4. Брестская церковная уния 1596 г. И религиозная полемика

Неудачное вмешательство патриарха Иеремии в дела Киевской митрополии, поддержка им братского движения вызвали недовольство среди высшего духовенства, заставили его искать пути восстановления традиционной епископской власти. Средством выхода из кризиса иерархи считали церковную унию с Римом. Инициатива в этом деле принадлежала епископу Гедеону Балабану, которого на частной встрече в Белзе в 1590 г. поддержали луцкий, турово-пинский и холмский епископы. Переговоры православных иерархов Беларуси и Украины продолжались на протяжении ряда лет. Число сторонников унии пополнилось митрополитом Михаилом Рагозой и новоосвященными епископами Ипатием Потием (владимирским и брестским), Михаилом Копыстенским (перемышльским).

О своем видении условий объединения церквей епископы сообщили польскому королю Сигизмунду III (1587–1632), который после учреждения в 1589 г. Московской патриархии автоматически становился сторонником унии. К соглашению с Римом некоторое время склонялся даже могущественный защитник православия князь В.К. Острожский. Однако он соглашался на объединение церквей только как равноправных субъектов, а обязательным условием соглашения считал участие в нем всех восточных патриархов. Такая постановка вопроса переводила проблему заключения унии с практической плоскости к умозрительным проектам ее решения в далеком будущем.

Скрытное, келейное составление условий унии православными иерархами, отказ Сигизмунда III обсуждать эти условия на соборе с участием шляхты вызвали негодование князя Острожского. Летом 1595 г. он обратился к духовенству и мирянам с призывом стать на защиту «благочестия». Серьезность собственных намерений князь подтвердил заявлением о готовности выставить в случае необходимости 15–20-ти тысячное войско для борьбы против тех, кто, «прикрывая свою волчью сущность», хочет оторвать православный народ от вселенских патриархов.

Угроза вооруженной борьбы вызвала серьезное беспокойство Короны. На специальных заседаниях сената дебатировалась своевременность унии. Характерно, что ее противниками были многие католические иерархи, недовольные перспективой подчинения православного населения непосредственно Риму. Однако события приняли необратимый характер: в сентябре 1595 г. король своим универсалом поддержал унию, а сенат санкционировал поездку епископов Ипатия Потия и Кирилла Терлецкого в Италию. В декабре 1595 г. в Риме папа Климент VIII утвердил поданные ему «Статьи унии».

Окончательное юридическое оформление унии должно было произойти на соборе в Бресте в октябре 1596 г. Однако собор сразу же раскололся на две части — униатскую и православную. Униатская сторона, собравшаяся в церкви св. Николая, была представлена митрополитом М. Рагозой, пятью епископами, католическим духовенством, представителями польского короля. В работе православного собора приняли участие представители константинопольского и александрийского патриархов, отступившие от унии епископы Г. Балабан и М. Копыстенский, девять архимандритов, большое количество (около 1200) протоиереев и монахов. В Брест приехали также князь Острожский с вооруженным отрядом, несколько сотен православных шляхтичей и братчиков. I Униатский собор утвердил акт объединения церквей и образования Греко-католической церкви, которая подчинялась Ватикану. Были признаны основные догматы католической церкви, но церковные обряды оставались православными, а церковно-славянский язык — языком богослужения. Униатским епископам были обещаны места в сенате. Греко-католическое духовенство, как и католическое, освобождалось от уплаты податей, могло создавать семью, а шляхтичи-униаты могли претендовать на занятие государственных должностей.

Униатские владыки лишили сана львовского и перемышльского епископов и всех других духовных лиц, принявших вопреки воле митрополита участие в православном соборе. Православный собор, в свою очередь, объявил неправомочными действия сторонников унии и лишил их духовного сана. Обе стороны прокляли друг друга.

В.К. Острожский в обращении к Сигизмунду III квалифицировал происшедшее как нарушение прав и привилегий русского народа. Ответом короля, который решительно занял сторону униатов, стал универсал от 15 декабря 1596 г. Решения Брестского (униатского) собора были признаны обязательными. Однако из-за противодействия польской аристократии королевская власть не могла обеспечить всех данных греко-католикам гарантий. Универсал Сигизмунда III не гарантировал места в сенате униатским митрополитам. Реально в сенате митрополит-униат получил место лишь в 1790 г. – за 5 лет до ликвидации польской государственности.

