16. Зовнішня політика уряду х.Л.Родригеса Сапатеро.

Стратегические интересы в зеркале дипломатии

Одна из главных особенностей испанской дипломатии – стремление оптимальным образом сочетать «жесткую» и «мягкую» силу в международной политической игре. В качестве примера первой можно привести мощную внешнюю экспансию испанского транснационального капитала. В последние полтора десятилетия страна превратилась в третьего по значимости экспортера капитала, уступая лишь США и Франции. В 2007 г. испанские капиталовложения за рубежом составили 84,2 млрд. евро [1]. Только в государствах Латинской Америки в 1993-2007 гг. инвестиции испанских предприятий достигли внушительной суммы в 130 млрд. евро [2]. Это – весомый внешнеполитический фактор. Другой пример «силовой политики» – участие в международных военных и миротворческих операциях за рубежом (Афганистан, Балканы, Гаити, Ливан и т.д.). За последние 20 лет свыше 100 тыс. испанских военнослужащих участвовали в 50 миссиях на четырех континентах [3]. В частности, в настоящее время испанские корабли несут патрулирование у побережья Сомали (операция «Аталанта») и в 2009 г. захватили в плен несколько десятков пиратов.

Примерами «мягкой» силы могут служить: активное продвижение за рубежом странового бренда, того, что называют “marca País”, целенаправленные усилия по распространению испанского языка (отделения Института Сервантеса открыты в 42 странах на четырех континентах), ощутимое международное культурное влияние в широком смысле слова: искусство, литература, мода, гастрономия, образ жизни. Испания становится (и уже стала) родиной глобально признанных брендов и сама превратилась в страну-бренд. Речь идет о многом. Всемирно известные курорты и исторические памятники, брендированные товары и торговые марки made in Spain, популярные актеры и режиссеры, писатели и архитекторы, спортсмены и банкиры. Испания – страна, которая вызывает максимальные симпатии среди жителей других государств Европы. Показательный факт: по опросам общественного мнения, проведенным «Файнэншел таймс» в 2006 г., Испания заняла первое место в качестве желаемого места проживания европейцев. Отсюда – миллионы иностранцев, включая растущее число россиян, приобретающих недвижимость на испанской земле.

Важный фактор (и эксклюзивный ресурс) внешней политики Испании – деятельность короля Хуана Карлоса I, осуществляющего, согласно национальной конституции, высшее представительство испанского государства в международных делах [4]. Высокий авторитет монарха во всем мире позволяет ему оказывать определенное влияние на ход дипломатических переговоров и активно содействовать продвижению за рубежом испанских политических и экономических интересов. Хуан Карлос привносит в дипломатию Мадрида личное измерение, расширяет внешнеполитические горизонты Испании, «работает» на укрепление позитивного международного имиджа страны. К популярному королю нередко обращаются за политическими советами, приглашают выступить арбитром при решении межгосударственных проблем и споров. Нередко Хуан Карлос лично возглавляет испанские делегации для участия в наиболее представительных международных форумах и конференциях. В качестве курьеза заметим, что его реплика в адрес венесуэльского президента Уго Чавеса на XVII ибероамериканском саммите («Почему бы тебе не заткнуться?») произвела поистине планетарный эффект и была включена журналом “Time” в число десяти «словесных жемчужин» 2007 года. Важно то, что официальные зарубежные визиты королевской четы целенаправленно открывают испанскому бизнесу новые рынки и возможности [5]. Выступая от имени Испании в ООН и с других высоких трибун, король Хуан Карлос ясно выражает свою твердую приверженность принципу «эффективной многополярности» в международных отношениях и подчеркивает, что «ни одно государство не может претендовать на право единолично решать общие проблемы» [6]. Руководствуясь этим подходом, глава испанской нации – сторонник сохранения ООН и повышения роли мирового сообщества, приверженец коллективных действий перед лицом глобальных политических и экономических вызовов.

Все это в сумме создает глобальную проекцию внешней политики Мадрида и формирует (в общих чертах) модель международного позиционирования испанского государства. Но далеко не везде Испания занимает позиции, соответствующие ее экономическому и культурному потенциалу. Причем данное положение относится и к тем районам, где лежат стратегические интересы страны. Речь, в первую очередь, идет об Азиатско-тихоокеанском регионе с его новыми мировыми торговыми суперцентрами. Расширить присутствие Мадрида на просторах Азии и в ряде других мест – это вызов, брошенный испанскому политическому руководству самой жизнью и требованиями все более острой глобальной конкуренции.

В социальном контексте внешнеполитический курс в период демократического транзита опирался на значительную сплоченность испанского общества, известный консенсус по вопросам международных отношений. Это было необходимо в условиях глубокой трансформации страны, ее адаптации к меняющимся реалиям мировой политики, обретения новой роли в системе европейских и глобальных связей. Главным международным приоритетом стало участие в процессе европейской интеграции, которое, словно мощный рычаг, «подняло с колен» испанскую экономику. Присоединение к ЕЭС 1 января 1986 г. принесло Испании весомые финансовые и экономические дивиденды. Долгие годы (до вступления в ЕС Польши) страна оставалась главным получателем субсидий Сообщества, в период 1987-2007 гг. их сумма составила 186 млрд. евро [7]. Тесное хозяйственное взаимодействие определило и главный вектор внешней политики – сотрудничество с европейскими державами.

Ситуация изменилась в начале XXI века, когда правительство консервативной Народной партии (НП) под руководством Хосе Марии Аснара своими действиями на международной арене фактически сломало национальный консенсус и сделало вопросы внешней политики предметом общественного противостояния. В этом плане самый известный пример – процесс принятия решения об испанском участии в организованной США военной операции «Шок и трепет» (2003 г.). С самого начала против отправки войск в Ирак выступало как подавляющее большинство граждан, так и главные оппозиционные партии, включая Испанскую социалистическую рабочую партию (ИСРП) и Единых левых (ЕЛ), а также крупнейшие профсоюзы и другие многочисленные неправительственные организации. По данному вопросу и в Генеральных кортесах (парламенте), и в обществе в целом развернулись жаркие, если не сказать ожесточенные, дебаты, антивоенные демонстрации прошли во многих городах Испании [8]. Тем не менее, правительство НП не изменило своего решения, и испанские военнослужащие были отправлены в Ирак. Это означало одно: испанская внешняя политика утрачивала общенациональный консенсусный характер и перемещалась в сферу межпартийной борьбы (порой бескомпромиссной) со всеми вытекающими из этого негативными последствиями.

Безусловно, сложившаяся ситуация требовала исправления. Необходимо было привести международную политику в соответствие с подлинными стратегическими интересами испанской нации и принятой практикой формирования внешнеполитического курса, восстановить климат согласия в этой важной области общественной жизни.

«Доктрина Сапатеро»: теория и практика

Решение этой задачи выпало на долю Хосе Луиса Родригеса Сапатеро, лидера ИСРП, которая после победы на выборах в марте 2004 г. сменила у власти НП. В программных документах социалистов первым пунктом значилось: «Мы восстановим консенсус по вопросам внешней политики, нарушенный правительством НП» [9]. Развивая указанный тезис, депутат конгресса Мануэль Марин писал, что с победой ИСРП сложились благоприятные возможности для возвращения к «внешнеполитической модели, располагающей твердой поддержкой большинства политических сил и, что особенно важно, испанского общественного мнения» [10]. Политическое большинство, подчеркивал парламентарий, считает необходимым сконцентрировать внимание на трех моментах:

- организация вывода испанских войск из Ирака;

- выработка политики, которая позволит «самортизировать» нежелательные для Испании последствия расширения Евросоюза на восток (прежде всего в плане сокращения выплат Мадриду из фондов ЕС);

- проведение коррекции двусторонних отношений с США с тем, чтобы найти приемлемый для обеих сторон баланс интересов.

Эти идеи легли в основу внешнеполитического курса социалистов, стали составной частью «доктрины Сапатеро».

