Народопоклонство

Еще одна отличительная черта отечественной философской традиции, тесно связанная с первой, была названа Н. А. Бердяе­вым «народопоклонством». Что здесь имеется в виду? Русской ин­теллигенции всегда было свойственно болезненное ощущение «долга перед народом»: народник, ученый и философ П. Л. Лав­ров образно сравнивал интеллигенцию с цветком, выросшим из грязи: за получение ею образования и возможность заниматься творческим интеллектуальным трудом простой народ должен был заплатить страшной ценой — своей темнотой, невежеством, за­битостью. Значит, делает Лавров вывод, типичный для русского интеллигента, «мы должны народу и обязаны вернуть этот долг», всячески способствуя просвещению и изменению его образа жизни. Русская интеллигенция, писал и Н. А. Бердяев, «противо­полагала себя народу, чувствовала свою «вину» перед народом и хотела служить народу. Тема «интеллигенция и народ» — чисто русская тема, малопонятная Западу». Такие настроения, широко распространенные в русском обществе, и приводили к «народопоклонству». Любую идею, мысль, систему надо было «проверить на прочность», оценить с точки зрения содействия делу освобож­дения народа.

Разумеется, такой подход к оценке философских систем го­ворит о гуманистической традиции русской философии, ее демократизме и нравственном пафосе. Но любая медаль имеет две стороны. Обратной стороной такого «народопоклонства» яви­лась недооценка русской интеллигенцией многих великих фило­софских систем и идей вследствие их «нейтральности» по отно­шению к борьбе за решение социальных проблем. В результате оценки философии не с точки зрения ее гносеологической цен­ности (истинна она или нет), а с позиций (пусть даже гуманных и прогрессивных!) «полезности» тому или иному этапу освобо­дительного движения, русская интеллигенция нередко пленялась посредственными и неоригинальными философами только из-за того, что их идеи можно было истолковать в духе социальных преобразований. И наоборот, самобытные и интересные фило­софские системы отбрасывались и отвергались лишь потому, что такая интерпретация представлялась невозможной. Уже упоми­навшийся Н. А. Бердяев в данной связи с горечью отмечал (не­сколько сгущая краски), что русская интеллигенция никогда не понимала философии, так как подходила к ней чисто утилитарно, не как к свободному творчеству, обладающему относительной самостоятельностью и внутренней логикой развития, а как к теории, имеющей лишь прикладное значение для дела социаль­ного преобразования России.

Место этики в философских концепциях

Такое положение дел тесно связано с еще одной особенно­стью русской философской мысли — ее этической направленно­стью. Немецкая марксистка Роза Люксембург назвала русскую литературу «учительной и мучительной». Думаем, эту характери­стику можно отнести и к философии. Русская философия — «учительная» и мучительная одновременно, для нее характерна нравственная точка отсчета во всех теориях и построениях. Для русских мыслителей философское творчество приобретает харак­тер нравственной проповеди. Ярким примером тут могут быть со­чинения Л. Н. Толстого, который не только свою философию строил, пытаясь дать теоретическое обоснование моральным нормам, но и фабулу своих художественных произведений ста­вил в зависимость от воспитательной функции искусства. Если Анна Каренина изменила мужу, то, с точки зрения Толстого, она просто не могла счастливо прожить жизнь. Конечно, такая трактовка сочинений Толстого — грубое упрощение. Но проана­лизируйте судьбы героев его романов — вы поймете, что в этом упрощении есть момент истины. Очевидно, что для русских

мыслителей, даже если они не писали специальных сочинений по этике (что, кстати, бывало редко), нравственность была точ­кой отсчета. Если для западноевропейской философии характер­но отношение к этике как к своеобразной «надстройке» над он­тологией, гносеологией, философией истории, как к выводу из этих областей философского знания, то русскими мыслителями этика положена в самое основание систем, они видят в ней фун­дамент своего философствования. Пояснить эту мысль можно характерным примером решения гносеологических проблем Н. А. Бердяевым, Л. И. Шестовым и многими другими: они ста­вили в прямую зависимость от нравственных качеств человека его возможности познать мир: мир открывается лишь нравствен­но целостной, духовной личности. Поэтому само понятие исти­ны является для них не только гносеологической, но и этиче­ской категорией. В силу такой моралистской направленности русская философия, как уже отмечалось, и тяготела всегда к со­циальной проблематике, к нравственной оценке своего отноше­ния к народу.