Брестская уния предопределила обострение религиозной борьбы в Речи Посполитой, раскол внутреннего единства белорусского и украинского народов, их конфронтацию с польским народом. В конечном итоге все, что довелось сполна пережить, вытерпеть православным, в не меньшей мере выстрадали, почувствовали на себе и греко-католики. Разлом общества по конфессиональному признаку стал одной из существенных причин того, что и сегодня Украина принадлежит к числу внутренне расколотых в цивилизационном отношении стран.

Конфессиональное противостояние требовало идеологического обоснования своей правоты каждой из сторон. Всплеск религиозной полемики конца XVI – начала XVII в. связан с подготовкой и проведением Брестской унии. Ныне известно более 150 произведений так называемой полемической литературы представителей разных лагерей.

На идею церковной унии работали талантливые проповедники, в первую очередь иезуит, доктор философии П. Скарга. Идея главенства римского папы в греко-католическом союзе была обоснована в его работе «О единстве церкви Божьей под единым пастырем». Книга издавалась дважды (в 1577 и 1590 гг.) и вместе с брошюрами другого католического проповедника В. Гербеста, а также проведением календарной реформы вызвала резкие протесты со стороны православных кругов Беларуси и Украины. Одним из первых ответил на вызов римо-католиков православный полемист Г. Смотрицкий, который издал в Остроге сборник «Ключ царства небесного» (1587).

Среди полемистов-униатов особенно выделялись иерархи И. Потий и И. Кунцевич. Потий настаивал на том, что его сторонники никакой новизны в церковную жизнь не вводили, а лишь возрождали бывшее единство Киевской митрополии с вселенской церковью. Кунцевич, однозначно защищая догматическое учение западной церкви, одновременно опирался на восточнохристианские традиции, строго придерживаясь «старины» в вопросах вероучения и обрядности. Причины избрания такой формы полемики объяснялись, видимо, не только отсутствием у полоцкого епископа соответствующего западного образования и незнанием им латыни, но и самобытностью его личного видения конфессиональной проблемы.

Православная и протестантская полемическая литература была представлена работами ряда известных деятелей культуры, анонимными произведениями, а также изданиями, подписанными псевдонимами. На слуху у современников были имена И. Нищенского, С. Зизания. М. Смотрицкого.

Произведения полемической литературы (и латино-униатские и православные) различались между собой по форме, содержанию, качеству литературной обработки материала, уровню богословской мысли, тону изложения, но круг рассматриваемых проблем в конце XVI – начале XVII в. оставался практически неизменным. В сфере догматики дискуссия вообще велась вокруг вопросов, которые уже долгое время разделяли христианский Восток и Запад и в принципе не могли разрешиться в то время.

В религиозной полемике православная сторона занимала невыгодную в любой борьбе позицию обороны, а не наступления. И все же необходимость отвечать на выпады католиков и униатов будила мысль, заставляла представителей православной культуры больше внимания уделять делу просвещения.

Уния насаждалась силой. Православные иерархи заменялись униатскими. Имущество православной церкви передавалось униатам. Православные купцы, ремесленники и шляхта всячески ограничивались в правах. Вследствие тождественности православия и «русскости» делалось все, «чтобы Руси не было на Руси». Литовско-русская религия превращалась в «презренную холопскую схизму» (ибо исповедовалась по преимуществу низшими классами) и подлежала преследованию, которое тотчас же и началось. Православные не имели священников, богослужение совершалось в полях, ибо в городах было запрещено, детей возили крестить за 100 верст, в иных местах церкви отдавались на откуп евреям, которые облагали богослужение в них и требы произвольными поборами.

