kazyutinskii_v_v_mamchur_e_a_sachkov_yu_v_i_dr_spontannost_i

Откуда Эпикур узнал это? Чтобы говорить о геодезическом движении, надо сначала знать эйнштейновский закон равенства инертной и гравитационной масс, хотя бы в первоначальной, галилеевской его формулировке - как независимость ускорения падения тел от их массы. Представьте себе, Эпикур знает этот закон. Вот исторически первая формулировка закона, называемого законом падения тел Галилея: "Должно поэтому всё, проносясь в пустоте без препятствий, равную скорость иметь, несмотря на различие в весе. Значит, нельзя и телам тяжелее на легкие сверху падать никак..."6.

Геодезическое отклонение (клинамен) рассматривается Эпикуром как метафизическое, необнаружимое глазом явление: "Тела непременно должны отклоняться, но незаметно совсем". Где и когда происходит это отклонение, узнать невозможно - оно происходит "в некое время в месте неведомом нам". Клинамен - необъяснимый, свободный, беспричинный источник бытия всего сущего, ибо без него "ничего никогда породить не могла бы природа". Являясь причиной всего, он сам для себя, подобно свободной божественной воле, не имеет никакой причины. Клинамен лежит в природе самих вещей, вечно рождаемых миров, и сама природа свидетельствует о заключающейся в ней свободе.

Дилемма Эпикура и антиномия Канта. Новое время возроди-

ло демокритовский атомизм, но не могло принять эпикуровский "клинамен", который не вписывался ни в механистическую, ни в телеологическую концепции рациональности. Лейбниц осмеял ее как нелепейшую химеру: ведь она шла вразрез с принципом достаточного основания!

Ни сам Эпикур, и никто другой после него не дали объяснения его злосчастного "отклонения". Однако сами ожесточенные нападки на эту идею свободы показали, что Эпикур породил вопрос, или дилемму, которая получит потом свое выражение в антиномии Канта: есть ли в мире свобода или всё в нем происходит по законам необходимости? Возможна ли метафизика природы, разрешающая эту дилемму в пользу свободы?

Кант подверг критике основную идею греческого интеллектуализма о тождестве мышления и бытия, назвав ее трансцендентальной иллюзией разума: разум самопроизвольно и неправомерно переносит на природу свои собственные закономерности. Критика Канта бумерангом ударила по рационализму Декарта и Лейбница, усвоивших эту греческую идею. Для Декарта мир пространственности (его "природа") подчинен только действующим причинам, для Лейбница - также и целевым (телеологическим).

6 Там же.

Кант объявил иллюзией то и другое, приняв совсем иное разделение причинностей. Для него причины делятся не на действующие и телеологические, а на естественные и свободные. Первые означают "связь одного состояния в чувственно воспринимаемом мире с другим, предшествующим состоянием", т.е. следующим за ним во времени. Под свободой же "в космологическом смысле" Кант подразумевает "способность самопроизвольно начинать состояние; следовательно, причинность свободы... не подчинена по закону природы другой причине, которая определяла бы ее во времени"7.

Откуда у Канта берется эта "свободная", вневременная причинность? Он исходит из недоказанного (и недоказуемого) положения о том, что "сплошная связь всех явлений в контексте природы есть непреложный закон"8. По-другому это у него формулируется так: "Закон природы гласит, что все происходящее имеет причину"9. Кто доказал этот "закон природы"? Кант догматически принимает "природу" такой, чтобы этот "закон" для нее выполнялся, не давая себе даже труда дать строгое определение "причины". Приняв этот "закон", Кант уже не мог бы отстоять свободную волю, если бы так же догматически не принял другое положение, никак не связанное с первым: "...хотя для всякого результата в явлении непременно требуется связь с его причиной по законам эмпирической причинности, тем не менее сама эта эмпирическая причинность... может быть результатом не эмпирической, а умопостигаемой причинности"10.

Таким образом, природа и свобода не совместимы, так как одна причинность (природная) существует во времени, в мире явлений, а другая (свободная) - вне времени, в мире умопостигаемом, или в мире ноуменов. Противоречия между ними нет, так как они существуют в разных мирах. Эти миры разделены известной демаркационной линией, которою Кант отделил физическое знание от метафизики. На этом разделении физики и метафизики зиждется сама возможность разделения двух причинностей. Однако демаркационная линия проходит в человеческом разуме, в силу чего для разума тут и возникает антиномия (Третья антиномия Канта). Человек одновременно и эмпирическое (природное) существо, и ноумен, "свободный от всего механизма природы". Одно и то же действие человека и обусловлено необходимостью, и свободно, так как принадлежит двум разнородным

причинным рядам - ряду чувственнопостигаемого, где "воля" человека сводится лишь к эмпирической определенности его поступков, и ряду умопостигаемого, где его поступки ничем эмпирически не обусловлены и даже существуют вне времени. Разумеется, никакой клинамен Эпикура нереализуем в трансцендентальном мире Канта, в котором действует "непреложный закон" универсальной причинной взаимосвязи феноменов.

Такой ценой - ценой антиномии разума - Кант сумел отстоять свободу, которую для этой цели ему пришлось совершенно отделить от "природы". Поместив же свободу в мир умопостигаемый, он сделал ее непознаваемой. Почему умопостигаемый характер разума способен полагать начала причинных рядов в мире явлений? Почему он приводит именно к таким-то явлениям в эмпирическом мире, а не к другим? Не задавайте эти вопросы Канту. Он открестился от них: "Этот вопрос выходит за пределы всякой способности нашего разума"11.

