21 Неоднозначны. Специфическая форма, в которую облекал Гуцков свои взгляды,

во многом зависела, как нам кажется, от нескольких важных факторов.

Во-первых, материал для размышлений и предложений давала его практическая журналистская и критическая деятельность, основывавшаяся на его непосредственных впечатлениях и откликах на разные события немецкой театральной жизни. И здесь его критический настрой имеет ряд важных следствий. В рецензиях преобладало часто желание представить публике скорее самих авторов, чем их произведения. Позиция Гуцкова определялась часто его собственной формулой «меньше о книгах, чем о самих личностях» («weniger von Biichern, als von Menschen») [Gutzkow-Lt. Bl. №7, 165]; рецензируемое произведение или спектакль становятся, скорее, поводом для обрисовки портрета писателя - в том ракурсе, в каком его видит лично рецензент, и какой последний хотел бы выделить в соответствии с необходимой тенденцией. Нельзя не согласиться с мнением Норберта Тробитца по данному вопросу: -." «Собственно оговариваемое литературное явление отходит на второй план. ... Отдельное, единичное интересует критика не для того, чтобы к нему привязать ; анализ, а чтобы трактовать его как симптом общих литературных и общественных обстоятельств, структур и процессов» [Trobitz 2003, 107]. Кроме этого, выделяя чужие качества, он демонстрирует свои приоритеты, не называя их прямо.

Во-вторых, Гуцков высказывает свои взгляды в предисловиях, вступительных замечаниях к собственным пьесам. Они присоединялись им самим нередко уже после выхода и первых постановок драм, включались в новые издания собраний его произведений. В них он не только (и не столько) объясняет свою позицию по отношению к «тенденции» данной пьесы, но часто рассказывает о своих впечатлениях о тех или иных постановках, игре актёров, о спорах с издателями (например, к «Уриэлю Акосте», «Королевскому наместнику» или «Пугачёву)¹.

Эти предисловия мы рассматривали по мере надобности в соответствующих главах.

22 В-третьих, найдя путь на сцену как практический драматург, Гуцков

получил возможность проповедовать прямо со сцены, поэтому он вводит

программные рассуждения в сами пьесы, вкладывает в уста героев, проводя

ясно аналогии в них с собственным творчеством и взглядами (особенно явно - в

пьесе «Прообраз Тартюфа»).

В целом деятельность Гуцкова была явно направлена на реформирование немецкого театра и создание нового репертуара. Обновление драмы путём приближения её к жизни (в том числе - к современным проблемам) - это лейтмотив всех его рассуждений. Эту мысль он варьировал во всех своих публикациях, начиная с 1835 г. (с «Феникса»).

Необходимость изменения условий, качества репертуара, направленности национального театрального искусства обсуждалась в Германии с 1820-х гг., а особенно активно - в 1830-40-е гг. В демократическом лагере тон дискуссии задали ещё Берне, потом Гейне со своими статьями.

В этой ситуации и прозвучало требование общественно значимой драматургии. К. Гуцков, подчёркивая, что в эпоху, для которой характерны антидемократичность и разгул цензуры («parlamentlose und zensurgefesselte Zeit»), единственной оставшейся и подходящей трибуной является театр, а задачей нового драматурга становится представить на сцене «поэтические комбинации новых обстоятельств, выраженные естественным и оригинальным языком» [Gutzkow 1875, VIII, 105]. В предисловии к третьему изданию своих драматических произведений 1871-го года Гуцков, называя цензуру «полицейским ядом», проводит знакомую нам уже мысль о необходимой «тенденции» в драме: «Против этого яда нашлось противоядие - тенденция, и театр стал тем местом, где обе - цензура и тенденция - в определённые - -\ -моменты сталкивались не на жизнь, а насмерть» [Gutzkow 1871,1, III].

Гуцков, анализируя сложившуюся в немецкой драматургии и театре периода Реставрации ситуацию и представляя её «срез» в своих рецензиях -самом быстром по реактивности жанре, останавливается на нескольких проблемах. Это - зависимость от иностранных авторитетов, плохие переложения французского материала (считавшегося образцом) для немецкой сцены, «эмансипация» актёрского сословия, «потеснившего» драматургов и «литературных руководителей» (стремление немецких актёров руководить театрами и писать для себя пьесы, играть и заниматься финансовыми делами одновременно). Период работы в Дрезденском театре даёт ему необходимый опыт и материал, позволяющий выступить и против засилья в Германии придворных театров (в эпоху Реставрации этот вид доминировал). Он отвергает принципы «аристократического» руководства сценой («adlige Intendanz»), сужающие круг общественно значимых проблем и -