Пока теологи и публицисты обменивались словесными залпами, шляхта и мещане нашли собственную тактику действий в виде сеймовой оппозиции и корпоративных методов отпора. Тон выступлениям православной шляхты, до 1596 г. практически молча голосовавшей на сеймах, задал в речи на сейме 1597 г. князь В.К. Острожский. В 1599 г. в Вильно была сформирована специальная посольская группа из православных и протестантов для солидарных действий в сейме. Стороны договорились вместе защищать от посягательств свободу богослужения и церковное имущество. На сейме 1601 г. они совместно выступили за то, чтобы высшие церковные посты давались «русским людям действительно греческой религии». Когда король под влиянием прокатолически настроенной части шляхты отклонил данный проект сеймового постановления, православно-протестантская фракция в знак протеста покинула зал заседаний.

Первые, пусть скромные, успехи противникам унии принес сейм 1603 г. Силы оппозиции были подкреплены и военным аргументом – младший сын престарелого В.К. Острожского Александр прибыл на сейм в Краков с двухтысячным войском. По решению сейма Киево-Печерский монастырь, хотя и с определенными оговорками, сохранялся за православными и не подчинялся униатскому митрополиту. В соответствии с древним обычаем его архимандрита должны были избирать киевская шляхта и духовенство.

Кульминация легальной шляхетско-мещанской оппозиционности православных приходится на время внутреннего и внешнеполитического кризиса Речи Посполитой, связанного со шляхетской вооруженной оппозицией («рокошем») 1606–1607 гг. Характерно, что киевская, волынская и брацлавская шляхта составляла умеренную часть рокоша, стремилась к лояльным (сеймовым) формам решения конфессионального вопроса. Постановление сейма 1607 г. и подтверждающий его королевский привилей провозглашали право греческой религии на свободное богослужение и в перспективе замещение должностей, занятых в данное время униатскими владыками, в соответствии с древними обычаями. Общий характер этих документов, их двусмысленность предопределили дальнейшую остроту дебатов по вопросу, кого считать представителями «настоящей» греческой религии. Не считался ни с какими претензиями православных и Ватикан. В 1613 г., после смерти И. Потия, римский папа утвердил в сане митрополита униата И. Рутского.

И все же законодательные акты 1607 г., а также определенные уступки оппозиции на сейме 1609 г. надолго стали для православных правовой основой в решении вопросов восстановления и легализации церковной иерархии, в отстаивании юридических прав церкви в целом.

Однако не смотря на сопротивление части украинской знати, братств, казачества, к 1623 г. свыше 1,8 млн. украинцев и белорусов стали униатами.

Лекция 9. Украинское казачество и Запорожская Сечь

во второй половине XVI в.

План:

1. Запорожская Сечь как феномен восточнославянской истории

2. Реестровое казачество

3. Борьба казачество с Крымом и Турцией

4. Восстания под предводительством К. Косинского и С. Наливайко

1. Запорожская Сечь как феномен восточнославянской истории

В нижнем течении Днепр пересекали двенадцать скал-порогов (сто верст между притоками Самара и Конка), названных казаками Кодацкий, Ненасытец, Вольный и др. Ниже порогов в Днепр впадали притоки: Томаковка, Чертомлык, Базавлук, Ингулец Ниже порогов в Днепр впадали притоки: Томаковка, Чертомлык, Базавлук, Ингулец (правые), Московка, Конская, Белозерка, Рогачик, Лопатиха (левые), в устьях которых образовались болотистые поймы, поросшие травой, тростником и мелким кустарником. Южнее порогов на Днепре имелось немало каменистых островов, где казаки сооружали небольшие укрепления-городки или сечи (из рубленых бревен), в которых защищались от неприятеля. Располагались они и по притокам Днепра, где казаки занимались уходничеством или имели хутора-зимовники. Таким образом, сечи – это военно-политический центр казачества. Их размещение обусловлено природными условиями, необходимостью успешной обороны и привязкой к Днепру (путь морских походов против Турции и Крымского ханства).

Однако разбросанные на большой территории городки-сечи с немногочисленными казацкими гарнизонами не могли сдержать натиска орд турецких и татарских феодалов с юга, а также литовских и польских войск с севера. Поэтому казаки в 30–40-х годах XVI в. объединили свои силы и соорудили прочную крепость под названием «Запорожская Сечь», в оборонительную систему которой вошли небольшие городки-сечи.