Физика XX в. нарушила демаркационную линию Канта: ноумены сами перешли в область научного познания12. ОТО имеет . дело с ненаблюдаемым 4-мерным геометрическим объектом - § тензором кривизны пространства-времени. Основное уравнение квантовой механики записывается для ненаблюдаемой величины - "волновой функции", свойства которой описываются в терминах абстрактного бесконечномерного гильбертова пространства. Описываемая физикой взаимосвязь явлений стала выступать лишь как проекция на видимый мир более глубокой взаимосвязи - взаимосвязи ноуменальных объектов: абстрактных геометрических пространств. Это приводит к пересмотру понятия причинности в физике и порождает вопрос: всё ли в природе ка-

узально обусловлено?

Причинность как предсказуемость. Понятие причинности, доминирующее до сих пор в позитивистском понимании физики, имеет функционально-логический характер, в соответствии со схемой:

(1)

Здесь Г - данный момент времени, Lr - совокупность законов, известных на момент T,Y - событие, причиной которого является событие X. Формально-логический характер этого определения К. Поппер выразил так: "Дать причинное объяснение некоторого события - значит дедуцировать описывающее его высказыва-

11Там же. С. 494.

12См.: Захаров В Л Метафизика в науках о природе // Вопр. философии. 1999.

130 5* 272

ние, используя в качестве посылок один или несколько универсальных законов вместе с определенными сингулярными высказываниями - начальными условиями"13. Таким образом, начальные условия - событие X - в конъюнкции с универсальными законами LT обеспечивают причинное объяснение события Y.

Логически-формальная структура закона причинности (1) означает, что причинность - это предсказуемость: любое событие может быть предсказано, т.е. логически предопределено, если мы знаем, с одной стороны, все требуемые "универсальные законы" и, с другой стороны, всегда умеем задать "определенные сингулярные высказывания - начальные условия". Мир можно считать познаваемым, если принимается "принцип причинности" - как принцип детерминизма, утверждающий, что любое событие может быть дедуктивно предсказано. Карл Поппер, как мы увидим, сам даст уничтожающую критику такого определения причинности.

Первый очевидный изъян формулы (1) - это изъян самой причинно-следственной связи14. Начальные условия в формуле обозначаются событием ЛГ15. Из обыденного опыта мы знаем, что никогда одно определенное событие X не может быть единственным условием, предопределяющим какое-либо другое событие Y. Любое событие Y предопределено всей ситуацией, сложившейся к моменту времени Т, а эта ситуация включает в себя сколько угодно не поддающихся никакому учету условий. Формула детерминизма не избавляет нас от метафизики, поскольку требует нечто трудно вообразимое - некоего Демона ("демона Лапласа"), который знал бы все начальные условия.

Далее, в любой момент времени Т знание законов LT всегда далеко от полноты. Говоря о причинной связи, мы должны иметь в виду, кроме известных, еще не сформулированные законы, которые сделали бы определение вполне осмысленным16. Но допустим, что все законы сформулированы. Всякий закон, на котором зиждется причинное объяснение "если... то", предусматривает необходимость причинно-следственных связей. Откуда мы получаем заключения о необходимости? Они все берутся из эмпирического опыта, в котором мы обнаруживаем регулярность появления некоторых событий.

В отношении регулярной повторяемости событий Давид Юм высказал мысль, "разбудившую" потом И. Канта: взаимосвязь

15Там же.

16Там же.

между явлениями, регулярно наблюдаемая в природе, хоть и дается нам как факт, не может ни из чего быть выведена логически. Логическое отношение р —> q ничего не говорит о естественной связи событий р и q. Пытаясь сформулировать определение причинности на логическом пути, мы убеждаемся, что цель не достигнута: причинность физическая не сводится к причинности логической.

Фальсифицируемость - знак качества теории. К р и т и к а

К. Поппера идеи детерминизма основана на том, что формула причинности (I)17 нефалъсифицируема: не существует "решающего эксперимента", который мог бы ее опровергнуть, ибо для любой совокупности фактов можно найти некую универсальную регулярность, выражаемую строгим законом18. На таком "принципе" нельзя построить физическую теорию, которая не сводилась бы к тавтологии, т.е. не оправдывалась бы любым экспериментом19. Недаром Эйнштейн говорил о метафизическом разрыве между опытом и теорией - эта идея заставила его порвать с позитивистской интерпретацией физики20. А. Эддингтон, выражая операционалистский подход к интерпретации опыта, вынужден был прямо признать, что законы природы не могут быть экспериментально опровергнуты21. При таком ("феноменологическом") подходе к теории изучаемый ею "физический мир" не может вообще быть отождествлен с объективным миром.

Встает вопрос об онтологии познаваемого: каким образом определить принцип реальности в теории, если верифицируемость теории с помощью опыта не говорит ничего о реальности?

В качестве необходимого принципа реальности К. Поппер выдвигает фальсифицируемость: "Теория, не опровержимая никаким мыслимым событием, ненаучна"22. "В науке нет знания" - знания как чего-то безусловно доказанного. Знание, которое дает наука, не может быть подтверждено или доказано - оно может быть только опровергнуто. Доказательства как таковые существуют лишь в чистой математике и логике, но эти науки не дают информации о реальности - они предоставляют лишь средства его описания. Таким образом, наука есть лишь система гипотез, которые "в принципе не могут быть обоснованы", и она считается достоверной до тех пор, пока выдерживает проверки. Для этой цели теория должна содержать в себе механизм ее опроверже-

130

17 См.: Там же.

18 См.: Поппер К. Указ. соч. С. 84.

19 См.: Захаров В Д. Введение в метафизику природы. М., 2003. С. 95-96. 20 См.: Там же. С. 105.

21См.: Там же. С. 100.

22Поппер К. Указ. соч. С. 245.

