Alan_Karlson_-_Shvedskiy_experiment_v_demografi

Глава 1. Социальная и идеологическая обстановка

го была продажа земли с торгов и переезд всей семьи в города или в США11.

К началу 1930-х годов в центре интеллектуальных споров оказался вопрос о причинах падения рождаемости в шведских семьях. Более быстрое, чем в любой другой стране Европы12, падение рождаемости в Швеции отчасти можно объяснить необычно низким коэффициентом брачности, а отчасти — стремительной индустриализацией после 1870-х годов. При этом Швеция в годы Первой мировой войны оставалась нейтральной, что позволило ей избежать самых разрушительных соци- ально-экономических последствий. Да и Великая депрессия затронула Швецию не столь значительно, как другие западноевропейские страны. Тем не менее к 1933 г. страна оказалась в самом низу международной демографической шкалы.

Подобные явления возбуждают политические дебаты. В начале XIX в. демографические изменения привлекли интерес академических кругов, а в центре внимания оказалась масса бездомных и неприкаянных «излишних» сельских рабочих. У теории Томаса Мальтуса нашлась восприимчивая аудитория. Но после 1850 г. мальтузианство пошло на убыль. Появлявшиеся в тот период работы (например: C. E. Ljungberg,

Sveriges befolknings for hallanden (1857)) просто повторяли старые аргументы13. В конце 1870-х годов в Швеции возникло неомальтузианство14, вызванное к жизни массовым отто-

11Ibid., pp. 161—171.

12Только в Австрии рождаемость падала быстрее, чем в Швеции, но Австрия в полной мере испытала военную и послевоенную разруху и «потерю целеустремленности», так что это особый случай. См.: Ivar Iverus, Versuch einer Darstellung der Zusammenhanges Zwischen Bevölkerungsentwicklung, Familienpolitik und öffentlichen meinung in Sweden (Helsinkikir: Japaino o. y. Sana, 1953), pp. 20—21.

13См.: Karin Koch, “Nymalthusianismens genombrotti i Sverige,”

Studier in ekonomie och historia tillägnade Eli F. Heckscher på årsdagen den 24 November 1944 (Uppsala: Almqvist and Wiksell, 1945), pp. 84—88.

14Термин неомальтузианство, введенный в 1879 г. вице-пре- зидентом Международного мальтузианского союза С. ван Хутоном, выражал веру в способность человеческого разума поставить рождаемость под контроль с помощью противозачаточных средств. См.: D. V. Glass, Population Policies and Movements in Europe (Oxford: Clarendon Press, 1940), note IAA, p. 425, and

31

Шведский эксперимент в демографической политике

ком сельской молодежи в города и в США, заметным ростом числа внебрачных детей и серьезным экономическим спадом. Порывая с пессимизмом и религиозным морализаторством Мальтуса, неомальтузианцы доказывали, что рост населения можно замедлить с помощью разумных мер ограничения рождаемости. Исходный импульс пришел из Великобритании, где в 1876 г. состоялся судебный процесс над Чарльзом Брадло и Анни Безант, обвиненными в переиздании трактата о методах ограничения рождаемости, что обеспечило английскому движению шумную славу, превратив его в международную силу. Созданный в следующем году Мальтузианский союз занялся переводами и изданием основных неомальтузианских сочинений.

В Швеции ключевой фигурой нового движения стал молодой экономист из Упсальского университета Кнут Викселль. В основе его социально-политических взглядов лежали либеральные идеи Джона Стюарта Милля. Проблемой численности населения Викселль заинтересовался в 1878 г., прочитав анонимную брошюру (написанную Джорджем Драйсдейлом), которая была незадолго до того переведена и издана на шведском языке под названием «Основы социологии» (George Drysdale, Samhällslärans grunddag). Она оказала глубокое и устойчивое влияние на его восприятие социальных проблем. Есть указания и на то, что Викселль мог еще до 1880 г. прочитать работы Драйсдейла «Проблема народонаселения» (Population Question) и Анни Безант «Закон народонаселения» (Annie Besant, Law of Population). Дополнительное влияние могло исходить от группы немецких социалистов, в частности от Карла Каутского, стремившегося примирить социализм с модифицированным мальтузианством15.

pp. 30—46. См. также: F. H. Amphlett Micklewright, “The Rise and Decline of English Malthusianism,” Population Studies 15, no. 1 (1961—1962): 32—51.