В период первой легислатуры (2004-2008 гг.) администрация ИСРП внесла существенные коррективы во внешнеполитическую деятельность. Главное – Мадрид отошел от приоритетной ориентации на Вашингтон, характерной для правительства Х.М. Аснара, и восстановил в правах европеизм как основной вектор испанской внешней политики. Не случайно противники Х.Л. Родригеса Сапатеро из рядов консерваторов с раздражением отмечали «очевидную и постоянную холодность дипломатических отношений с Соединенными Штатами» [11]. Существенными подвижками (по сравнению с предшествующим правлением «народников») были отмечены и другие направления политики Мадрида на международной арене. Правительство социалистов вывело воинский контингент из Ирака, увеличило экономическую помощь бедным странам, выступило с масштабной дипломатической инициативой «Альянс цивилизаций», получившей поддержку в десятках государств мира на всех континентах. По мнению ряда исследователей, «Альянс цивилизаций» в плане практической политики был альтернативой силовому курсу Дж. Буша, а в идеологическом смысле остается антитезой теории «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона [12]. По оценке близких к НП испанских неоконсерваторов, Х.Л. Родригес Сапатеро в сфере внешней политики произвел поворот на 180 градусов. «Никогда еще смена правительства в Испании не сопровождалось столь радикальным изменением внешнеполитического курса», – отмечал политолог Карлос Луис Мигель [13].

Именно поэтому внешняя политика администрации ИСРП стала мишенью острой критики со стороны оппозиционных сил. Правительство и лично Х.Л. Родригеса Сапатеро критиковали и критикуют за недостаточное внимание к международным вопросам. Это – лейтмотив полемических выпадов. Более конкретно власти упрекали в ухудшении отношений с США, в ослаблении позиций Испании в Евросоюзе и НАТО, в сотрудничестве с левыми режимами Латинской Америки, в выдвижении «иллюзорных дипломатических инициатив» типа «Альянса цивилизаций». Подобные голоса раздаются и за рубежом. В частности, бывший министр иностранных дел Мексики Хорхе Кастаньеда также критиковал правительство ИСРП за «тесные связи» с левыми режимами в Латинской Америке (Кубы, Боливии, Бразилии, Чили, Уругвая и т.д.) [14]. Как в каждой критике, в таких высказываниях есть доля правды, но только доля. В целом дипломатическая деятельность Мадрида в годы первой легислатуры социалистов характеризовалась активностью и соответствовала долговременным национальным интересам, которые иначе понимаются консервативными силами. Отсюда – их недовольство курсом ИСРП. Другое дело (и это – суровая правда), что испанская дипломатия в последнее время сталкивается на мировой арене с новыми и разнообразными вызовами, на которые не так просто дать адекватный ответ.

Свое видение основных международных задач, которые предстоит решать Мадриду, изложил на страницах столичной газеты «Паис» один из самых авторитетных испанских политиков – Фелипе Гонсалес. Легендарный лидер социалистов, возглавлявший правительство в 1982-1996 гг., из всей палитры внешнеполитических вопросов выделил следующее. Во-первых, необходимость адаптироваться к новому глобальному соотношению сил: относительному ослаблению экономических и политических позиций ведущих западных держав во главе с США и усилению мирового влияния стран-членов БРИК (новые глобальные экономические центры) и ряда других «восходящих государств». Во-вторых, преодолеть кризисные явления в развитии Евросоюза и придать этому объединению дополнительный динамизм и конкурентоспособность. В-третьих, радикально сократить зависимость Испании от ископаемых источников энергии, диверсифицировать энергетическую базу национальной экономики. В-четвертых, выстроить конструктивную иммиграционную политику с учетом того, что «иммиграция, будучи необходимостью, с каждым разом становится все более серьезной проблемой». И в-пятых, пересмотреть оборонную стратегию, развернув ее к современным угрозам, исходящим не из ушедшего в прошлое противостояния Запад – Восток, а от организованной преступности и трансграничного терроризма [15].

Испанская внешнеполитическая элита исходит из того, что в военно-политическом смысле отсутствуют непосредственные угрозы безопасности Испании. Системы угроз, с которыми сталкивается страна, лежат в иной плоскости и приобрели другую конфигурацию. С точки зрения Мадрида, самой главной из них является долговременная дестабилизация Большого Ближнего Востока, затрудняющая широкомасштабное международное сотрудничество в районе Средиземноморья – зоне стратегических интересов испанского государства. В число других внешних угроз, по мысли большинства испанских политиков, входят: конфронтационные настроения в исламском мире, распространение оружия массового поражения, трансграничный терроризм, неспособность многосторонних организаций и структур обеспечивать стабильность глобального развития, попытки решения международных проблем исключительно с опорой на силовой подход. Практически все эти угрозы носят пересекающийся характер и связаны друг с другом.

По мнению экспертов, одна из внешнеполитических проблем Мадрида состоит в том, что в ведущих европейских странах (Германия, Италия, Франция) к власти пришли правые силы, с которыми испанским социалистам сложнее находить общий язык. Пример тому – поддержка Брюсселем самопровозглашения независимости Косово, что не соответствовало национальным интересам Испании, сталкивающейся с сепаратистскими устремлениями в ряде регионов страны, прежде всего, в Каталонии и Стране Басков. Кроме того, под нажимом европейских партнеров и местных консерваторов испанским властям пришлось согласиться с ужесточением иммиграционной политики ЕС, что, к слову сказать, вызвало недовольство в Латинской Америке, с которой у Испании существуют особые отношения.

Неприятным сюрпризом для испанской дипломатии стал отказ ирландского населения на референдуме в 2008 г. одобрить Лиссабонский договор. Ориентируясь на углубление интеграционных процессов в Европе и всячески демонстрируя свой «европейский оптимизм», Мадрид болезненно воспринял неудачи в деле превращения Евросоюза в политически консолидированную организацию и приложил немало дипломатических усилий, чтобы добиться реформирования европейских институтов и одобрения Лиссабонского договора всеми странами-членами ЕС. Как отметил Х.Л. Родригес Сапатеро 1 января 2010 г., вступление в силу договора будет способствовать «усилению влияния Европы в международных делах, позволит ей успешнее защищать и продвигать ценности мира, сотрудничества и диалога между всеми странами и народами» [16].

Готовясь к председательству в ЕС, испанский лидер развил завидную активность. Он лично встретился с руководителями всех государств-членов Евросоюза и подготовил повестку политической работы Испании в Брюсселе в первом полугодии 2010 года [17]. В качестве главных задач Мадрид определил следующие:

- эффективное практическое применение положений Лиссабонского договора;

- закрепление тенденции к восстановлению экономики Европы после глобального кризиса и выработка новой макроэкономической стратегии Евросоюза;

- усиление роли и политического влияния Европейского союза в меняющихся мировых реалиях;

- помещение в центр политики ЕС вопросов обеспечения и защиты прав и свобод граждан.

Отдавая приоритет отношениям с европейскими партнерами, в правящих сферах Испании в то же время считают, что никакая реальная перестройка существующего миропорядка невозможна без конструктивного участия США. В предстоящие годы могут произойти позитивные изменения в испано-американских отношениях. Во дворце Монклоа (резиденция председателя правительства) не скрывали радости в связи с победой на президентских выборах Барака Обамы и загодя готовились к новому диалогу с Белым домом [18]. Доказательством тому послужило назначение послом в Вашингтон опытного дипломата Хорхе Дескальяра, одно время занимавшего пост главы испанской разведывательной службы. В середине апреля 2009 г. Мадрид провел в США крупную рекламную кампанию возможностей испанских предприятий в таких областях как строительство и возобновляемые источники энергии. Целью кампании было подключиться к реализации объявленного Б. Обамой плана инвестировать в эти области порядка 317 млрд. долларов [19].

Есть веские основания считать, что в обозримом будущем главным вектором внешней политики Мадрида останется курс на взаимодействие с другими государствами Западами. Вместе с тем, объективно существующие трудности в отношениях с союзниками по ЕС и НАТО, а также усиление международных позиций других глобальных игроков будут подталкивать испанское руководство к дальнейшей диверсификации внешнеполитических связей, к углублению сотрудничества с восходящими странами-гигантами, включая Китай, Индию и Россию.

