7 Представлено мемуарами, деятельностью как издателя и опекуна молодых

талантов. Положение опытного писателя и журналиста, с одной стороны,

приводит к определённому имиджу - мэтра и наставника молодых. С другой

стороны, он испытывает творческий кризис, проходит через испытания

(попытка самоубийства, долгое лечение, переезды с места на место) и погибает

при невыясненных до конца обстоятельствах в домашнем пожаре в местечке

Заксенхаузен, разрушая тем самым имидж успешного человека и писателя.

Ещё один важный фактор, определивший творчество Гуцкова, — это сама структура и новые — капиталистические - реалии литературной жизни. Формирование литературного и книжного рынка накладывает отпечаток буквально на все стороны жизни Гуцкова и его современников.

Процесс проникновения «торгашеского», «денежного» духа в сакральную для немцев сферу искусства — логический и закономерный в это время процесс - особенно набирает силу к 1840-50-ым гг. и отмечен буквально всеми немецкими литераторами. Движение «Молодая Германия», из которого вышел Гуцков, уже было порождением своеобразного «спроса» на либерализм в 1830-е гг. и моментально среагировало на усиление этих тенденций. В целом вопросы «спроса и предложения» определили, на наш взгляд, и особенности мировоззрения, и художественную специфику, и, в конечном счете, творческую судьбу Гуцкова и его соратников и современников.

Вместе с переменами в германской общественной жизни и в ориентирах искусства происходят сдвиги в самом представлении о писательском труде. Такое положение отражается даже в терминологии, закрепляя в литературном и общественном обиходе понятия «Schriftstellen>, «Literat» вместо классического и романтического «Dichter». Уже в лексиконе Г. Гейне можно наблюдать противопоставление понятия «поэт» (он связывал его с лирическим творчеством) - «политически-социальному писателю» (в прозе видящему оружие политической борьбы). В целом, новая терминология — это знак того, что теперь сфера творчества стала трактоваться как «деятельность», «дело»,

8 Профессия (а не только и не столько как призвание или средство

самовыражения и проникновения в глубины Идеала). Кроме того, в круг

творчества Гуцкова и его соратников теперь включаются и

«окололитературные» занятия - организационная и руководящая деятельность:

в театре - в качестве «литературных руководителей»; в различных обществах и организациях (например, председательство Гуцкова в Обществе Шиллера. Карл Гуцков, как и почти все «младогерманцы», был профессиональным литератором, буквально балансировавшим на грани между свободным писательским творчеством и «привязанностью» к деятельности редакционного журналиста. Сам факт выбора Гуцковым пути профессионального литератора в то время говорил уже о многом (до сих пор свободным писателем можно было быть, либо имея еще и другую профессию, либо при помощи меценатов). Профессионализация писательской деятельности сопровождалась необходимостью постоянно публиковаться. Авторы зависели от гонораров, которые, в свою очередь, определялись тиражом (или количеством постановок в театре). Общественный резонанс, проявлявшийся и через раскупаемость изданий, во многом регулировал «рыночную стоимость» литературы. «Это рыночное сознание приводило к сильной зависимости от вкуса публики», - считает В. Хёмберг [Homberg 1975, 17].

¹ Но в соотношении понятий «Dichter» и Schnftsteller» скрывался в ту эпоху и контраст «высокого» и «низкого» смыслов творческой личности, ее потенциальных возможностей и реальных жизненных свершений. Неслучайно в этом смысле возникает оппозиция данных понятий в оценках личности и творчества К. Гуцкова его современниками и ближайшими потомками: «Он никогда не был первым поэтом нашего поколения, он был всегда его первым писателем («Schriftsteller»)» - Карл Френцель; «Не поэт (Poet), но большой писатель» - Вильгельм Раабе; Гуцков представляет « . тот тип писателя, который хочет служить лишь своему времени и не позволяет себе искать вечную истину, в то время как его современники его желают видеть и любят именно как лидера в боях современности и врачевателя актуальных недугов. Только одно это может служить его оправданием роковой роли «современника» Гуцков не смог оплатить это счастье; естественно, его произведения имели влияние, некоторые даже вызвали сенсацию. Но современность их использовала, а в последующие эпохи и\ забыли. Эти произведения не были настолько сильны, чтобы глубоко выразить соответствующую эпоху, и они были не настолько художественны, чтобы пережить своё время» - Карл Виетор [Stimmen zu Person Gutzkows/ ].

9 Эти черты реализовывались на всех уровнях творчества Гуцкова (в

тенденциозности большинства его произведений, в «зрелищной» технике

драматургии, в журнальной деятельности, в общественной карьере и т. д.) и

закрепились в младогерманском типе «современного» писателя. «Современное

писательство» связывалось, прежде всего, с актуальностью, что закономерно

вывело на первый план в Германии в этот период журналистскую

деятельность¹.

Именно ориентация на миссионерскую деятельность в современном обществе и объясняет отчасти настойчивое стремление младогерманцев к большему количеству публикаций и хорошей раскупаемости их произведений. Другой, и очень весомой причиной, как уже говорилось, был чисто житейский интерес - «...необходимость своими перьями зарабатывать себе на пропитание» [Miller 1910,10].

