Развитие исторической мысли в хх веке

В ХХ веке исследования по истории цивилизаций совершенно преобразились. Это произошло благодаря двум главным факторам. Первым было широкое развитие археологических исследований. В течение первой половины ХХ века были раскопаны и исследованы остатки более десяти древних цивилизаций, потерявшихся во времени. Открытие их усилило желание понять процессы развития и упадка человеческих обществ. Вторым фактором, существенно изменившим характер исследований по цивилизациям прошлого, стали успехи исследований в области психологии человеческих обществ. Все это обусловило критику старых и появление новых направлений исторических исследований и оценок истории, как науки.

Начало ХХ века ознаменовалось критикой позитивистских взглядов на задачи и природу истории. Германский историк Эдуард Мейер (1855-1930) в противовес их идее необходимости создания причинных законов, отмечал, что “исторические законы существуют только в идее, в качестве постулатов²⁹”. Подлинным же предметом исторической мысли, по его мнению, является событие как таковое, факт в его индивидуальной неповторимости. При этом для Мейера историческими являются лишь те события, которые привели к определенным последствиям. Он пытается ограничить число объектов, заслуживающих внимания историка, вводя новый принцип отбора, основанный на интересах историка и общества, представителем которого он является. По его мнению, историк сам порождает проблемы, которые стремится решить, и тем самым создает установки для изучения материала. Этот субъективный элемент – существенный фактор любого исторического знания.

Взгляды Мейера, в свою очередь, подверглась критике со стороны выдающегося немецкого мыслителя Макса Вебера (1864-1920), который считал, что историки не отражают историческую действительность, а творчески ее конструируют, создают ее научный образ, опираясь в своих исходных посылках на ее реальные черты и выявляя сущностные характеристики с помощью системы научных понятий. Но именно таким образом, идеальный тип конструируется их элементов исторической действительности и служит ее познанию. В этих его мыслях оказались заложены основы теории исторического познания, что получило признание тоже значительно позднее, только в последней трети ХХ века.

Первая мировая война вызвала острый кризис как в изучении истории, так и в отношении к ней. Налицо было крушение теории прогресса и отсюда крушение образа истории как наставницы жизни. Остро встал вопрос о том, нужна ли история вообще. Важную роль в изменении взглядов на историю и ее роль сыграл переворот в физике. Теория относительности А. Эйнштейна и последовавшие за ней другие открытия показали вероятностный характер естественнонаучных законов и, соответственно относительность природы научной истины. “Ясно как день, что фактической отправной точкой всех новых концепций, овладевших учеными... была великая и драматическая теория относительности, потрясшая все здание науки, каким оно представлялось людям моего поколения в годы их юности³⁰” писал основатель одного из новых направлений в изучении истории французский историк Люсьен Февр. Результатом всего этого стал новый всплеск критики концепций позитивистов. В Европе наиболее авторитетными и последовательными критиками позитивизма были Бенедетто Кроче и Робин Джордж Коллингвуд, которые вслед за Гегелем представляли исторический процесс как историю развития духа.

Б. Кроче (1866-1952), опубликовавший в 1915 г. свой основной труд “Теория и история историографии”, трактовал историю как органическую связь прошлого и настоящего. По его мнению, всякая подлинная история всегда современна, поскольку мы познаем лишь ту историю, которую важно знать в данный момент. Историческое сознание, при этом, выступает только необходимой предпосылкой действия, а главным творцом в истории является свободный, мыслящий индивид, руководствующийся в своих поступках как совокупностью определенных общественных ценностей и установок, так и волей Провидения, которую людям не дано понять. А раз так, то индивид, творящий историю, стремится пережить и переосмыслить прошлое в настоящем. Объяснение причин этому явлению Кроче искал внутри самого процесса мысли.

Р.Дж. Коллингвуд (1888-1943) определял предмет исторического знания, как res gestae - дела людей в прошлом. По его мнению, отправным пунктом организации знания в точных науках являются допущения, а в истории - факты. Поэтому “историк имеет право и обязан, пользуясь методами, присущими его науке, составить собственное суждение о том, каково правильное решение любой программы, встающей перед ним в процессе работы³¹. Иными словами, историк всегда з а н о в о исследует ранее изученные факты. Его выводы, в отличие от общезначимых выводов физика, - всегда личное переживание и суждение.

Говоря о нужности истории, Р.Дж. Коллингвуд отмечает, что она нужна, прежде всего, для человеческого самопознания: “Познание самого себя означает познание того, что вы в состоянии сделать, а так как никто не может знать этого, не пытаясь действовать, то единственный ключ к ответу на вопрос, что может сделать человек, лежит в его прошлых действиях. Ценность истории поэтому и заключается в том, что благодаря ей мы узнаем, что человек сделал, и тем самым - что он собой представляет³²”.