ния - постановки "решающего эксперимента", способного установить ложность теории. Истинная проверяемость теории - не верифицируемость ее с помощью опыта, а ее опровержимость. Отсюда следует формула реальности К. Поппера: "Научное высказывание говорит нам о реальности лишь в той степени, в какой оно может быть фальсифицируемо"23.

Детерминизм не есть физическая причинность. Формулу ре-

альности К. Поппера легко проиллюстрировать на языке физики. История естествознания свидетельствует, что детерминизм, как абсолютная предсказуемость, ничего еще не говорит о реальности, потому что он ничего не говорит о действующих (движущих) причинах в мире.

Птолемеева система мира была детерминистской, но не была каузальной (причинной) интерпретацией небесных явлений. Она всё предсказывала, но ничего не могла причинно объяснить. Декартова кинематика вихрей предсказывала явления тяготения (например, океанские приливы) с той же точностью, как и динамическая теория Ньютона. Между тем, кинематическое описание отнюдь не является причинным объяснением, потому что в нем не указывается (и не требуется) никакой физической причины того или иного явления, если, как всегда, отбрасывать финальные причины - волю Творца. В теории Ньютона указывается причина - сила, но для понимания она ничего не дает вследствие полной своей неопределенности24. Это давало Дж. Беркли повод иронизировать над ньютоновским понятием "сила".

Что является характерным, действительно принимаемым всеми физиками свойством причиняющего действия? М. Борн указывает на два таких свойства, которые характеризуют любое физическое действие с момента утверждения в физике теорети- ко-полевого подхода25. Первое свойство - это принцип передачи взаимодействия через близлежащие точки пространства, "принцип смежности", как его называет Борн, или принцип близкодействия, как его принято называть повсюду. Он означает, что действие передается от одной точки к любой другой с помощью сигнала, распространяющегося с конечной скоростью. Второе свойство - "принцип последовательности": причина должна предшествовать следствию во времени. Оба эти принципа нарушаются в теории Ньютона-, первый - потому, что гравитационная "сила" мгновенно передается на любое расстояние через пустоту; вто-

23Там же.

24См.: Захаров В.Д. Истина в науках о природе. Ч. 3: Истина вне опыта // Вестн. РУДН. Сер. философия. 20%2. № 3. С. 104.

25См.: Борн М. Физика и метафизика // Борн М. Физика в жизни моего поколения: Сб. статей. М., 1963. С. 195.

5* 274

рой - потому, что вид уравнений движения Ньютона не меняется при перемене знака времени, так что "причина" и "следствие" становятся взаимозаменяемыми событиями. Если бы Кант принял это во внимание, он понял бы, что ньютонова теория не только не подтверждает его причинную структуру мира, но и находится в вопиющем противоречии с нею. Уравнения Ньютона противоречат основному требованию Канта к естественной причинности - последовательности во времени причины и следствия.

Таким образом, для причинного объяснения тяготения теория Ньютона дает столь же мало, как и теория Декарта: она дает безупречное математическое описание явлений, позволяющее предсказывать, но не объяснять. В чем же тогда состоит действительное преимущество динамики Ньютона по сравнению с кинематикой Декарта? М. Борн справедливо указывает: если единственной целью теории является детерминистическое предсказание, то реального преимущества ньютонова теория не имеет. Все это "преимущество" сведется лишь к более простым методам доказательств, вследствие большего изящества математического аппарата.

Можно сделать вывод: предсказуемость явлений в теории Ньютона не основана на каузальной связи явлений. Уже один только факт абсолютности времени в этой теории приводит к причинным парадоксам, которые впоследствии устранила только теория относительности (один из этих парадоксов приводится, например, в монографии В.А. Фока26). Не случайно в основе ньютоновой физики лежат метафизические постулаты, не только не выводимые из опыта, но и противоречащие ему27. Видимый опыт подчинен причинности, отсутствующей в физике Ньютона. В полемике Лейбница с Кларком сам Ньютон (устами Кларка) декларирует, что его механика основана не на физической взаимосвязи явлений, а на мистическом, промыслительном действии Бога28. (Религиозное обоснование теории Ньютона - тема для отдельного разговора. Она рассмотрена в работах автора29.)

Дальнейшее, посленьютоновское развитие физики естественным образом шло по пути избавления от ньютоновской нефизической причинности - это было справедливым избавлением науки от метафизической тайны. Когда оба принципа, лежащие в основе физической причинности - принцип близкодействия и

26См.: Фок В.А. Теория пространства, времени и тяготения. М., 1961. С. 56.

27См.: Захаров В.Д. Метафизика в науках о природе.

28См.: Полемика Г. Лейбница и С. Кларка. Л., 1960.

29См.: Захаров БД. Религиозная метафизика Ньютона//XII Междунар. рождественские образовательные чтения. Христианство и наука: Сб. докл. конф. М., 2004; Он же. Введение в метафизику природы.

принцип последовательности - были утверждены, предсказуемость теории перестала быть тайной: она стала каузальной, т.е. совершалась на основе естественной причинности. Познавательная способность физики неизмеримо возросла от этого: теория стала не просто предсказывать, но и объяснять. Однако этого нельзя было сказать про сами ее предсказательные возможности. Они стали ограниченными, потому что сама предсказуемость перестала быть детерминистической.

Предсказуемость не есть познаваемость. Как мы выяснили,

познавательная способность теории определяется ее фальсифицируемостью: теория лишь настолько говорит что-то о мире, насколько она фальсифицируема. Фальсифицируемость же характеризуется запретами, налагаемыми теорией на появление в опыте тех или иных явлений: некоторые явления (например, движения со сверхсветовыми скоростями) в принципе не могут возникнуть в опыте, т.е. не могут быть причинно вызваны ни при каких начальных условиях. Это приводит к ограничению предсказуемости теории: не все события могут быть предсказаны, так как причинная связь перестает быть абсолютной.