15 Torsten Gardlund, Knut Wicksell: Rebell i det nya riket

(Stockholm: Albert Bonniers Förlag, 1956), p. 46; также см.: Koch, “Nymalthusianismens genombrott i Sverige,” p. 84. В число основных работ Каутского входят: Der Einfluss der Volksmehrung auf der Fortschritt der Gesellschaft (Vienna: Boch and Harbuck, 1880) и Vermehrung und Entwicklung (Stuttgart: J. H. Dietz Nachf, 1910).

32

Глава 1. Социальная и идеологическая обстановка

Днем настоящего «прорыва» для шведского мальтузианства стало 19 февраля 1880 г., когда на собрании движения за трезвость в Упсале Викселль прочел лекцию о причинах алкоголизма. Доказывая, что люди обращаются к пьянству вследствие бедности, а не по причине моральной распущенности или неверия в Бога, он затронул попутно вопрос о том, почему средний брачный возраст шведов так высок, сделав вывод, что

итут все дело в бедности. При этом Викселль доказывал, что способ справиться с бедностью есть, что он достаточно эффективен и уже доказал свою действенность во Франции: добровольное ограничение числа детей.

Викселль провел различие между абсолютным и относительным перенаселением. И если первое трудно диагностировать, то о втором можно говорить всякий раз, когда экономика оказывается не в состоянии удовлетворить потребности людей. Подняв вопрос о мерах сдерживания рождаемости, Викселль заявил, что ни одна женщина не должна вынашивать более двух или трех детей. Для «разумного прироста населения» достаточно в среднем 2,5 ребенка на семью, и при этом большее число людей смогут завести семью, не создавая явного избытка населения16.

Взамкнутой академической атмосфере Упсалы лекция произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Писали, что студентов она «взбудоражила так, как редко когда бывало»,

иеще было отмечено, что лекция была «глотком свежего воздуха в затхлой атмосфере». Университетское начальство пригрозило Викселлю увольнением. Но не прошло и месяца, как он повторил ту же лекцию в битком набитой университетской аудитории. Он также оплатил перевод на шведский язык еще одной брошюры Драйсдейла17, в которой развивалась та же мысль о связи между пьянством и чрезмерным количеством детей. Ученый А. Г. Хёгборн, вспоминая о своей жизни в Упсале, связывает радикальные перемены, наступившие

16«Каковы наиболее серьезные причины алкоголизма и как их можно устранить?» Позднее на основе лекции была издана брошюра: Knut Wicksell, Några ord om samhällsolyckornas virktigäste orsak och botemedel med särskilt afseende på dryckenskapen (Uppsala: n. p., 1880).

17Charles R. Drysdale, Om fattigdom såsom orsak till förtidig död samt nödvändigheten af nativtetens inskränkning (Uppsala: Esaias Edqvist, 1880).

33

Шведский эксперимент в демографической политике

после 1880 г., с двумя событиями: с выступлением Арнольдсона в пользу свободы вероисповедания в 1882 г. и с лекцией Викселля об алкоголизме, бедности и проблеме избыточного населения. Эти события, пишет Хёгборн, стали рубежом между двумя эпохами в жизни университета18. В следующие несколько десятилетий Викселль, поддерживаемый, в частности, университетским коллегой Яльмаром Эрваллем, продолжил кампанию за легализацию мер по ограничению рождаемости. Послание Викселля звучало все громче, но оставалось неизменным. Источником таких острых социальных проблем, как бедность, алкоголизм и проституция, является относительная перенаселенность. Самым простым решением является добровольное ограничение численности семьи с помощью противозачаточных средств. В последующих экономических работах Викселль, опираясь на идеи Милля, разработал теорию «оптимальной численности населения» как идеального равновесия между числом людей и возобновляемыми ресурсами земли19.

По мере того как Викселль раздувал в интеллектуальных и радикальных кругах неомальтузианские настроения, зазвучали и голоса консерваторов, выступавших за высокую рождаемость. Типичным представителем последних являлся историк Понтус Фальбек, который заявил, что семья с двумя детьми стала причиной гибели Греции и Рима. Европейские народы, предостерегал он, вступили на ту же дорожку, в отличие от «цветных народов» мира. Неомальтузианство, заключал Фальбек, представляет собой национальное самоубийство20.

В первые годы нового столетия шведские демографы пришли к выводу, что падение брачной рождаемости носит устойчивый характер, и это обеспечивало Швеции место в ряду

18См.: Gårdlund, Knut Wicksell, pp. 49—54, 68—69; Koch, “Nymalthusianismens genombrotti i Sverige,” pp. 75—76; Georg Borgström, Malthus om befokningsfrågan (Stockholm: LT’s Förlag, 1969), p. 215.

