Саларизация – это не пролетаризация

Нынешний преподавательский кризис не является продуктом исследований по другой школе, или по преодолению школы как таковой. Передача знания от поколения к поколению сводится к педагогическому размышлению, или к требованию «средств» (чем больше, тем лучше). Если книги, которые можно было бы сравнить со Свободными детьми Саммерхилла или с работами Ильича и появлялись в последнее время, они остались неизвестными.

Работники спектакля также не углубляют анализ культуры, как отчуждённого момента человеческой деятельности. Эта критика не нова: по-своему, уже Ницше выступал против искусства, лишённого чувств и эмоций. Сегодня нет ничего, что напоминало бы обличительную силу дадаистов, сюрреалистов, леттристов, не говоря уже о ситуационистах. Анархистствующий писатель конца XIX века хотел быть вне общества, художник XXI хочет быть твёрдо внутри: будучи далёким от критики культуры, она хочет дать её всем, превратить её в бесплатный товар. Если раньше меньшинство разжигало скандал, отказываясь от статуса художника, сегодня нет ни одного несогласного голоса, выступающего против всеобщего согласия, утверждающего социальную роль искусства и его ответственность (= его финансирование) перед обществом. Художник не мыслит уже против общества, но обязательно для общества, точно так же как профессор или санитар, и поэтому зависит от общественного демократического меценатства. Уличный артист дополняет уличного учителя. Выбор делают против Star Academy, символа телевизора с первого этажа, а не против распространения культуры, рекомендованного Телерамой.

Весной и летом 2003-го, группы настолько разные (и прежде в целом равнодушные друг к другу) как учителя, работники спектакля и территориальные функционеры сблизились. Сегодня, прекаризованный (т.е. на временном контракте, прим. пер.) артист ведёт себя и точно так же как прекаризованный рабочий, плохо оплачиваемый своим патороном, и как артист, получающий выгоду от лестного имиджа, а профессор, несмотря на свои неоспоримые преимущества, реагирует на содержание своего труда и деградированное социальное положение как рабочий с фабрики. То, что Маркс назвал реальным господством капитала (6) распространяется на растущее количество наёмных работников и вызывает соответствующие конфликты. Конфронтация между трудом и капиталом, обобщаясь, распространяется на всё общество. Но от этого оно не становится взрывным. Наёмный работник неизбежно чаще выдвигает требования, не критикуя при этом свою работу, и тем более труд, как таковой. Быть эксплуатируемым и реагировать в качестве эксплуатируемого не достаточно для того, чтобы поставить под вопрос наёмный труд.

Пролетаризация натыкается на собственные ограничения. Если преподаватель истории и оператор одинаково повышают собственную стоимость, выполняя свою работу (получая от этого доход выше среднего), это остаётся практически недоступным для уборщицы. Это пролетарии (всё ещё?) не практикуют саботаж, как персонал Collatex. Их отношение к инвентарю и содержанию работы сильно отличается от отношения работников исполнительного аппарата.

Весной 2003-го, во время переговоров о децентрализации работников Национального Образования (и утраты соответствующего статуса), произошёл чёткий раскол между «ручным трудом» (ATOS), на которых быстро перестали обращать внимание, и «интеллектуалами» (советниками по карьере, работниками социальной помощи, школьными санитарами), предметом всеобщей озабоченности и получателями намного более крупных уступок.