Лекция 4
Вся предыдущая жизнь с её масонством, любовью и деланием добрых дел не дала успокоения душе Пьера, а вид смерти и лишения – дали. Глядя на солдат, спокойно принимающих гибель, Безухов приходит к поразительному выводу: «Ничем не может владеть человек, если он боится смерти». Толстого можно упрекать в чём угодно, но только не в схематизме. Своей эпопеей писатель говорит, что надо радоваться жизни, однако эта радость должна идти не от удовлетворения естественных потребностей (как проповедуют многие новомодные писаки), а от осознания своей бесконечности, от сопричастности к мировому целому.
В «Войне и мире» приметы и символы вечности присутствуют постоянно. Взять хотя бы небо – оно здесь, кстати, является полноправным героем наряду с Пьером, Наполеоном, Долоховым. Есть куча книг (и русских, и зарубежных), где небо вообще «отсутствует». В романе же Толстого вечных небес очень и очень много. Куда глядят лежащий на поле Аустерлица доблестный князь Болконский и чуть захмелевший от мороза Пьер накануне Бородинского сражения? Правильно, в небосвод. Первый видит вверху чистую лазурь, а второй – сияющие звёзды и комету 1812-го года. Помимо неба о вечном напоминают нам мысли и разговоры главных персонажей: например, когда Пьер чувствует слиянность с космосом в плену у французов, когда он толкует с Андреем про бессмертие.
Смотря в колеблющуюся звёздную даль, Безухов испытывает сопричастность: «Это всё моё, это всё я, это всё во мне». И Пьер перестаёт бояться. Ни в одной другой книжке не показано так красиво, что в мире на самом деле НЕТ НИЧЕГО СТРАШНОГО.
В «Войне и мире» говорится об относительности человеческого счастья. Оно не в деньгах, званиях и славе. Это всё шатко и невечно. Подлинное счастье – в единении с миром. Вся русская литература от века повествовала о противостоянии человека и общества (образы Онегина, Печорина, Рудина), а Толстой, напротив, утверждает, что высшая степень единства и восторга доступна каждому на Земле. По Толстому, человек способен жить «живой жизнью».
Грубо говоря, великий роман Льва Николаича рассказывает о войне и мире. Парадоксально, но в войне люди счастливы, а в мире – нет. Двенадцатый год раскрыл все самые лучшие качества русского человека: россияне почувствовали главное – единение, свою бесконечность. Категория бесконечности у Толстого реальна, не отвлечённа (равно как и у Достоевского в «Карамазовых»). Писатель указывает, что необходимо осознать свою вечность, потому как все земные категории типа «русский», «православный», «солдат», «брюнет», «герой» характеризуют человека лишь частично и по сути не так уж и важны.
Не только Пьеру и Андрею – любимым героям Толстого, - но и Николаю Ростову свойственны раздумия над высшими истинами. Вспомните эпизод, где он проиграл в карты целое состояние, пришёл домой и слушает песню своей сестры Наташи. Все люди, говорит Толстой, носят в душе то, что выше и независимее всего на свете – частичку вечности. Усилия человека будут иметь смысл лишь при одном условии: если его душа причастна к мировому целому. Эта мысль – враг всякого фанатизма.
Пути Болконского и Пьера параллельны. В отличие от Безухова, у Болконского цель жизни изначально была вполне определённой. На первых страницах романа перед нами - князь-честолюбец, жаждущий громкой славы. Он, самый, наверное, благородный герой русской литературы, готов ради военной доблести пожертвовать собой и другими людьми (даже своим отцом). Любовь к славе сочетается у князя с отвращением ко всему домашнему, уютному, тихому. Однако это только в начале. Постепенно Болконский отказывается от мечт о славе. После Аустерлица и его неба всё начинает казаться Андрею мелочным, особенно планы Наполеона, который до сражения был чуть ли не иконой князя. Увидев и услышав бескрайние глубокие небеса, Болконский понимает, что перед ними великий завоеватель Бонапарт не более чем муравей. Только сумасброд может поставить Наполеона выше неба, – даёт понять Толстой. То, что N велик – это не объективная вещь. Это никак нельзя доказать. У нас, например, теперь всех называют великими людьми. Истинные герои в «Войне и мире» – о ком молчат. Кутузов, Тушин – герои. Наполеон, Жирков – пустышки.
Разговор на переправе между Пьером и разочаровавшимся в славе Болконским. Андрей соглашается с мыслью Пьера о существовании лучезарной истины. Атеист, он готов поверить в Бога, но не может. Князь не хочет верить так, как верит его сестра Марья. Здесь показательна сцена со странницей-богомолкой, которая пришла к княжне Марье и рассказывает о чуде: будто бы где-то икона заплакала. Марья ахает, удивляется. Разговором княжны и пилигримки Толстой хочет показать, что на деле истинная религия не суеверна. Основа веры не чудо и не разум. В чуде можно усомниться, любые доводы разума можно разбить. Что же тогда убеждает человека в существовании Бога? Только ОПЫТ душевной жизни и сознание собственной КОНЕЧНОСТИ. Их никак не опровергнешь. Поэтому религия зиждется именно на них.
Итак, Андрей, просветлившись и просветившись после разговора с Пьером, возвращается к жизни. Занимается реформами Сперанского, влюбляется в Наташу.
Незадолго до Бородинского сражения Болконский и Безухов встречаются вновь. Болконский выглядит убитым. Любовь, отечество, дети стали для него ничем. Он думал, что познал мудрость жизни, но он жестоко ошибался. Настоящая истина открывается князю только в лазарете после ранения. Это подтверждает мысль Толстого о том, что самое важное знание приходит к человеку не где-нибудь, а на смертном одре.