Покажем на фактах истории физики, что усиление познавательной способности теории всегда сопровождалось ослаблением ее предсказательной силы.

Частная теория относительности (СТО) - исторически первая теория, давшая математическое обоснование отношения "причина - следствие". Предсказуемость в этой теории оказалась формально тождественной с каузальностью - возможностью причинного действия. По сути она впервые объяснила, как возможны причинные отношения в природе, т.е. само существование причинных воздействий, их инвариантный смысл. А именно, в ней доказывается, что временная последовательность двух событий, из которых одно причинно вызывает другое, сохраняется независимо от выбора инерциальной системы отсчета. Стало возможным говорить об абсолютно прошлом и абсолютно будущем - прошлое и будущее теперь были инвариантно разделены30. Эта разделенность носит геометрический характер, как разделенность нижней и верхней областей светового конуса, точки которых (события) могут быть связаны физическим сигналом. Таким образом, был впервые ликвидирован ньютоновский причинный синдром, когда причина и следствие могли поменяться местами, так что невозможно было провести формальное различение между прошлым и будущим.

30См., например: Захаров В.Д. Тяготение от Аристотеля до Эйнштейна. М„ 2003.

Вместе с тем оказалось, что не для всех событий имеет смысл различение прошлого и будущего, так как не все они могут быть связаны между собой каузально. Каузальная связь невозможна между двумя событиями, находящимися друг по отношению к другу по разные стороны светового конуса. Она вообще невозможна между "квазиодновременными" (термин В.А. Фока) событиями, т.е. мировыми точками, которые могут быть соединены друг с другом только пространственноподобным 4-мерным интервалом. Это объясняется тем, что никакой сигнал, испущенный из одной такой мировой точки и способный своим физическим действием вызвать событие, происшедшее в другой точке, не сможет достигнуть ее прежде чем в ней может случиться это событие. В результате мы можем причинно познать только ту часть Вселенной, которая находится лишь в одной четверти 4-мерного мира, а именно внутри абсолютно прошлого светового конуса: только от ее точек до нас могли дойти световые сигналы.

Сингулярности как акаузальность. В общей теории относительности, необыкновенно много давшей для познания прошлого Вселенной, возможности предсказуемости оказались еще более ограниченными. Эта теория допускает гораздо более сложные топологические структуры пространства-времени по сравнению с пространством Минковского (плоским пространством-вре- менем СТО). Это позволяет обнаружить новые области, топология которых не допускает предсказуемости. Эти области связаны с открытыми в ОТО сингулярностями гравитационного поля - особыми мировыми точками, в которых характеристики полей и материи (плотность, кривизна) обращаются в бесконечность. Сингулярности в ОТО неизбежны: их существование при весьма общих условиях доказывается математически (известная теорема Хоукинга-Пенроуза). Существование сингулярностей, неустранимых никаким преобразованием системы отсчета, - один из существенных метафизических элементов ОТО. С областью, содержащей сингулярность, скрытую от наблюдателя горизонтом событий, невозможно установить каузальную связь. Факт существования таких областей означает невозможность предсказания будущего: не известно, какая информация будет выходить из образовавшейся сингулярности.

Сингулярности в ОТО выявляются при изучении двух типов астрофизических объектов: 1) черных дыр, возникающих в результате коллапса (неограниченного сжатия) изолированных областей с высокой концентрацией массы; 2) Вселенной в целом, возникшей, по современным воззрениям, из состояния сингулярности, называемого Большим взрывом. Классическая теорема об

"отсутствии волос" у черной дыры утверждает, что внешний наблюдатель не может предсказать внутреннее состояние черной дыры, не может даже знать о ней ничего, за исключением трех характеризующих ее параметров: массы, момента импульса и заряда.

Многие космологи пытались спасти физику от непредсказуемостей путем гипотетического устранения сингулярностей. Этой цели служит известная гипотеза космической цензуры. Гипотеза утверждает: "природа не терпит голой (наблюдаемой извне) сингулярности". Другими словами, сингулярность, возникшая когдалибо в результате гравитационного коллапса, в дальнейшем будет скрыта от внешнего наблюдателя, отделенного от области сингулярности горизонтом событий. Тогда, что бы ни происходило таинственного и необъяснимого в области сингулярности, это никогда не может вызвать никакого регистрируемого эффекта для наблюдателя, достаточно удаленного (или достаточно осторожного), чтобы не упасть в черную дыру.

Однако космическая цензура, налагаемая разумом на природу, бессильна устранить непредсказуемость, так как, во-первых, сингулярность Большого взрыва является голой, т.е. не может быть скрыта за горизонтом (и свидетельствует о себе через фоновое тепловое космическое излучение); во-вторых, при разрешении трудностей с сингулярностями игнорируется вопрос о том, что будет с наблюдателем, который, падая внутрь черной дыры, пересекает горизонт событий: для него скрытая прежде сингулярность окажется голой. Но главным ударом по идее цензуры было открытие С. Хоукинга, обнаружившего эффект квантово-механического "испарения" черных дыр: черные дыры рождают частицы парами, причем всего одна частица пары падает в дыру, а другая, улетая на бесконечность, уносит с собой энергию излучения (в тепловом спектре), которая делает их доступными наблюдателю31. Таким образом, из скрытой сингулярность неизбежно обращается в голую, наблюдаемую. Вместе с тем часть информации относительно состояния системы пропадает в черной дыре, не позволяя достоверно описывать ее состояние в будущем.