19Knut Wicksell, De sexuela frågorna: Granskning af hrr Emil Svensens, Bjornstjerne Bjornsons samt professor Seved Ribbings brochyrer (Stockholm: Kungholms Bokhandel, 1890), в особенности pp. 56, 58; а также Wicksell, Föreläsningar i nationalekonomi

(Lund: Gleerup, 1928).

20Цит. по: Gustaf Alegård, Befolkningsrågan genom tiderna

(Stockholm: Albert Bonniers Förlag, 1926), pp. 69—70.

34

Глава 1. Социальная и идеологическая обстановка

других «культурных народов». Густав Сандберг, начальник одного из отделов шведского Центрального бюро статистики, проследил падение рождаемости до 1888 г. и предположил, что страна входит в совершенно новый и весьма беспокойный период демографического развития21.

Встревоженный риксдаг в ходе расследования причин продолжающегося оттока шведов в Северную Америку собрал большой объем информации об условиях жизни в стране. В отчете 1913 г. был сделан вывод, что эмиграция порождается материальной нуждой, что еще больше укрепило позиции неомальтузианцев. Такие консервативные критики, как Фальбек, отвечали, что в основе этих социальных проблем вовсе не перенаселенность, а нерациональное использование ресурсов22.

Тесную, хоть и неофициальную связь шведских радикалов с неомальтузианством еще больше укрепила агитация Хинке Бергегрена, лидера синдикалистского Социал-демокра- тического Союза молодежи. В знаменитой лекции «Любовь без детей», впервые прочитанной группе женщин в 1910 г., Бергегрен шокировал буржуазных шведов и восхитил юных радикалов открытым отстаиванием освобождения женщин, добрачного секса и ограничения рождаемости и в том числе откровенным разговором о разных способах контрацепции.

Указав на нуждающихся женщин, которых «шведские христиане» отправляют за решетку за попытку прокормить свою ораву детей с помощью мелкого воровства, и на доведенных до отчаяния шведок, которым приходится сообщать своим безработным мужьям, что они опять ждут ребенка, Бергегрен предложил выход из положения — любовь без детей. Он отверг и свободную любовь, и воздержание в браке, а также обрушился с нападками на двойной стандарт в отношении добрачных связей для мужчин и женщин. Сексуальное влечение у женщин, заявил он, ничуть не меньше, чем у мужчин, и требует равного признания.

Сексуальных партнеров Бергегрен призвал отказаться от легкомысленного отношения к рождению детей. Принимая решение завести ребенка, нужно помнить о высокой детской смертности и об опасности врожденных уродств. Он призна-

21Sundbärg, Befolkningsfrågan genom tiderna, pp. 71—75.

22См.: Alegård, Befolkningsfrågan genom tiderna, pp. 71—75.

35

Шведский эксперимент в демографической политике

вал, что любовь к детям вещь замечательная и может дополнять любовь родителей друг к другу. Незамужние матери, тут же добавил он, должны быть защищены законом в той же мере, что и замужние, а закон об абортах нужно сделать более понятным и менее суровым. А главное, утверждал Бергегрен, женщинам, замужним и незамужним, в существующих условиях необходимо использовать противозачаточные средства: «В великой проблеме секса самое важное — предохраняться, предохраняться и предохраняться».

Всвоем подходе к демографическому вопросу Бергегрен был непреклонен. Он отметил, что чем беднее социальный класс, тем больше у него детей. Больше всего шведских детей рождается в темных, нездоровых, перенаселенных городских квартирах. Он отверг старые аргументы, что предохранение противоречит слову Божьему, что оно греховно, противоестественно или вредно для здоровья, и он напомнил слушателям, что регулирование рождаемости — это не аборты. Потом он перешел к откровенному обсуждению методов предохранения, включая метод естественного цикла, прерывание полового акта, презерватив, противозачаточный колпачок, маточное кольцо и спринцевание. Бергегрен особенно рекомендовал использование презервативов и противозачаточных колпачков, потому что они позволяли женщине контролировать половой акт. В заключение он заявил, что «любовь без детей… это лучше, чем дети без любви»23.