Коллингвуд первым поставил вопрос “о втором измерении исторической мысли”, или “истории истории”. По его мнению “бесконечное прошлое никогда не может быть схвачено целиком... Каждое новое поколение должно переписывать историю по-своему, каждый же новый историк не удовлетворяется тем, что дает новые ответы на старые вопросы; он должен пересматривать и сами вопросы. А так как история - поток, в который нельзя вступить дважды, то даже отдельный историк, работая над определенным предметом в течение какого-то времени, обнаруживает, когда он пытается вернуться к старой проблеме, что сама проблема изменилась³³”. Это блестящее обоснование важнейшего принципа историко-историографического исследования: каждый исследователь занимает определенное место в историческом процессе и может смотреть на него только с той точки зрения, которой он придерживается в настоящий момент³⁴.

Прямым противником позитивистов был и Освальд Шпенглер (1880-1936). Он считал, что понимание истории - это врожденная способность, творческий акт. В главном его произведении “Закат Европы”, написанном в 1918-1922 гг. утверждается: “На месте пустой выдумки об одной линейной истории, которую можно поддерживать, только закрывая глаза на подавляющее множество фактов, я вижу драму целого ряда могучих культур, каждая из которых с первозданной силой возникает на почве материнского региона и в течение всего жизненного цикла остается накрепко с ним связанной. Материал каждой культуры, ее люди отпечатывается на ее собственном образе; в каждой есть свои идеи, свои страсти, своя жизнь, воля и слабость, своя смерть³⁵”. Рассмотрев 7 крупнейших цивилизаций (египетскую, китайскую. семитскую, еврейско-арабскую, греко-римскую, западную и мексиканскую), О. Шпенгер пришел к выводу, что средний жизненный цикл цивилизации составляет примерно 1000 лет. При этом их история представляет собой последовательность замкнутых культурных образований. Каждая фаза культуры автоматически переходит в следующую, когда для этого наступит подходящее время. Иными словами никакого исторического процесса не существует. Что бы человек не делал, это не имеет никакого значения для конечного результата. Отсюда и его ответ на вопрос существует ли история, как наука: “Истории как науки нет, есть только свойство угадывания (интуитивного понимания) того, что в действительности имело место”³⁶.

Главное в его анализе западной культуры - это положение об аналитической одновременности событий разных веков и культур. Так, Наполеон, например, оказывается подобием Александра Македонского. Шпенлер считал такую морфологическую сопоставимость не только незаменимым проводником в прошлое, но и верным помощником в предсказании будущего. Запад, по его словам, еще ждет своего Цезаря. Все эти идеи нашли сочувствие и поддержку у создателей третьего рейха, но, к счастью, концепции Шпенглера также суждено было оказаться на кладбище похороненных гипотез в связи с ее явным несоответствием реальной истории человечества.

Цивилизационный и культурно-исторический подходы к изучению прошлого привели к появлению новых концепций, в которых использовались и взгляды исследователей XIX века. Так, отталкиваясь от цивилизационных идей О.Шпенглера, американский антрополог Альфред Крёбер (1876-1960) выступил с предложением иного пути исследования цивилизаций. По его мнению “здравый смысл требует, чтобы мы приняли цивилизации, как естественно данные в истории единицы”³⁷. Но, в отличие от Шпенглера, Кребера интересуют отдельные составляющие цивилизаций. Он считал, что все культуры состоят из одних и тех же составляющих элементов, которые он назвал “чистыми системами”. Таковыми, например, являются язык, религия. наука, этика и т.д. Чистые системы, будучи сопоставимыми с разных культурах, абсолютно взаимозависимы в рамках каждой цивилизации. Вследствие этого отдельные цивилизации могут быть поняты только как комплексные системы. А значит можно составить определенные модели культурного роста. С этой точки зрения он был позитивистом, использовавшим методы количественного анализа в своих попытках раскрыть законы развития культуры.

Другое важное новое направление в исторических исследованиях периода после первой мировой войны дали исследования нидерландского ученого Йохана Хейзинги (1872-1945). В его трудах с невиданной ранее силой прозвучала тема человека в истории³⁸. Книга Й. Хейзинги “Осень средневековья”(1919), посвященная исследованию форм жизненного уклада и мышления во Франции и Нидерландах в XIV-XV вв. положила начало фомированию истории ментальностей, хотя сам этот термин тогда еще не был назван. ”История - писал он - ничего не может предсказывать, кроме одного: ни один серьезный поворот в человеческих отношениях не происходит в той форме, в которой воображало его себе предшествующее поколение. Мы знаем наверняка, что события будут развиваться иначе, не так, как мы можем их себе представить”³⁹. Следовательно, история является своего рода духовной формой, в которой культура отдает себе отчет о прошлом, т.е. история и есть культура. А значит, налицо ее практическая необходимость - история может стать средством достижения духовного согласия людей, которое особенно необходимо в периоды различного рода кризисов.