Для Гуцкова, вынужденного содержать семью, это действительно был вопрос жизни. В своём сонете «Tagelohnersklage», характерное название которого можно перевести как «Жалоба ремесленника» (буквально - о «подёнщине»), он сетует на то, что «не будучи слепым и глухим к Прекрасному, он вынужден был заниматься подёнщиной, чтобы жить» . Сам писатель сравнивал свою профессию с коммерческим предприятием; отмечал, что литература и театр стали к середине века «оккупированной территорией производства» [цит. по: Schanze 1973, 35]. И, хотя в теории он

Концепция журнала как массового издания нового толка складывается и конкретизируется в деятельности и творчестве младогерманцев. Младогерманские журналы выполняли просветительски-агитационную функцию, поэтому ориентировались на массовую аудиторию. Кроме того, они становятся ареной литературной и даже политической борьбы, демонстрируя, как меняются сами установки журнального дела, взаимоотношения между литераторами-современниками. Характерным примером могут служить литературные споры, которые вели все младогерманцы в 1830-40-х гг. Они свидетельствуют о самом характере эпохи, суть которой поколение Гуцкова уловило верно, определив как «эпоху критики», п об ориентирах их собственной деятельности, прокламировавшей гражданскую «литературу действия», стремившейся к «соединению литературы и жизни». Поэтому цель журналов - «они апеллировали не столько к присяге против всего старого («Verschwo'rung gegen das Alte»), но стремились стать местами единения, где «старая» Германия могла встретиться с «современной». Речь идёт не только об объединении старого и молодого, а о разрешении противоречия поколений» [Koopmann 1970, 54]. Таким образом, журналы стали для младогерманского поколения писателей трибуной для программных проповедей, которые строились по принципу анализа и критики предшественников и современников.

² «Dem Sch6nen bin ich Blinder nicht, nicht Tauber, Doch muB ich betteln, wollt' ich ihm nur leben" (цит. no: [MilllerP. 1910,9]).

10 противопоставлял этому миру «купли-продажи» мир «настоящей поэзии»,

которому призывал служить, на практике же относился к своему писательству

буквально как к ремеслу: «... в поэты годится лишь тот, кто как боец сражается

за заработок, хлеб и жизнь» [Miiller 1910, 10], так как «законы необходимости

решают все» [Homberg 1975, 17]. Вообще, ему всегда была свойственна

определенная двойственность - он никогда не мог отвлечься от своих

«препятствующих заблуждений» и «творить глубоко» [Miiller 1910, 9].

«Младогерманская эпоха» (1830-40-е гг.), при всей относительности её границ и противоречивости принципов и оценок, становится, таким образом, вершиной творчества Гуцкова и образцом, сложившимся в восприятии его современников, с которым сопоставлялись все его последующие опыты.

Не только отношение к эпохе и поколению, но их трактовка и анализ, которые ведут к определению новых задач «молодой» немецкой литературы, роднит Гуцкова с другими либерально настроенными писателями. Его рассуждения воспринимаются в контексте времени и аналогичных выводов современников и единомышленников.

Особая концепция эпохи отражается уже в «младогерманской» терминологии {«переходный период» — Винбарг, Гуцков; «промежуточная эпоха» — Лаубе; «период развития» — Гуцков; «безвременье» - Мундт). Но именно прошлое (время немецкой «классики» и «романтики») в их представлениях было едиными органичным. Основы этой цельности (реализованные в масштабных эстетических системах, осознанные эпохой и претворённые на практике) и становились часто для «молодых» объектами критики (например, идеализм романтиков). При этом сами они таким целостным сознанием (и историческим, и художественным) не обладали. Сознание периода «смены эпох» («Zeitwende») стало в свою очередь причиной «разорванности» («Zerrissenheit»), неопределённости их художественной программы.

В известной характеристике Ф. Энгельса, данной в его работе 1842 года «Александр Юнг...»¹, подчёркивается именно это качество «молодых» литераторов: «Молодая Германия» вырвалась из неясности неспокойного времени, но сама ещё оставалась в плену этой неясности. Мысли, бродившие тогда в головах в смутной и неразвитой форме и осознанные позже лишь с помощью философии, были использованы «Молодой Германией» для игры фантазии. Этим объясняется неопределённость, путаница понятий, господствовавшие среди самих младогерманцев. Гуцков и Винбарг лучше других знали, чего хотят, Лаубе, - меньше всех» [Энгельс 1954, 480] .

Именно выработка понятия «современности» («Zeit», «Gegenwart», «das Moderne») и сопряжённых с ним («Zeitgeist», «ZeitdichteD>, «Zeitwende», «Zeitkritik», «Zeitgenossen», «Modeme Charaktere», «gegenwartige Literatur») ведёт у Гуцкова к основам концепции «современной эпохи», соответствующей ей литературы и личности писателя.

