Позднее начало

Русская философия как особая сфера духовной жизни обще­ства, складывается сравнительно поздно. По словам выдающего­ся отечественного мыслителя Густава Густавовича Шпета (1879—1937), история нашей философии «началась с Петра, но протекала в потемках общественного философского сознания. Лишь к концу второго века после Петра стало светать, отдель­ные и одинокие вершины зарделись золотым светом, умы стали просыпаться и разбрелись для работы. В этом — история рус­ской философии...». Возможно, Шпет слишком категоричен, от­казывая русской культуре до XVIII в. в философском статусе.

Философские идеи органично входили в древние летописи, ли­тературные произведения, удивительно философична была рус­ская живопись (особенно иконопись). Но лишь к XVIII в. фило­софия в России складывается как самостоятельная форма духов­ного освоения мира. В это время западноевропейская философия имела уже богатое прошлое, которое включало в себя и великую античность, и отточенную средневековую схоластику, и гума­низм эпохи Возрождения, и просветительские идеи. Россия, соз­давая собственную оригинальную философскую традицию, не могла избежать ученичества. Многие идеи и темы в философии России были заимствованы, например, русское Просвещение явно испытывало влияние французского, социалистические тео­рии в России имели, как правило, западные корни и т. д. Но русская философия в целом ученической не осталась, она смог­ла создать драгоценный сплав свободного и оригинального творче­ства и традиций мировой философской мысли. Что же характерно именно для русской философии? Есть ли у нее свои собствен­ные темы, отличительные черты?

Социальная направленность

Видимо, важнейшая особенность философской мысли в Рос­сии — это пристальное внимание философов к социальной про­блематике. Практически все русские мыслители в своих фило­софских построениях давали «рецепты» переделки общества, строили некую модель будущего развития страны. Эта особен­ность во многом была связана со спецификой исторического пути России, который не укладывался полностью ни в западную, ни в восточную схему смены формаций. Россия всегда была про­блемой для самой себя. Причем вопрос ставился не только о ре­альной России и ее месте в мире, но и — с гораздо большей стра­стностью — о том, какой Россия должна быть. Страна явно от­ставала в развитии цивилизации, быта, права от Западной Европы. Все это не могло не поставить перед русской интелли­генцией вопросов о том, каким путем должна пойти Россия в своем развитии, какие социальные преобразования необходимы, чтобы переделать «гнусную российскую действительность» (по выражению В. Г. Белинского), к какому будущему должна стре­миться Россия. Нет истории, которая так бы заботилась о зав­трашнем дне, как русская, метко заметил Г. Г. Шпет. Поэтому русская философия утопична, устремлена в будущее, она ищет место России в этом вселенском будущем. В этой связи

Н. А. Бердяев писал: «Русские в своем творческом порыве ищут совершенной жизни... Русская эмоциональная революционность определялась... непереносимостью действительности, ее неправ­дой и уродством».

Проекты социальных преобразований давались самые раз­ные: от страстных призывов к народной революции и социали­стическому переустройству общества до религиозных утопий всеобщего братства и христианской любви, поражавших своей нравственной чистотой и красотой. Но, несмотря на несхожесть «диагнозов» социальных болезней России и еще более явное не­совпадение «рецептов» их лечения, практически все русские мыслители не обошли стороной проблемы, связанные с настоя­щим и будущим России, почти все пытались дать свои ориенти­ры ее развития. Поэтому русская философия — это философия, обращенная к вопросам о смысле истории и месте в ней России, это философия социально активная, связанная не только с познани­ем и описанием мира, но и с изменением его.