Что касается голой сингулярности в начале мира, то спастись от этой "обнаженной натуры" никак невозможно; к тому же она возникает даже не в квантовой гравитации, в достаточной мере еще не завершенной, а уже в классической ОТО. Большой взрыв - это событие, для которого классическая, основанная на ОТО космология в принципе не может отыскать иной причины,

31 Hawking S.W. Black holes and thermodynamics // Phys. Rev. 1976. D. 13. P. 191-197.

кроме той, которая относится к финальным. Тут нарушается вовсе физическая каузальность: возникновение Вселенной происходит без предшествовавших Большому взрыву во времени физических причин. Разумеется, ни о какой предсказуемости такого явления речи быть не может. Правда, могут возразить, что само это явление невозможно из-за нарушения классического закона сохранения. Но это не так: в начале мира просто нет физической величины, которая могла бы сохраняться. Метафизика Большого взрыва, не совместимая с физической причинностью, совместима с законами сохранения.

Бессингулярная акаузальность. Могут возразить, что неустранимые сингулярности, хотя и указывают на нарушение причинности, не позволяют ей нарушаться в действительности, потому что сингулярности "непроходимы" для наблюдателя: невозможно проделать путешествие от одного мирового события к другому по траектории, проходящей через область сингулярности. Однако ОТО допускает топологические структуры простран- ства-времени, которые позволяют принципиально совершить такое путешествие. Это кротовые норы - топологические "горловины" в искривленном пространстве-времени, которые не содержат сингулярных точек32. Наблюдатель может свободно путешествовать вдоль горловины из одного его "устья" в другое и за конечное время достигнуть, не встречая препятствий, мировое событие, которого не мог бы достигнуть световой сигнал.

Свобода в природе как акаузальность. Физическая причин-

ность, не отвергающая возможность предсказуемости, тем не менее ограничивает ее, оставляя место для беспричинности. Таким образом, акаузальность противопоставляется не физической причинности, а только детерминизму. Беспричинность в природном мире может быть интерпретирована как проявление эпикуровой свободы - свободы в самом эмпирическом мире. Детерминизм не избавил физику от метафизики ("Демон Лапласа"); но и сама физическая причинность порождает свою метафизику - метафизику акаузальности. Современная физика позволяет возродить представление Эпикура о свободе "в природе вещей", если понимать под нею присущую самой природе внутреннюю свободу выбора путей эволюции. О такой свободе свидетельствуют открытые А. Пуанкаре точки бифуркации, означающие вариативность путей эволюции физических систем, а также синергетика - наука о самодвижении и самоорганизации сложных систем. Сама природа свидетельствует - в ней не соблюдается универсальный лейбницевский принцип достаточного основания!

32 Visser М. Lorentzian wormholes: from Einstein to Hawking. Woodbury: AIP, 1995.

Открываемая таким образом свобода в природе опровергает кантианский тезис о познаваемости мира через "сплошную связь явлений в контексте природы". Акаузальность означает ограниченность нашей познавательной способности - это есть новая, неведомая Канту граница нашего познания: не трансценденталь- но-философская, а причинно-физическая.

Квантовая акаузальность. Как видим, свобода в природе следует из свойств самой природы, познаваемых уже на основе классической (неквантовой) физики. В квантовой физике, несмотря на ее пресловутый "индетерминизм", вопрос о свободе усложняется. Некоторые физики (например, М. Борн) не видели в факте квантового индетерминизма акаузальность, т.е. отрицание причинной закономерности, полагая, что эта закономерность имеет лишь особый, статистический характер.

Однако Эйнштейн увидел в квантовой механике не вероятностную, а спонтанную (самопроизвольную) случайность, пример которой дается явлением радиоактивного распада. Истинная случайность - это случайность, не имеющая вероятности. В отличие от вероятностно случайных явлений, которые можно упорядочить и в проявлении которых можно выявить закономерности (статистические), истинная случайность не поддается упорядочению.

В микромире сама неопределенность выступает в качестве единственно возможной онтологии, отвергающей субстанциальную онтологию декартовского типа. Хотя волновая функция и удовлетворяет "уравнению движения" (Шрёдингера), она не дает пространственно-временного описания квантовой системы в промежутке между двумя наблюдениями - начальным и конечным состояниями системы. Подобно аристотелевой метафизике, она описывает лишь скачки, переходы системы, а не ее бытие. Отсюда понятно, что физическая причинность в ней исчезает как таковая. Физическая причинность вообще возникает для упорядочения наблюдений макроскопических явлений и потому всегда предусматривает классического переносчика взаимодействия. Она осуществляется по схеме причина (начальное состояние) - пере-

а переносчика нет - нет причинного действия. Это я и называю термином "квантовая акаузальность". Она проявляется в том, что в закономерную взаимосвязь приводятся не объективные процессы в пространстве и времени, а ситуации наблюдения. Лишь для них мы получаем эмпирические закономерности, лишь они упорядочены каузально. Упорядочение действительности микромира не может быть проведено по кантианской модели

"предмета" знания или "вещи в себе". В этом смысле В. Гейзенберг говорит загадочную фразу: атомы - не вещи33.

Квантовая акаузальность дает новое ограничение познавательной способности разума. Эйнштейн был прав, утверждая, что квантовая механика не полна; но она не полна не в смысле предполагаемой им возможности введения в нее неизвестных (скрытых) параметров. Введение скрытых параметров возрождало бы детерминизм и тем самым делало бы квантовую механику нефальсифицируемой теорией. Квантовая механика не полна в другом смысле - в смысле фундаментальной ограниченности нашего познания микромира - неполноты наших знаний.

Квантовая акаузальность утвердилась с экспериментальным подтверждением нарушения неравенств Белла: оказалось, что пары квантовых частиц, находящихся в так называемом запутанном состоянии, обнаруживают между собой корреляцию, которая не обладает никакими чертами физической причинности34.