По периметру национальных границ

Важнейшая сфера внешнеполитических действий Испании – Средиземноморье. Это зона безусловных стратегических интересов Мадрида, средоточие тесных экономических, торговых, политических и гуманитарных связей и – одновременно – сложных и взрывоопасных проблем. Никакие смены акцентов в ранжировании региональных приоритетов испанской внешней политики не меняли указанного положения, что объясняется длинным рядом постоянных и переменных факторов. Государства региона являются крупными поставщиками дефицитных сырьевых ресурсов, включая энергоносители (в 2010 г. вступил в строй газопровод, по которому из Алжира в Испанию по дну Средиземного моря будет ежегодно поступать 8 млрд. куб. м природного газа) [20], и именно отсюда в Испанию устремляется поток легальных и нелегальных мигрантов, а Северная Африка превратилась в перевалочную базу наркоторговцев. Наконец, в отдельных странах Магриба активно действуют экстремистские элементы, на счету которых многочисленные террористические акты и на испанской территории. Таким образом, для Мадрида отношения с североафриканскими государствами – это и вопрос собственной безопасности.

В этой связи как дипломатическое поражение Х.Л. Родригеса Сапатеро можно трактовать инициативу Н. Саркози создать организацию сотрудничества членов ЕС и стран Средиземноморского бассейна. Французскому президенту удалось привлечь к реализации проекта Союза для Средиземноморья (СДС) подавляющее большинство государств этого района мира, включая таких антагонистов, как Израиль и Сирия. В ходе парижского саммита 13-14 июля 2008 г. (в нем приняли участие лидеры 43 стран) были достигнуты важные договоренности по целому ряду острых вопросов: мирное урегулирование на Ближнем Востоке, борьба с незаконной иммиграцией, охрана окружающей среды. Кроме того, были поставлены задачи развития торгово-экономических обменов, хозяйственного использования солнечной энергии, активизации сотрудничества в сфере высшего образования и предпринимательства.

Почему успех Парижа стал поражением Мадрида? Концепция СДС имеет свою историю и предполагает реанимацию идеи создания средиземноморского еврорегиона на основе максимально тесного экономического и политического сотрудничества различных областей этого района мира. По существу, Евросоюз уже давно рассматривает Средиземноморье в качестве сферы своих стратегических интересов и крупного резерва экономического роста и политического влияния. В 1995-2005 гг. в рамках так называемого Барселонского процесса Испания имела шанс утвердить собственное лидерство в деле реализации средиземноморского проекта. Но фактический провал встречи в верхах в ноябре 2005 г. в Барселоне (большинство лидеров региона в ней не участвовали) поставил крест на амбициях Мадрида, и Париж перехватил дипломатическую инициативу и получил ощутимый политический выигрыш. 1:0 в пользу Н. Саркози, прибегая к спортивной терминологии, констатировала испанская печать [21]. Конечно, еще рано подводить окончательные итоги. Испании удалось добиться того, чтобы штаб-квартира организации разместилась на испанской земле – в Барселоне. И нет сомнений в том, что испанская дипломатия попытается «отыграть» свои позиции в ходе работы очередного саммита СДС, намеченного на 6 -7 июня 2010 года.

Средиземноморский контекст – доказательство диалектической связи сотрудничества и конкуренции между членами ЕС. Так, Испания вступила в острую конкурентную борьбу с Германией и Францией за крупный военный контракт на поставку Греции шести фрегатов стоимостью свыше 5 млрд. евро. Министр иностранных дел Мигель Анхель Моратинос в попытке укрепить влияние Мадрида в Северной Африке в июле 2008 г. (накануне саммита в Париже) в рамках одного турне посетил Алжир, Ливию, Мавританию, Марокко и Тунис. Рассматривая Магриб как зону своих жизненных интересов (Алжир обеспечивает 33% испанского импорта природного газа), Испания не собирается «сдавать без боя» свои позиции в этом районе мире и готова к жесткому экономическому соревнованию с партнерами по Евросоюзу. Мадрид показал, что он в состоянии экономически и политически сыграть на африканском направлении.

Одновременно в испанских властных структурах есть понимание того, что международная террористическая деятельность Аль-Каиды и ее союзников в государствах Северной Африке остается реальной угрозой, требующей совместного ответа Испании, Франции и других средиземноморских стран. Лидеры фундаменталистов не скрывают своей цели – «очистить Магриб от французов и испанцев». Особую опасность представляет тот факт, что исламские террористы окопались на территории самой Испании, где они, занимаясь наркоторговлей, аккумулируют денежные ресурсы, направляемые на финансирование подрывных акций. В частности, в результате спецоперации под кодовым названием «подводная лодка» испанские правоохранительные органы пресекли деятельность одной из таких групп, переправлявших деньги алжирским боевикам. В этом плане большое значение имело решение Испания и Франции создать совместный оперативный центр для борьбы с организованной преступностью (прежде всего – с наркоторговлей) в районе Средиземноморья. Эта структура дополнит уже существующую межнациональную антитеррористическую группу, поскольку, как показывает практика, зачастую трудно сказать, где кончается банальная преступность и начинается трансграничный терроризм.

«Мертвый узел» внешней политики Мадрида – проблема сохранения английского контроля над Гибралтаром. Этот вопрос лежит в двух плоскостях: в сфере двусторонних испано-британских отношений и в контексте международных отношений в Средиземноморье. В конце июля 2009 г. в Гибралтаре прошла очередная встреча в рамках образованного в 2004 г трехстороннего форума (Испания, Великобритания, власти Гибралтара). После переговоров М.А. Моратинос заявил: «Мы не уступили ни миллиметра наших требований, но на километры продвинулись вперед в диалоге и сотрудничестве, которые могут привести к окончательному решению проблемы» [22]. Отдавая должное изящным дипломатическим формулировкам, заметим, что испанская сторона, оставаясь на почве реальности, вынуждена соглашаться на сохранение статус-кво в этом сложном вопросе на неопределенно длительный период.

В дальнем зарубежье

В период второй легислатуры (2008-2012 гг.) Х.Л. Родригес Сапатеро ориентирован на дальнейшую активизацию внешнеполитической деятельности. Об этом свидетельствовало его выступление, организованное 16 июня 2008 г. престижным Королевским институтом Элькано перед многочисленными политиками, дипломатами и предпринимателями [23]. Глава правительства озвучил внешнеполитическую повестку дня, не оставив сомнений в готовности Мадрида играть роль «средней державы, занимающей особое стратегическое положение в многополярном мире». Испанский лидер подтвердил такие традиционные приоритеты, как взаимодействие с партнерами по НАТО и Евросоюзу, укрепление позиций Мадрида в районах Средиземноморья и Магриба, сотрудничество с Латинской Америкой. Х.Л. Родригес Сапатеро заявил о намерении продолжать дипломатические шаги в русле инициативы «Альянс цивилизаций» и ясно обозначил стремление наращивать усилия на новых внешнеполитических направлениях. В том числе было объявлено о трех предстоящих поездках главы правительства по странам Африки, трех – в Азию и одной – на Ближний Восток.

Х.Л. Родригес Сапатеро подчеркнул этические основы внешней политики страны: готовность Испании вносить весомый вклад в глобальную борьбу с бедностью и голодом, защищать права человека и добиваться всемирного моратория на применение смертной казни. В данной связи международные наблюдатели отметили неизбежное столкновение конкретных национальных интересов страны (прежде всего – экономических) с декларируемыми высокими этическими нормами. Пример тому – отношения Испании с Экваториальной Гвинеей. В этой испаноязычной стране, погрязшей в коррупции, грубейшим образом попираются права человека и политические свободы, но ее крупные нефтяные запасы вынуждают Мадрид проявлять сдержанность, избегать критических заявлений и даже удивительным образом находить признаки «процесса демократизации» .

Расширяя диапазон международной активности, правительство Х.Л. Родригеса Сапатеро стремится упрочить авторитет испанского государства. Важное место в этом плане занимают программы помощи бедным странам. На этом направлении в период первой легислатуры ИСРП произошла подлинная революция. Так, если в 2004 г. объем помощи, направляемой через каналы многосторонних организаций (главным образом – системы ООН), составил 866,8 млн. евро, то в 2008 г. этот показатель превысил 3 млрд. евро, т.е. вырос в 3,5 раза [25]. Даже в условиях мирового кризиса испанские власти не отказались от своих международных обязательств, рассматривая помощь в качестве важного рычага внешнеэкономической политики.