Наиболее значительные работы по истории цивилизаций в ХХ веке принадлежат Арнольду Тойнби (1881-1975). В 12-ти томном труде “Постижение истории”, который начал выходить с 1934 г., А. Тойнби также подразделяет историю человечества на ряд локальных цивилизаций, имеющих одинаковую внутреннюю схему или функциональный закон развития. Тойнби выделилил 21 ярко очерченную цивилизацию, которые в совокупности охватывают всю историю человечества. В первых шести томах он рассматривает факторы, способствовавшие подъему и падению цивилизаций и приходит к выводу, что все институты цивилизаций развивались сходным образом. А значит “все цивилизации - это единые организмы, все части которых взаимосвязаны и находятся в постоянном взаимодействии”⁴⁰. Появление, становление и упадок их характеризуются внешним божественным толчком и энергией, вызовом и ответом и, наконец, уходом и возвращением. Историческое время понимается, таким образом, в известной мере как циклическое (как в античности). Но при этом каждая из пяти основных цивилизаций (западная, восточно-христианская, исламская, индуистская, дальневосточная) наследуют черты предшествующих цивилизаций.

По мнению А.Тойнби, историей правит Божественная идея, к пониманию которой можно приблизиться лишь посредством интуиции и озарения. Однако носителем прогресса в рамках Божественного плана является творчество отдельных личностей. Именно этим объясняет Тойнби тот факт, что исторические факты не говорят и не могут говорить сами за себя. Они с неизбежностью обусловлены интересами, теориями и интерпретациями своего наблюдателя. В этом отношении он близок к пониманию истории, как науки К. Марксом, который не раз говорил, что история - это современная мысль о прошлом. Но у него есть и свои варианты ответов на вопросы о причинах возникновения и гибели цивилизаций. И вот, что особенно интересно: факторами, стимулирующими развитие цивилизаций, он считает внешние причины, а ослабление и распад цивилизаций происходит в результате воздействия внутренних факторов. Так, возникновение египетской цивилизации было, по его мнению, ответом на усиление засушливости климата. Египтяне создали оросительную систему в долине Нила, и благодаря этому сложилась их цивилизация со всеми ее особенностями. Распадение же Египта происходит тогда, когда у его правителей не хватает творческого руководства для ответа на новые вызовы, когда они оказываются не в состоянии устранить дефекты присущие сложившейся государственной системе.

Взгляды А.Тойнби оказали огромное влияние на последующее развитие исторической науки.

Цели и задачи исторического исследования теоретически впервые были наиболее полно обоснованы представителями школы анналов во Франции. В 1929 г. Люсьен Февр (1878-1956) и Марк Блок (1886-1944) основали журнал “Анналы социальной и экономической истории”, в котором была поставлена задача создания междисциплинарной истории с привлечением данных экономических, социологических, психологических и других исследований. Вводится термин “Тотальная (глобальная) история”, которая, однако, не претендует на всемирность и может быть реализована, скорее, в самом что ни на есть локальном масштабе: в истории городского или деревенского прихода, отдельной местности и даже на довольно ограниченном отрезке времени. Историки анналисты предложили не разделять жизнь людей на политическую, хозяйственную, религиозную и т.д., как не делится она для каждого человека в его реальной жизни. Их исследования были призваны воссоздать многоуровневую картину исторического прошлого. “Предмет наших исследований - не какой-нибудь фрагмент действительности, ни один из обособленных аспектов человеческой деятельности, а сам человек, рассматриваемый на фоне социальных групп, членом которой он является... История - наука о человеке, не будем забывать об этом”⁴¹. Интересно понимание анналистами характера исторического исследования. Л. Февр писал: “Постановка проблемы -это и есть начало и конец всякого исторического исследования. Где нет проблем - там нет и истории, только пустые разглагольствования и компиляции... Научно проводимое исследование включает в себя два действия, лежащие в основе всякой современной научной работы: постановку проблем и выработку гипотез”⁴². Именно такое понимание характера исторического исследования определило и характер понимания историка, как ученого. Девизом Л. Февра было “историк не тот, кто знает, а тот, кто ищет”, девизом М.Блока - “Мыслить проблемами”.

Любое историческое исследование согласно М. Блоку, должно начинаться с постановки вопросов: “это поистине первая неотложная задача всякого правильно ведущегося исторического изыскания... Всегда в начале пытливый дух”⁴³. Огромное значение он придавал генетическому и сравнительному (компаративному) методам исследования, которые считал эффективным эвристическим средством, помогающим решать новые исследовательские проблемы. По его мнению, для правильного истолкования прошлого надо обратиться к более близким временам, “бросить на предмет общий взгляд, который один только способен подсказать главные линии исследования”⁴⁴. Метод восхождения от известного (более близкого) к неизвестному (более отдаленному), как считал М.Блок, дает возможность построить связную картину исторического развития явлений.