Формирование Запорожской Сечи как своеобразной формы казацкой государственности после Люблинской унии вступило в новую фазу. Столица днепровской вольницы в разное время располагалась в разных, но хорошо защищенных природой местах. Так, после Хортицы она находилась на острове Томаковка (60-е гг. XVI в. – 1593 г.), затем – на р. Базавлук (1593–1638 гг.). Собственно Сечь или то укрепленное место, где размещалось казацкое управление, называли еще «Кошем». Жили казаки в сечи в куренях (большие дома – 40 на 12 м, были и служебные помещения – амбары, пекарни, церкви). Власть сечевого товарищества распространялась не только на «Кош Запорожский», но и на значительную территорию, которая называлась «землями Войска Запорожского» или «Запорожскими Вольностями».

Н.И. Костомаров называл Сечь «христианской казацкой республикой». Такое определение сохранило свое значение и в наши дни. Верховным органом управления Запорожской Сечи была сечевая рада, созывавшаяся ежегодно в начале января для выборов войсковой старшины (судьи, писаря, есаула и др.) во главе с кошевым атаманом, которого иногда называли гетманом. Кошевому атаману на раде вручалась булава (знак власти). Войсковыми клейнодами (знаками) являлись бунчук (медный или золоченый шар на деревянной рукояти с прикрепленным пучком волос из конского хвоста) и хоругви (флаги разных расцветок с изображением лика святых, крестов, оружия). Для засвидетельствования документов изготовлялись печати.

Низшую ступень командного аппарата возглавляли куренные атаманы, избиравшиеся казаками соответствующего куреня. Рада также решала важнейшие вопросы внутренней жизни и внешних отношений. Несогласное с решением рады меньшинство принуждалось к покорности большинством не только угрозами, но даже убийством. Демократизм в запорожской Сечи – классическая охлократия. Порядки в Сечи олицетворяли свободу личности и террор агрессивного большинства, аскетизм и разгул, благородство и жестокость, европейскую осторожность и азиатскую беспечность. Таким образом, у казачества выработалась противоречивая система власти и подчинения («агрессивная безэлитная демократия»).

Доктрина казачества – основателей Запорожской Сечи:

1. Признание Польшей особого статуса казачества с представлением ему экономических и социальных льгот.

2. Отказ польской шляхты и ополяченной украинской знати от колонизации Киевского Поднепровья.

3. Оборона украинских земель от турецко-татарской агрессии (с 1479 г. Крымское ханство признало вассальную зависимость от Оттоманской Порты).

4. Защита украинско-белорусского населения от католической экспансии, помощь братствам.

Все казаки, считавшиеся свободными и равноправными, несли службу за свой счет. В Сечь не допускались женщины, хотя вне ее территории казаки имели семьи. Самоуправление Запорожья регулировалось обычным правом. Сечь стала оплотом православия па Украине. Вступление в запорожское товарищество начиналось с вопроса: «В бога веруешь?». А прибывали сюда, наряду с украинцами, белорусы, татары, поляки, евреи, грузины, турки, молдаване и др. Причем многие из них были образованными людьми и у себя на родине занимали высокое социальное положение.

Численность сечевого товарищества не была стабильной. Зимой в Запорожье находился небольшой гарнизон, который нес сторожевую службу. Но с наступлением весны Сечь превращалась в людской муравейник. В мирное время главным занятием запорожцев были промыслы и скотоводство. За 300 лет существования Запорожской Сечи казачество так и не выработало частную собственность на землю, поэтому часть угодий предоставлялась пользователям пожизненно, а большая часть распределялась ежегодно по жребию.

Запорожское войско формировалось по добровольному принципу. Наибольшей эффективностью в бою отличалась казачья пехота, а первые конные отряды появились у запорожцев после 1576 г., когда Стефан Баторий (передал в Сечь 2000 лошадей). Однако конница у запорожских казаков была слаба и малочисленна. Как правило, в июле месяце запорожцы на гребных судах «чайках» (в каждой по 50-70 человек) совершали морские походы и достигали Кафы, Варны, Стамбула и т.д.