Акцентированное внимание испанских политических и деловых кругов к отношениям со странами Латинской Америки было вновь продемонстрировано в ходе визита в Мадрид президента Мексики Фелипе Кальдерона в июне 2008 года. Интерес вызвали планы по либерализации мексиканского нефтяного сектора, что может открыть новые возможности лидеру испанского бизнеса – нефтегазовой компании «Репсоль». Симптоматичным стало и намерение руководителей двух государств интенсифицировать диалог с Кубой и добиваться отмены санкций, введенных в 2003 г. Евросоюзом в отношении этой страны. Тем самым Испания не оставляет попыток экономически привязать к себе Латинскую Америку и не отказалась от идеи играть роль политического форпоста ЕС в регионе.

Напомним, что ставка на латиноамериканские рынки была сделана еще в 1990-е годы, когда крупнейшие испанские банки и корпорации прочно внедрились в экономику стран региона, в ряде случаев заняв в ней командные высоты и получая львиную долю прибылей. Так, вклад латиноамериканских стран в общий объем дивидендов телекоммуникационной компании «Телефоника» достигал 35%, банка «Сантандер» – 43, «Репсоль» – 46, банка ББВА – 51% [26]. В накаленной атмосфере глобального кризиса отношения с Латинской Америкой не только приобрели дополнительную значимость (эксперты заговорили о регионе как о «спасательном круге» для испанской экономики), но и осложнились.

Можно сказать, что интерлюдия инвестиционной экспансии Испании в Латинской Америке под зонтиком глобализации затормозилась в условиях мировых финансовых потрясений и тех внутренних перемен (так называемый «левый поворот»), которые стали развиваться в регионе в середине первого десятилетия 2000-х годов и прямо затронули интересы испанских ТНК. В частности, отдельные испанские активы попали под «паровой каток» национализации, волна которой прокатилась по ряду латиноамериканских стран. Причем пострадали крупнейшие. Например, в Венесуэле был национализирован филиал «Сантандера», являвшийся третьим по значению местным финансовым институтом. При этом размер компенсации (1050 млн. дол.) далеко не соответствовал претензиям менеджеров банка – 1800 млн. долларов. В результате возникла угроза утраты Испанией своих позиций по другую сторону Атлантики. Это потребовало от правительства ИСРП энергичных политических усилий по защите национальных бизнес-интересов. Выступая 11 мая 2009 г. в мадридском Доме Америк, Х.Л. Родригес Сапатеро призвал страны региона совместно с Испанией интенсифицировать начавшийся еще в 1991 г. процесс формирования Ибероамериканского сообщества наций и общими усилиями противостоять глобальному кризису и обеспечивать выполнение задач устойчивого развития [27].

В июле и августе 2009 г. в странах Латинской Америке побывали министр иностранных дел М.А. Моратинос (лоббировал интересы испанского бизнеса в Венесуэле) и первый заместитель председателя правительства Мария Тереса Фернандес де ла Вега. Главной целью ее поездки было укрепить взаимодействие с Бразилией, которая, вполне естественно, занимает видное место в международной стратегии Испании. Все действия Мадрида свидетельствуют: он вложил так много в политику укрепления своего влияния в Латинской Америке, что не желает терять завоеванные позиции из-за проблем отдельных (пусть даже очень крупных) компаний, пострадавших от действий местных властей.

Одно из профильных направлений международной политики Мадрида – поиск новых перспективных внешних рынков. Особые надежды испанцы связывают с нарождающимися странами-гигантами: Бразилией, Россией, Индией и Китаем. Уровень отношений с этими государствами далеко не полностью отвечает имеющимся хозяйственным возможностям, и задача правительства ИСРП – максимально повысить планку экономического сотрудничества. С этих позиций оценивали испанские элиты государственный визит в Испанию президента РФ Д.А. Медведева (март 2009 г.) и первый в истории испанско-индийских отношений визит президента Индии Пратибхи Патиль (апрель 2009 г.). Испанские власти и местное бизнес-сообщество выражают стремление развивать связи со странами БРИК по всем азимутам: наращивать товарооборот, поощрять взаимные капиталовложения, расширять обмены в сфере науки и технологий, интенсифицировать контакты в финансовой области. В Мадриде ясно сознают, что государства-гиганты представляют собой огромный потенциальный рынок для испанского бизнеса, и заинтересованы в качественных сдвигах в отношениях с ними

Вполне понятно, что специальный интерес вызывает Китай, где уже обосновались свыше 600 испанских компаний. Участвуя во встрече бизнесменов двух стран, проходившей в конце января 2009 г., Х.Л. Родригес Сапатеро озвучил намерение увеличить объем взаимной торговли с 26 млрд. дол. (2008 г.) до 40 млрд. дол. в 2011 г. и выделил ряд приоритетных секторов, в которых испанский бизнес обладает определенными конкурентными преимуществами: строительный инжиниринг, возобновляемые источники энергии, финансовые услуги, телекоммуникации, охрана окружающей среды, аэрокосмическая отрасль и пищевая промышленность. На этих направлениях Испания готова наращивать капиталовложения в китайскую экономику

Бесспорным достижением испанской дипломатии стало участие страны в саммитах «большой двадцатки». Первоначально Испания не входила в состав этой группы на том основании, что ее интересы (как и интересы целого ряда других европейских государств) представляли делегаты Евросоюза. Но Мадрид предпринял энергичные действия для изменения такого положения дел и добился приглашения на саммит в Вашингтоне, а затем – Лондоне. Тем самым Испания присоединилась к узкому кругу стран-членов ЕС (Великобритания, Германия, Италия, Франция), которые участвуют в работе «большой двадцатки» в двойном качестве: как партнеры по Евросоюзу и как суверенные государства, и получила возможность на самом высоком международном уровне изложить свое видение причин и существа мирового кризиса. В частности, выступая на саммите в Лондоне, Х.Л. Родригес Сапатеро заявил: «Ответственность за этот кризис лежит не на семьях трудящихся, не на пенсионерах, не на людях, зарабатывающих на жизнь своим трудом. Этот кризис вызван злоупотреблениями и алчностью финансовой системы. Поэтому ответом правительств должна стать забота о простых людях, о тех, кто нуждается» [30]. В этой связи испанский лидер призвал к установлению нового международного порядка, подразумевающего прозрачность мировой финансовой системы, ликвидацию «налоговых оазисов», расширение кредитов развивающимся странам.

* * *

Стартовав с весьма низких международных позиций в начале демократического транзита, Испания быстро «набрала дипломатические очки» и существенно расширила свое влияние в мировых делах. Мадрид исходит из широко понимаемых национальных интересов, активно использует «жесткую» и «мягкую» силу и становится активным участником процесса формирования нового типа экономических и политических межгосударственных отношений. Заложенный в «доктрине Сапатеро» конструктивный потенциал способствует тому, что в поле зрения испанского политического и экономического истеблишмента попадают все новые страны и регионы (и новые международные проблемы и возможности), а сама внешняя политика Испании приобретает черты дипломатической деятельности глобального уровня и значения. Очевидно и то, что председательство в Евросоюзе в первой половине 2010 г. будет использовано Мадридом не только для эффективного запуска новых институтов ЕС, но и для повышения собственного влияния в европейских и мировых делах.

16. Співвідношення європеїзму та атлантизму у зовнішній політиці Іспанії.

17. Завершення ІІ світової війни та зовнішньополітичні позиції Італії.

18. Інтеграційні процеси в Європі та участь в них Італії.

19. Участь Італії у врегулюванні міжнародних конфліктів сучасності.

20. Особливості формування зовнішньої політики Греції у біполярну добу та пост біполярну добу.

21. Кіпрська проблема та греко-турецьке протистояння.

22. Інтеграційні процеси у Європі та позиція Греції.

23. Регіональні пріоритети у зовнішньополітичній діяльності Греції.

24. Участь Греції у врегулюванні міжнародних конфліктів сучасності.

25. Зовнішня політика Португалії у біполярну добу.

26. Інтеграційні процеси у Європі та позиція Португалії.

16. Зовнішня політика країн Бенілюксу.

Особенности социально-экономического и политического развития «малых стран» Западной Европы во второй половине ХХ в.

