14. Приказной язык Московского государствва.

Народно-литературный тип русского литературного языка эпохи Московской Руси (XV – XVII вв.): летописная литература, светские памятники, деловая письменность.

Московский говор становится диалектной основой языка всей великорусской народности, и по мере включения тех или иных русских земель в состав формирующегося централизованного Московского государства черты ведущего говора распространяются на всей великорусской территории. Этот же среднерусский смешанный говор превращается в диалектную базу для литературно-письменного языка, обслуживающего потребности всей великорусской народности. Древнерусский литературно-письменный язык, пересаженный на новую почву, образует московскую разновидность письменного языка, первоначально развившуюся рядом с другими его ответвлениями. По мере расширения территории Московского государства все ответвления письменного языка постепенно вытесняются московской разновидностью, в особенности после введения книгопечатания с конца XVI в.

В конце XVII века государственный деловой письменный язык становится общим и перестает быть только официально-канцелярским языком, являясь образцом для всех грамотных людей, пишущих по-русски, то есть становится общерусским языком письменных сношений. Книгопечатание, возникшее на Руси в XVI веке, также способствует выработке единых орфографических норм, развитию письменного приказного языка, в середине 17 века начинают печатать первые светские книги. 1649 г. –«Уложение» Алексея Михайловича.

Тексты судебников XV-XVII веков хорошо показывают, насколько пестрым был государственно-приказной язык, старые элементы древнерусского языка сосуществовали с новыми, традиционно-книжные употреблялись одновременно с формами живой разговорной речи, старославянские с восточнославянскими. Государственно-приказной язык – это более нормированный язык, чем живая разговорная речь жителей Московского государства, отразившаяся в частных деловых документах.

Анализируя тексты памятников, отражающих особенности живой разговорной речи, и тексты официальных деловых документов, можно заметить общие нормы языка великорусской народности, во многом свойственные и системе русского национального языка: нет двух типов склонений существительных м., с, ж.р. Имена существительные с основой на твердый и мягкий согласный склоняются одинаково. Звательный падеж совпадает с именительным, не отмечаются формы двойственного числа, возможно сочетание заднеязычных согласных с гласными переднего ряда. Система спряжения глаголов упрощается, три категории времени: настоящее, прошедшее и будущее, для прошедшего времени характерная только одна форма – на –л. Нормативна флексия второго лица единственного числа глаголов – ешь, ишь.

В деловых документах XVII века широко представлены новые слова, свидетельствующие о социальных и общественно-политических изменениях в жизни московского государства. Можно говорить о синтаксическом своеобразии языка великорусской народности. Нанизывание предложений при помощи союзов И, А, ДА создавало впечатление обстоятельности. Широко синтаксические конструкции, подчинительные отношения в которых выражены сочинительными союзами.

Московский государственный деловой язык развивался и подвергался известной литературной обработке в московских канцеляриях в течение XV-XVII века.

Языковая ситуация в Московском государстве в XVI— XVII вв. обычно представляется исследователям в форме двуязычия. Причинами столь резкого расхождения между собою различных типов или жанрово-стилистических разновидностей литературно-письменного языка должны быть признаны, с одной стороны, второе южнославянское влияние на официальную форму литературно-письменного языка и, происходившее одновременно с ним усиление народно-разговорных элементов в развивавшемся и обогащавшемся языке деловой письменности; с другой — различные темпы развития отдельных типов и разновидностей литературно-письменного языка. Официальная, книжно-славянская его разновидность искусственно задерживалась в своем развитии, не только продолжая хранить устарелые формы и слова, но и нередко возвращаясь к нормам древнеславянского периода. Язык же деловой письменности, стоявший ближе к разговорной речи, быстрее и последовательнее отражал все происходившие в ней фонетические и грамматические изменения. В результате к XVI в. различия между церковнославянским (церковнокнижным) и народно-литературным типом языка ощущались не столько в форме лексики, сколько в области грамматических форм.

Первым исследователем, заметившим московское двуязычие, был известный автор “Русской грамматики”, изданной в 1696 г. в Оксфорде, Г. Лудольф. Таким образом, имея в виду конец XVII в., Лудольф прямо говорит о двуязычии в Московском государстве По его мнению, для того чтобы жить в Московии, необходимо знать два языка, ибо московиты говорят по-русски, а пишут по-славянски.

Обратимся, например, к “Посланиям и письмам” Ивана Грозного. Его послание к князю Андрею Курбскому, которое адресатом было совершенно справедливо оценено как “широковещательное и многошумящее”, изобилует богословскими рассуждениями по поводу божественной предустановленности царской самодержавной власти, насыщено церковнославянскими цитатами из библейских, богослужебных и летописных источников и поэтому, естественно, перенасыщено славянизмами и архаизмами Однако в этом же произведении, как только речь заходит о пережитых Иваном обидах со стороны бояр, тон резко меняется. Задетый за живое, автор не скупится на просторечие и смело переходит к разговорным грамматическим формам прошедшего времени на -л. А вот какими словами в том же произведении клеймит Иван Грозный измену своего политического противника: “И ты то все забыл, собацким изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагам христианским соединился еси”.