Вту же точку били и другие радикальные неомальтузианцы. В сочинении «Бедность и дети» Антон Нюстрем подчеркнул, что, решая завести ребенка, родители прежде всего должны думать о его благополучии. Он указал на доказательства связи между числом детей в семье и бедностью, перенаселенным жильем, высоким уровнем детской и женской смертности

иболезнями. Он не соглашался с тем, что единственная причина бедности коренится в неправильном устройстве общества — стоит заглянуть чуть глубже, и становится ясно, что у бедных слишком много детей. Выход, заключил он, только в ограничении рождаемости. Если заводить детей позже и рожать меньше, браки станут счастливее, а социальное бремя бедности снизится. По сути дела, ограничение рож-

23Hinke Bergegren, Kärlek utan barn (Stockholm: Ungsocialistiska Partiets Förlag, 1910), pp. 8—17, 30—31, 48.

36

Глава 1. Социальная и идеологическая обстановка

даемости было профилактической социальной политикой: «От медицины мы ждем не только помощи в случае болезни, но и — по мере того как расширяются наши знания об их причинах — предотвращения болезней, и точно так же следует не только помогать бедным, но и стремиться с помощью разумных мер предотвращать бедность, когда это возможно»24.

Между тем остальные социалисты оставались верны классическому марксизму, отвергающему «перенаселенность» как понятие-обманку25. Рикард Сандлер, позднее ставший в со- циал-демократическом правительстве премьер-министром и министром иностранных дел, писал в 1911 г., что причина бедности и эмиграции шведов — не перенаселение, а неравное распределение доходов и недостатки общественного устройства. Природа в изобилии наделила Швецию полезными ископаемыми, заключил он, и страна прокормит куда большее население26.

Отто Гримлунд, опубликовал в «Tiden» (политический ежемесячник социал-демократов, особенно влиятельный

в среде молодых интеллектуалов) анализ последних данных

онародонаселении Франции. Он заключил, что источником падения рождаемости во Франции является несправедливость капитализма. Когда утвердится социализм, продолжал он, дети будут расти в безмятежности, в атмосфере родительской любви и общественной заботы. Каждый ребенок будет принят как потенциальный труженик, который в свое время сделает общество еще более богатым и счастливым, еще более целомудренным, чистым и благородным. У Гримлунда не было уверенности в том, насколько прекращение роста населения отвечает интересам рабочего класса. С одной стороны, пролетариату суждена победа именно благодаря его многочисленности, а с другой — чрезмерное количество детей ослабляет выносливость пролетариата и лишает его сил27.

24Anton Nystrom, Fattigdom och barnalstring (Stockholm: Björck and Börjessen, 1911), p. 15.

25См.: Karl Marx and Friedrich Engels, Marx and Engels on Malthus, ed. Ronald Week (London: Lawrence and Wishart, 1953).

26Richard Sandler, Samhället sådant det är (Stockholm: Frams Förlag, 1911), pp. 6—11, 27—38, 51—86.

27Otto Grinlund, “Några ord i befolkningsfrågan,” Tiden 4 (1912): 272—77.

37

Шведский эксперимент в демографической политике

Вответ на растущий напор неомальтузианцев и во имя христианской благопристойности консервативное правительство по инициативе премьер-министра Арвида Линдмана в 1910—1911 годах утвердило две поправки к закону: так называемые законы «против регулирования рождаемости». Во-первых, к 18-й главе шведского уголовного кодекса был добавлен параграф 13, запрещавший публичную демонстрацию предметов, предназначенных для «непристойного применения» или для предотвращения последствий полового акта. Во-вторых, была изменена глава 8 Закона о свободе печати, который теперь запрещал рекламу, распространение или упоминание этих предметов в публикациях28.

Вследующие два десятилетия демографические дебаты

вШвеции разделились и пошли по пяти разным руслам.

Неомальтузианцы

В ответ на законы против регулирования рождаемости активисты неомальтузианского движения усилили агитацию и добились немалого успеха в левых кругах. В 1911 г. был создан Шведский мальтузианский союз. Через несколько лет возникла Национальная ассоциация полового воспитания (Riksförbundet för sexuellupplysning), к 1933 г. насчитывавшая 40 тыс. членов.

Социалист из Гётеборга Йон Андерссон в своем неомальтузианстве дошел до крайности. Рабочий класс, заявил он, обречен на ожесточенную и безжалостную классовую борьбу. Многодетность ослабляет рабочих и стесняет свободу рабочего движения. Именно многодетные чаще всего оказываются в роли штрейкбрехеров: «Во многих случаях они предавали дело рабочего класса, потому что не могли не откликнуться на плач своих голодных детей».

Это бедность, продолжал Андерссон, побудила рабочих к обсуждению проблемы народонаселения. Родители не имеют права рожать детей, чтобы обречь на страдания, ожидающие их в существующих условиях. В семьях рабочего класса, обвинял он, дети не приносят счастья своим родителям. Больше

28См.: Ulf Cervin, “Kris i befolkningsfrågan,” in 1900-talet: Vår rids historia i ord och bild (Helsingbort: Bokfrämjandet, 1975), p. 46.