«Большая коалиция», созданная в Австрии в 1949 г., в которую вошли две ведущие партии, АНП и СП А, просуществовала до 1966 г., причем АНП всегда выдвигала федерального канцлера, а СП А — вице- канцлера. Все послевоенные годы президентами Австрии были социалисты. В 1956 г. на политической арене появилась новая партия — Австрийская партия свободы (АПС), национально-либеральная партия с неонацистским уклоном.

Осуществляя политику «социального партнерства» с АНП, Социалистическая партия Австрии была вынуждена уступать давлению со стороны своего партнера по правительственной коалиции по ряду важных вопросов. Так, в вопросе о передаче нефтяной промышленности Австрии англо-американским компаниям позиция АНП одержала верх, и в декабре 1959 Г. важнейшие позиции в нефтяной промышленности страны были переданы англо-американским концернам. В 1960 г. при обсуждении законопроекта о пенсиях СПА снова капитулировала.

Что касается экономического развития, то в 50—60-х гг. Австрия делала значительные успехи в совершенствовании структуры общественного производства. Более быстрыми темпами начали развиваться добыча и переработка нефти и газа, химическая промышленность, точное машиностроение, электроника. Необходимо отметить, что циклические ухудшения экономической конъюнктуры, кризисные явления в некоторых областях промышленности, особенно в 70—80-х гг., носили в Австрии более сглаженный характер, нежели в других западноевропейских странах, а социальные последствия не были столь резки.

Экономическое укрепление буржуазии приводил Австрийскую народную партию к сдвигу вправо. Одновременно наметилась тенденция в СПА к проведению более самостоятельной политики. Кризисы в правительстве АНП/СПА к середине 1960-х гг. приобрели хронический характер. В частности, летом 1963 г. разногласия по «делу о Габсбургах» привели к победе СПА: Национальный совет принял их резолюцию об отказе О. Габсбургу, отпрыску монархической династии, в предоставлении австрийского гражданства.

В марте 1966 г., воспользовавшись преимуществом, полученным в Национальном совете на выборах, лидеры АНП предъявили СПА Ультимативные условия коалиции, которые были отвергнуты последней. После 20-летнего существования политической коалиции АНП и СПА было создано однопартийное правительство Народной партии. Период в четыре года, в течение которых у власти находилась АНП, возглавляемая Й. Клаусом, был отмечен значительным оздоровлением внутриполитической жизни страны. СПА проводила в это время политику «умеренной оппозиции», проводя и далее идею социального партнерства.

После выборов в Национальный совет в 1970 г. СПА впервые образовала самую многочисленную фракцию. Победа на выборах позволила председателю СПА, Бруно Крайскому, сформировать однопартийное правительство. С 1970 по 1983 г. Б. Крайский, видный государственный деятель Австрии, сыгравший большую роль в подготовке Государственного договора, — генеральный канцлер Австрии. В 1983 г. с утратой абсолютного большинства на выборах в Национальный совет Крайский объявил о своей отставке. Его преемник Ф. Зиновац сформировал коалиционное правительство с Австрийской партией свободы (АПС). Таким образом, кабинет СПА/АПС располагал 107 мандатами, а оппозиционная австрийская народная партия (АНП) — 81.

1986 год связан для Австрии со скандалом по поводу обвинения бывшего генерального секретаря ООН, заместителя председателя АНП, Курта Вальдхайма Всемирным еврейским конгрессом в том, что он во время Второй мировой войны, будучи членом нацистской партии, активно участвовал в военных преступлениях, совершенных на Балканах в отношении партизан.

В 1988 г. международная комиссия историков, которой правительство Австрии поручило разобраться в военном прошлом президента, представила результаты своего расследования. Комиссия не нашла доказательств участия главы австрийского государства в военных преступлениях, но все же решительно осудила его действия во время войны. Несмотря на обвинения, Вальдхайм во втором туре президентских выборов набрал абсолютное большинство голосов по сравнению со своим соперником, социалистом Куртом Штайрером, и стал президентом. Возможно, избирателей привлек новый лозунг АНП в связи с этим скандалом: «Мы, австрийцы, выберем того, кого хотим». Скандал отразился на отношениях между СПА и АНП, а в ноябре 1990 г. на выборах победила СПА.

Швейцария в 50-е гг. вышла на 11 — 12 место в мире по объему промышленного производства. На долю промышленности приходилось примерно 47 % валового национального продукта и около 95 % стоимости швейцарского экспорта. Из более 2 млн самодеятельного населения свыше 1 млн составляли индустриальные рабочие.

Несмотря на высокую степень концентрации капитала, основная доля промышленного производства приходилась на мелкие и средние предприятия.

Экономика Швейцарии очень тесно связана с мировым рынком. В 1959 г. по внешнеторговому обороту на душу населения Швейцария стояла на втором месте в мире. Главными торговыми партнерами Швейцарии были страны Западной Европы.

Огромную роль и особое место в экономике страны занимает туристический бизнес, который уже в 50-х гг. значительно окреп. Другой примечательной чертой Швейцарии является стабильная банковская система. Постоянный нейтралитет страны и консерватизм ее внутренней политической жизни издавна привлекали в эту страну капиталы. Швейцарские банки получают колоссальные доходы, одновременно это косвенно благоприятствует экономическому развитию страны.

Конец 50-х гг. был назван «периодом процветания». Однако во время производственного и финансового подъема появились черты «перегрева экономики». В 1964 г. правительство приняло ряд чрезвычайных декретов, которые, по сути, были олицетворением первого вмешательства государства в частное предпринимательство в истории страны. Был искусственно сужен приток иностранного капитала, ограничены возможности получения предпринимателями банковских кредитов, право на строительство новых (производственных) объектов и расширение существующих площадей. Эти меры коснулись в основном мелкого и среднего предпринимательства, однако какой-либо оппозиции в стране не сложилось. Более того, рабочих и служащих призывали не добиваться повышения зарплаты и сокращения рабочей недели, которая была одной из самых продолжительных (47—50 часов).

К концу 60-х гг. «антиперегревные меры» были отменены. Все эти годы у власти в Швейцарии продолжала находиться коалиция четырех партий (трех буржуазных и Социал-демократическая).

В середине 60-х гг. возникли ультраправые группировки: «Бдительность» во французской части Швейцарии и «Движение против засилья иностранцев» в немецкой. Проблема иностранной рабочей силы в целом являлась весьма острой. Ввоз иностранной рабочей силы увеличился в связи с быстрым расширением производства и туризма, однако показатели условий труда и быта, оплата труда, социальное страхование и пр. были,значительно ниже, чем у швейцарских граждан. Шовинистические настроения вылились в то, что под лозунгом «спасения швейцарцев от поглощения их иностранцами» депутат парламента Шварценбах, поддерживаемый ультраправыми группировками, потребовал в 1968 г. удалить из страны 300 тыс. иностранных рабочих (из 800 тыс.). Официальные круги не поддержали это мероприятие, так как удаление такого количества рабочих не могло не отразиться на экономике страны.

Другим острым внутриполитическим вопросом в 50—60-х гг. было равноправие женщин. Весьма примечательно, что Швейцария (за исключением Лихтенштейна) оставалась последней страной Европы, где женщина была лишена основного политического права. Женщины не имели права не только избирать и быть избранными в общегосударственный парламент и в органы местного самоуправления, но и принимать участие в кантональных и общешвейцарских референдумах. В 1958 г. предложение о равноправии женщин было вынесено на референдум. Разумеется, референдум был проведен с участием одних мужчин и предложение не прошло. Против политического равноправия женщин жестко выступали клерикальные круги. Только в трех кантонах сторонники женского равноправия одержали победу. В конце 60-х гг. еще в нескольких кантонах женщины были допущены к участию в референдумах, но не в кантональных выборах. 1 марта 1969 г. 3 тыс. женщин организовали «поход на Берн». Требования, выдвигаемые ими, заключались в уравнении их в политических правах, в возможности занимать любые должности, в доступе к высшему и специальному образованию, а также к ликвидации неравенства женщин в оплате труда.

Страны Бенилюкса в своем экономическом развитии в 50— 60-х гг. сделали значительный рывок. Однако модернизация производства, его структурная перестройка, вступление стран в Общий рынок вызвали социальную напряженность и рост рабочего движения.