Не менее типичен для своего времени и язык другого произведения той же эпохи — “Домостроя”. Автор этой книги, известный московский протопоп Сильвестр, близкий к Ивану Грозному в первые годы его правления, тоже проявил себя как незаурядный стилист, хорошо владевший обеими разновидностями литературно-письменного языка своего времени. В первой части книги (до гл. 20 включительно) явно преобладает книжная, церковнославянская речевая стихия. И это вполне объяснимо, так как начальные главы книги трактуют об идеологических и моральных проблемах. В полную противоположность этому, в гл. 38 (“Как избная парядня устроити хорошо и чисто”) преобладает русская бытовая лексика, и синтаксис этой главы отличается близостью к разговорной, частично же к народно-поэтической речи: “Стол и блюда, и ставцы, и лошки, и всякие суды, и ковши».

Два типа русского литературного языка продолжают существовать во второй половине XVII века, вплоть до 30-х годов XVIII. Но замкнутость противостоящих друг другу языковых систем начинает нарушаться: в результате демократизации и европеизации языка.

Проникновение элементов живой разговорной речи в различные жанры литературы не было одинаково интенсивным. Наиболее показательны в этом отношении бытовые повести, сатирические произведения, сочинения раскольников, интермедии, переводные драматургические произведения, памятники дипломатиеского письма, научно-популярная литература.

Новая грамматическая система русского языка, свойственная живой речи и деловой письменности, находит себе место в демократической литературе XVII века. Усиливается влияние Унт. Например, в повести о «Горе-Злочастии» - былинные формулы. В памятники, написанные на книжном славянизированном языке, проникают элементы живой разговорной речи, что изнутри расшатывает систему этого типа письменности Московского государства. (например, «Житие протопопа Аввакума»)

«Житие протопопа Аввакума»

Сентиментальный тон повествования, проявление субъективного отношения автора к вещам и явлениям,лицам. Происходит столкновение единиц двух языковых систем. Аввакум излагает свое религиозное кредо, полемизирует с защитниками новой веры, используя средства книжного языка. Церковнославянизмы часто сталкиваются в тексте с лексикой и фразеологией живой разговорной речи, поясняются просторечными синонимами.

Деловой язык Московского государства называют канцелярским (или приказным), чтобы различать деловой язык первого и второго периодов, подчеркнуть большую книжность и в то же время большую специфичность деловых текстов эпохи Московского государства.

Деловой язык занял ведущее место среди других разновидностей языка. Он оказывал влияние и на книжно-славянский тип языка. Деловой язык отражал общенародную живую речь, и, следовательно, разговорные формы находили отражение в различных жанрах. С другой стороны, сам деловой язык не был изолирован от других типов литературного языка. Книжная речь оказывала на него определенное воздействие, на него влиял язык УНТ. Такой обогащенный деловой язык распространялся далеко за пределы государственных юридических документов. Деловой язык влияет на нравоучительную литературу, на жанр путешествий.

Как и в домонгольский период, в Московской Руси деловой язык первоначально слабо взаимодействовал с книжным языком. Но со временем некогда четкие границы между книжным и деловым языками стали понемногу разрушаться. Литература и деловая письменность постепенно сближались. Это проявилось в целом ряде памятников XVI в. Появляется целый ряд произведений, которые, являясь по форме деловыми документами, по содержанию и языковым особенностям находятся на границе деловой письменности и литературы. Вот лишь некоторые яркие примеры: представленный Ивану Грозному политический трактат в виде большой челобитной Ивана Пересветова, послания Ивана Грозного (например, его переписка с опричником Василием Грязным), «Домострой» –сборник практических наставлений и советов о повседневной и хозяйственной жизни человека, статейные списки русских послов (посольство Ивана Новосильцева в Турцию в 1570 г., посольство Федора Писемского в Англию в 1582–1583 гг.) и др.

Происходит расширение сфер влияния деловой речи, т.к. расширялся сам круг вопросов, охватываемых деловой перепиской. В деловых документах отражалось все многообразие общественно-политической, экономической и культурной жизни России, а также частной жизни различных слоев тогдашнего общества. Некогда весьма четкие грани между церковно-религиозной литературой, повествовательной светской литературой и деловой письменностью в отношении их содержания начинают постепенно разрушаться, стираться. Деловая речь проникает в публицистику и в художественную литературу.

Наглядно расширение тематики деловой письменности и обусловленное этим развитие делового языка представлено в т.н. статейных списках –отчетах русских послов, которые писались по «статьям», т.е. по пунктам. Постепенно в статейных списках послы начинают не только пересказывать «речи», которыми они обменивались с представителями стран, куда они были посланы, но и рассказывать о церемониях встреч, описывать города, природу, нравы и обычаи населения, сообщать о политических событиях и придворных интригах. В результате в пределах делового языка развиваются новые для него формы описания и повествования, близкие по лингвистической организации к текстам повествовательной прозы. Статейные списки, как и большая часть других видов деловой письменности, носили чисто служебный характер, но содержание их представляло несомненный интерес не только для чинов Посольского приказа, потенциально они могли служить таким же материалом для чтения, как и литература в строгом смысле слова. В литературной обработке разных видов деловой речи важную роль в XVI–XVII вв. сыграли служащие Посольского приказа. Там сложился светский литературный центр со своими писательскими кадрами. Под их пером возник своеобразный жанр литературных произведений в форме дипломатических документов, сложилась своя манера использования книжно-славянских и русских элементов, в совокупности обслуживающих стоящие перед создателями произведений задачи.