Необходимо заметить, что эстетические взгляды Гуцкова, как и других младогерманцев, довольно расплывчаты, иногда противоречивы, нечётко, а порой и нелогично выражены, их труды отличались фрагментарным или конспективным характером, но именно названные качества, как нам кажется, ярко демонстрируют особенности породившей их эпохи, черты их мировоззрения и особые цели, преследовавшиеся «молодыми». Современный исследователь Е. В. Карабегова, ставя целью определить причины этого явления, верно отмечает, что все положительные и отрицательные стороны эстетики младогерманцев определяются тем, что «...она - не только

² Несмотря на запальчивый стиль высказываний молодого Энгельса (и всей статьи целиком), проистекавший из политических целей революционного времени, в его рассуждениях содержатся важные моменты, определяющие саму суть «молодой литературы»: «Младогерманцы, благодаря внешнему блеску их произведений, остроумному, пикантному, живому стилю, таинственной мистике, в которую облекались главные лозунги, а также возрождению критики, оживлению беллетристических журналов под их влиянием, привлекли к себе вскоре массу молодых писателей, и через короткое время у каждого из них, кроме Винбарга, образовалась своя свита. Старая, бесцветная беллетристика должна была отступить под напором юных сил, и «молодая литература» заняла завоёванное поле, поделила его между собой - и во время этого дележа распалась. Так обнаружилась несостоятельность прхінципа. Оказалось, что все ошибались друг в друге. Принципы исчезли, всё дело свелось лишь к личностям» [Энгельс 1954, 480].

12 универсальное средство познания жизни, но и своего рода программа действий

для современной немецкой молодёжи в её борьбе за новую Германию». И

далее - «младогерманцы воспринимали свою эстетику, как и современную им

немецкую литературу, - как находящуюся в процессе становления, и потому их

эстетической системе присуща своеобразная динамика и незавершённость,

исключающая какие-либо строгие правила и замкнутость»

В критических статьях и художественных произведениях Винбарга и Гуцкова возникает триада «прошлое - настоящее — будущее», определяющая всю их программатику.

К. Гуцков, как и Л. Винбарг, ориентирован на «иастоягцее» («Gegenwart»), которое выступает главным предметом его анализа. Сам Гуцков отмечал, что под влиянием современных событий (прежде всего - Июльской революции), он однажды решил отойти от «общих и пустых положений («Uberlieferangen») плодотворного идеализма» и устремиться на «поле непосредственной злобы дня («Tagesaufregungen»)» [Gutzkow-Gensel 1912, VIII, 90].

Реальность, «современность» выступает высшей ценностью и становится для него мерилом всех дел и устремлений. В «Литературных листках» к журналу «Феникс» он писал: «Я верю в современную эпоху, всесильную создательницу («Schopferin») неба и земли, и её родное дитя -искусство, которое... всё же поможет спасти («erlosen») мир...» [цит. по: Hasubek 1979, 211]. Современная эпоха слагается, по его представлениям, из экономических и социальных явлений, из политического духа времени («Parteigeist»), проблем культуры, эмансипации, морали. Немецкий исследователь П. Хасубек замечает по этому поводу: «Современная эпоха и жизнь для Гуцкова идентичны. «Die Zeit» становится ключевым понятием всего поколения писателей. ...Современная эпоха уже собственно в себе несёт ценность. ...Человек, принадлежащий современности, получает своё определение посредством её самой» [Hasubek 1979, 209].

13 Младогерманцы устремлены в будущее, что разительно отличает их от

предшествующих поколений. Они приписывали себе роль «связующего звена»

между прошлым и будущим, но всё же скептически относились к этой своей

роли. Гудков подчёркивает, что в данный момент молодое сознание находится

в «фазе конфликта»: «мы боремся лишь за пути к целям, а самих целей не

ведаем» [Gutzkow 1832, 217]. Т. Мундт тоже писал о «бесславной задаче»

своего поколения - поколения «несчастной промежуточной молодёжи»

(«armselige Zwischenjugend») бросаться на амбразуру и быть перекованными,

чтобы из нашего металла будущее поколение изготовило оружие» [Mundt 1842,

7].

В связи с этим изменяется роль и функции литературы и самого писателя. «Современный писатель» — это аналитик современности и её критик. «Современная литература является частично отображением современников в положениях, в которых они находятся, она вмешивается в их споры, она представляет собой вопрос и ответ в общих теориях и практической философии» [Gutzkow 1837,1, 170]. Критика (то есть литературная критика) при этом - инструмент выработки нового мировоззрения, она должна быть одновременно проводником новых ценностей и воззрений. Таким образом, писатель нового типа должен был поставить своё творчество на службу актуальным вопросам времени, стать «пророком» («Prophet»). И отсюда логично вытекают главные программные положения младогерманской эстетики.

Понятие «современности», «настоящего» рождалось у Винбарга и Гуцкова из полемики с классиками и романтиками; они противопоставляли позициям предшествующей литературы свою принципиальную ориентированность на «жизненные реалии»: «Жизнь есть высшая цель самой жизни, никакое знание и никакая наука, никакое образование не могут заменить жизненный опыт... Мы воспитаны жизнью, теперь мы должны снова в неё