Вступление Бельгии в ЕЭС усилило неравномерность развития различных отраслей промышленности. Из-за конкуренции вслед за ухудшением положения в хлопчатобумажной, цинковой и судостроительной отраслях настал черед угольной промышленности. Бельгийский уголь не конкурировал с более дешевым заграничным, что привело в 1959 г. к необходимости закрытия ряда шахт. Началось забастовочное движение. В конце 1960 г. в так называемой «великой стачке» участвовало более 1 млн трудящихся. Она была направлена против «единого закона» («закона нищеты») правительства Г. Эйскенса, предусматривавшего увеличение налогов, сокращение ассигнований на социальные нужды, замораживание зарплат и пр. в целях выведения из кризиса ряда отраслей промышленности. Забастовочное движение продолжалось все десятилетие, причем в нем наметилась тенденция к совместным действиям сначала отраслевых объединений Всеобщей федерации труда и Конференции христианских профсоюзов, а затем и самих профцентров. Мировой экономический кризис середины 70-х гг. еще больше обострил внутриполитическую ситуацию. В этих условиях потерявшая свою популярность Социально-христианская партия, находившаяся у власти в коалиции со сменяющими друг друга Либеральной партией (с 1961 г. — Партия свободы и прогресса) и Бельгийской социалистической партией, попыталась пересмотреть свою политику. Еще на II Ватиканском соборе (1962-1965), одним из острых вопросов которого было обновление церкви, главы бельгийского и нидерландского епископатов выступали за приспособление католицизма к новым условиям, последовательную реализацию принципов солидаризма и демократии. СХП пыталась реализовать эти идеи, выдвинув программу «социального программирования», которая заключалась в применении практики консультаций профсоюзов, предпринимателей и правительства.

Другим важным вопросом в начале 60-х гг. явился национально-языковой вопрос. На протяжении десятилетий франкоязычные валлоны находились в привилегированном положении, чему способствовал и тот факт, что южная, валлонская часть страны с шахтами и сталелитейными заводами была богаче фламандского севера. Однако в последние десятилетия эти отрасли потеряли былое значение, а на первый план стал выступать север с его развивающейся легкой и электронной промышленностью. Фламандцы добились еще в 1929 г. того, что фламандский язык был признан вторым официальным языком. Причиной же новых споров явилось неравномерное распределение капиталовложений, основной поток которых устремился во Фландрию, благодаря чему экономика Фландрии развивалась в два раза быстрее. В свою очередь, усиление фламандского национализма вызвало реакцию валлонов.

В 1966 г. студенты фламандского факультета Л у венского университета потребовали, чтобы обучение велось только на фламандском языке. Национально-языковая проблема вызывала серьезные разногласия между партиями. В конце 1970 г. был проведен ряд конституционных реформ, закреплявший существование трёх культурных сообществ (французского, фламандского и немецкого) и четырех лингвистических районов (три названных и двуязычный Брюссель). Изменения в конституции предусматривали также создание трех региональных органов власти с широкими полномочиями: для Фландрии, Валлонии и Брюсселя, однако фактически таковых создано не было. Только в 1988 г. бельгийский парламент принял ряд законов, которые превращали страну в федеративное государство. А в 1993 г. была принята поправка к первой статье конституции о федеративном устройстве государства, в соответствии с которой усилилась самостоятельность обеих частей страны — Валлонии и Фландрии. Мнения об этом акте расходятся: некоторые политики считают его логическим следствием длительного процесса правового урегулирования фламандцев и валлонов, другие полагают, что поправка - это шаг на пути к расколу страны. Символом единства страны остается монархия.

Несмотря на отказ от помощи по плану Маршалла в 1952 г. и сильное наводнение 1953 г.; экономика Голландии быстро стабилизировалась. В сталелитейной, нефтехимической и станкостроительной отраслях появились крупные предприятия, ориентированные на экспорт. К концу 1960 г. довоенный уровень промышленного производства был превзойден более чем в 2 раза.

В Голландии получило применение государственно-монополистическое регулирование экономики, которое выражалось в ежегодном планировании бюджетной и финансовой политики, программах регионального развития, проектов в области экологии и урбанизации.

Расширение промышленного производства, в частности, объяснялось фактором сбыта продукции на внешних рынках (в важнейших отраслях экономики экспортировалось от 22 до 50 % продукции). Начиная с 60-х гг. развитию новых отраслей промышленности способствовал сбыт их продукции на рынках ЕЭС, хотя для Нидерландов крупнейшими торговыми партнерами оставались США и Англия.

Большое значение для Нидерландов имели международные связи голландских монополий. Так, огромную роль в жизни страны играли четыре международных концерна: «Ройял датч-Шелл» (англо-голландская нефтяная компания), «Юнилевер» (англо-голландский концерн по производству маргарина, мыла и технических жиров), АКЮ (голландско-германская компания по производству искусственного шелка; с 1969 г. АКЗО) и голландско-американский концерн «Филипс».

Необходимость в капиталовложениях объясняла предоставление государственных субсидий иностранным компаниям (с 1967 г.) при создании новых предприятий, при этом американский капитал занимал доминирующее место.

Процессы концентрации и централизации производства в связи с усилением западноевропейской интеграции происходили в химической, металлообрабатывающей и текстильной отраслях, а также в банковской сфере.

В сельском хозяйстве был взят курс на свободный международный рынок. Это вело, с одной стороны, к массовому разорению мелких хозяйств, а с другой — к интенсификации и проникновению высокоразвитых технологий в эту сферу. В ЕЭС Нидерланды занимали первое место по экспорту целого спектра сельскохозяйственной продукции (животноводство, овощеводство, садоводство, цветоводство).

Во внутриполитической сфере наиболее сильные позиции занимала Католическая народная партия (КНП), опиравшаяся в своей деятельности как на католическое духовенство, так и на государственных чиновников. Программа КНП, базировавшаяся на положениях папских социальных энциклйках, заявляла о перерождении капитализма в «народный капитализм», выступала за «систему участия в прибылях», ратовала за «гармонический союз» рабочих и работодателей.

Второй по влиянию была Партия труда (ПТ), программа которой была во многом схожа с программой КНП.

Внутриполитическая жизнь была достаточно неустойчива, что выражалось в частой смене кабинетов, пока не было сформировано объединение в избирательную федерацию «Христианско-де-мократическая акция», куда вошли три партии: КНП, протестантские Антиреволюционная партия и Христианско-исторический союз. Эта федерация выдвинула идею «третьего пути между социализмом и капитализмом» — такого социального устройства, в котором рыночная экономика сочеталась бы с «принципиальными основами демократического государства и плюралистического общества». Новая конституция 1983 г. подтвердила курс правящих партий.

Основой экономики Люксембурга оставалась черная металлургия. По добыче руды и выплавке чугуна и стали на душу населения Люксембург прочно удерживал первое место в мире. Поскольку потребление продукции металлургической промышленности внутри страны не превышало 1—4 %, то соответственно 96—99 % шло на экспорт. Однобокость экономики И ее экспортный характер усилили зависимость Люксембурга от иностранного капитала, особенно от американского и западногерманского.

60—70-е гг. характеризуются расширением банковской деятельности в стране, что было связано с развитием западноевропейской интеграции.

Христианско-социальная народная партия (ХСНП), программа которой фактически не отличалась от других клерикальных партий Бенилюкса, оставалась ведущей партией Люксембурга. Коалиции ХСНП чередовались попеременно с Люксембургской социалистической рабочей партией (Л СРП) и Демократической партией (Д П).

Несмотря на то что лидирующая ХСНП и другие сторонники «атлантизма» и верности НАТО выступали за сохранение воинской повинности, в 1967 г. палата депутатов приняла закон об упразднении обязательной воинской повинности и формировании армии из добровольцев.

В целом же внутриполитическая ситуация в Люксембурге отличалась большей стабильностью, что, безусловно, связано с одним из самых высоких уровней жизни в Западной Европе.