Причинность и время. Понятие свободы в природе немыслимо без понятия эволюции, или пути становления форм самой природы. Оно выражается особым понятием времени, которое никак не соотносится с временем, выражающим физическую причинность. Время физической причинности (через преобразования Лоренца СТО) связано с пространством посредством универсальной постоянной - скорости света - и должно быть названо геометрическим временем. Через свою связь с пространством оно физически измеримо, измеримость же осуществляется заданием введенного извне эталона длины. Таким образом, геометрическое время не следует из природы самих физических объектов35. Этим объясняется его обратимость: уравнения физики не изменяются при изменении знака геометрического времени. На этом основании Эйнштейн назвал геометрическое время иллюзией. Этой иллюзорностью объясняется, почему в геометрическом времени оказалось невозможным объяснение природы необратимых процессов, связанных с возрастанием энтропии.

Время становления, или необратимое время. Геометрическое

время - это время без "стрелы времени". Для объяснения нашей психологической стрелы времени надо, видимо, искать какое-то другое время, само по себе необратимое, и только для него некий процесс можно определять как необратимый. Такое время нашлось в новой, "неклассической" метафизике XX в., связанной с именем А. Бергсона36. Это есть время, не измеряемое внешним от-

33См.: Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1989. С. 244.

34См.: Захаров В Д. Введение в метафизику природы. С. 231.

35См.: Там же. С. 238.

36См.: Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания. М., 1992.

ношением равенства, но само в себе содержащее свой принцип тождества. Такое время не является внешним по отношению к материальным объектам, но связано с их свойствами, с их сущностью, с "природой вещей". Такие процессы невозможно вычленить из природной ситуации и придать им тем самым геометрический характер. Это делает процесс необратимым и рождает "стрелу времени". Такое время - не априорная форма познания, а уникальный факт нашего сознания, постигаемый вообще не мышлением, а нашим внутренним опытом. Это бергсоново время рождается не пространством, оно самодостаточно и называется длительностью (la duree, вместо le temps). В этом времени не выделены отдельные моменты, оно неделимо и целостно, а потому неизмеряемо. "Длительность" - субстанция нового типа, субстанция становления, а не бытия. Время-длительность можно назвать естественным временем, как временем творческой эволюции самой природы.

Бергсоново время - время не упорядоченных систем, а случайных процессов. Следовательно, это есть время беспричинности, время свободы, время Эпикура. Бергсон понимает свободу как первичный, неопределяемый факт сознания. И вместе с тем бергсоново время несовместимо с психологическим детерминизмом - идеей о существовании в сознании обусловливающих друг друга состояний. Естественное время есть время, в котором все изменяется, как у Гераклита, и вместе с тем все сохраняется (как у него же). Процесс изменения и целостен, и вместе с тем никогда не завершен.

Космологическая стрела времени. Мы имеем не познавае-

мую нами, но данную нам как факт психологическую "стрелу времени". "Стрела" существует лишь в естественном, а не в геометрическом времени. Возникает трудная задача - дать этой "стреле" физическое обоснование, вывести ее из некоторых необратимых физических процессов, которые свидетельствовали бы о самодвижении и самоорганизации в природе.

Классическая физика всегда демонстрировала 1) порядок, 2) устойчивость. Эйнштейн попытался построить модель Вселенной, которая идеально удовлетворяла бы этим двум условиям. В 1917 г. он предложил свою максимально упорядоченную, однородную и изотропную модель стационарной Вселенной. Стационарность обусловлена тем, что сила гравитационная и сила космологического отталкивания (поле введенного им Л-члена) уравновешивают друг друга. Эта Вселенная существует в геометрическом времени, прошлое и будущее в ней полностью симметричны. Это есть Вселенная без стрелы времени. Она предполагалась вечной, так что в ней будущее полностью предопределено прошлым. Эйнштейн думал, что он получил то, о чем мечтал.

Чуть позже, в 1922 г. А. Фридман нашел новые космологические решения уравнений Эйнштейна, возможность которых Эйнштейн не допускал. Они описывали нестационарные модели: Вселенная возникает из точки и далее расширяется. Какая же Вселенная настоящая - вечная или возникающая?

Вскоре выяснилось, что эйнштейнова математическая модель не имеет отношения к реальности: наблюдения подтвердили расширение Вселенной. Позднее было доказано, что фридмановская Вселенная не только нестационарна, но и никогда не может прийти в стационарное состояние, ибо стационарная модель Эйнштейна неустойчива. Если Вселенная и придет в эйнштейново стационарное состояние, то лишь на мгновенье. Малейшее преобладание гравитационных сил или сил космологического поля выведет ее из этого состояния, в которое она более не вернется. Это значит, неустойчивость - характерное свойство Вселенной.

Неустойчивость приводит к необратимости. Необратимость рождает космологическую стрелу времени. Эта космологическая стрела говорит о том, что реальная Вселенная живет в естественном времени. Космологическое время - бергсоново время. Наша психологическая стрела времени рождается космологической стрелой времени.

Стрела времени Ильи Пригожина. Физик И. Пригожин при-

ходит к тем же выводам из других соображений37. Он всю жизнь искал физическое доказательство того, что стрела времени - не просто антропологическое явление, не одно только психологическое восприятие, что "мы не родители стрелы времени, а ее дети"38. Реальность стрелы времени обосновывается им с помощью двух созданных им научных направлений: 1) физики неравновесных процессов, 2) физики неустойчивых систем. В обеих концепциях время - принципиально не геометрическое.