38

Глава 1. Социальная и идеологическая обстановка

детей означает больше голодных ртов, больше нужды в одежде и больше тесноты в грязных, мрачных, нездоровых городских квартирах. В рабочих кварталах очень велика детская смертность. Он особо подчеркнул, что промышленность использует дешевый женский труд, законы о найме малолетних не соблюдаются и смертность в бедных слоях намного выше, чем среди богатых. «Капитализм с его системой эксплуатации массами убивает наших детей». Капиталисты поощряют высокую рождаемость, заявил Андерсон, чтобы наращивать численность «резервной армии» безработных. Нужно больше детей, потому что нужны будущие налогоплательщики и пушечное мясо для ведения империалистических войн.

Андерссон отвергал призыв «некоторых немецких социалистов» рожать больше детей в рабочих семьях, потому что они станут солдатами революции. Этот путь сулит лишь дальнейшее ухудшение положения рабочего класса. Только «уменьшив число детей, рабочие, и мужчины и женщины, смогут превратиться во вполне сознательных индивидуумов… и деятельных социалистов»29.

Другие использовали более традиционные неомальтузианские аргументы. Яльмар Эрвалль предостерегал, что Швеция не может позволить себе такого же удвоения населения, как в XIX в. Целью должна быть неизменная численность населения, соответствующая наличию земельных ресурсов. Он считал, что замедление роста населения будет способствовать установлению мира во всем мире, потому что цивилизованным народам больше не нужно будет сражаться за место под солнцем. Тех представителей высшего класса, которые выступают против ограничения рождаемости исходя из националистических и экономических соображений, но сами не хотят иметь много детей, Эрвалль обвинял в ханжестве. Он приветствовал уже начавшееся в Швеции падение рождаемости как «удовлетворительное» развитие событий30.

Кнут Викселль до своей смерти в 1926 г. продолжал активную пропаганду идей неомальтузианства и укрепление его связей со шведским социализмом. В лекциях перед Неомаль-

29 John Andersson, Barnalstringsfrågan och arbetarklassen

(Gothenburg: John Andersson Förlag, 1916), pp. 6, 19, 31.

30Hjalmar Öhrvall, I vår befolkningsfrågan (Stockholm: Albert Bonniers Förlag, 1917), pp. 11—12, 20—21, 24—26.

39

Шведский эксперимент в демографической политике

тузианским обществом и в радикальной «Clartesection» в Лундском университете он неустанно подчеркивал три главные цели: позволить родителям рожать меньше детей, чтобы лучше обеспечить уже имеющихся; установить более гармоничное соотношение между численностью населения и природными ресурсами Швеции; бороться с проституцией и другими «сексуальными отклонениями», чтобы позволить каждому вести более здоровую, естественную и счастливую жизнь. Он отмечал, что вторая цель предполагает более всеохватные действия, в том числе совершенствование законов, регулирующих половые отношения, и обобществление всех секторов экономики, где наблюдается склонность к монополизму. «Но, с другой стороны, — продолжал он, — все эти усилия останутся втуне и будут простым сотрясением воздуха, если одновременно не добиться разумного решения вопроса о численности населения»31.

В более общем плане Викселль приветствовал снижение рождаемости во всей Западной Европе, полагая, что это обернется повышением уровня жизни для всех, а особенно малообеспеченных слоев, и станет положительной мерой для установления мира во всем мире. Если растущее население ищет возможности увеличить свою территорию и ресурсы, то стабильное или сокращающееся население сможет удовлетвориться имеющимися ресурсами. В самом деле, продолжал Викселль, в настоящее время хозяйственная жизнь Западной Европы, построенная на обмене своей промышленной продукции на сырье и продовольствие, привозимые из-за океана, «крайне неестественна». Когда заморские страны создадут свою промышленность, Западной Европе придется довольствоваться собственными ресурсами. Он утверждал, что падение рождаемости необходимо для восстановления равновесия и избавления от перенаселенности.

Этот аргумент, заявлял он, безусловно справедлив для Швеции, которая слишком сильно зависит от импорта сырья и продовольствия. Сокращение уровня рождаемости и численности населения представляет собой жизненно важное приспособление к экономическим реалиям. Викселль радовался тому, что законы, направленные против регулирования

31См.: Knut Wicksell, “Befolkningsfrågans nuvarande lage,” Tiden 16 (June 1924): 193—208.

40