Основные принципы Блока и Февра получили развитие в рамках “новой исторической науки”, сложившейся в послевоенное время. Ее возглавил Фернан Бродель (1902-1985), лидер школы анналов и основатель “Дома наук о человеке” (1962). Идеал Броделя - системная глобальная (тотальная) история с ее безграничными возможностями. Материальная культура и структуры повседневности объемлют, по его мнению, все, из чего складывается жизнь человека. А потому главная задача исследователя обнаружить инвариант человеческого сознания и социального поведения, присутствующий во всех формах быта, обмена, брака и семьи, религиозного культа и политической организации. Эта концепция оказала огромное влияние на западную историографию. Важнейшим достижением анналистов стало преодоление разобщенности истории и других наук о человеке. Благодаря их аргументации в пользу использования в исторических исследованиях всего того, что формирует менталитет людей, изменился не только предмет исследования историка (им стал человек в истории), но и сама историческая наука.

После второй мировой войны теория и методология истории и археологии претерпела радикальные изменения не только в европейской исторической науке, но и в США. Так, если раньше археологические теории здесь чаще всего включались в сферу истории культуры, то теперь их начинают рассматривать, как правило, в контексте антропологии - науки о биологической и социальной эволюции человека. Археология здесь начинает отказываться от описательности, как основного методологического принципа, и все более переходит к моделированию процессов развития цивилизаций. Определяющими в этом направлении стали работы Д.Х. Стюарда и Л. Уайта, которые эффективно поддержали эволюционно-материалистические взгляды на историю древних цивилизаций.

Джулиан Х. Стюард (1902-1972) сформулировал цели своих исследований предельно четко: “открытие законов развития культуры - вот конечная цель антропологии”⁴⁵. При этом он обратил внимание на то, что исследования истории культур должны касаться как повторяющихся, так и уникальных явлений. Антропология как наука призвана выявлять различия и сходные черты, свойственные разным культурам, с тем, чтобы проследить процессы, которые точно повторяются в разных культурах независимо друг от друга. Методологию поиска этих параллелей Стюард назвал многолинейной эволюцией. Смысл ее заключался, по его мнению, в том, что в разных районах мира имели место сходные культурно-экологические адаптации (например, в Месопотамии и Месоамерике). И хотя это происходило в разных районах земного шара и в разное время, историческая последовательность была по сути своей одинаковой. Сопоставления Стюарда стали первой попыткой привлечь археологические свидетельства американского континента для подтверждения материалистической интерпретации происхождения цивилизаций⁴⁶. Идеи Стюарда произвели сенсацию на американском континенте⁴⁷. Ученые стали чаще обращаться к попыткам сформулировать последовательности в развитии цивилизаций и найти закономерности их развития. Особенно наглядно это проявилось в отказе от представления об окружающей среде как о пассивной силе и обращении более пристального внимания на засушливость земель и ирригацию, которые были признаны важными факторами развития городов-государств.

Лесли Уайт (1900-1975) высказал две наиболее важные для историков идеи. Согласно первой из них, культурная эволюция - это закономерный процесс. Согласно второй - все культуры - это системы. Поскольку культурная эволюция процесс вполне закономерный никакие великие личности, согласно его мнению, не могут на него повлиять. Для доказательства этого он использовал конкретные исторические примеры. Так, высокая оценка историками введения единобожия в Египте Эхнатоном, что в значительной степени связывалось с личностью этого правителя⁴⁸, по мнению Уайта совершенно необоснованна. Он писал: “Мы должны сделать вывод, что история продолжает течь неудержимым потоком культуры, а люди остаются щепками, плывущими в этом потоке... но будь Эхнатон хоть мешком с опилками общее направление хода истории было бы точно таким же”⁴⁹. Иными словами, история, согласно Уайту, это процесс, состоящий из упорядоченных взаимодействий между человеческими культурами и природной средой.

Еще большее значение имела вторая его идея, предполагающая рассматривать культуру как находящуюся в динамике серию взаимосвязей. Эта идея привела к возможности широкого использования системных моделей как в стратегии исследований, так и в интерпретации исторического процесса. В настоящее время уже ни у кого не вызывает сомнений, что культура - это динамическая система, а культурные изменения представляют собой закономерный эволюционный процесс, подверженный влиянию различных факторов, в том числе и условиям окружающей Среды.

Современное состояние исторической науки, ее основные проблемы и поиски будут представлены в специальных исторических и методологических курсах в течение всего периода обучения на историческом факультете.