Вселенная возникла, во-первых, в неустойчивом, во-вторых, в неравновесном состоянии. Оба эти факта рождают стрелу времени. Большой взрыв - это необратимый фазовый переход из состояния квантового вакуума к состоянию вещества. Этот переход рождает время39, и это время - однонаправленное. Этим определяется также универсальность стрелы времени: она едина для всей Вселенной.

Рождение Вселенной рассматривается Пригожиным как реализация одной из потенциальных возможностей. Более того, вся

130

37 См.: Пригожин И. Конец определенности. М.; Ижевск, 2001.

38 Там же. С. 28.

39 Это, впрочем, мысль моя, а не пригожинская. Пригожин фетишизирует время настолько, что считает его существовавшим уже до возникновения Вселенной. В этом я с ним не согласен.

эволюция Вселенной происходит таким же образом: Вселенная проходит через бифуркации - точки ветвления возможных путей эволюции. Могли осуществиться разные пути, и нам, видимо, повезло, раз Вселенная двинулась по "антропологическому" пути, приведшему к появлению человека. Одновременно это означает, что никакой демон Лапласа не сможет предугадать будущее. Мы избавлены от фатума.

Законы возможностей - это мосты через вековую пропасть, разделяющую бытие и становление. Мы имеем, таким образом, узкий путь между двумя непривлекательными картинами мира: либо это мир, управляемый детерминистскими законами, мир, в котором, по словам Пригожина, "нет места для новаций", либо это мир, о котором говорит А. Камю, - мир, где всё абсурдно и непредсказуемо, где сам Бог узнает будущее, лишь бросая кости. Эта узкая тропа есть тропа свободы, тропа реализации возможностей. Пригожин назвал ее Тропой Эпикура. Это та Тропа, по которой мы сами, со своей свободой, могли придти в мир.

Объединение двух времен: конструкция реальности. Для фи-

зики одинаково существенны и познание бытия, и познание становления. Путь становления - это Тропа Эпикура. Познание этой Тропы происходит в бергсоновском времени. Как же осуществить такое познание, если во все уравнения физики входит только геометрическое время, а не бергсоновское? В конце концов, на практике мы измеряем часами не бергсоновское, а геометрическое время. Как соединить в физике оба эти времени - время случайности и время упорядоченности? Именно их разъединенность во все века порождала дилемму Эпикура и проблему времени.

Томас Манн в философском романе "Волшебная гора" сравнил "музыкальное время" с некоторой выемкой, или нишей в нашем "человеческом времени", в которую изливается музыка, чтобы "несказанно облагородить его и возвысить". Здесь в художественной форме указана разгадка соединенности двух времен. Музыкальное время - это время геометрическое; "человеческое" - это время бергсоновское. Первое является выемкой во втором. Рассуждаем: геометрическое время - время симметрий, время принципа относительности. Относительность означает некоторую степень однородности пространства. Между тем, существует одно физическое поле - гравитационное, единственное геометризованное, описание которого не опирается на однородность, описываемую конечнопараметрической группой симметрий, потому что в основе его описания лежит псевдориманово пространство-время. Это 4-мерное пространство в общем случае не допускает какой-либо Степени однородности, а значит какойлибо симметрии. Гравитация исключает, вообще говоря, симмет-

5* 284

рию. Тогда рождается мысль, что эйнштейновская гравитация описывает реальность не в геометрическом времени, а в бергсоновском. Это подтверждается тем, что ОТО несет в себе свои основания: гравитационное поле может существовать без внешних материальных источников40. Гравитационное поле невозможно вычленить из внешней ситуации: оно универсально, и для него никакого "вне" не существует. Другое подтверждение этой мысли состоит в том, что гравитация - и только она, как универсальное взаимодействие, - управляет эволюцией Вселенной. Эта эволюция определяет космологическую стрелу времени, а эта стрела возможна только в бергсоновском времени.

Каким образом сосуществуют в физике оба необходимые для нее времени - геометрическое и бергсоновское?

Современная физика оперирует математической конструкцией расслоенного пространства, или связностей на расслоениях, давно нашедшей применение в современных теоретических моделях. Искривленное пространство в каждой своей точке содержит "слой" (выемку) - плоское касательное пространство, как, например, сфера в каждой своей точке имеет касательную плоскость. Эта конструкция объединяет геометрическое и бергсоновское времена. Глобальное время в искривленном пространстве - бергсоновское; локальное в любом слое - геометрическое.

Ограничение одним лишь геометрическим временем привело бы нас к произвольному выделению из реальности лишь части ее, вводимой принципом симметрии. В ней всё осмысленно и всё измеримо, но утверждать реальность в ней нельзя, ибо в ней нет поля, содержащего в себе свои источники. В сущности, это не подлинная реальность, а "призрак субъективный" (Вл. Соловьев): относительные пространство и время, в сущности, не реальны. Однако, если мы ограничимся только бергсоновским временем, игнорируя локальные пространства слоев, мы лишим себя связи с измерительной ситуацией, т.е. с опытом. Лишь полная конструкция, соединяющая в себе оба времени, дает полноту реальности, причем познаваемой с помощью опыта. Так два времени вместе обнаруживают для нас постигаемую природную реальность.

Стрела времени, гравитация и свобода в природе оказываются неразделимыми вещами. "Стрела" означает творческое начало в природе. Оно осуществляется через универсальное гравитационное поле. И недаром свобода у Эпикура тоже обусловлена гравитацией.

40 См.: Захаров В.Д. Введение в метафизику природы. С. 122-123.