3. Международное положение «малых стран» Европы

Страны Бенилюкса всеми силами продолжали поддерживать все проекты углубления западноевропейской интеграции. Они вошли в Европейское объединение угля и стали (ЕОУС) с момента его основания в 1951 г. В 1955 г. конференция министров иностранных дел стран ЕОУС приняла «Меморандум Бенилюкса» о принципах экономической интеграции, который был составлен по проекту голландского министра Бейена. В 1957 г. было образовано Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). Брюссель и Люксембург стали столицами Единой Европы, разместив ряд ее учреждений и организаций. В этом же году три страны создали Экономический союз для согласования своей сельскохозяйственной политики. Необходимо отметить, что «европеизм» означал не только экономическую интеграцию, но и укрепление военно-политического союза стран Бенилюкса.

Однако наряду со стремлением к укреплению своих позиций в Европе путем интеграции, страны Бенилюкса оставались верными принципам «атлантизма».

«Атлантическая» ориентация наиболее четко прослеживается в Бельгии, в столице которой располагаются военные штабы НАТО. Верная принципам НАТО, она отправила в Корею свои войска. В июле 1962 г. правительство Бельгии заключило с правительством США соглашение о сотрудничестве в области атомного оружия и так называемой «совместной обороны». Безусловно, одним из факторов, позволившим Бельгии провести военную интервенцию в Конго, была «дружба» с США. Однако война 1960—1963 гг. закончилась для Бельгии безрезультатно.

1960-е гг. стали свидетелями борьбы между сторонниками «атлантизма» и «европеизма», наиболее острые формы которой проявились в Голландии и Люксембурге. Никогда ранее вопросы войны и мира не приобретали такой актуальности. Проамериканская внешняя политика привела к участию Голландии в «холодной войне». После выхода Франции из военной организации и отказа Люксембурга от размещения у себя в стране штаб-квартиры командования вооруженными силами НАТО в Европе, она «поселилась» в Бельгии. В 1968г. под нажимом общественности Нидерланды и Люксембург подписали Договор о нераспространении ядерного оружия.

На внешнюю политику Швейцарии и Австрии оказывал влияние их статус нейтралитета. «Постоянный нейтралитет» был одним из факторов, который принес Австрии политическую стабильность и экономическое благосостояние. Улучшились отношения с СССР. Территория страны все чаще становилась местом международных встреч.

Благодаря своему нейтральному статусу возросло значение Швейцарии как европейского центра деятельности ООН. В Женеве находится Европейское отделение ООН, штаб-квартира Всемирной организации здравоохранения, Международной организации труда и еще целого ряда крупнейших организаций мира.

Определенное давление извне и устремления правящих кругов делали внешнюю политику Швейцарии не всегда однозначной. В частности, возникла тенденция «гибко» толковать политику нейтралитета, что обосновывало право на военное сотрудничество с государствами-членами НАТО. Так, швейцарская армия сотрудничала с армиями стран НАТО в подготовке военных кадров и стандартизации вооружений, а в швейцарских городах были размещены филиалы ряда западных фирм, выполнявших заказы НАТО по производству вооружения.

В 60-е гг. Швейцария стала проявлять интерес к укреплению отношений со странами Западной Европы, в частности, она сближается с другими нейтральными странами — Австрией и Швецией.

Еще в мае 1960г. Швейцария и Австрия вошли в Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ), созданную в качестве альтернативы ЕЭС. В отличие от последней, ЕАСТ являлась чисто экономической организацией, исключавшей создание наднациональных институтов.

Однако в те годы Австрия и Швейцария были только сторонними наблюдателями нового этапа западноевропейской интеграции, предложенного французским президентом Ж. Помпиду. Страны Бенилюкс активно участвовали в развитии этих идей, в частности, под руководством премьер-министра Люксембурга Вернера был составлен проект валютно-экономического союза стран ЕЭС, а комиссия под руководством бельгийца Давиньона разработала концепцию политической интеграции.

Этим проектам удалось реализоваться значительно позже, поскольку мировой экономический кризис 70-х гг. приостановил преобразования ЕЭС. С середины 80-х гг. Бенилюкс снова самым активным образом включается в новый этап европейской интеграции. Они поддержали подписание Маастрихтского договора в 1991 г., в котором были согласованы принципы, в соответствии с которыми будет строиться Европейский союз.

С конца 80-х гг. Австрия и Швейцария стали проявлять интерес к проблемам европейской интеграции, что выразилось, в частности, в их более активном участии в деятельности Совета Европы и Организации экономического сотрудничества и развития.

В январе 1995 г. Австрия стала полноправным членом Европейского сообщества. Что касается Швейцарии, то на референдуме в декабре 1992 г. швейцарцы небольшим большинством голосов (50,3 %) высказались против присоединения страны к будущей объединенной Европе. Преимущества политики формального нейтралитета, которым обладала Швейцария, настолько импонировали населению, что в 1986 г. швейцарцы вновь проголосовали против вступления в ООН. Правящие же круги, заинтересованные в сохранении собственного конституционного механизма и неприкосновенности, настороженно относятся даже к сотрудничеству с другими странами в гуманитарной и правовой сферах. С большим трудом и только в 1992 г. парламент ратифицировал Международный пакт 1966г. об экономических, социальных и культурных правах человека.

16. Зовнішня політика Австрії у біполярну та постбіполярну добу.

17. Австрійське питання у повоєнних міжнародних відносинах.

18. Особливості зовнішньополітичного курсу Швейцарії та Ліхтенштейну.

16. Зовнішня політика країн Північної Європи.

Северная Европа в системе международных отношений в XXI в

Для рассмотрения положения стран Северной Европы в системе международных отношений используем многоуровневый подход.

Макроуровень.

Уровень взаимоотношений между государствами в планетарном масштабе. На этом уровне страны Северной Европы: Норвегия, Финляндия, Швеция, Дания, Исландия принимают участие в международных отношениях по большей части не самостоятельно, а посредством различных международных организаций и сообществ, в которых они состоят.

Все страны входят в состав ООН. Финляндия непостоянный член СБ ООН в 1969-1970 и 1989-1990 гг.

Исландия, Норвегия и Дания были в рядах государств, вступивших в Североатлантический союз еще в 1949г. Членство в НАТО является для Исландии одной из жизненных необходимостей, т.к. у нее нет собственной армии и ее заменяют войска североатлантического альянса. Размещенные в Норвегии военные базы являются стратегически важными и одними из ключевых позиций для НАТО. Швеция и Финляндия принимали участие в программе «Партнерство ради мира», однако не изъявили желание вступить в Североатлантический союз

Кроме того, являясь Европейскими странами, некоторые из них присоединились и к Европейской интеграции. Одной из первых в странах Северной Европы вошла в состав Европейского Союза Дания в 1973г. В 1995 г. в состав ЕС вошли Швеция и Финляндия. В 2001г. все эти страны вошли в зону Шенгенского соглашения. Вопрос о вхождении в ЕС Норвегии и Исландии до сих пор не решился в связи с противоречиями по поводу рыбной промышленности.

Мезоуровень

Уровень взаимоотношений государств в регионе и с соседними странами. Наиболее активными участниками международных отношений станы Северной Европы проявляют себя как раз на этом уровне.

Северная Европа и ЕС

По данным Европейского Центрального Банка на начало 2006 г., удельный вес Швеции, Финляндии и Дании в совокупном ВВП стран ЕС был относительно небольшим и составил 5,1%.

Из всех стран Северной Европы лишь Финляндия входит в зону евро. Швеция и Дания, являясь членами ЕС, предпочли сохранить собственные валюты – во многом это объясняется традиционно высоким уровнем евроскептицизма населения в этих странах и его боязнью потерять социальные завоевания

Дания, Швеция и Финляндия получают субсидии фермерским хозяйствам в рамках Общей сельскохозяйственной политики ЕС. Она предусматривает специальные методы поддержания доходов фермеров, включающие довольно высокие внутренние цены на продукты питания и накопление избыточных запасов продовольственных товаров, которые сбываются по демпинговым ценам на рынках за пределами Союза. Общая сельскохозяйственная политика альянса предусматривает также крупные субсидии как от страны проживания фермера, так и от ЕС за экспорт дополнительных продовольственных товаров на любой рынок вне ЕС.

