ступеней и они обособляются в раздельные учебные заведения. Это было прямой проти­воположностью старому порядку. Ступеней установлено было четыре, — считая снизу: приходские училища, уездные учи­лища, (епархиальные) семинарии, академии, — за одно из оснований деления взят здесь территориальный признак. Последовательные ступени сомкнуты в единство отношением подчинения. Вся школьная сеть разделена была на округа с Академией во главе или в центре»19

Духовные школы должны были готовить своих воспитанников на служение Церкви, а не государству. Интересно то, что семинариям помимо прочего надлежало подготавливать студентов медико-хирургических академий.

Одной из целей реформ было просвещение духовенства. С введением новой системы образовательный акцент явно смещается в сторону усиленного изучения наук:

«…главной целью духовного просвещения должна быть ученость (eruditio), собственно так называемая. Cиe есть первое начало, на коем должны быть основаны Духовные училища».20

Духовная академия превращается, во-первых – в высшую школу, во-вторых – в учёную корпорацию или коллегию.21

В 1808 г. был разработан проект нового Устава духовных училищ. После прохождения всех испытаний он был окончательно введён в 1814 г.

Но можно ли приводить реформы в действие, предварительно не испытав их на отдельно взятом учебном заведении? Разумеется, что нет. Устав вводится сначала для испытания в Санкт-Петербургской Академии. Академические центры устраивались постепенно (Московская Академия была открыта в 1814 г., Киевская – в 1819 г., Казанская – в 1842 г.)

Зачем же отец Георгий Флоровский в таких, на наш взгляд, достаточно детальных подробностях описывает введение нового Устава? Ответ очевиден – для того, чтобы ознакомить своего читателя с проблемами духовного образования, реально существовавшими в России того времени. Однако, Устав 1814 г. имеет ряд преимуществ перед прежним:

«Вместо служилой идеологии XVIII-го века вся система построена теперь на подлинной пе­дагогической основе. И задача преподавания определяется теперь не в том, чтобы сообщить учащимся и заставить их запомнить или усвоить определенный объем сведений или познаний».22

В данном пункте Автором очерчиваются основные проблемы и трудности существовавшие в Российских духовных школах, а также возможные негативные последствия проводимых преобразований.

«Латинский плен мог смениться немецким или даже английским, вместо схоластики угрожало теперь засилие немецкой философии и пиетизма. Тень немецкой уче­ности с этих пор надолго ложится на русское богословие, к соблазну многих».23

Подводя итоги данного пункта, Автор делает оптимистичные выводы о духовно-школьной реформе:

«Тем не менее, духовно-школь­ная реформа этих смутных лет внесла подлинное ожи­вление в богословскую работу. Начинается творческое беспокойство и возбуждение. Болезнь была к жизни и ро­сту, не к смерти или вырождению, — хотя и было то действительная болезнь, и из опасных...»24