АСИММЕТРИЯ ПРИЧИННОЙ СВЯЗИ И НЕОБРАТИМОСТЬ ВРЕМЕНИ

В.Я. Перминов

При обосновании асимметрии причинной связи и других свойств причинности, время предполагается как нечто данное, как линейная и однонаправленная шкала, на которой однозначно размещены или будут размещены все события. Если же мы поставим вопрос об обосновании самого свойства однонаправленности или необратимости времени, то неизбежно должны будем опереться на представления об асимметрии причинной связи, т.е. о неизменной направленности процессов природы от причин к следствиям. Мы имеем, таким образом, с одной стороны, несомненную логическую связь между свойствами причинности и свойствами времени, а с другой стороны, некоторый круг в их обосновании, который должен быть, очевидно, устранен тем или иным образом. В данной статье мы обсудим эту проблему, а также затронем некоторые более общие вопросы, касающиеся соподчинения свойств причинности и времени в системе категориальных представлений.

1. АСИММЕТРИЯ ПРИЧИННОЙ СВЯЗИ

Причинная связь асимметрична в том смысле, что мы допускаем причинное воздействие только от прошлого к настоящему и будущему, но не наоборот. Мы могли бы, как кажется, оставить без особого объяснения это свойство причинной связи, полагая, что оно является необходимым по самому определению понятия причины. К примеру, на вопрос о том, почему мы убеждены, что целое содержит все свои части, будет справедливо ответить, что это утверждение есть не что иное, как расшифровка самих понятий "целое" и "часть", и поэтому не нуждается в ка- ком-либо обосновании, кроме обращения к принятому смыслу указанных понятий. Точно так же, как кажется, мы можем заявить, что утверждение об асимметрии причинной связи не нуждается в обосновании, ибо под причиной мы понимаем именно

то, что действует, а под следствием то, что получается в результате этого действия и, следовательно, после него во времени. С этой точки зрения тезис "событие может быть причиной только будущих событий, но не прошлых" представляет собой простое аналитическое суждение, раскрывающее смысл понятия "причинная связь".

Здесь, однако, имеется одно затруднение. Существенным требованием к причинной связи является наличие порождающего отношения, некоторого естественного механизма, связывающего появление одного события (причины) с появлением другого (следствия). Понятие асимметрии причинного отношения в таком случае представляется требованием, проистекающим из механизма порождения, как необходимое качество этого механизма и которое, таким образом, должно быть обосновано из смысла этого понятия или по крайней мере согласовано с ним.

Этот момент можно пояснить также следующим, несколько более строгим, соображением. В простом аналитическом суждении все понятия в достаточной мере определены друг через друга. Безусловность суждения "целое больше своей части" покоится на том, что целое мы можем определить как то, что больше каждой из своих частей, часть - как то, что содержится в целом, и наконец, само отношение "больше" может быть определено как то универсальное отношение, в котором находятся часть и целое независимо от их вещественной природы. Это утверждение не нуждается в каком-либо внешнем обосновании, потому что каждое из содержащихся в нем понятий определяется внутренним образом, и не выходит в своем содержании за рамки используемых понятий. В отличие от этого в суждении "настоящее событие может действовать только на будущее" отношение воздействия или порождения, заведомо богаче соединяемых компонентов, оно не раскрывается только через понятие прошлого и будущего. Понятие "порождение" (воздействие) требует особого обоснования независимо от понятия времени и, следовательно, суждение "настоящее может воздействовать только на будущее" нуждается в обосновании через раскрытие смысла понятия "порождение", т.е. в отличие от простых аналитических суждений - в некоторого рода внешнем обосновании своей необходимости.

Мы наметим здесь лишь общую схему такого обоснования. Утверждение асимметрии причинной связи может быть сформулировано в двух существенно различающихся формах. Во-пер- вых, можно выразить его как некоторое общее утверждение о мире в форме "причина не может быть после следствия" или,

иначе, "будущее не может порождать настоящее". Во-вторых, его можно сформулировать и как утверждение "человек может действовать только на будущее, но не на прошлое", которое отличается от первого тем, что формулирует асимметрию причинной связи не в абстрактно-онтологическом плане, а применительно к человеческой деятельности.

Второе утверждение представляется простым следствием первого, как бы преломлением универсального закона реальности для сферы человеческой деятельности, как одно из ее объективных ограничений. В генетическом плане, однако, соподчинение здесь обратное, а именно само представление об универсальной причинной соподчиненности явлений действительности и об основных свойствах этого отношения должно быть понято как объективация необходимой структуры акта деятельности, как возведение универсальных моментов субъектно-объектного отношения в представление о мире самом по себе, независимом от нашего действия. А это значит, что не второй тезис - следствие первого, а первый генетически и логически базируется на справедливости второго и обоснование асимметрии причинной связи как абстрактно-онтологического принципа требует обоснования утверждения о деятельности.

Легко видеть, что ответ на вопрос, почему мы не можем до-

'пустить возможности воздействия человека на прошлое или на настоящее посредством будущего, проистекает из самых общих представлений о структуре деятельности. Человеческая деятельность сводится к воспроизводству одних вещей посредством других, т.е. деятельностное отношение предполагает в себе отношение реальных компонентов, по крайней мере оно не допускает детерминации реального посредством идеального. Чисто теоретическая возможность идеальной детерминации ничему не противоречит и телеологические воззрения логически неуязвимы. Но всё дело в том, что такие допущения бесплодны практически; они никак не расширяют возможности человеческой деятельности, ибо указывают на причины, с которыми в принципе нельзя оперировать. Предполагая будущее как причину настоящего, мы предполагаем акт детерминации материального идеальным (несуществующим). Такое представление противоречит нашим элементарным представлениям о деятельности, и хотя оно не имеет в себе внутреннего, логического противоречия, т.е. не предопределяет аналитической истинности противоположного тезиса, оно тем не менее делает этот тезис единственно приемлемым. Все человеческое знание сориентировано на деятельность, и мы не можем принять представлеьГйй о мире, противоречащих универсально значимым ее моментам.