Не входящая в ЕС Исландия так же является значимым поставщиком сельскохозяйственной продукции. Ее главным конкурентным преимуществом является то, что в силу имеющихся соглашений с ЕС страна имеет доступ на огромный общеевропейский рынок. При этом, поскольку Исландия не входит в ЕС, на нее не распространяются многие ограничения, исходящие из общей политики ЕС по сельскому хозяйству и рыболовству.

Внешняя торговля

Скандинавские государства традиционно являются значимыми экспортерами готовой продукции. При этом с 2004 г. сохраняется благоприятная конъюнктура для роста экспорта из скандинавских стран. По оценкам правительственных структур этих стран, вследствие благоприятных условий в 2006 г. прогнозируется рост экспорта на 6,3%, в 2007 г. – на 6,2% и в 2008 г. – на 5,3%. Основными торговыми партнерами скандинавских стран являются государства Европейского союза. Главными статьями скандинавского экспорта являются высокотехнологичное телекоммуникационное оборудование, программное обеспечение, автомобили, вооружение и бытовая техника.

Инвестиции

Скандинавские страны являются крупным экспортером капитала. Общий объем скандинавских зарубежных нетто-инвестиций составляет около 400 млрд. долларов, из которых 211 млрд. приходится на Швецию и 104 млрд. – на Норвегию. Главными инвесторами в скандинавских странах являются инвестиционные и пенсионные фонды, страховые компании, в Норвегии – государственный нефтяной фонд. Иностранные инвестиции в экономику скандинавских стран меньше суммарного объема скандинавских инвестиций в мире. Это обусловлено высокими издержками на оплату труда, высокими налогами и строгими требованиями по охране окружающей среды. Вместе с тем экономическая и политическая стабильность, правовая защищенность экономических субъектов, устойчивая валютно-финансовая система, наличие передовых технологий и высококвалифицированной рабочей силы способствуют привлекательности страны для притока иностранного капитала. Крупнейшими партнерами по инвестиционному обмену являются страны ЕС. Отдельным значимым направлением для скандинавских инвестиций являются страны Балтии, вступившие в 2004 г. в Европейский союз. В силу социо-культурной близости скандинавский бизнес чувствует себя особенно комфортно в этих странах.

Конкурентоспособность исландской экономики эксперты объясняют правильным выбором стратегии развития структурообразующей отрасли – рыболовства и рыбопереработки. После присоединения в 1970 г. к Европейской ассоциации свободной торговли, а в 1994 г. – к соглашению о Европейском экономическом пространстве, рыбная продукция Исландия получила доступ к огромному общему рынку стран ЕС. При этом, поскольку страна не входит в ЕС, рыболовная отрасль Исландии не попадает под ограничения, исходящие из Общей политики ЕС по рыболовству, которая налагает серьезные ограничения и фактически ставит районы промысла рыбы под контроль Брюсселя. Это обстоятельство делает рыболовную продукцию Исландии более конкурентоспособной по сравнению с рыбной продукцией стран, входящих в ЕС.

Важное направление внешнеполитических усилий Финляндии – укрепление стабильности и сотрудничества на европейском Севере. Входит в Совет государств Балтийского моря (СГБМ), Совет государств Баренцева Евроарктического региона (СБЕР), Арктический совет, выступила инициатором “Северного измерения” ЕС.

Географическая зона Северного измерения  Северное измерение охватывает следующую географическую территорию: от Исландии на восток, включая северо-запад России, от Норвегии, Баренцева и Карского морей на севере к южному побережью Балтийского моря. Страны, не являющиеся членами ЕС и входящие в Северное измерение, это –Российская Федерация, Норвегия и Исландия.  Цели  Северное измерение нацелено на решение особых задач регионального развития Северной Европы. Сюда входят суровые климатические условия, большие расстояния, большие различия в уровне жизни, экологические задачи, включая управление ядерными отходами и водными ресурсами, а также недостаточный транспорт и пограничные службы. У Северной Европы большой потенциал, она богата природными ресурсами.  Цель Северного измерения состоит в углублении приграничного сотрудничества между ЕС и его соседними странами и регионами в Северной Европе. Оно направлено на создание безопасности и стабильности в регионе, а также безопасной, чистой и доступной окружающей среды для всех людей, живущих на севере. Северное измерение также ставит перед собой задачу разрешения проблем, связанных с неравномерным региональным развитием, и избежать появления новых разделительных линий при вступлении в Союз новых стран.  История вопроса  Окончание холодной войны значительно изменило геополитическую карту Северной Европы. Балтийские государства вернули себе независимость в 1991. Финляндия и Швеция присоединились к ЕС в 1995. Эти события сделали ЕС более северным по своей природе и привели к появлению новой общей границы между ЕС и Россией протяженностью в 1300 км. Стало важно решать новые задачи на этой границе и укреплять сотрудничество с новыми соседями ЕС.  План действий  Европейский Совет в Хельсинки в декабре 1999 предложил Комиссии подготовить План действий по Северному измерению в сотрудничестве с Советом и проводя консультации со странами-партнерами. Европейский Совет в Фейре в июне 2000 принял План действий в области внешней и приграничной политики Европейского Союза.  План действий определяет перспективы и цели на 2000-2003 годы в направлениях, где сотрудничество может дать наибольший эффект. Это следующие направления:  - Решение экологических проблем региона, например, очистка сточных вод в Санкт-Петербурге, Калининграде и в государствах Балтии, а также атмосферное загрязнение и другие проблемы, представляющие угрозу для окружающей арктической среды.  - Повышение уровня ядерной безопасности и управление ядерными отходами в регионе, где хранятся и сброшены в море (например, на Кольском полуострове) тысячи элементов отработанного ядерного топлива и работают несколько АЭС.  - Содействие сотрудничеству в области энергетики. Север богат газом и нефтью, а энергетические потребности ЕС после расширения, вероятно, возрастут.  - Развитие эффективной транспортной и пограничной инфраструктуры, что облегчит приграничные связи и минимизирует негативное воздействие границ на торговлю, культурные и личные контакты через границы.  - Укрепление приграничного сотрудничества в вопросах юстиции и внутренних дел для обеспечения законности приграничной деятельности в регионе, где существуют большие различия в уровне жизни.  - Поддержка приграничного делового сотрудничества и инвестиций с целью развития всего потенциала экономики стран региона.  - Поддержка программ здравоохранения и социального управления для решения проблем бедности, безработицы и здравоохранения, в том числе проблемы заразных заболеваний в странах-партнерах. Некоторые эти болезни могут иметь трансграничное воздействие, если их не решать.  - Улучшение доступа к телекоммуникациям и информационным технологиям, что может содействовать приграничному сотрудничеству, создать новые виды занятости и способствовать развитию новых видов экономической деятельности.  - Усиление развития людских ресурсов путем создания международных сетей между исследовательскими институтами и обмена студентами и научными сотрудниками.  - Сохранение традиционного уклада жизни малочисленных народов Арктики в северных странах и на северо-западе России.  - Решение проблем, которые встанут перед Калининградом, когда он станет российским анклавом после расширения Союза.  Европейский саммит в Фейре в июне 2000 года выделил окружающую среду, ядерную безопасность, борьбу с международной преступностью и Калининград в качестве приоритетов для Северного измерения.  Административные рамки и финансовые инструменты  Северное измерение является общей инициативой Европейских Сообществ и стран-членов ЕС вместе со странами-партнерами. Комиссия играет ведущую роль в реализации Плана действий. Она отвечает за программирование проектов и представление соответствующих предложений по их результатам.  Северное измерение работает через существующие финансовые механизмы ЕС, стремясь достигнуть наилучших результатов для них. Основными инструментами являются программы Тасис, Фаре и Интеррег. С начала 2000 года программы Сапард и Испа также предоставили финансирование для экологических проектов и проектов по развитию сельскохозяйственных областей в странах-кандидатах ЕС, расположенных на территории Северного измерения.  Региональные организации, международные финансовые учреждения (МФУ) и частный сектор также должны играть важную роль в реализации Северного измерения. Основные региональные организации и МФУ, активно поддерживающие Северное измерение:  Важное направление внешнеполитических усилий  стран Северной Европы – укрепление стабильности и сотрудничества на европейском Севере: Совет государств Балтийского моря (СГБМ), Совет государств Баренцева Евро-арктического региона (СБЕР), Арктический совет, “Северного измерения” ЕС.